Глава 1Адресат: Британская Магическая Библиотека, Крингл Стрит, Баттерси, Лондон
15 сентября 2097 года
Уважаемые господа!
Я являюсь исполнителем по завещанию своей покойной тётушки, Джоанны Уоткинсон, которая была всемирно известным скульптором. Вы наверняка знаете, что моя тётя изобрела тот самый метод Уоткинсон, позволивший вдохнуть жизнь в мертвую бронзу и создать первые магически подвижные статуи.
Как известно, моя тётя впервые прославилась примерно шестьдесят лет назад, когда состоялось торжественное открытие её первой статуи. Я, конечно же, имею в виду статую бывшего Главного Аврора, ныне покойного Гарри Поттера, которая сегодня снова обсуждается в новостях.
Я так и не смогла определить, каким образом моя тётя делала свои творения подвижными, но полагаю, что для создания живых статуй большое значение имели подробные интервью, которые она проводила с друзьями и близкими знаменитостей.
Разбирая вещи в кабинете моей тёти, я натолкнулась на её старые бумаги. Это тексты интервью, которые она провела с друзьями и с семьёй мистера Поттера осенью 2039 года. Думаю, они могут представлять интерес для библиотеки. Данные свитки пергамента – это всё, что я нашла из записей интервью моей тёти. Из её пометок ясно, что здесь не хватает только одного интервью – с мистером Поттером. Несмотря на это, я считаю, что документы будут ценными для учёных – особенно в свете приближающейся столетней годовщины Битвы за Хогвартс. Поэтому я передаю их в дар библиотеке.
Прошу прощения за плохое состояние документов – когда я их обнаружила, они почему-то были облеплены глиной.
Моя тетя обычно фотографировала собеседников и магически стенографировала каждое слово, однако, по неизвестной мне причине, не записывала свои вопросы и комментарии. Надеюсь, ответы её собеседников будут понятны.
Искренне ваша, Кассандра П. Фортескью
P.S. Комментарии в прилагаемых документах помогут объяснить, почему статуя, недавно перенесённая в Хогвартс, немедленно слезла с пьедестала и вернулась в Косой Переулок.
***
Хьюберт Далримпл был невысоким полным мужчиной за сорок. Его глаза настороженно смотрели на мир из-за пары очков в тонкой металлической оправе, его рот прятался за большими серо-коричневыми усами, а редеющие волосы были зачёсаны на лоб в попытке скрыть первую залысину. Опустив письмо, он с удивлением посмотрел на стоящую перед ним высокую худощавую женщину с волосами песочного цвета, а затем с жадной тоской уставился на кипу пергаментных свитков, лежащих на столе за её спиной.
– Эти документы очень важны для моего отдела, – резко сказал Далримпл, направляясь к столу. В попытке завладеть документами он пересёк полкомнаты, но заведующая библиотекой перешла к действию и быстро оказалась между мужчиной и записями.
– Эти пергаменты были переданы в дар библиотеке, мистер Далримпл, а не Отделу Народного Искусства, – твёрдо сказала Шан Финниган. – Так говорится в письме. Они находятся у меня уже две недели. Наши сотрудники очистили, скопировали и рассортировали их; скоро мы поместим бесценные оригиналы в хранилище. Однако копии будут предоставляться для ознакомления учёным – по предварительной заявке.
Далримпл набрал побольше воздуха и вытянулся в полный рост, но даже в этом положении он был ниже библиотекарши на несколько дюймов.
– Послушаёте, миссис... – начала он.
– Мисс! – она сложила руки на груди. – Я пригласила вас для изучения этих документов только из вежливости.
Далримпл уставился на стоящую перед ним женщину. Её заострённое, с орлиными чертами лицо выражало решимость, и он понял, что конфронтация приведёт к лишним спорам. На душе Далримпла и так лежал двойной груз, его колени едва не подгибались под тяжестью навалившихся проблем. Пресса высмеивала его, Министр поставил под сомнение его компетентность, его работа была под угрозой.
– Я... я очень извиняюсь, мисс Финниган, – начал он. – Вы наверняка знаете, под каким давлением я нахожусь. Вы совершенно правы, документы – это ваша ответственность. Я повёл себя грубо. Я... э-э-э… – он сделал паузу, судорожно сглотнул, – приношу вам свои глубочайшие извинения.
Шан Финниган подняла голову, и уголки её губ слегка дёрнулись. Она выжидательно умолкла, наблюдая за тем, как Далримпл покрывается испариной. Он наблюдал за ней, не зная, что предпринять. Высокая дама сняла пенсне и окинула его с головы до ног оценивающим взглядом. Он рискнул осторожно улыбнуться, но не заслужил ответной улыбки. Разделявшее их молчание стало превращаться в пропасть, и Далримпл начал усиленно потеть.
– Извинения приняты, – наконец сказала Шан. – Можем начать разговор сначала, мистер Далримпл.
– Спасибо, мисс Финниган, – с благодарностью ответил Далримпл. Он вздохнул с облегчением и нервно дёрнул усы. – Вы очень, очень добры. Вы позволите мне, э-э-э, написать запрос на чтение этих бумаг?
– Думаю, это будет лишним, – Шан одарила его подобием улыбки. – Но оригиналы не должны покидать эту комнату.
– Конечно, конечно. Больше спасибо, мисс Финниган. Возможно, это и есть тот самый прорыв, которого мы так ждали. Документы помогут нам разрешить проблему Поттера. Мой отдел... ну, вы знаете... – Далримпл достал платок и вытер влажный лоб, – мне трудно об этом говорить. Нас подняли на смех. Мы дважды переносили статую мистера Поттера в Хогвартс, и оба раза она преодолевала пятьсот миль и возвращалась обратно в Косой переулок. Проект обновления Лютного переулка утверждался с учётом переноса статуи. Этого потребовал сам Министр! Этого потребовал Визенгамот! А я их всех подвёл.
