Глава 2Поняв, что ему не отвертеться, Риддл смирился и предложил помочь с пакетами. Взрослые очень ценят подобные мелочи, особенно сентиментальные старые ду… в смысле девы. Клепсидра тут же расцвела в счастливой улыбке, которая приклеилась к ее круглому лицу и более менее поувяла только перед самым домом. Профессор жила в особнячке, доставшемся ей от родителей, - узком, старом и зажатом между двумя соседними домами, словно худой ботаник между двумя крепкими парнями.
Они зашли с черного хода, Том поставил пакеты, несмотря на небольшой размер в них явно лежало что-то тяжелое. У него руки едва не отвалились, но он стойчески молчал. Если бы упрямством можно было ковать подковы, то мальчишке определенно стоило бы податься в кузнецы.
В коридорчике едва хватало места, чтобы повернуться, стряхнуть налипший снег и раздеться. Последнее следовало сделать как можно скорее, потому что в доме было натоплено как в сауне. Том закусил губу, когда увидел, что вешалка слишком высока, чтобы он мог закинуть на крючок свою мантию, но прежде чем он успел произнести левитирующее заклинание, Клепсидра выхватила мантию у него из рук.
- Не бойся, я сама все сделаю. Проходи, мой хороший, - сказала она и подтолкнула мальчишку вперед в направлении кухонной двери. Кухня была большой, но тесной, по факту свободного пространства в ней было столько же, сколько в оставшемся позади коридоре. Посередине стоял огромный тяжелый стол, за который не стыдно было усадить медведей из известной детской сказки. Из стены выпирал старинный очаг, увешанный кухонной утварью, в глубине покачивался котел - слишком новенький и блестящий, его явно еще ни разу не пускали в дело. Для приготовления пищи служила чугунная плита, у маглов такие уже разве что в деревнях встретишь. Колдуньи же пользовались ими повсеместно, считая чуть ли не последним достижением техники и весьма стильной вещицей. Так же, как и занавески с рюшечками, которые тут, кстати говоря, тоже имелись.
Как и всякая ведьма, Клепсидра верила, что от рождения наделена талантом варить снадобья и мази, поэтому все стены в кухне были увешаны вениками из сушеных трав и цветов. А сама кухня пропиталась ароматом чего-то булькающего, зеленоватого и весьма отвратного на вкус.
Но нужно отдать профессору Меридит должное - все здесь просто сияло чистотой, даже старая мебель была отдраена до блеска. И эта чистота лучше, чем занавесочки на оконцах и вязанные салфеточки на столе, указывала на то, что в доме живет одинокая женщина, а не большая семья.
Первым делом Клепсидра усадила Тома за стол и взмахом палочки поставила чайник на плиту. Риддл неуверенно потянул за воротник школьного джемпера - ему было жарко, оставалось лишь позавидовать профессорше, ее одежда - легкая белая блузка с бордовыми розами и серая юбка больше подходили для этой духоты. Когда чайник начал закипать, в кухню медленно вплыла потрепанная домашняя мантия и, будто приведение покойного мужа, ласково укутала свою хозяйку. Та смутилась, ее щеки стали пунцовыми, как те отвратительные розы на блузке.
Да и вообще, профессор Меридит слишком суетилась - дверцы кухонных шкафчиков непрерывно хлопали, производя ужасный шум, услышав который можно было решить, что здесь резвится полтергейст. Оттуда вылетали различные вещи: флаконы, банки, склянки и прочая посуда, две чашки спикировали на стол и только чудом не разбились, за ними вальяжно, раскачиваясь в воздухе, будто летучий фрегат, последовала вазочка с печением. Молочник и розетку с вареньем Клепсидра принесла лично и тут же опять устремилась к шкафчикам, чтобы продолжить свои лихорадочные поиски, и вокруг нее снова заплясали склянки, наполненные чем-то, по цвету похожим на болотную жижу. Маглы верили, что ведьмы портят молоко. Профессор Меридит одним молоком не ограничивалась, у нее получалось приводить в негодность любые продукты, которые попадали ей в руки.
Чай, который она заварила в фарфоровом чайнике, расписанным веселыми пастушками, наверняка не был исключением. При мысли о том, что ему придется это пить, рот Риддла наполнялся горечью, назойливая забота профессора Меридит вызывала у него приблизительно те же ощущения. Он заставил себя относится ко всему происходящему как к мерзкому, но полезному лекарству. Нужно ценить расположение преподавателей, даже таких дурищ, как Клепсидра. Вполне вероятно, что подумав о лекарстве, Том навлек на себя беду, ведь именно в этот момент поиски ведьмы увенчались успехом.
- Вот она – моя мазь! - она держала в руках увесистую банку с бурой затвердевшей массой внутри. Нельзя сказать, что ее зелья были плохими, скорее, их можно было назвать непредсказуемыми, а Тому совсем не улыбалось провести остаток каникул в облике пернатого зайца.
