- Пойду взгляну, заснул он или нет, - Гермиона улыбнулась, высвобождаясь из объятий Драко.
Они сидели на широком уютном диване в их новом доме, купленном сразу после свадьбы. Назвать этот дом особняком было нельзя, но и без присущего Малфоям шика здесь не обошлось. Повсюду картины великих волшебных художников, старинная, но очень уютная мебель, светлый дизайн каждой из комнат, широкий, поистине волшебный сад и кристально чистое озеро за домом.
После Волшебной войны это было как бальзам на душу. Израненную душу.
Гермиона ждала Драко. Ждала каждый день. Ждала, отказывая Рону, почти отбиваясь от других парней. Девушка была уверена, что её ожидания не напрасны. Он же воевал лишь за то, чтобы она осталась жива. Ничего больше. Драко Люциус Малфой – чистокровный волшебник, сын Нарциссы и Люциуса Малфоев, представитель древнейшего рода знатных магов тешил себя надеждой на то, что, в том случае, если они выживут, то смогут быть вместе, чего нельзя было даже в мыслях допустить в прошлом. Даже не подозревая о чувствах, которые испытывали друг к другу, они ненавидели, ломали, огрызались, ругались и ссорились между собой каждый день, после этого в тайне жалея об этом.
Собственно говоря, Гермиона Грейнджер и сама не очень-то понимала, зачем она проводит в ожиданиях столько времени, надеясь, что Драко Малфой, вдруг раз, и появится в её жизни. Она давно могла бы выйти замуж за Рона, нарожать ему детей, жить с ним «и в печали, и в радости», но сердцем чувствовала, что ей нужно далеко не это.
Вовремя переметнувшись на сторону Ордена Феникса, Малфои, каким-то чудом спасли себя от Азкабана и зажили, может и не прежней королевской, но вполне приличной жизнью.
Не думая о том, что сможет предложить ей, Драко уже через несколько недель оказался на пороге дома Гермионы. Да и что мог сказать, а тем более дать, Героине Войны бывший Пожиратель смерти, её заклятый школьный враг, кроме любви к ней и стараний сделать всё, чтобы она была счастлива, если сможет быть с ним? Его даже не волновало то, что Гермиона могла быть замужем.
Едва он коснулся звонка около двери, как та распахнулась и в проёме показалась девушка с каштановыми кудрями и янтарными глазами, которые он так боготворил.
Всё было просто: она увидела его, в нерешительности стоящего около её дома, через окно в кухне. Руки у неё затряслись, ноги вдруг стали ватными, а сердце и вовсе отбивало чечётку, норовя выскочить из грудной клетки.
Что она может сказать ему? Как сильно его любила и продолжает любить? Ну, тогда, к сожалению, этого ей описать не удастся. Он может не понять, посмеяться. Броситься ему на шею? И что? Заплакать? Нет, на это на она не имела права. Однако едва отперев дверь, она поняла, что всё хорошо. Кто бы мог подумать, что всё так просто? У них всё хорошо. Будет. Обязательно будет. Без лишних слов, о которых оба думали, которые так тщательно старались подобрать, Драко вошёл в её дом, а она закрыла за ним дверь.
Теперь тот факт, что у власти Кингсли, то, что мир в волшебном сообществе восстановлен, что предрассудки «чистоты крови» стёрты, давал возможность им быть рядом. А может, и не только им. Кто знает?
***
- Он не голоден? – Драко взглянул на наручные часы. Казалось, он знал даже больше, чем должен знать новоиспечённый отец.
- Нет, не думаю, - женщина улыбнулась и зашагала наверх по резной деревянной лестнице в комнату их маленького сына. Ей и не нужны были часы, чтобы знать, когда, что и как следует делать в отношении их ребёнка.
Четыре месяца назад… А кажется, что только вчера плач маленького существа огласил палату в больнице святого Мунго. Он ещё такой маленький, а уже так похож на своего отца. Светлые волосики, серые глазки пронзительно глядят на каждого находящегося рядом.
Мамин сероглазый ангелочек, так называла Максимуса Гермиона. Она открыла дверь в спальню, а иначе не назовёшь (на этом настоял Люциус Малфой, говоря о том, что, мол, «делайте, что хотите, но у моего внука должна быть детская, соответствующая ему»), Максимуса Малфоя и прошла по мягкому, заглушающему звуки шагов, ковру к кроватке. Маленький мальчик спал, посасывая указательный пальчик во рту и тихо сопел.