– Я советую вам вместо того, чтобы переносить статую мистера Поттера, убедить Министра и Визенгамот оставить её на своём месте. Скажите им, мистер Далримпл, что реконструкцию нужно проводить вокруг статуи, – сказала Шан Финниган своему посетителю.
– Но я не могу... – вяло запротестовал он, думая о том, понимает ли библиотекарша, что своими советами создаёт для него дополнительные проблемы. Не похоже, чтобы она делала это нарочно.
– Я читала эти документы. Совершенно очевидно, что в момент создания статуи все заинтересованные лица, включая мистера Поттера, были категорически против того, чтобы устанавливать её в Хогвартсе. Мне кажется, поведение статуи Поттера доказывает, что репутация Джоанны Уоткинсон была вполне заслуженной. Говорят, она не просто делала свои творения подвижными, но и наделяла их чертами и желаниями оригиналов. Похоже, мистер Поттер согласился на создание статуи только при условии, что...
Шан с сочувствием посмотрела на посетителя, отошла в сторону и указала на бумаги.
– Я понимаю ваше сложное положение, мистер Далримпл. И чтобы не обременять вас своим личным мнением, предлагаю вам почитать документы и принять собственное решение. Не желаете ли чаю с печеньем?
– Да, спасибо, – ответил Далримпл. – Вы очень деликатны, мисс Финниган, очень деликатны.
Он приподнял верхний лист пергамента, глянул на приложенную к нему фотографию и был награждён ещё одной мимолётной улыбкой.
***
Фотография: крупный круглолицый мужчина за шестьдесят, почти полностью лысый, с короткой аккуратной светлой бородой. Одет в чёрное, находится в кабинете, отделанном деревом. Дюжины портретов, висящие на стене за его спиной, внимательно следят за всем происходящим.
– Пожалуйста, зовите меня Невилл. Только студенты зовут меня директором. У них, конечно, припасены для меня и другие имена, но я делаю вид, что не в курсе. Чем могу вам помочь, мисс Уоткинсон?
– Спасибо, так чем я могу вам помочь, Джоанна?
– Статуя? А он знает?
– Конечно, это важно! Вы не представляете, как трудно было уговорить его на первую статую.
– Не будьте наивной, Джоанна. Большинство людей были бы польщены подобным предложением скульптора. Но Гарри – это не большинство.
– Как вы думаете, почему единственная статуя Гарри находится в Годриковой впадине, напротив памятника его родителям? Ещё в школе Гарри не любил, когда его возносили на пьедестал. И это лишь в фигуральном смысле! Было очень непросто уговорить его на статую в Годриковой впадине.
– Он согласился лишь потому, что все на этом настаивали: Джинни, Рон, Гермиона и Кингсли, который тогда был Министром. Если бы там не было памятника его родителям, статуя Гарри Поттера так бы и не появилась.
– Уговорить его будет невероятно сложно. А где вы планируете её разместить?
– Не может быть и речи! Это моя школа, и я этого не позволю!
– Вы считаете, что я несговорчив? Услышите, что вам скажет Гарри. Я буду удивлён, если вам удастся уговорить его на ещё одну статую. Если вам чудом удастся это сделать, ни он сам, ни Джинни не позволят установить её здесь.
– Нет, Джоанна. Нет! Это моё последнее слово. Не пытайтесь меня переубедить. Я впечатлён вашей настойчивостью, но даже если вы не откажетесь от идеи создать статую Гарри, вам придется отказаться от идеи поместить её в этой школе.
– Вы, конечно, можете перешагнуть через мою голову и поговорить с Министром, но я уверен, что Сьюзен... то есть Министр Мосби... будет того же мнения, что и я.
– Это школа!
– Я прекрасно помню, что здесь было поле битвы – я сам в ней участвовал!
– На поле битвы положено вспоминать погибших, а не ставить памятники выжившим.
– Можете называть его героем, но Гарри скажет вам, что он всего лишь один из выживших. Он считает, что был жертвой обстоятельств, и вы его не переубедите.
– Он пробыл на посту Главного Аврора дольше других. Возможно, статую стоит поместить в Министерстве.
– Простите, Джоанна, но вам придётся изменить свои планы.
– Нет, я не передумаю.
– Конечно, я готов поделиться с вами своими впечатлениями о Гарри, но, честно говоря, они все уже изложены в книге Гермионы Уизли и Джеймса Поттера «Обновлённая история магии». Мне больше нечего добавить.
– Почему?
– Моя копия «Обновлённой истории» находится здесь. Если вы мне её передадите, я прочту для вас нужный отрывок. Какое у вас интересное перо! Вы сами накладывали чары?
(Прилагается второй свиток. Он содержит стенограмму фрагмента, начитанного лично профессором Лонгботтомом, директором Хогвартса.)
***
Фотография: стройная женщина около шестидесяти лет, её светлые волосы аккуратно собраны на затылке. Её левый глаз прикрывает чёрная повязка, сверху и снизу, на лбу и на щеке, виднеется глубокий шрам. Её правый глаз невероятно яркого голубого цвета.
Женщина сидит за большим столом в хорошо обставленном офисе. На стене за её спиной висит герб Министерства Магии.
– Можете ничего не объяснять, мисс Уоткинсон. Невилл... директор уже рассказал мне, что вам нужно.
– Но вы же не просили Невилла сохранить всё в тайне?
– Я так не думаю. Теперь не жалуйтесь. Предупреждаю вас, что он и Гарри всё рассказал.
