Глава 1В ночь с первого на второе августа 1997 года в одном из многоквартирный ульев Уолворта не спят лишь в одной соте – тесной захламленной квартирке на первом этаже. Один юноша склоняется к разложенным на фанерном столе рукописям на желтой, почти коричневой бумаге, когда дверь распахивается, и в нее буквально выпадает другой юноша с яркими синими глазами и шальной улыбкой.
- Хей, босс, – выпаливает он, – ребята их засекли. На Тоттенхем-Корт-Роуд. Живописная троица в сутанах.
Первый юноша встает так резко, что стул, на котором он до этого сидел, падает со стуком. Он оборачивается, и на его губах играет ослепительная одержимая улыбка.
– Неси мой лучший костюм, Лью!
Вместо ответа Лью снимает с гвоздя, забитого просто в стену, дорогой пиджак с чужого плеча и бросает собеседнику. Тот натягивает его поверх белой майки с пятном чернил на боку. Все это время он не прекращает скалиться жемчужной улыбкой.
Гарри, Рон и Гермиона проскальзывают в захудалое круглосуточное кафе. На столиках лежит упрочнившийся слой жира, а под потолком кружит вялая сонная муха. Они занимают кабинку, ближайшую к выходу, и Гермиона принимается постоянно оглядываться, будто у нее судорога. Она думает о многом, о том, что они оставили после себя: разодранные шторы, сгорающие в огне спирали серпантина, рассыпавшийся по полу жемчуг ожерелий, скомканная, истлевшая свадьба Билла и Флер, возможно, их погибшее будущее. Гарри, прячущийся под мантией-невидимкой, уронив голову на руки и пользующийся тем, что укрыт от глаз друзей, просто вдыхает и выдыхает, чтобы успокоить сердцебиение и дать себе крошечную передышку. Рон, откинувшись на спинку скрипучего и ненадежного стула, думает о том, как жизнь вспыхивает и распадается вмиг. Час назад он переживал о Краме, правда, это все, что занимало его мысли – ревность, опаска, чувство собственной ничтожности, и вот теперь единственное, о чем он может думать: «Хорошо, что Крам там был, он сможет помочь, он спасет кого-нибудь». Им приносят мерзкий латте, в соседнюю кабинку втискиваются двое хмурых работяг в комбинезонах.
– Мы должны найти какое-то место, чтобы безопасно дизаппарировать за город, – шепотом начинает Гермиона, но ее перебивают.
Человек в потасканных джинсах и дорогом пиджаке, надетом поверх растянутой майки «вайф битер» останавливается у их кабинки, смотрит изучающе на Рона и Гермиону, взгляд его скользит по невидимому Гарри. Потом он оскаливается дикой улыбкой и, подтащив стул из соседней кабинки, садится во главе их пластикового столика в разводах, как во главе Круглого стола короля Артура. Гермиона достает палочку, но человек поднимает руки в умиротворяющем жесте и проговаривает аккуратно:
- Маггл, детишки, осторожно. Всего лишь маггл.
Он наклоняется вперед, упирается с силой локтями в стол, с его лица пропадает улыбка и оно становится маской, вырезанной из пластика – гладкое, привлекательное, невыразительное. Только черные, глубокие глаза с жалами в каждом зрачке упираются в Гермиону, потом соскальзывают на Рона – тот сжимает челюсти и вызывающе поднимает подбородок. Кажется, он ненамного старше их самих, но что-то в том, как он сидит, что-то в складке его рта и прищуре глаз свидетельствует – их разделяет пропасть. Ситуация до крайности странная – подходит к ним какой-то маггл, сам себя магглом называет, но ни у кого из них рука не поднимается бросить в него Ступефай и начать, наконец, решать проблемы.
– Не вижу среди вас Гарри Поттера, – проговаривает маггл, поворачиваясь к «пустующему» месту Гарри, – можно мне взглянуть на него?
– Гарри, нет, – приказывает Гермиона.
– Думаю, поздно, – говорит мрачно Гарри и стаскивает мантию-невидимку, появляясь перед незнакомцем.
Маггл впивается в него глазами, лицо его прочерчивается из-под пластика маски – жесткое и веселое, на губах снова загорается жесткая улыбка. Гермионе кажется, что еще миг, и он сожрет Гарри вместе с толстовкой и рюкзаком.
– Джеймс, – он протягивает руку, Гарри распахивает глаза шире, строя догадку за догадкой, – Джеймс Мориарти.
