Глава 1Бескрайняя степь раскинулась до самого горизонта, где еще виднелись последние, ярко-красные отблески заката. Высохшая желтоватая трава, движимая ветром, напоминала океан. Темное полотно ночи плавно опускалось на Великие Равнины, обещая отдых и прохладу после жаркого суетливого дня. Казалось, что край мира где-то совсем рядом, стоит только пройти чуть дальше по ухабистой дороге – и увидишь гигантский обрыв, а за ним – пустоту. Но Эрик конечно знал, что это не так. Там, за пыльным маревом, их выступлений ждали Колорадо и Нью-Мексико. Он любил побыть в одиночестве за несколько минут до выступления, но пестро одетые люди уже стояли возле полосатого шатра, и поэтому, выкурив еще одну папиросу, он пошел готовиться к своему выходу.
– Я поменял тебя местами с верблюдами. Сегодня выступаешь после братьев Уэлд. Запомнил? – хозяин цирка, Скотт Солберг, он же импресарио, пребывал в крайнем раздражении, то и дело отирая шелковым платком блестящую лысину. Пройдет еще пара минут, вспыхнут рампы, и его лицо озарится дружелюбной улыбкой, а звучный голос заставит зрителей притихнуть. На арене все кажутся не такими, как на самом деле.
Эрик стоял возле занавеса, уже одетый в костюм и готовый к выходу, наблюдая, как Нельсон и Гарри Уэлд жонглируют булавами. Многих зрителей этим не удивишь. В других городах им обычно аплодируют довольно вяло, но в Лоренс бродячие цирки заходили не часто, поэтому каждое выступление вызывало бурю восторга и радости. «А ведь они еще не увидели и половину представления», – с улыбкой подумал Эрик.
– А теперь, дамы и господа, перед вами выступит настоящий повелитель огня! Клянусь вам, такого вы еще не видели!
Свет потух, и несколько томительных секунд манеж утопал в кромешной темноте, а потом, словно из ниоткуда, появились два огненных шара. Оранжевые клубки пламени с невероятной быстротой кружились в безумном танце. По залу прокатился восхищенный ропот. Эрик, одетый в черный костюм, был совсем незаметным. Казалось, огонь движется сам по себе. Шары сменились тремя веерами, и первые ряды отпрянули, почувствовав жар, исходящий от них. Пламя искрило и потрескивало, складываясь в невообразимые фигуры. На краткие минуты его выступления окружающий мир переставал существовать, сужаясь до темной арены, озаренной танцующими огненными вспышками.
Потный и до предела уставший, он вышел из шатра и сел на усыпанную соломой землю, привалившись спиной к ящикам. Сердце все еще отбивало бешеный ритм, а мышцы ломило от усталости. Короткий миг волшебства стоил многих часов тренировок, зверской боли от ожогов и десятков рубцов.
Огромный серебристый месяц царственно сиял среди жемчужной россыпи звезд. Легкий ветерок ласковой прохладой касался измотанного тела. Из фургонов доносилось тоскливое конское ржание. Утробно рыча, в тесной клетке напротив метался исхудавший тигр. Эрик с грустью подумал, что многие из животных не доживут до конца путешествия. Они работали наравне с людьми, а может даже и больше, но не получали за это ничего, кроме скудной пищи и ударов кнутом.
Он поднялся, подошел к занавесу и чуть-чуть отогнул сбоку тяжелую золотистую ткань. Выступление Алисы должно было с минуты на минуту начаться.
Она завладела его мыслями с того дня, когда он впервые увидел ее – она растягивалась перед представлением и совершенно не замечала его восхищенные взгляды. Эрику было девятнадцать, и ему еще не случалось влюбляться так сильно. Цирк, в котором он выступал раньше, разорился, и, после нескольких месяцев тягостного поиска, ему наконец удалось найти работу у Солберга. Для нее он был всего лишь еще одним новичком, к тому же робким и не самым общительным. Алиса давно уже стала цирковой примой, и невысокий паренек с веснушками и оттопыренными ушами вряд ли мог привлечь ее внимание. Эрик давно заметил, что красивые женщины редко бывают одни. Алиса жила с Джеймсом Элпайном, фокусником, и все время, свободное от тренировок, проводила с ним. Эрику оставалось только тайком наблюдать за ее выходами и издалека любоваться ее красотой.
