Глава 1Глава 1 Подземная базилика
Постоянный шум, неизбежная ругань и хрипловатый гортанный смех — старые завсегдатаи таких мест. Лишь выдержка и уверенность в себе помогали ей находить выход из всех сложных ситуаций столько, сколько она себя помнила. А таких моментов в жизни хозяйки портовой таверны в Ларузе, одном из крупнейших торговых центров архипелага, было хоть отбавляй. Ее звали Арис, и это ее история.
Она появилась в этом портовом городе полгода назад. Кто-то сказал, что она прибыла на одном из торговых судов, другие поговаривали, что чуть ли не пешком прошагала половину архипелага.
Как-то утром уже по-летнему жаркого дня, один из местных рыбаков, почесывая рыжую бороду, увидел вдалеке неясный силуэт женщины. Она была одета в простое, неприметное платье и завернута в потертый серый плащ, покрытый слоем дорожной пыли. Через плечо, удерживаемый крепкими веревками, был перекинут небольшой мешок с вещами. Но более всего в ее облике о немалом пути говорили бронзовый загар лица и кистей рук.
Бородач икнул и, кряхтя, попытался подняться на ноги, хвастаясь мозолистыми лапами за наваленные рядом ящики. С трудом распрямившись, он гаденько ухмыльнулся желтыми пеньками редких зубов и сальным взглядом проводил "пришлую девицу". Попытавшись сделать шаг, моряк зацепился каблуком за старые сети и со сдавленной руганью растянулся на мостовой, создав в воздухе завихрения золотистой пыли. А женщина тем временем уже успела скрыться в хитросплетении узких портовых улочек.
Таверна с совершенно обыденным названием "У Луи" была низкосортным питейным заведеньицем, впрочем, таким, как и ожидалось от местных трущоб. Хозяином был тот еще пройдоха и пьяница, и звали его совсем не Луи. Промышлял он, к слову, еще и очищением карманов своих не в меру трезвых клиентов, укрыванием контрабандистов и их товаров в темных и гостеприимных подвалах своего заведения, ну, и мошенничал потихоньку: там разбавит, тут не доложит, того обсчитает... Так и жил себе, никому не мешая.
«Луи» оставлял небольшую сумму на черный день или до той поры, когда ему вздумается отойти от дел и насладиться спокойной старостью вдали от вечной суеты и городского шума. Порой, при отсутствии сильного наплыва клиентов, он поудобнее устраивался на скрипучем табурете в углу обшарпанного прилавка, который он именовал не иначе, как "барная стойка". В любимом уголке наш добрый знакомый предавался мечтам о маленьком домике с добротной крышей и небольшим садиком. Протирая грязной тряпицей почти новый керамический кувшин, он ощущал запах лимонных деревьев, легкий морской ветерок, а на языке — вкус соли и крепкого табака.
В такие минуты на его лоснящейся физиономии появлялась детская улыбка весьма недалекого человека, который, впрочем, не был склонен к излишнему риску. Да и по сути своей был довольно осторожен, немного труслив и глуповат, немного вспыльчив, но не злопамятен, что и делало его в глазах окружающих неплохим парнем, то есть "своим в доску". И добрая часть порта знала, что именно в такие редкие минуты особого благодушия наступает тот идеальный момент, когда к нему можно обратиться с мелкой просьбой или даже занять пару-тройку монет.
То утро, как уже было сказано, тихое и немного сонливое, особенно расположило хозяина на лирический лад. Массивная дверь неловко распахнулась, отпуская последних посетителей, и заведение совсем опустело. Вздохнув полной грудью, наш "Луи", мурлыча себе под нос незатейливый мотивчик, прошелся между грубо сколоченных столов, по пути смахивая крошки и оставляя полотенцем разводы той кислятины, которую он щедро разбавлял водой прежде чем подать посетителям. Дверь осторожно распахнулась, и появившаяся в проеме женщина настороженно замерла, будто бы обдумывая, стоит ли ей сделать следующий шаг. Обернувшись и небрежно перекинув полотенце через плечо, хозяин, щурясь, старался рассмотреть неожиданную посетительницу.
— Работы нет, комнат не сдаю, — обронил он, прикидывая в уме заработанное за прошлый вечер. Послышался глухой звук захлопнувшейся двери, и он не без удивления заметил, что гостья пропустила его слова мимо ушей. Сложно было сказать, сколько ей лет, но девчонкой ее точно не назовешь, да и на зрелую женщину, в его понимании, она тоже не тянула.
