Глава 1У меня вспотели ладони.
Я иду по главной улице городка Итчен Ворзи. Не в своём обычном темпе, а со скоростью Гермионы – так дорога к дому её родителей займет чуть больше времени.
Бреду по тротуару, машины на скорости проезжают мимо. Мелькают незнакомые лица водителей. Безымянные люди спешат по своим маггловским делам. Они меня не знают и понятия не имеют о том, что я собираюсь сделать. А если бы и имели, им было бы плевать.
Что за странная мысль?
Я смотрю вниз, на свои ноги, которые неумолимо движутся вперёд. Шнурок развязался. Завязать или нет? Если я остановлюсь, хватит ли мне духу идти дальше?
Я размышляю о ходьбе! О ходьбе никто не размышляет, это одна из тех вещей, которая происходит автоматически. Кто станет думать о том, как следует перебирать ногами, мысленно пользуясь при этом словечками своей девушки, вроде «неумолимо»?
У меня вспотели ладони; в горле пересохло.
Может ли во рту пересохнуть из-за того, что ладони влажные?
Рон, не будь нелепым!
Мне страшно. И это тоже нелепо.
Я учился в школе вместе с Гарри и последние три года работаю аврором. Мне знакомо чувство страха, и сейчас мне действительно страшно. Но почему? Нужно бояться, когда твоя жизнь под угрозой, а не когда ты собираешься...
Жаль, что её не было в квартирке на Шейни Уок. В Челси всё было бы намного проще. Я представлял, как зайду к ней и задам свой вопрос. Но нет, пришлось менять планы, потому что Гермиона в Хэмпшире, у родителей. Это будет очень непросто. Как всё пройдёт?
Нужно подумать о чем-нибудь другом.
Гермиона! Нужно подумать о Гермионе. В конце концов, я здесь из-за неё.
Она красивая. И на удивление эмоциональная – и не только, когда речь идёт о правах домашних эльфов. Мы не виделись четыре дня, потому что Гермиона снова ездила в Брюссель. Она наверняка привезла немного вина (это стало традицией), а на сегодня спланировала вечер на двоих, только она и я, чтобы как следует поприветствовать друг друга после разлуки. Вспоминаю ночь накануне её отъезда. Гермиона была...
Я поворачиваю к парадному входу дома её родителей, так что мне ни в коем случае нельзя думать о том, что мы с Гермионой делали в ночь перед её отъездом. Но как мне об этом не думать? Нужно на что-нибудь отвлечься...
Мне нужен чёткий план.
Достаю из кармана часы и проверяю, который час. Нужно всё тщательно спланировать, а уже пять минут одиннадцатого.
Не раньше десяти, не позже одиннадцати – так мы договорились. Интересно, как там Гарри? Он-то уж точно уже получил свой ответ. Интересно, о чём он думал по пути в Нору? Возвращаюсь к своим последним мыслям...
Нет, теперь я совершенно точно не должен представлять себе, о чём думал Гарри.
Чёрт!
Что я буду делать, если она скажет «нет»?
Эта мысль отрезвляет, и я, наконец, осознаю, чего боюсь. Если она скажет «нет», это будет хуже смерти. Ну, или это будет особый вид смерти. Короче, если она скажет «нет», мне конец.
Моя жизнь в руках Гермионы. Интересно, когда и где она получила эту власть надо мной?
Малфой-мэнор? После того случая я осознал, как всё серьезно. Похороны Дамблдора? Уже тогда я всё понял. Святочный бал? Я был жалок. И настолько глуп, что ревновал и не понимал, что ревную. В отличие от Гермионы, которая до конца моих дней будет об этом напоминать.
Рон, твоя жизнь изменится навсегда. Появятся обязательства. Но разве не этого ты хотел лет с... семнадцати... или около того? Хочет ли она того же?
Нет, это дурацкая затея.
Зачем мы с Гарри всё это придумали?
Мы с Гермионой давно вместе; Гарри с Джинни тоже. Мы остаёмся самыми популярными парами уже больше трёх лет и по-прежнему постоянно попадаем в газеты. Кажется, скоро мы снова станем новостью дня.
– Вот это синхронность, – сказал Гарри, когда я сообщил ему, что собираюсь сделать. Он признался, что планировал то же самое.
Мы по отдельности приняли одинаковые решения. Наши девушки вряд ли в это поверят, но мы с Гарри, правда, ничего не обсуждали, пока не подобрали кольца.
Я потратил несколько недель, чтобы купить подходящее кольцо, которое сейчас лежит у меня в кармане (рука тянется внутрь куртки и проверяет, на месте ли оно). Мой сейф в банке опустел наполовину. Гарри и выбирать не пришлось. Все драгоценности его матери, включая обручальное кольцо, лежали у него в сейфе. Он просто отнёс кольцо ювелиру, чтобы тот подогнал его под нужный размер.