– Эй, подвинься, – один из братьев Уэлд, Эрик не различил какой именно, оттеснил его плечом и пристроился рядом. Эрику не хотелось, чтобы он на нее смотрел. Честно сказать, ему вообще не хотелось, чтобы на Алису смотрел кто-либо, кроме него. Но ругаться не было сил, да и возню за занавесом могли заметить снаружи.
Она парила под куполом в ярком круге света, раскачиваясь и балансируя на трапеции, хрупкая и невесомая, словно райская птица, спустившаяся с небес. Под тревожную барабанную дробь она сделала невероятный кувырок назад, перелетев на вторую трапецию. Ее стройное гибкое тело творило удивительную симфонию движения, которая притягивала и уже не отпускала взгляд. Она летала, купаясь в лучах света, и это было настолько естественным, что казалось, она рождена такой – легкой и грациозной. В тот момент не было существа совершеннее, чем она. Трапеция раскачалась до предела, и Алиса висела головой вниз, держась лодыжками за перекладину. Она ловко подтянулась вверх, сделала пируэт, и, вытянув тонкую ножку, начала опять раскачиваться. Из вершины купола спустилось золотое кольцо. Встав на цыпочки, она прыгнула, и ее тело вытянулось в изящную линию… но Алиса так и не успела схватиться за кольцо. Ее маленькая ручка лишь мазнула по краю, а она сама камнем вниз полетела на арену. Возгласы зрителей слились в один общий удивленный крик.
Эрик не сразу понял, что произошло. Все это казалось частью представления. Еще пару секунд он ждал, что она поднимется, и, весело отдав поклон залу, снова заскочит на трапецию. Но Алиса продолжала неподвижно лежать, неестественно выгнув спину.
Он подбежал к ней, толкнув все еще ошарашенного Уэлда. Эрик увидел, как ее грудь едва поднимается от дыхания, а из разбитой губы сочится кровь. Она была невозможно красива даже сейчас. Когда он подхватил ее на руки, Алиса слабо застонала, и у Эрика до боли сжалось сердце. За занавесом их тут же окружили.
– Отдай ее! Ты можешь ей навредить! – Элпайн грубо вырвал ее из рук Эрика.
– Больно… Почему так больно… – ее шепот едва слышался. Вокруг все суетились, и никто не знал, что делать.
– Сейчас, любимая, сейчас. Бегите скорее за доктором! – закричал Элпайн.
А представление продолжалось. Вышел импресарио, и заверил напуганных зрителей, что с воздушной гимнасткой все в порядке. И ему, развеселому господину в черном цилиндре и красном пиджаке, конечно же поверили. Здесь, на манеже, не должно быть горя и боли. Импресарио исчез за занавесом, а вместе него появился дрессировщик с дюжиной пуделей. Они ходили на задних лапках, бегали за мячиком и прыгали через кольца. Зал снова аплодировал и смеялся.
Прошел томительный час, растянувшийся в вечность, прежде чем появился заспанный доктор с потрепанным саквояжем. Алиса лежала на лавке, будто сломанная кукла. На ее бледном лице застыла печать страдания, а по щекам бежали две прозрачные дорожки слез. Она не могла пошевелиться, и все время шептала, как ей больно.
Доктор долго ее осматривал. Потом туго перебинтовал спину, выписал лауданум от боли и сказал, что есть надежда, что через пару недель ей станет лучше.
***
Эрик стоял у открытого окна, в грязном номере единственной в Лоренсе гостиницы. Дюжина потрепанных фургонов и повозок с эмблемой «Цирк Солберга» медленно двигалась в клубах желтой пыли на запад. Из-за Алисы бродячий цирк задержался в городе на месяц дольше, чем планировалось, а в представлении стало меньше на два номера. Она так и не смогла подняться с постели, а мистер Солберг не верил в чудесные исцеления.