Ее черты лица были слишком мягкими, ей не хватало уверенного спокойствия и, быть может, какой-то особой степенности движений. Зато от нее просто веяло еле сдерживаемой энергией, от которой все вокруг обязательно приходит в движение, бурлит и течет с доселе небывалой силой и мощью. Это настораживало, если не сказать, что пугало. Такие женщины, как давным-давно уяснил хозяин таверны, представляли крайнюю опасность для всего так горячо и нежно любимого им, и, в особенности, для маленького домика с садиком и прекрасным видом на море. И вся его сущность кричала о том, что нужно спровадить эту особу… куда подальше и как можно скорее.
Но незнакомка и не думала уходить. Высоко подняв голову на изящной шее, она осматривала потолок и стены, пока что незнакомого ей помещения, а посмотреть было на что. Стены сплошь обиты просмоленными деревянными панелями, верхнюю часть которых покрывала давным-давно потерявшая свою опрятность штукатурка, зато, обладая изрядной долей фантазии, эти разводы и подтеки можно было принять за особый вид украшений, к сожалению, доступный, лишь горстке истинных ценителей. В свою очередь, потолок представлял собой суровую деревянную конструкцию из массивных старых балок, на которые были положены более светлые и гибкие доски. "Луи" проследил за ней, пытаясь понять, что именно так заинтересовало его гостью, и в какой-то момент он озадаченно поймал на себе ее внимательный и немного любопытный взгляд.
Незнакомка обладала большими глубоко посаженными серыми глазами, что предавало им особую выразительность, а несколько темных прядей обрамляли высокий открытый лоб. Сами же волосы были темно-каштановыми или даже черными, с особым стальным блеском. Хотя судить об их цвете было весьма сложно ввиду, чего уж греха таить, не слишком хорошего освещения таверны. Что же касается бровей, он как-то раз даже слышал, что они говорят о человеке гораздо больше, чем линии на руках. Так вот, ее широкие, лишенные всякой изящности брови, были как раз того неправдоподобного угольного оттенка, которого любая барышня может добиться с помощью специальной краски из чернил каракатицы, древесного угля и особой смеси корешков дикорастущих трав, попросту говоря - сорняков. Стоила она гроши, а результат был, собственно, налицо. В какой-то момент "Луи" смущенно отвел глаза, заметив со злостью, что подобная реакция, по меньшей мере, странная. Молчание явно затягивалось. А ведь ему стоило быть чуть полюбезней, но наш дражайший знакомец еще не знал, что золотая рыбка сама заплыла в его сети.
Слухи имеют одно неоспоримое качество — они расползаются быстрее, чем пыльно-серые тени на закате, разумеется, если оказываются в нужных руках. Уже на следующее утро добрая часть порта была в курсе, что хозяин "У Луи" решил отойти от дел и уехал куда-то в пригород выращивать лимонные деревья. Постепенно это событие обрастало все новыми и новыми подробностями, перерастая из простой сплетни в разряд городских легенд. Впрочем, доверяя все тем же слухам, истинное положение вещей было известно только его любимой племяннице, чей внезапный и своевременный приезд послужил поводом для претворения давней мечты "Луи". Сама же она лишь улыбалась, разглаживая невидимые складочки на переднике, да пожимала плечами. Нужно отметить, что с ее появлением таверна потихоньку, со скрипом, но начала меняться.
На следующий же вечер один из завсегдатаев, заглянув под стол в поисках закатившейся монеты, был весьма озадачен: свежая солома, вперемешку с опилками, никак не вязалась с тем кошмаром, что всегда там царил. Сами же столы были вымыты и вычищены, как и деревянные табуреты и длинные скамьи. Рассохшийся прилавок теперь заменяли несколько крепко сколоченных вместе ящиков, которые при необходимости могли послужить и шкафчиками для хранения, сверху же на них лежала массивная столешница, сам вид которой наводил на мысли, что сдвинуть ее с места никак не возможно. Где-то через недельку, словно по волшебству, в таверне появилась девчонка-разносчица. Новоявленная официанточка была в меру ленивая, с русыми волосами, большими карими глазами, с лицом, усеянным веснушками, и вечно шаркающими ногами. Но самые неповторимые изменения коснулись кухни.
Один из крупнейших морских портов архипелага мог предложить широкое разнообразие представителей не только морской флоры и фауны. У самых ушлых гурманов, впервые попавших на местный базар, разбегались глаза от такого разнообразия, а мягкий климат позволял лакомиться свежими фруктами практически круглый год. Но, как часто бывает в таких местах, самым популярным блюдом местных заведений до некоторых пор был хорошо прожаренный кусок мяса, с добавлением привезенных с восточных островов жгучих специй.