– Нет, я никому не говорила. Кроме своего секретаря, естественно. Он назначал встречу с вами.
– Это личный секретарь Министра Магии. Если бы он не умел хранить секреты, то не работал бы на меня.
– Гарри тоже никому ничего не расскажет, кроме Джинни, конечно.
– Потому что она его жена!
– Нет, это невозможно.
– Я полностью согласна с профессором Лонгботтомом. Даже если кто-нибудь уговорит Гарри позировать для вас, вам не удастся поместить статую в Хогвартсе. Это моё последнее слово. Если вы больше ничего не хотели обсудить, то можете идти. Я очень занята.
– Когда я служила аврором? Зачем?
– Понятно. Ну, вместе с Гарри, Роном Уизли...
– Да, с совладельцем «Волшебных Вредилок Уизли». Разве вы не изучали новейшую историю? И кто только вас только учит истории магии...
– До сих пор? Надо же.
– После Битвы я работала в Аврорате вместе с Гарри, Роном, Невиллом и Терри Бутом.
– Да, Невилл тоже был аврором. Не смотрите на меня так, юная леди, он был хорошим аврором. И, в отличие от вас, он умел расследовать, умел собирать информацию! Если бы он решил взять у меня интервью, то не пришёл бы ко мне в офис без предварительной подготовки.
– Я работала вместе с Гарри несколько лет. Когда он получил повышение, я была у него в подчинении. Я была аврором почти двадцать лет.
– Трудолюбивый, осторожный, честный и внимательный – думаю, это будет самая точная характеристика.
– Я пыталась уговорить его не бросать работу. В конце концов, ему исполняется всего лишь шестьдесят.
– Уберите усмешку со своего лица, молодая леди. Шестьдесят лет – это не старость.
– Причины указаны в пресс-релизе: он хочет больше времени проводить с семьёй и внуками.
– Конечно, спорили! За эти годы мы часто не соглашались друг с другом. До сих пор помню, как я протестовала, когда он поставил Лаванду ко мне в команду. И всё же это было правильное решение.
– Слава Мерлину, есть только одна Лаванда. Она тоже была аврором, пока не стала автором этих... как их там называют – историй о потрошителях корсетов. Итак, вы хотите услышать что-нибудь о Гарри или нет?
– Тогда перестаньте задавать глупые вопросы.
– У Гарри всегда был нюх на тёмную магию. Он был и остается очень хорошим аврором. Гарри получил лучшие отметки и завершил курс обучения на несколько месяцев раньше всех нас. Он первым из нас, поступивших в Аврорат после Битвы, получил повышение. Он был и остаётся хорошим боссом. Он прекрасный Главный Аврор – мне будет жаль расстаться с ним. Гарри заставляет своих подчинённых говорить правду и делиться идеями. И самое главное – он слушает то, что они говорят.
– Спросите у Рона и Гермионы – они знают его лучше других. В школе они были неразлучны.
– Я думаю, что он всегда умел слушать других, но часто игнорировал чужие советы.
– Мерлин, конечно, нет! Он не создан для политики. Гарри популярен и вполне мог бы стать Министром, но он бы возненавидел эту работу – Гарри достаточно умён, чтобы понимать, это. К тому же он быстро потерял бы свою популярность, потому что всегда говорит дуракам, что они дураки.
– Да, сейчас он работает под моим началом. Он также работал в подчинении у Гермионы, когда она возглавляла Отдел Магического Правопорядка.
– Нет, быть его боссом нелегко.
– Говорят, что когда-то профессор Дамблдор так сказал о Гарри – и это истинная правда: выбирая между тем, что легко, и тем, что правильно, Гарри всегда выберет то, что правильно. Мой предшественник, к сожалению, прочувствовал это на себе.
– Лично я считаю, что только так и должно быть. Гарри помог заложить основы мира и прогресса, которому мы радуемся вот уже сорок лет после Битвы.
***
Фотография: Женщина с длинными, распущенными, светлыми волосам, неопрятными и немытыми. У неё серые, немного навыкате, глаза с глубокими складками по уголкам, которые говорят о том, что она много улыбается. Женщина сияет и радостно машет руками. Она сидит на полу, скрестив ноги, в окружении книг и игрушек. Перед ней ползает крохотный малыш. На ней надета длинная юбка с цветочным рисунком, фиолетовая блузка и ярко-жёлтая хлопчатобумажная жилетка с выпирающими карманами.
– Подвижная статуя? Гарри? Очень интересно! А как вы собираетесь...
– Мне кажется, это неправильно. Вообще-то знаниями нужно делиться!
– Да, Рольф, мы сохранили в тайне места их размножения, потому что это очень редкие животные!
– И мы сохранили секрет Иггдрасиль, чтобы написать о его существовании в «Магических местах и как их найти».
– Думаю, что ты прав, мой дорогой.
– Пожалуйста, не грызи его, Руайдри, он деревянный. Я ведь рассказывала тебе, что древесину делают из деревьев? Эта леди хочет со мной поговорить. Иди, поиграй с дедушкой. Хороший мальчик.
– Так что вы хотите узнать, Джоанна?
– Это Гарри Поттер, и он мой друг.
– Он милый.
– Он очень милый.
– Что ещё? Я его люблю.
– И Джинни я тоже люблю. Я люблю всех своих друзей. Мне кажется, все любят своих друзей.
– Я вас не понимаю, Джоанна. Вы спросили меня, кто он, что он за человек и как я к нему отношусь. Я вам ответила.
– Вы хотите его понять? Тогда я предлагаю вам встретиться с Гарри и обнять его. Объятия могут многое сказать о людях.