Гарри протягивает руку и говорит: «Чего вы…», когда маггл Джеймс Мориарти свободной рукой извлекает из-под своего стула металлический кейс и с грохотом кладет его на столик. Гермиона снова поднимает палочку, Рон всем телом наваливается на стол, пригвождая маггла к стулу взглядом. Гарри медленно вырывает руку из хватки.
– Обойдемся без излишней рекламы, ребята, – усмехается маггл, раскрывая кейс, поворачивает его к настороженной публике, – огнестрельное оружие.
На поролоновой подкладке разложены Глок, Дезерт иггл, два Маузера и женский Кольт с ручкой, инкрустированной слоновой костью. Сбоку возлежат глушители. Вся троица долго смотрит в кейс, потом Гермиона поднимает глаза от оружия и говорит:
– Нет.
– Это не деловое предложение, снова хмыкает весело Джеймс Мориарти, легко откидываясь на стуле, будто на троне, – это подарок.
Потом он стремительно достает из-за пояса тускло мерцающий пистолет с накрученным глушителем и в два коротких глухих хлопка укладывает в кабинке напротив рабочих в комбинезонах. Из руки одного из них на пол падает палочка. Палочка второго запутывается в складках одежды. Трое подростков отшатываются к стенам кабинки, Рон ойкает. Джеймс Мориарти оборачивается к ним, глаза его серьезны и мрачны, он еще раз назидательно повторяет:
– Огнестрельное оружие.
Он встает, закрывает кейс, окидывает их нечитаемым взглядом и достает из карманов пиджака по коробке патронов, кладет на кейс.
– Чего вы хотите? – спрашивает Гарри, в то время как его глаза, как и глаза Рона с Гермионой, не отрываются от тел Пожирателей в соседней кабинке. – Денег?
– За мои услуги не расплачиваются деньгами, Гарри, – отвечает холодно. – Услугами.
– Хоть не душами, – роняет Рон, и он единственный в этот момент, кто в состоянии не смотреть на мертвецов, а полоснуть взглядом по лицу маггла – тот улыбается.
– Я подумаю над этим, Рональд.
Осенью 2012 года Джеймс Мориарти засовывает себе в рот Беретту и нажимает на курок – кровь и мозг разлетаются во все стороны. На этот раз он одет безупречно – костюм от Вествуд, галстук от Александра МакКуина, пальто от Куплес, прическа уложена волосок к волоску, вокруг глаз уже залегли глубокие морщины, лучами расходящиеся от уголков. Когда его оппонент совершает свой очередной маневр, прыгая с крыши, когда откуда-то снизу раздается придушенный стон его спутника, на крышу по шаткой лесенке поднимается еще один участник действия. Он взмахивает палочкой и иллюзия пропадает – исчезают капли на стенах, лужа крови прекращается в рассыпанный щебень, с воротника рубашки Мориарти испаряются кровавые брызги. Джеймс Мориарти моргает быстро пересохшими глазами, губы его расходятся в ослепительной улыбке обветренных губ. Гарри Поттер, стоящий над ним в офицерской шинели, протягивает руку. Его губы сжаты в упрямую линию, глаза окружены сеткой морщин, а лоб рассекает выделяющаяся из-под кожи синяя вена. Зеленые глаза ушли цветом в очень темную, сумрачную зелень. Он поднимает Мориарти на ноги одним рывком и отворачивается к улице, на которую под вой сирен уже прибывают кареты скорой помощи.
– Отличная инсценизация, Джеймс. Надеюсь, теперь мы в расчете.
Тот поднимает лицо к серому, нависшему над городом небу и смеется:
– Отличная инсценизация, министр.
– Я не знаю, кем вы стали, Джеймс, но не устрой этот человек свою инсценизацию самоубийства, я бы вас сам прикончил, – Гарри поднимает воротник пальто и идет к лестнице, его догоняет окрик Мориарти:
– Чем ты недоволен, глупец? Ты спас всех хороших и убил всех негодяев! Чего тебе еще?
Гарри молча спускается по лестнице, молча минует охрану под дезиллюминационными чарами, обходит полицию, огораживающую место самоубийства желтой лентой, пересекает Крайстчерч Грейфрайарс Гарден прогулочным шагом и все это время он думает: Мы же никогда не хотели никого убивать. Никто из нас троих не хотел пронзать плоть врага свинцовыми шариками, вышибать мозги и пробивать легкие. Не знаю, кого я спас, – думает Гарри Поттер, – но себя я точно похоронил в том кейсе.
К его боку в плечевой кобуре уютно и надежно прилегают серый Дезерт иггл, испещренный рунами и пентаграммами, и новый матовый Маузер.