Эрик забрал свое жалование и остался вместе с ней. Алису мучили страшные боли, дозы лауданума увеличивались с каждым днем, а спасительное забвение приходило все реже. Элпайн перестал ее навещать уже через две недели, и говорили, будто он теперь с цыганкой, которая исполняет танец живота. Алиса каждый день спрашивала, где он, и просила позвать. Эрик, проклиная себя за малодушие, снова и снова обещал ей, что он придет завтра. Но сегодня… У Эрика не хватило духу сказать ей правду, и он наконец придумал красивую ложь. Он сказал, что Элпайн упал с лошади и разбился насмерть. После этих слов в ней что-то оборвалось окончательно. Она просто отвернулась и несколько часов невидящим взглядом смотрела на унылую желтую равнину за окном, пока наконец сон и новая доза лауданума не сморили ее.
Эрик уже жалел о своих словах, но не был уверен, что скажи он все как есть, вышло бы лучше. Он по-прежнему любил ее, несмотря на то, что в ее больших зеленых глазах уже не было ничего, кроме пустоты.
– Эрик, – едва слышный шепот коснулся ее потрескавшихся губ.
– Я думал, ты спишь. Ты что-нибудь хочешь?
– Ты меня любишь, Эрик? – она чуть прикоснулась к его руке.
– Да.
– Тогда убей меня. Я больше не могу так, понимаешь? – она с неожиданной силой сжала его пальцы, а в ее взгляде читалась мольба. Эрик почувствовал, что грудь чем–то сдавило изнутри. Он крепко зажмурил глаза, стараясь подавить подступающие к горлу рыдания.
– Алиса, послушай меня. Я обещаю, ты поправишься. Обещаю. Просто дай мне немного времени. Хорошо? – он старался говорить твердо, но голос предательски дрожал и срывался.
– Тогда можно мне лауданум? – Эрик достал бутыль из тумбочки. На донышке плескалось несколько капель жидкости.
– Я сейчас схожу к доктору и принесу.
Жара наполняла голову свинцовой тяжестью, а разум – серым маревом обреченности. Полдень раскаленным покрывалом опустился на город, погрузив его в душный тяжелый сон. В это мертвое время улицы были пустынны и безлюдны. По обеим сторонам тянулись деревянные домишки не выше двух этажей, а ватную тишину нарушали лишь свистящие порывы обжигающего ветра. Белый диск солнца, одиноко висящий посреди бесконечного, пронзительно голубого неба, нещадно слепил глаза. В конце улицы виднелся крест ветхой церкви, выкрашенной известкой. Повинуясь внезапному порыву, Эрик, вместо того чтобы повернуть к дому доктора, зашагал к ней по пыльной дорожке. Немного помедлив, он толкнул тяжелую деревянную дверь. Изнутри пахнуло ободряющей прохладой и запахом свечного воска.
Чьи-то цепкие пальцы больно схватили его за локоть. Он развернулся, и дверь с грохотом захлопнулась у него за спиной. Перед ним стояла старуха. Ее маленькие глаза ярко блестели, утопая в морщинах и бородавках, а тонкогубый рот перекосило ухмылкой. Она появилась словно из ниоткуда. Эрик готов был поклясться, что не слышал шагов за спиной, когда шел сюда.
– Надеешься, что он, – она показала узловатым пальцем на крест, – поможет ей? – скрипучий голос неприятно резал слух.
От удивления Эрик несколько секунд молчал.
– Кто вам рассказал?
– Твоя покойная матушка, что умерла три года назад от тифа, – Эрик отшатнулся, и первым его порывом было бежать. Страх липкими пальцами забирался куда-то в душу, а сердце пропустило несколько ударов. Несмотря на жару, Эрик почувствовал, как тело покрывается мурашками.
– Откуда вы знаете? Откуда?
– Я уже ответила тебе. Хочешь спасти свою подружку? Тогда приходи сегодня вечером на могилу Чарли О’Доннела и оставайся там ночевать.
– Кто вы такая? – она не удостоила его ответом.
Эрик еще долго смотрел ей вслед, глядя, как она медленно идет по дороге, припадая на одну ногу. Мысли в голове путались, быстро сменяя друг друга, пока, наконец, не сложились в один большой неразрешимый клубок.
***
Большое поле за железной оградой, с коваными воротами и каменной аркой было заполнено едва ли наполовину. За ровными аккуратными рядами надгробий и крестов еще оставалось достаточно пространства для новых могил. Встреча со старухой казалась дурным кошмаром, какие иногда случаются, когда солнце припекает голову. Но все же, это был шанс помочь Алисе, пусть даже и призрачный, и Эрик не собирался его упускать. Тихая безлунная ночь наполняла спокойствием и безмятежностью. Он толкнул надсадно скрипнувшую створку ворот и зашел внутрь. Центральная аллея была усыпана хрустящим под ногами гравием. Он шел вперед, держа в руке керосиновую лампу, и искал могилу Чарли О’Доннела, читая выгравированные на камнях надписи.