Когда мы обнаружили, что мыслим в одном направлении, Гарри предложил свой план. И я согласился. Потому что мы знаем, как поступят девчонки, как только услышат тот самый вопрос. Одна поспешит поделиться новостью с другой, а вторая расстроится или станет что-то подозревать, и это испортит весь сюрприз.
Я иду, замедляясь с каждым шагом. А сердце – наоборот. По моему пульсу можно подумать, что я пробежал стометровку.
Всё пройдёт отлично. Проблем не возникнет – если, конечно, она не скажет «нет».
Но с чего бы ей сказать «нет»?
К сожалению, мой мозг легко находит с дюжину причин. Очень некстати.
От меня никакого толку. Я неряха. Я неуклюжий. Я её дразню. Я её раздражаю. Она умнее меня. Мы спорим. Я оставляю в её постели крошки от тостов. Я полностью игнорирую её, когда играют «Пушки».
Совершенно очевидно, что я не подарок. Вечные узы? Обязательства? Сегодня она может уйти. Я, конечно же, не отстану и буду умолять её вернуться, потому что я жалкий дурак. Ей ещё не поздно отказаться. А если она скажет «да», то увязнет навсегда.
С таким как я?
Навсегда?
Я бы сам ни за что не согласился. Зачем ей говорить «да»? Она же не сумасшедшая.
Чёрт!
Выхожу на дорожку, ведущую к большому кирпичному дому Грейнджеров, и замечаю движение в окне второго этажа. Там её комната. Гермиона меня увидела. Назад пути нет! Под ботинками хрустит гравий, ноги медленно несут меня вперед, к входной двери. Хорошие ноги, разумные ноги. Они, в отличие от моего мозга, не поддаются панике.
Почему именно я должен задавать этот вопрос? Почему это мужская обязанность? Почему мужчинам всегда выпадает всё самое сложное в этой жизни? Почему бы ей самой не спросить меня? Уж я бы знал, что ответить.
Я точно знаю, что бы сделал, задай мне Гермиона этот вопрос. Я бы сказал «да»!
Но для начала, конечно, немного бы её подразнил и заставил подумать, что собираюсь сказать «нет».
Вот чёрт!
Рон, волю в кулак!
Соберись!
Ноги, продолжайте движение, не обращайте внимания на глупый мозг.
Входная дверь распахивается; на пороге стоит Гермиона.
– Привет, Рон, – говорит она, улыбаясь.
– Гх… кх… привет, – мой язык прилип к нёбу и еле ворочается.
– В чём дело? – спрашивает она, озабоченно хмуря брови.
Ей не всё равно, говорит мой мозг.
К сожалению, сигнал поступает как раз из той его части, которая отвечает за ноги, потому что я сам себе ставлю подножку.
Проклятый шнурок!
Я спотыкаюсь и, изображая руками мельницу, с размаху шлёпаюсь коленями и ладонями на красный гравий. Джинсы порвались, колени наверняка содраны. Зато ладони, кажется, перестали потеть. Впрочем, я не уверен, потому теперь они в крови. Гермиона со смехом бросается ко мне.
Я истекаю кровью, а она смеётся.
Злость длится всего мгновенье, потому что на смеющемся лице Гермионы отражается беспокойство. Пытаюсь представить себя со стороны и понимаю, что выглядел нелепо. И звучал нелепо.
– Гх… кх… привет! – говорю я. – Кажется, я споткнулся о собственный язык.
Она снова смеётся. Двигаю вперёд правую ногу, ставлю стопу на землю, чтобы встать – и тут мой мозг включается на полную катушку. Он останавливает меня и напоминает, где я.
Я стою на одном колене перед своей девушкой; она смеётся надо мной и понятия не имеет, что у меня в кармане. И ничего не подозревает.
Игнорируя боль в содранных коленях, засовываю окровавленную ладонь в карман куртки.
– Гермиона Джин Грейнджер, ты выйдешь за меня замуж? – спрашиваю я.
Лицо Гермионы прекрасно. Наблюдаю за эмоциями, читаю мысли.
Сначала на нём появляется недовольство: свалился на одно колено и решил, что этот повод для шутки?
Затем раздражение – я почти слышу, как она восклицает: «Такими вещами не шутят, Рональд!»
А потом – изумление, потому что Гермиона не успевает рта раскрыть, а я уже достаю из кармана и открываю маленькую коробочку. Она, наконец, понимает, что видит кольцо, а я не шучу.
Мне удалось озадачить этот великий ум!
– Да, – уверенно, почти не задумываясь, шепчет Гермиона.
Я поднимаюсь с колен и осторожно надеваю кольцо ей на палец.
И тут Гермиона начинает плакать.
Неловко обнимаю её, стараясь не запачкать кровью её светло-зелёную майку.
Чёрт возьми, это всего лишь майка! Крепко прижимаю Гермиону к себе.
– Ну, как я, удачно навернулся... всё провернул? – спрашиваю я.
Гермиона опять смеётся, но недолго, потому что я её целую.
Она сказала «да».
Да кто бы сомневался!