Как-то раз, когда Нарцисса и Люциус застали эту картину, миссис Малфой, властная и гордая женщина, но при этом любящая и нежная мать, заметила:
- Указательный? Настоящий Малфой. Драко был таким же, - это было произнесено не без эмоций в голосе, и, по-видимому, означало, что уже в этом возрасте у их маленького внука проявлялись замашки истинного аристократа.
Мать подоткнула мягкое одеяльце и ласково погладила малыша по бледно-розовой щёчке…
***
Послышался взрыв.
Гермиона, перепуганная на смерть, одним взмахом волшебной палочки наложила на кроватку Заглушающее заклятие и кинулась вниз.
- Драко! – закричала она, бегом спускаясь по лестнице.
Внизу, от едкого серого дыма ничего не было видно, но ещё только выбегая из детской, женщина расслышала:
- Уизли?! Что, чёрт возьми, тебе здесь надо?!
Неужели дверь в их дом только что взорвал Рон? Её друг. Её лучший друг. Этого не может быть. Что происходит?
- Гермиона! – услышала она голос мужа. – Забирай Максимуса и беги! Скорее! Я его задержу!
Гермиона, внутри которой всё оборвалось, бросилась бежать обратно, не заметив, как выронила на лестнице свою волшебную палочку из трясущихся рук. Она рывком закрыла дверь в комнату Максимуса и аккуратно взяла его на руки вместе с одеяльцем. Заклинание, наложенное ею на его кроватку рассеялось, и малыш, услышав звуки борьбы, проснулся и начал кряхтеть и ёрзать на руках у матери. Но, словно чувствуя, что сейчас не время, так и не заплакал.
- Тише, милый! Всё хорошо, мама рядом, - шептала Гермиона, прижимая к себе маленького сына, вдруг вспомнив рассказ Гарри о том, как на самом деле погибли его родители.
Сейчас всё это слишком напоминало ту историю, за исключением того, что роль «Тёмного лорда» в этом случае играл Рон Уизли. Гермиона вспомнила Лили Поттер, которую так сейчас сама себе напоминала. Лили точно так же стояла около кроватки малыша Гарри, крепко прижимая к себе своё дитя, а Джеймс точно так же кричал жене, чтобы она бежала, пряталась, что он задержит врага.
Полыхнула зелёная вспышка и Гермиона закричала. Нет. Нет, только не это! Это невозможно. Пожалуйста, пресвятая Моргана, пусть это будет всего только сон. Страшный сон. Её муж. Драко... Он не мог погибнуть. Ложь!
Максимус принялся всхлипывать, давая понять, что сдерживаться, когда его мама в таком состоянии, больше не может.
И вдруг наступила гробовая тишина, давящая со всех сторон, которую прерывал лишь звук тяжёлых шагов. И тот, который их издавал сейчас направлялся вверх по лестнице. Этот звук перекликался с бешеным стуком сердца женщины, стоявшей спиной к двери детской.
Дверь в комнату, отделявшую мать и ребёнка от происходящего внизу, широко распахнулась, и туда ввалился, по-другому не скажешь, Рон. Гермиона уложила сына обратно в кроватку и круто развернулась, заслоняя его собой.
Пусть так. Но Максимуса он не тронет. Она не позволит.
- Рон? Что ты делаешь? Что тебе здесь нужно?
- Отойди… Гер-Гермиона… - заплетающимся языком сказал тот. Глаза его были злыми и налитыми кровью, как у быка, от чего стало понятно, что он сильно пьян.
- Рон! Ты пьян! Прошу, успокойся! Давай мы просто поговорим, ладно? Давай? – Гермиона не знала, как ей ещё отвлечь Рона, который уже наставил на неё свою палочку.
- Он отнял тебя у меня… И я расправился с ним… Ты выносила и родила его выродка… Я покончу и с ним… Он лишь помеха н-нашему счастью! - Рон покачивался из стороны в сторону. – Отойди, ты не нужна мне… Мне нужно его отродье! – крикнул он.
Неужели всё из-за этого? Неужели это всё из-за уязвлённой психики её друга? Просто потому, что она предпочла Драко ему?
- Нет, умоляю, Рон! Остановись! Не делай глупостей! – Гермиона уже успела понять, что палочка упала где-то внизу, успела понять, что она беззащитна, что единственной защитой её малыша является она сама. Невольно на ум снова пришла Лили Поттер.
- Отойди, я сказал! – рявкнул тот. – Я сделаю всё быстро…
- Нет! Убей меня, Рон! Это я причинила тебе столько боли! Я должна быть наказана, не он! Прошу, только не Максимус… Только не мой сын… - женщина почти обезумела от горя и страха за жизнь своего ребёнка.