Эрик свернул налево, на узенькую дорожку, идущую вдоль первых рядов могил. В сухой растрескавшейся земле рос невысокий кустарник, и его ветви тихонько поскрипывали, качаясь в такт ветру. Он шел дальше, подсвечивая себе лампой, и рассматривал надгробия в маленьком кружке света. Иногда он замечал остатки увядших цветов, но большинство могил были покрыты лишь пылью. Скорбь рано или поздно сменяется забвением, и время окончательно вытесняет мертвых из их прошлых жизней.
Могила Чарли О’Доннела оказалась у самой ограды. Он поднес лампу поближе, и его лицо дрожащим бледным пятном отразилось на черном мраморе надгробия. Эрик расстелил плащ и лег на уже остывшую после дневной жары землю, подложив под голову руку. Первые несколько часов ему было неудобно, и каждую секунду он ждал, что произойдет что-то необычное. Но потом луна выглянула из-за сизых облаков, и она него напала странная истома. Он повернулся на бок и заснул.
Его разбудил яркий свет и звуки далекого праздника – веселые переливы ирландских волынок, гудение труб, стук барабанов, хлопки фейерверков и звонкий смех десятков голосов. Отчетливо слышался запах жареного мяса, дыма и сладковатых цветов. Эрик открыл глаза и шарахнулся назад, могила Чарли О’Доннела исчезла, а на ее месте появился большой проход вниз со спущенной веревочной лестницей. Именно оттуда бил свет и доносилась музыка. Эрик помотал головой и несколько раз ущипнул себя, все еще уверенный, что это сон. Но проход никуда не делся, а лестница приглашающе качнулась, когда он на нее посмотрел. Его охватили одновременно страх и любопытство, и через пару секунд любопытство взяло вверх.
«Похоже, старуха не солгала», – он начал медленно спускаться в пятно желтого, режущего глаза света. Лестница оказалась длиннее, чем он думал, и руки уже начали болеть, когда внизу замаячила мощеная серым булыжником дорожка. Он спустился еще ниже, и в паре метров от земли ловко спрыгнул вниз. Дорожка змеей петляла серди огромного, насколько хватало взгляда, макового поля. Бутоны маков источали приторный аромат, от которого кружилась голова, а в ногах появлялась приятная легкость. Эрик обернулся, и увидел, что веревочная лестница исчезла, а сверху раскинулось черное небо без единой звезды.
Его охватило предчувствие беззаботной радости, какое бывает только в детстве, перед походом в конфетную лавку или магазин игрушек. Он двинулся дальше, насвистывая в такт доносящейся музыке. Впереди виднелась деревянная арка с разноцветными буквами «Добро пожаловать на ярмарку».
Перед Эриком раскинулся чудовищно огромный лабиринт из палаток, лавок и шатров. Высокие фонари из цветного стекла отбрасывали яркие блики, виднелась исполинская карусель, от грохота множества инструментов закладывало уши, а толпа веселых людей образовывала пестрый волнующийся океан. Эрик с удивлением заметил, что лица у всех, будто маски, разрисованы красочным гримом. Несмотря на то, что он казался белой вороной, никто не обращал на него внимания. Эрик медленно шел по широкой главной аллее, вдоль которой росли увешенные шарами и гирляндами деревья, и то и дело озирался по сторонам, пораженный безумной мистерией праздничной ярмарки. Торговцы в блестящих, нарядных одеждах громко зазывали покупателей, расхваливая свой товар. Эрик подошел к большой палатке из пурпурного шелка, где на прилавке были разложены неимоверной красоты украшения. Камни сияли и переливались, притягивая взгляд.
– Хотите что-нибудь приобрести? – полный торговец с леопардовыми полосками на лице, мгновенно оказался рядом и подхватил его под локоть, – Здесь есть все, чего только может пожелать ваша душа.
– Извините, я просто смотрю. У меня нет денег.
– О! О! Это не проблема, у нас на ярмарке не нужны деньги. Выбирайте!