– Он человек, уникальная личность. Все мы уникальны, разве не так? Мы всего лишь произвольная комбинация звёздной пыли, которая собрана нашими родителями и магически превращена в людей. Рольф и я создали Лоркана, Лоркан и Хайолиан создали Руайдри. Каждый человек уникален.
– Гарри – это Гарри, и второго такого нет. Он мой друг, он милый, и я его люблю. Всё очень просто.
***
Фотография: При внимательном рассмотрении становится ясно, что это не фото, а портрет, написанный настолько тщательно, чтобы создать иллюзию фотографии.
Женщине на вид едва за двадцать. У неё бледная, как фарфор, кожа и длинные густые волосы чёрного цвета. На ней надета белая блузка и серый галстук – форма авроров того времени. Если бы не полные, кроваво-красные губы, изображение казалось бы чёрно-белым.
На обратной стороне напечатано: Камелия Тэпес, аврор.
Подписано от руки: для идентификационной карты аврора сделано изображение вместо фото, так как сфотографировать вампира невозможно.
– У вас есть разрешение? Я обязана отвечать на все ваши вопросы?
– Тогда я оставляю за собой право не отвечать.
– Очень просто: великодушие.
– Он взял меня на работу. Никто другой бы этого не сделал.
– Великодушие – вот моё описание. Одного слова совершенно достаточно.
– То, что он сделал для меня, нельзя отнести к его великим достижениям.
– Он дал мне шанс. Я была честна с ним, и он дал мне шанс.
– В то время многие требовали его увольнения. Они говорили, что я убийца. Они до сих пор говорят, что я убийца.
– Конечно, они правы, но я предпочитаю говорить, что я
была убийцей.
– В тысяча девятьсот сорок шестом, почти сто лет назад. Я могу назвать её имя – я помню, как звали мою последнюю жертву, но не помню почти никого из ранее убитых. Всё это есть в моём досье. Министерство любит досье. У них есть досье даже на Гарри. Оно частично рассекречено. Почему бы вам не заглянуть в него?
– Гарри дал мне шанс. Он верит в прощение и искупление. Он поверил мне, и за тридцать лет работы в Аврорате я его ни разу не подвела.
– Я знаю, что он верит в прощение и искупление, потому что я знаю, как настоящую историю. Все думают, что знают правду, но это не так.
– Это хорошая история. Из-за пророчества Том Риддл – называвший себя Волдемортом – убил родителей Гарри. Убил хладнокровно, оставив Гарри сиротой. Много лет спустя, во время знаменитой Битвы за Хогвартс, Гарри убил человека, который убил его родителей. Это популярная версия событий, которая всем известна.
– Правдивая? С одной стороны, всё верно. Так всё и произошло. Но правда гораздо глубже, чем эта сказка. Спросите у Гарри, спросите у мистера и миссис Уизли – да, у Рона и Гермионы Уизли – спросите у миссис Поттер или профессора Лонгботтома. Они расскажут вам другую историю. Гарри пытался спасти Тома Риддла. Даже в самом конце Гарри дал шанс убийце своих родителей искупить свою вину. Он не пытался убить Тома Риддла – он пытался его спасти.
– Как я уже сказала, Гарри великодушен – это всё, что вам нужно знать.
***
Фотография: Эффектная, безупречно накрашенная женщина. У неё фиалковые глаза и золотисто-каштановые кудри, красиво ниспадающие на одно плечо. Фиолетовый маникюр и педикюр сочетаются по цвету с довольно коротким платьем, открывающим плечи.
Женщина лежит в шезлонге, презрительно глядя в камеру сквозь неестественно длинные ресницы. При более близком рассмотрении можно заметить, что она старше, чем хочет казаться.
– О, сколько историй я могла бы вам рассказать! Я спала в его постели, я носила его одежду, я его целовала – и при этом Джинни меня не заколдовала. Но это всё события для моей автобиографии.
– Факты? Факты скучны, скучны, скуч-ны. Людям нравится романтика, приключения, секс и эмоции, а не факты.
– На самом деле Гарри довольно скучен. Он говорит всем, что любит спокойную жизнь, и так оно и есть.
– Кстати, у нас трое общих внуков. Трудно поверить, что у меня могут быть внуки, не правда ли?
– Вы должны ответить «да, Лаванда», а не «хм-м-м».
– Извинения приняты.
– Он больше всего бывает счастлив дома с Джинни. У них есть сад, куры, Гарри и Джинни ковыряются на своём участке или навещают детей и внуков.
– Я же сказала, скука.
– Он с шестнадцати лет любит одну и ту же девушку, и они женаты почти сорок лет.
– Полагаю, в какой-то степени это романтично, но всё равно скучно. Они не ходят на приёмы и вечеринки. Они приходили на презентацию моей первой книги, но не пришли на остальные. Скука, скука, ску-ка. Гарри скучен.
***
Фотография: Пожилая пара сидит на красном кожаном диване в аккуратной гостиной.
Он высокий и почти лысый, хотя остатки рыжих волос видны на висках и на затылке. Откинувшись на спинку дивана, он насмешливо смотрит в объектив. На нём надета простая клетчатая рубашка, которая едва сходится на животе, и серые джинсы. Его мягкие домашние тапочки огненно-оранжевого цвета украшены двойной буквой «П».
Она ниже его ростом. Её каштановые с проседью волосы, доходящие до плеч, убраны с лица несколькими заколками. Она с вниманием наклоняется вперёд. На ней майка с цветочным узором – яркая, но не вычурная – и светло-голубые джинсы. Её ноги босые.
– Или мы отвечаем вдвоём, или ничего не выйдет. Почему-то она мне не доверяет! После стольких лет она по-прежнему считает, что я могу сморозить глупость.