Что ей делать, если Драко… И если Максимус… Что ей делать?
- Зря ты так, Гермиона, - выпалил Рон, еле составляя слова в предложения. – У нас могло бы всё получиться… - он вздохнул и трясущимися руками направил на неё волшебную палочку. – Авада…
Гермиона приготовилась к смерти. Она лишь молилась, чтобы её Любовь защитила Максимуса, как Любовь Лили защитила когда-то Гарри.
- Петрификус Тоталус! – послышался дикий выкрик.
- Остолбеней! – ещё один крик.
Гермиона не могла поверить своим глазам. Перед ней стоял её муж. Живой. Её Драко
живой. Стоит около двери, направляя палочку на Рона. А в стороне от неё самой стоит Гарри с палочкой наготове. Оба с безумными выражениями на лицах тяжело дышат.
На какое-то мгновение наступила тишина. Даже Максимус, лежащий в кроватке, перестал плакать.
- Слава Мерлину, успел! – наконец выдохнул Гарри. – Инкарцеро! – тело Рона опутало верёвками.
- Н-но… - женщина переводила взгляд с Драко на Гарри. – Как? Каким образом?!
- Уизли был пьян вдрызг. В итоге, когда этот кретин попытался произнести Смертельное заклинание, оно вышло совсем не тем, на какое он рассчитывал, и меня лишь отбросило назад. Правда, не скрою, было больно. Но когда я услышал твои крики... И плач Максимуса… - голос Драко сорвался.
Гарри понял, что настала его очередь говорить:
- Я нашёл Рона в пабе. Он был уже крепко выпившим, когда я попытался отвести его домой. Он вырвался и закричал, что наконец-то с чем-то покончит… Не знаю, с чего вдруг, но я подумал о вас, - на последних словах Гарри взглянул на подругу тем взглядом, который понимала только она одна. И сейчас она вновь его поняла.
Драко, выйдя, наконец, из оцепенения, быстро пересёк детскую и обнял Гермиону, которая уже держала на руках затихшего Максимуса.
- Вы в порядке? – тихо спросил он, прижимая к себе жену и сына так крепко, как только мог. Он осмотрел лицо Гермионы, и не найдя ни царапин, ни ссадин, глубоко вздохнул. Он был готов умереть за них. Они - его семья. И нет ничего дороже. И никогда не будет. Существует мнение, что война меняет человека. В какую сторону, решать самому человеку. Замкнуться в себе или начать жить заново. Драко Малфой выбрал второй вариант. И с тех пор ни разу не пожалел об этом. Он больше не пешка в чужой партии в волшебные шахматы.
- Всё хорошо, - ответила Гермиона, обнимая Драко. – Я… Я так испугалась… Та зелёная вспышка… Я не хотела верить… - она начала тихонько всхлипывать.
- Идём вниз, - Драко мягко отстранился, поцеловал в лоб сына, и повёл Гермиону с малышом и Гарри в гостиную. Там он бережно усадил жену в глубокое кресло возле камина, улыбнулся и отошёл к Гарри, стоявшему у выхода. Одним движением волшебной палочки Гарри починил вход в дом и теперь стоял, глядя на семью Малфоев.
Так было нельзя думать, но в душе он благодарил всех волшебных и не волшебных святых за то, что это случилось не с его Джинни и маленьким Джеймсом.
- Я пойду. Иначе площадь Гриммо двенадцать прибьёт меня к стенке вместо картины, - под этим он имел в виду свою жену.
- Поттер, стой! – окликнул его Драко.
- Да?
- Слушай, спасибо тебе, - Драко поднял вверх руку, останавливая дальнейший вопрос Гарри. – Не перебивай, Поттер. Ты спас их. Вернул мне их, - блондин взглянул в сторону камина, где Гермиона заботливо убаюкивала их чадо. – Это стоит всякой школьной вражды.
- Она моя подруга, Драко. Я не мог иначе. К тому же, ты тоже приложил к её спасению свою палочку, - Гарри усмехнулся. – Я вижу, как вы любите друг друга. Рону этого никогда не понять… - он открыл дверь. – Ну, а теперь, я пойду. Я ведь не на работе. Сейчас прибудет мой отряд. Я уже их оповестил. Ребята всё здесь уберут, - и они засмеялись, поняв, что Гарри имел в виду Рона, лежавшего под несколькими заклятиями на полу в детской.
- Мир? – хотя это и выглядело по детски, Драко всё же протянул уходившему Гарри ладонь.
- Мир, – Гарри пожал руку своего, теперь уже бывшего врага, и выйдя за дверь, аппарировал.