– Как не нужны?
– Вот так. Выбирайте же, – он широким жестом обвел прилавок.
– Нет, я не понимаю, – несмотря на переполнявшую его эйфорию, Эрик понимал, что-то тут не так, и хотел докопаться до истины.
– Мы принимаем оплату кое-чем другим. Это гораздо, гораздо лучше денег. Тут каждый может позволить себе все. Сегодня особенный день. У вас ведь есть любимая девушка? Выберите ей что-нибудь.
– Хорошо, что вы хотите за это? – Эрик показал на ожерелье с изумрудами на золотой цепочке.
– Четверть твоей ловкости. Ты не заметишь разницы, клянусь. Просто возьми его, и считай, что мы договорились.
«Как это? Что за ерунда?» – успел подумать Эрик, но рука уже потянулась к сверкающим камням. Ожерелье играло зелеными отблесками, и было красивым до невозможности.
– Стой! – кто-то больно шлепнул его по руке. Эрик обернулся и увидел красивую девочку лет тринадцати, похожую на куклу – завитые рыжие локоны до плеч, белое личико с розовыми губами, ярким румянцем и пушистыми ресницами.
– Как ты смеешь! Это мой посетитель! – глаза торговца налились кровью, а голос сорвался на визг. Девочка нисколько не испугалась.
– Дядюшка Чарли очень расстроится, если узнает, что ты хотел обидеть его гостя, – на лице торговца промелькнул страх, а на лбу выступили мелкие бисеринки пота.
– Я не знал! Клянусь! – но девочка уже отвернулась от него, взяла Эрика за руку и повела прочь.
Происходящее вокруг было настолько странным, и Эрик решил, что это все-таки сон. Они шли мимо дюжины лавок со сладостями, над которыми курился приторный аромат ванили и патоки. Эрик почувствовал, что рот наполняется слюной. Люди суетились вокруг подносов с леденцами, пирожными и сладкой ватой, и ему тоже захотелось остановиться и хотя бы посмотреть.
– Когда придет время, наешься их вдоволь. Но пока что, я бы советовала тебе ничего здесь не брать, – мелодичный голосок девочки звучал будто нежные трели флейты. Она требовательно потянула его за руку, и они пошли дальше.
Толпа людей выстроилась в очередь возле круглой платформы карусели с разноцветными животными. Они чему-то смеялись и подталкивали друг друга, но все же, среди них чувствовалась какая-то необъяснимая напряженность. Лошадки и тигры с каждой секундой набирали скорость и кружились все быстрее и быстрее, и вдруг – цветные фонарики вспыхнули, на миг стало светло как днем, и карусель исчезла. Едва Эрик успел осознать, что произошло, как она появилась вновь… только пустая.
– Что произошло? Куда они пропали?
– Туда, – она молча показала пальцем на черное небо.
– А ты? Ты каталась на ней?
– Я… Я не могу. Пойдем, дядюшка Чарли ждет тебя.
Они прошли мимо фонтана из трех чаш, где стоя по колено в воде, на позолоченных инструментах играл оркестр. Вокруг танцевали сотни пар. Стараясь никого не задеть, они стали пробираться к шатру из красного шелка в конце площади. У входа стояли двое меднокожих охранников в шароварах и высоких шлемах с крашеными страусиными перьями. Их блестящие, словно стеклянные глаза, смотрели прямо перед собой, и в этих взглядах не было ни капли мысли. Стоило Эрику и девочке подойти ближе, как они убрали скрещенные копья и пропустили их внутрь.
Кромешная темнота обступала со всех сторон. Вдруг, тот тут, то там, стали зажигаться дрожащие огоньки свечей, висящих прямо в воздухе. Эрик повернулся к девочке, которая секунду назад была рядом, но увидел, что она исчезла, оставив его одного. Зал оказался настолько огромным, что противоположной стены не было видно. Эрик зашагал вперед, и, глянув себе под ноги, едва не упал. Затейливый рисунок на ковре двигался, и одни узоры плавно перетекали в другие. Стоило подольше задержать на их взгляд, как голова начинала сильно кружиться, и казалось, что ковер вот-вот затянет его куда-то вниз. Стараясь не смотреть на него, Эрик пошел дальше, а свечи, освещая путь, медленно летели чуть впереди. Раздался громкий хлопок, а через мгновение появилось облако сизого дыма, откуда навстречу Эрику вышел невысокий человек лет сорока в потрепанном черном цилиндре и белых перчатках. Он снял головной убор, обнажив изрядную проплешину в рыжих волосах, и учтиво поклонился.