– Потому что ты можешь, Рон.
– Гарри откажется от статуи, я уверен. Но если вам нужен другой кандидат, то я готов позировать. Мы бы не отказались от статуи. Гермиона, конечно, будет это отрицать...
– Я не хочу, чтобы с меня лепили статую, Рон.
– Я же вам говорил!
– Не хочу!
– Это всё ложная скромность, не верьте. Думаю, Гарри не станет возражать, если вы выберете нас вместо него. Можете назвать нашу статую «невоспетые герои» и ...
– Рон, заткнись!
– Зануда.
– Джоанна, что вы хотели узнать?
– Да ну, что за чушь!
– Манеры, Рон! Просто скажи «нет».
– До неё не доходит. Ей уже Нев сказал «нет», циклоп Сьюзи сказала «нет», а она всё равно нас спрашивает.
– Рон, не груби. Я уверена, что Джоанна вовсе не глупа. А Сьюзен теперь Министр Магии, прояви хоть немного уважения!
– Её так зовёт Лаванда, причём в лицо.
– Министр Мосби заслуживает уважения, Рон! Но дело не в этом. Джоанна, мой муж прав...
– Ура!
– Заткнись, Рон! Как я уже сказала, вы не можете поставить статую Гарри в Хогвартсе. Никто не удостоился этой чести, кроме основателей Хогвартса.
– Гарри скажет вам то же самое, можете не сомневаться. О Хогвартсе не может быть и речи. Нев, Сьюзен, Гермиона и я – мы все вам это повторяем.
– Невилл уже сказал, почему, и Сьюзен – то есть министр – тоже, но я попробую объяснить.
– Дело в том…
– Рон, не перебивай! После Битвы было много рассуждений о памятнике, о мемориале. Мы все решили, каким он должен быть, и получили то, что хотели. Вы его наверняка видели – простой обелиск, на котором выгравированы имена погибших. После Битвы Визенгамот хотел, чтобы на территории замка стоял памятник Гарри, но тот отказался. Мы все обсудили его решение и согласились. Хогвартс – это место, где нужно помнить павших, а не ставить памятники выжившим. В Битве погибло больше пятидесяти человек, но мы выбрали наугад одно имя. Мемориал стоит там, где нашли одно из тел. Это была молодая женщина по имени Кристин Джексон. Мы лично не были с ней знакомы, но это не имеет значения. В Хогвартсе должны помнить погибших, а не кому-то раболепски поклоняться – особенно нам.
– Раболепски поклоняться! Как я люблю твои умные слова, Гермиона. Ай! Больно, чёрт возьми. Я собирался с тобой согласиться! Никаких статуй в Хогвартсе, Джоанна, однозначно.
– Я не знаю, где. Спросите у Гарри. Может, внутри Министерства? Как ты думаешь, Рон?
– Думаю, если вы уговорите Гарри на это ваяние... или как там его...
– Изваяние.
– Да? Хорошо, изваяние – то поставьте его в Косом переулке на пересечении с Лютным. Почему? Мы с Гарри сидели в пабе на прошлой неделе, и он рассказал мне, что Джастин... Да, Джастин Финч-Флетчли, владелец сети магазинов «Финч»... разместил напротив всех трёх выходов из своего магазина фотографию Гарри в полный рост. Хищения сократились на тридцать процентов. Теперь прикиньте, какой эффект будет иметь статуя Гарри, наблюдающая за Лютным переулком.
– Гениально, Рон!
– Спасибо, Гермиона. Вот почему она вышла за меня – из-за моих мозгов. И очарования, и грубой мужской красоты, естественно. Ай!
***
Фотография: Невысокая хорошо сложенная женщина с веснушчатым лицом и длинными рыжими волосами, в которых просматриваются седые пряди. Одета в линялую майку с надписью «Не спорь со мной: я – бабушка», в брюки длиной до середины голени и сандалии на плоской подошве.
Женщина стоит посреди газона. За её спиной виднеются деревья; она разбрасывает зерно курам, которые кудахчут и суетятся у её ног.
– Что за странный вопрос. Сьюзен была права, вы не провели никакого исследования.
– Это часть вашего метода? Если бы я придумала такую отговорку, когда работала в «Пророке», меня бы сразу уволили!
– Прежде чем я отвечу на ваши вопросы, пожалуйста, ответьте на мой: что вы такое сказали Гарри? Почему он смеялся?
– В Косом переулке лицом к Лютному? Но почему?
– Ха! Узнаю Рона.
– Нет, конечно, совсем не удивляет. Рон часто ведёт себя как дурак. Многие думают, что ключевое слово здесь «дурак», но это не так. Ключевые слова – «ведёт себя». Они с Джорджем смогли сколотить состояние, потому что все их недооценивали.
– Мы с Гарри всегда всё обсуждаем. Если мы согласимся на статую, это будет
наше решение, а не решение Гарри.
– Я согласна с остальными: Хогвартс не подходит по многим причинам. Я рада, что вы это поняли.
– Не думаю, что кто-то может понять сущность Гарри. Но если вы запечатлите его таким, какой он сейчас, то Рон прав: статуя должна стоять в Косом переулке или в Министерстве. Статуя Гарри, победившего Тома Риддла, уже существует.
– Да, в Годриковой впадине, возле памятника его родителям. На том памятнике он тоже присутствует – в виде ребенка. Мальчик, сражавшийся за Хогвартс, был семнадцатилетним подростком, который был уверен, что погибнет. Сейчас моему мужу пятьдесят девять, и он дедушка, который собирается уйти с поста Главного Аврора после ближайшего дня рождения.
– Во-первых, он больше не худой. Во-вторых, он гораздо спокойней и счастливее.