Каждый в городе знал, что в утро понедельника "Морская невеста" возвращается с отменными кальмарами, по четвергам можно купить свежих крабов и креветок, а в субботу и воскресенье базарные прилавки будут ломиться от свежей рыбы. Оказалось, что знала об этом и новая хозяйка. Теперь вместо "сухого красного" девчушка ставила на столы холодные кувшины лирры, местной крепкой травяной настойки на лимонных корках. Лирра прямо так и дополняла фаршированные жаренные кальмарчики, подаваемые на больших глиняных тарелках с парой ломтей хлеба по центру, которые можно было обмакнуть в душистое масло с розмарином. Частенько девчушка ставила на столы и тяжелые чугунные сковородки, на которых целиком умещалась огромная выпотрошенная рыбина с обрезанными плавниками. А иногда на столах появлялись и большие лохани, в которых красовалась гора розовых креветок, переложенная лавровым листом и щедро политая душистым бульоном.
Вся эта простая, столь знакомая и понятная каждому в портовых трущобах еда сразу пришлась по вкусу, поэтому сытые и довольные клиенты стали с уважением поглядывать на новую хозяйку. Она спокойно относилась к сальным шуточкам и взглядам, могла запросто перевернуть недопитый кувшин на голову распускавшего руки или выставить за дверь самых буйных. А милые «мальчики» только потирали глаза, мотали головой из стороны в сторону и, как ни в чем не бывало, отправлялись восвояси. Не прошло и месяца, как о старом "Луи" все благополучно забыли, и таверна, сохранившая свое название, вывеску и все ту же тяжелую входную дверь, изменилась изнутри, будто обрела новую душу.
Но определенно никто из тех людей, которые частенько заглядывали в таверну, даже не подумал о том, что у "Луи" никогда не было племянницы. Да и откуда у сироты, выросшего в портовых трущобах, она могла бы появиться? Никто из них не задумывался, что эта странная женщина была не той, за кого себя выдавала.
Как порой долго приходится носить чужие и чуждые нам маски, стекающие с лиц, только когда мы остаемся наедине с собой. Например, тогда, когда спускаешься по крутой длинной лестнице в темноту, освещая себе путь тусклым светом старого фонаря, за треснувшим стеклом которого подрагивает тонкий огонек свечи. Стоило ступеням закончиться, как Арис оказалась на узенькой площадке коридора перед низкой дверью, обитой железом. Резкий звон ключей, многократно усиленный эхом, неприятно разрезал густой влажный воздух подвала, а тугой замок плохо поддавался замерзшим пальцам. В сердцах она стукнула носком аккуратного ботиночка в угол массивной двери.
— У-у-у! — ее голос, отталкиваясь от стен, улетел вверх по лестнице.
Механизм замка щелкнул, и дверь приоткрылась. Для того чтобы пройти дальше, ей пришлось пригнуть голову, сетуя не то на коротышку хозяина, не то на непредусмотрительных каменщиков. Но все это отступало перед необходимостью поскорее решить несколько проблем, откладывать в долгий ящик которые уже не представлялось невозможным.
За старой дверью находился небольшой каменный балкон, вырезанный прямо в скалистой породе. Ах, если бы представлялась возможным осветить это место получше: огромное сводчатое подземелье со строгими колоннами, отражалось в черной воде подземных источников, должно быть, уже целую вечность. Чистые звуки стекающих отовсюду капель напоминали игру на диковинном музыкальном инструменте, словно предлагая остановиться и послушать их историю. Но вместо этого Арис уже спускалась с балкона вниз, где рядом с нагромождением бочек и сундуков была привязана небольшая лодочка, а у самой кромки воды лежал большой мешок.
Она поставила фонарь на невысокий каменный столбец перил, украшенный рельефным изображением чудовища: змееволосой полуженщины-полурыбы с раздвоенным хвостом. Бросив мимолетный взгляд на доставшуюся ей в наследство от "любимого дядюшки" контрабанду, она подошла к мешку, наклонилась и столкнула содержимое в воду. Послышался глухой всплеск, нарушивший общую мелодию. Женщина выпрямилась, аккуратно складывая грубую мешковатую ткань, оставшуюся у нее в руках, и наблюдала, как мертвенно бледное лицо старика "Луи" все глубже погружается в эти мрачные воды...
Прежде чем взять фонарь, Арис с необычайной нежностью провела по влажному камню столбика, словно хотела запомнить каждую, искусно вырезанную из грубого камня чешуйку.
— Позаботься о нашем новом друге,... сестренка.