– Рад тебя видеть на моей ярмарке. Тебе ведь нравится здесь? – у него был красивый, словно обволакивающий, бархатный голос. Эрик понял, что перед ним тот самый дядюшка Чарли, про которого говорила девочка.
– Это… – Эрик помедлил, стараясь подобрать нужные слова, – интересное место.
– Ну еще бы! Я рад каждому новому гостю. Сегодня, в честь нашего знакомства, ты можешь попросить у меня все, что захочешь, – он приветливо улыбнулся, и на миг его глаза ярко блеснули, отразив пламя свечей.
– Все, что захочу? – магия этого вечера достигла своего апогея, но Эрик до сих пор не мог поверить в нее до конца.
– Конечно. Только подумай хорошенько, – он махнул рукой, и в зале появились два уютных кресла и стеклянный столик с пустыми бокалами, – Выпьем?
Эрик сел напротив него, и бокалы сами собой наполнились красным вином.
– За наше великолепно знакомство.
Эрик глотнул вина, почувствовав странный металлический привкус во рту.
– У меня есть девушка и она очень больна. Можно сделать так, чтобы она выздоровела?
– Проще простого. Завтра она уже будет бегать, вот увидишь.
– Правда?
– Ты обижаешь меня. Если я сказал, значит так и будет. Только есть одно маленькое условие. Моя личная прихоть, так сказать, – он замолчал, снова отпивая вино.
Предчувствие чего-то нехорошего свинцовой тяжестью разлилось по всему телу. Пауза с каждой секундой становилась все невыносимее, и Эрик наконец не выдержал и спросил:
– Что за условие?
– О, совсем пустяковое. Совсем. Твоя девушка будет здоровой, но, если она тебя разлюбит, ты вернешься сюда, ко мне. Навсегда. Ну как? Ты согласен? – он наклонился чуть вперед, и его черные глаза жадно поедали Эрика.
– Да. Согласен.
– По рукам? – дядюшка Чарли протянул ему руку ладонью вверх, и Эрик звонко хлопнул по ней. На долю секунды их руки охватило красное пламя, и страшная боль пронзила Эрика и тут же отступила. Он ощущал себя совершенно обессиленным, а у дядюшки Чарли наоборот, будто в стократ прибавилось энергии. То, что разрозненными мыслями путалось у Эрика в голове, вдруг сложилось в страшную догадку.
– Скажите, это ад? – дядюшка Чарли звонко рассмеялся в ответ, как будто не слышал ничего более веселого.
– Это лишь ярмарка, мой дорогой друг. Ты изрядно позабавил меня, и поэтому я хочу подарить тебе маленький сувенир, чтобы ты не забывал обо мне, – он изящным жестом достал из кармана пиджака серебряную цепочку. – Чем меньше твоя девушка будет тебя любить, тем больше звеньев поржавеет. А когда ржавыми станут все звенья, то мы снова увидимся! – он протянул цепочку Эрику, и тот взял ее, почувствовав в руке холод металла, – Скоро рассвет, и нам пора прощаться.
Эрик встал с кресла и его замутило. Пошатнувшись, он едва не упал. Узоры на ковре бешено пульсировали, будто вытягивая из него остатки сил.
– А та девочка, что провожала меня… Почему она здесь? – он еле держался на ногах, но не мог уйти, не узнав этого.
– Ей казалось, что мать любит младшую сестру больше, и она задушила ее. Милое дитя, не правда ли? Она еще долго будет моей помощницей. Может быть, вы увидитесь с ней снова.