– Нет, его счастье – это не моя заслуга. Ну, возможно, частично. Моя заслуга – его вес.
– Я не сказала, что он располнел. Рон располнел, а Гарри нет. Просто в юности он был очень худым.
– Я могу сказать, что я о нём думаю, но не ждите объективности: Гарри мой муж.
– Он старается делать всё по совести. Он хочет быть хорошим мужем, хорошим дедушкой и хорошим Главным Аврором. Возможно, ему это не всегда удаётся, но он делает всё возможное, а это самое главное.
– Вы разговаривали с Луной?
– И что она сказала?
– Вам нужно к ней прислушаться.
– Нет, я знаю, что вы его не обнимали. Я бы заметила. Но это стоит сделать, только сначала предупредите Гарри и скажите, кто вам это посоветовал.
– К Луне всегда стоит прислушиваться. Что ещё она сказала о Гарри?
– Ха-ха! Не думаю, что я могу много добавить. Я просто перефразирую её. Он мой друг, мой муж, мой любовник. Он отец наших детей, он милый, я доверяю ему и люблю его.
– Что он сказал насчет статуи?
– Вы неверно его поняли.
– Вам кажется, что Гарри не согласился, что не сказал «да». А я знаю, что он не сказал «нет».
– Для него это две большие разницы. Я уговорю его, если статуя будет изображать Гарри таким, какой он есть сейчас, и будет стоять там, где предложил Рон.
***
Пока посетитель перелистывал последние документы, Шан Финниган наблюдала за ним с интересом и с толикой отвращения. Он быстро читал и что-то записывал, и его смешные усы, намокшие от чая, были в крошках от печенья.
– Заместитель Главного Аврора Бут сообщила много интересного, – заметила Шан. – А вот дети Поттеров рассказали очень мало. Только что «он был хорошим отцом». Зато комментарии внуков очень милые. Мне особенно понравился рисунок представителя Визенгамота в Европейском Совете. Кажется, ему тогда было три года. Трудно себе представить, что Джоуи, внук мистера Поттера, сейчас Посол Джозеф Поттер.
– Точно, – пробормотал Далримпл.
– У вас есть дети, мистер Далримпл? – спросила Шан. По мрачному виду Далримпла она поняла, что задела его за живое.
– У меня даже жены нет, – сказал он. – Больше нет. Сбежала с одним американцем, игроком в квидпот. Квидпот! Идиотская игра! Только не говорите, что вам очень жаль! Женщины... Ценят мужчин не за то, что у них в душе, а за то, что у них за душой.
– Весьма широкое обобщение, мистер Далримпл, – сурово сказала Шан. – Я не одобряю огульных обвинений. И вам не советую. Подумайте лучше о том, что вы только что прочли.
Далримпл нахмурился и пожал плечами. Он не хотел показать, что сожалеет о своей откровенности или как-то жалеет себя, но у Шан возникло подозрение, что раздражение Далримпла вызвано попыткой скрыть грусть. Ей стало немного жаль его.
– Эти документы пробудили моё любопытство, и я отыскала газетные статьи о статуе, – сказала она.
– И? – с интересом спросил Далримпл.
– Ну, я нашла несколько неправдоподобных историй, поэтому сравнила их с записями шерифа. Они подтвердили сообщения прессы. После установки статуи уровень преступности действительно упал, и вскоре статуя произвела свой первый арест.
– Полный абсурд, – с недоверием воскликнул Далримпл.
Шан помрачнела, и он тут же пожалел о своих словах.
– Опять я не то ляпнул, – тихо сказал Далримпл. – Простите, мисс Финниган. Это вовсе не абсурдно, – вдруг он сделал большие глаза и зашелся смехом, весьма походившим на истерику. Шан подумала, что у него нервный срыв.
– Несмотря ни на какие заклинания, я дважды наблюдал за тем, как статуя спускается с пьедестала и проходит пятьсот миль от Хогвартса до Косого переулка, – заметил Далримпл. – А когда вы говорите, что она кого-то арестовала, я называю это абсурдным. Министр прав, я просто дурак.
– Я так не думаю, – ответила Шан. – Может, это поможет, – она протянула ему стопку газетных вырезок. – Примерно через четыре недели после открытия статуи, в три часа ночи, один бейлиф патрулировал Косой переулок и услышал шум со стороны статуи, – продолжила Шан. Когда он подошёл узнать, в чём дело, то увидел, что статуи нет на пьедестале. Она стояла возле входа в Лютный переулок и держала за руку молодого мужчину, который, как говорится, «был известен в управлении шерифа».
– Был не в ладах с законом, – с пониманием сказал Далримпл.
– Точно, – ответила Шан. – Статуя крепко держала мужчину за руку. Увидев бейлифа, он заявил, что статуя ни с того ни с сего атаковала его. Когда бейлиф подошёл поближе, статуя приподняла стопу, под которой лежал маркер. При близком рассмотрении выяснилось, что на верхней губе статуи была нарисована чёрная полоска. Бейлифа это так позабавило, что он вызвал своих коллег. В конце концов, мужчина признался, что спьяну пообещал друзьям, что пририсует Поттеру усы. Статуя его сразу же отпустила. Мужчину арестовали и в наказание обязали очистить статую. После того происшествия уровень преступности в районе снизился ещё больше. А в течение нескольких лет статуя произвела немало арестов.
– Вы провели хорошее исследование, – сказал Далримпл, просматривая файл. – Здесь очень много вырезок.
– Меня заинтересовала история статуи, – призналась Шан. – Кстати, когда вы её перемещали, то не заметили игрушечную фигурку Джинни Уизли из старой коллекции игроков в квиддич?
– Из официальной коллекции статуэток Британской и Ирландской Лиги? Это не игрушки, – уверенно сказал Далримпл, и его глаза возбуждённо блеснули, – это коллекционные экземпляры. А почему я должен был заметить одну из них?
Шан взяла в руки старую пожелтевшую копию «Еженедельника Ведьмы», обогнула свою стойку и подошла к столу, за которым сидел её посетитель.
– В этой статье говорится, что через десять лет после установки статуи, Анна Вуд – старшая правнучка мистера Поттера – гуляла по Косому переулку со своей мамой. Мэри Вуд в девичестве была Мэри Поттер, – пояснила Шан. – Шестилетней Анне показалось, что статуя выглядит одиноко, и она предложила ей потёртую игрушку, которую взяла с собой. Это была старая игрушка – простите, статуэтка – изображающая её прабабушку. Это единственный документально подтверждённый случай, кроме арестов, когда статуя покинула пьедестал.
– Пока мы её не перенесли, – проворчал Далримпл.
– Пока вы её не перенесли, – согласилась Шан. Она вернулась к регистрационной стойке и стала наблюдать за тем, как её посетитель читает статью в «Ежедневнике Ведьмы».
– Романтическая чушь, – заявил он.
– Возможно, – согласилась Шан, – но эту статуэтку замечали и позже в течение нескольких десятилетий. Интересно, что с ней стало?
Вдруг из кармана мистера Далримпла раздался резкий гудок. Он вынул зеркало для переговоров и постучал по стеклу. Прочитав сообщение, Далримпл беспомощно вздохнул, задумчиво глянул на Шан и неловко прокашлялся.
– Мы можем это выяснить, – предложил он. – Меня вызывают в Косой переулок, мисс Финниган. Статуя Поттера вернулась, несмотря на попытки моих людей не пустить её на территорию стройки. Не хотите взглянуть?
– С удовольствием, – ответила Шан, довольно улыбаясь, – спасибо.
– Не благодарите меня. Это меньшее, что я могу для вас сделать. А потом... ну, мы... Да. Потом мы могли бы пообедать в «Дырявом котле»...
Далримпл заметил, как Шан бросила взгляд на его перепачканные крошками усы.
– Нет, это плохая идея. Зря спросил, – резко добавил он и помрачнел.
***
Статуя, сделанная в натуральную величину, была выше Далримпла, но ниже Шан. Она стояла на месте, где раньше был её пьедестал, и безразлично смотрела на полуразрушенные остатки того, что когда-то было Лютным переулком.
Как только Хьюберт Далримпл приблизился к статуе, она уставилась на него, сложила руки на груди и уверенно покачала головой. Несмотря на свои исследования, Шан не ожидала услышать металлический скрежет, сопровождавший движения. Она открыла от удивления рот.
– Неприятно звучит, да? – сочувственно заметил Далримпл. – Я и сам поначалу волновался. Но это совсем не больно, не так ли?
Он адресовал второй вопрос статуе, и та снова покачала головой. Взяв пример с Далримпла, который обращался со статуей, как с живым человеком, Шан заговорила.
– Привет! – сказала она, чувствуя себя немного глупо. – Меня зовут Шан Финниган. Я работаю главным библиотекарем Британской Магической Библиотеки, и я долго изучала информацию о вас. Вас поставили здесь почти полвека назад – ещё до того, как я родилась. Улица, на которую вы смотрите, Лютный переулок, сейчас сносится. Вы понимаете меня?
Статуя кивнула.
– Визенгамот требует, чтобы я переместил вас в Хогвартс, – медленно и почтительно сказал Далримпл. – Вы не могли бы сделать то, что хочет Министр и Визенгамот?
Статуя невозмутимо и уверенно покачала головой.
Далримпл сухо усмехнулся.
– Кажется, вы, как и покойный мистер Поттер, не привыкли выполнять требования Министра и Визенгамота, – сказал он. – Однако, благодаря этой очаровательной молодой леди, я кое-что прочитал о вас.
Шан удивлённо хмыкнула. Даже когда она действительно была молодой, её никто не называл очаровательной.
– Я договорюсь, чтобы для вас нашли новое место где-нибудь в Косом переулке, – статуя опустила руки, и Далримпл продолжил: – Мисс Финниган рассказала мне несколько интересных историй. Например, о том, как ваша правнучка подарила вам коллекционную статуэтку Джинни Уизли. Скажите, где она сейчас?
Раздался скип и скрежет металла, статуя слегка распахнула полы своего пальто и достала из левого нагрудного кармана остатки разбитой фигурки.
Шан грустно вздохнула.
– В детстве у меня была полная коллекция игроков «Пушек», – признался Далримпл с гордостью в голосе. – Чемпионы Лиги в 2062! Лучшая команда столетия.
– А что случилось с вашей коллекцией? – спросила Шан.
–
Она её забрала. И продала! Она всё забрала, – пробормотал Далримпл.
Он сделала шаг вперёд, пригляделся, и его лицо просияло.
– Это не имитация! Это оригинал, не так ли? – возбуждённо спросил он. – Видно по одежде. Сделана с команды сезона девяносто девятого – двухтысячного. Ей почти сто лет. Уникальная вещь. Заклинания движения и полёта перестали действовать лет пятьдесят назад?
Статуя грустно пожала плечами.
– Бедняжка, – сказала Шан. – Всё, что у него осталось в память о жене, это сломанная статуэтка.
– Я мог бы её восстановить, – сказал Далримпл. – Здесь вверху по улице есть мастерская по ремонту игрушек, – он протянул вперёд руку. Статуя бережно сомкнула ладонь вокруг статуэтки. – Я верну её, сэр, – сказал Далримпл, выпрямляя спину и глядя на статую с упрямой гордостью. – Возможно, я вам не нравлюсь из-за того, что я пытался с вами сделать, тем не менее, уверяю вас, что я человек слова.