Эрик развернулся, и, собрав последние силы, дошел до выхода. Ярмарка куда-то исчезла, снаружи была лишь темнота. Он закричал и хотел вернуться назад, но шатер уже исчез, а он сам начал падать куда-то вниз…
***
Рассвет, полный свежести нового дня, золотисто-голубой акварелью разлился по ясному небу. Эрик проснулся от лучей солнца, бьющих в лицо. Он скосил глаза и увидел капельки росы, блестящие на пожухлых травинках. Мышцы ломило, а глаза будто присыпало песком. Он смотрел на кладбище, озаренное мягким утренним светом, и прошедшая ночь казалась ему невообразимо далекой. Но, когда он почти убедил себя, что это был безумный сон, он ощутил в руке холод серебряной цепочки. Она была здесь, с ним, как доказательство и напоминание заключенной сделки. «Так значит Алиса уже здорова!» – его ударило словно молнией, и, засунув цепочку в карман, он побежал в город, чувствуя, как каждое движение отдается болью в усталом теле.
Он немного отдышался перед дверью, прежде чем зайти в номер. Страх пронзил его сотней ядовитых игл: «А вдруг ничего не произошло? Может я просто сошел с ума?» – Эрик отчаянно боялся потерять ту надежду, которая появилась у него этим утром. Он прислушался к двери, но услышал лишь собственное шумное дыхание и стук крови в висках. Он потянул ручку вниз, и зашел внутрь.
Алиса безмятежно спала, и ее волнистые золотые локоны разметались по застиранной наволочке. Эрику не хотелось ее будить, но он был уже не в силах терпеть неизвестность. Он присел рядом на кровать и осторожно потряс ее за плечо.
– Эрик… – нежность захлестнула его, когда он услышал ее заспанный, чуть хрипловатый голос. Алиса впервые за долгое время улыбнулась. В тот миг Эрик понял, что болезнь отпустила ее. Он почувствовал, что глаза защипало, и крепко зажмурился, стараясь не заплакать.
– Эрик, что с тобой? – она подтянулась на подушки, прикрывшись одеялом, – Эрик… Я могу сидеть, Эрик… видишь? Боже! Я… мне кажется, я чувствую ноги, – Алиса радостно завизжала, вскочила с кровати, и, в одной ночной рубашке, закружилась по комнате, – Эрик, я танцую! – он подхватил Алису, и ее тонкие руки обняли его за шею. Она плакала, но в ее глазах плескалось чистая радость. Он прижал ее к себе еще крепче, и почувствовал, как трепещет ее маленькое сердечко. Когда Эрик коснулся своими губами ее губ, все, что было раньше, разом потеряло свою важность. Реальность сжалась до ее ласкового взгляда и ямочек на чуть румяных щеках. Эрик целовал ее снова и снова, и в его жизни еще не было момента счастливее.
***
Поезд, издав пронзительный длинный гудок, двинулся со станции и начал медленно набирать ход. Безлюдный перрон уплывал все дальше и дальше, пока наконец не исчез за поворотом. Немногие пассажиры суетились, рассаживаясь по местам. Уютный перестук колес стал учащаться, а из открытого окна подул ветер. Унылые пейзажи Среднего Запада скоро сменятся огнями Нью-Йорка и запахом океанского бриза. Эрика переполняло странное ощущение одновременно спокойствия и радостного ожидания, которые бывает только во время путешествия. И Эрик, и Алиса, были твердо уверены, что впереди их ждет только лучшее. Он обнимал Алису, и не мог сдержаться, чтобы каждые несколько минут не целовать. Ее красота засияла для него еще ярче, и во всем вокруг он тоже видел если не красоту, то ее отблески – и в однообразных полях за окном, и в раскаленном голубом небе без единого облачка, и в изредка попадающихся ранчо со стадами овец, щиплющих чахлую траву. Мир не поменялся, просто что-то произошло в нем самом. Любовь к Алисе окрашивала его прежнюю жизнь в до сих пор не виденные цвета.
Эрик едва начал засыпать, когда цепочка подпрыгнула в кармане, хлопнув его по груди. Стоило ему забыть о ней, как она напомнила о себе. Дрожащей рукой Эрик достал ее и увидел, что на звеньях нет ни единого пятнышка ржавчины. Решение пришло само. Эрик вышел в тамбур и открыл дверь, почувствовав сильный поток воздуха, рвущийся снаружи. С бешеной скоростью мимо проносилось пшеничное поле. Эрик вытянул руку вперед, разжал пальцы – и серебряная цепочка полетела вниз. Его ждала новая жизнь, и в ней не было места для сомнений и страха.
Где-то, за сотни миль отсюда, громко засмеялся лысеющий рыжий господин в потрепанном цилиндре…