– Он её вернёт, – убедительно сказала Шан, испытывая неожиданный прилив гордости оттого, что находится радом с этим маленьким человеком. – Он, правда, хочет помочь.
***
– Вы хоть представляете себе, что это? – с жадным блеском в глазах спросил Карактакус Доллман, с осторожностью изучая фигурку.
– Оригинальная статуэтка Джинни Уизли столетней давности, сделанная «Таттершелл и Габбинс» – у них был контракт на изготовление фигур игроков с девяносто девятого по две тысячи двадцать пятый, – ответил Далримпл, удивляя Шан своими познаниями и энтузиазмом. – Не рассказывайте мне, сколько она стоит. Я знаю!
– Она ваша? – спросил Доллман. – Я мог бы предложить за неё неплохую сумму.
Далримпл с ликованием прищёлкнул языком, и его лицо преобразилось.
– Шан, объясните ему, – сказал он.
Удивившись, что Далримпл назвал её по имени, Шан сделала шаг назад и кивнула в сторону витрины.
– Она принадлежит ему, – ответила Шан, указывая на статую. – Он пришёл сюда следом за нами. Думаю, он не хочет выпускать фигурку из виду.
– Или он вам не доверяет, – добавил Далримпл.
Доллман ахнул и напряжённо сглотнул.
– Я, э-э-э… я смогу восстановить её, – сказал он. – Но на это уйдёт время, и это будет дорого стоить. Министерство заплатит?
– Двадцать галлеонов, не больше, – сказал Далримпл. – Но подумайте о славе.
***
Шан развернула бутерброды, которые собиралась съесть во время очередного одинокого ланча в офисе. Она как раз взяла в руки копию «Ежедневного пророка», когда её зеркало для сообщений издало гудок. Она постучала по стеклу и прочла:
Мисс Финниган,
Спасибо вам за то, что убедили меня присутствовать на открытии статуи. Во время церемонии вы спросили у меня, каким образом и почему статуэтка вылетела из моей мастерской, как только я восстановил чары движения и полёта (кстати, на них я даю столетнюю гарантию). Тогда я не смог ответить на ваш вопрос.
Однако после размышлений могу предположить, что после многих лет, проведённых рядом со статуей мистера Поттера, статуэтка каким-то образом взяла себе часть её магии. Вы полагаете, что фигурка приобрела черты характера миссис Поттер. Должен сказать, что считаю это маловероятным. Скорее всего, статуя мистера Поттера каким-то образом превратила статуэтку в своего идеального спутника.
К. Доллман
– Разве это не одно и то же? – сказала Шан самой себе, удаляя сообщение из зеркала. Она вздохнула, взяла бутерброд, опустила взгляд на «Ежедневный Пророк» и подумала, что вряд ли ей ещё когда-нибудь доведётся попасть на первые полосы.
Заголовок гласил: «Статуя остаётся в Косом переулке», а фотография снизу запечатлела Далримпла, Доллмана и саму Шан на фоне статуи Поттера. Улыбающаяся бронзовая фигура стояла на временном постаменте напротив Гринготтс. Шан поправила пенсне и прищурилась. Она только сейчас заметила крошечную фигурку, летающую вокруг головы статуи. Хьюберт Далримпл пришёл тогда с опозданием и исчез, как только снимок был сделан.
– Не могу задержаться. Важные встречи, – сказал он в своей отрывистой манере. И ушёл, даже не поблагодарив. Шан начала читать статью, но её зеркало тихо прозвенело.
– Шан Финниган, главный библиотекарь, – сказала она, касаясь стекла. На неё смотрело улыбающееся лицо Хьюберта Далримпла.
– Простите, что я так долго. Только что закончили последние согласования по Полп, – начал он.
– Полп? – переспросила Шан, отмечая про себя, что директор Департамента Искусств выглядит как-то по-особенному. Возможно, его лицо преобразила улыбка.
– О, простите, ПОЛП – проект по обновлению Лютного переулка. За него отвечает один из комитетов Визенгамота, – пояснил Далримпл, нервно потирая верхнюю губу. – Сегодня утром я водил их посмотреть на Гарри – то есть на статую. Я связался с вашим офисом. Вас не было на месте. Мне сказали, вы на какой-то встрече. Принято решение о размещении статуи в центре площади, которую хотели изначально собирались назвать площадью Блэклока, в честь одного из Министров.
– Собирались?
– Да. Одному из представителей ПОЛП название не понравилось. Самовосхваление, сказал он. Остальные тут же согласились. Кто-то предложил назвать её Поттер Плаза. Но ни Гарри, ни Джинни не поддержали эту идею. Фигурка Джинни несколько минут настойчиво летала вокруг головы того бедолаги. Я предложил «Площадь Столетия» – в честь столетия Битвы – и Гарри с Джинни согласились! В ПОЛП меня назвали бесценным работником. Находкой для Министерства! Удивительный поворот событий. Жаль, что вас там не было! Это всё благодаря вам, Шан. Кстати, мы так и не пообедали в «Дырявом Котле». Не хотите ко мне присоединиться?
Шан собиралась напомнить Далримплу, что он отказался от своего первого приглашения, но его открытая улыбка доказывала, что он уже знает её ответ. Открытая улыбка...
Она сняла пенсне и наконец поняла, что изменилось в его облике. Его ужасные усы исчезли.
– Так вы выглядите намного моложе, – сказала она, прикрывая газетой свои бутерброды. – Я буду на месте через несколько минут.