- Она в один миг уберет любой синяк, - Клепсидра бросила быстрый взгляд на своего гостя и снова посмотрела на банку. На ее лице появилось очень озадаченное выражение.
В среднем жители магического мира удивляются в три раза реже, чем маглы (подсчитано статистическим отделом министерства магии, чьей главное задачей было пересчитать все на свете, особенно то, что не представляет никакого интереса для любого здравомыслящего человека). Ведь очень утомительно удивляться, когда вокруг тебя постоянно случаются всякие неожиданные чудеса. То к соседке свекровь пожалует верхом на крокодиле, то шальное заклятие влетит в раскрытое окно и пффф... вместо дремавшего кота на подоконнике стоит горшок с геранью. Не будешь же каждый раз, поливая ее, вздрагивать от возмущенного мяуканья. Спустя некоторое время Клепсидра решила, что случившееся даже к лучшему, розовая герань больше подходила к ее занавескам, чем старый лохматый обжора, который только и умел, что есть в три горла и спать, где вздумается.
И тем не менее исчезновение целого фунта чудесной мази из тритоньих глаз было из ряда вон выходящим происшествием. Она посмотрела на Риддла: тот сидел сама невинность, положив ладошки на стол. Его серо-голубые глаза недоуменно смотрели на профессоршу.
Если бы она лучше знала детей, то сразу бы насторожилась. Но в этом плане Клепсидра была безнадежна настолько, что считала Тома маленьким ангелочком. Хотя у любого умного человека при взгляде на его нахальную мордочку возникло бы настойчивое желание побиться об заклад, что своим появлением на свет мелкий дьяволенок обязан какому-нибудь не в меру похотливому бесу. Но проверить эту догадку было сложно - Риддл вырос в приюте и об отце ничего не знал, а его мать умерла еще прежде чем краснорукая акушерка успела перерезать пуповину.
Профессор Меридит несмотря на все свои познания так и не смогла с ходу решить загадку исчезнувшей мази, поэтому пожала плечами и поставила пустую банку на полку. Чего только не случается в мире магии, но даже самое необычное чудо еще не повод, чтобы потчевать гостя остывшим чаем.
К угощению Том почти не притронулся, профессор Меридит приписала это его стеснительности и с еще большим пылом принялась уговаривать мальчишку попробовать печенье. Риддл рискнул взять одну штучку, но только после того, как ведьма вскользь упомянула, что купила лакомство в магазине. Чай внушал ему сильные опасения, по заверением профессорши, он был заварен на семи травах, собранных ею лично.
"Исчезни! Ну же, исчезни!" - Том пристально уставился на густую жижу цвета дегтя, от которой исходил слабый аромат гнили. Но колдовство без палочки выходило у него через раз и обычно заставало врасплох всех, в первую очередь самого юного мага.
В общем, когда Клепсидра отвлеклась и вышла из-за стола, чтобы впустить сову с письмом, Риддл шустро вскочил и вылил пахучий напиток в раковину.
Войдя в кухню, он решил, что для приличия следует посидеть минут тридцать и первым делом отыскал на стене часы – деревянный домик, внутри которого пряталась кукушка. Они были настолько старыми, что минутной стрелке требовалось клюка, чтобы поспевать за быстрым ходом времени. Но клюки не было, поэтому она обходилась своими силами, то есть ползла как хромоногая черепаха. Во всяком случае именно так казалось Тому, который был сыт по горло и печеньем, и сюсюканием профессорши. Он ненавидел, когда его жалели, пусть люди вроде Клепсидры приберегут свою сопливую жалость для брошенных щенят. Он, Том Риддл, сам может о себе позаботиться, но в Слизерине новичков быстро учат прятать чувства за фальшивой любезностью. А Том был из тех смышленых парней, которые все ловят на лету.
- Профессор Меридит, большое спасибо вам за помощь, но мне пора идти. Я боюсь опоздать на праздничный обед.
- О, я совсем тебя заболтала, Том. Буду рада, если ты заглянешь ко мне снова. Не стесняйся, я ведь знаю, как одиноко в праздник детям, у которых нет семьи, - она посмотрела на бедного сиротку взглядом, полным умиления, не подозревая, какие кровожадные мысли бродят у того в голове. "В банку засунуть! С ее же мазью!", - усилием воли Том подавил мечтательную улыбку. Она его совсем не красила, а скорее наоборот, когда он улыбался, другим людям становилось не по себе, будто за своей спиной они услышали звук, очень похожий на клацанье зубов голодного оборотня.
- Том, где же твоя шапка? - спросила она, снимая с вешалки его мантию.
- Потерял, - отрезал Риддл, его непреклонный вид служил бы самой лучшей рекомендацией при наборе в юные партизаны.
- Нельзя ходить без шапки, - в голосе профессорши послышалось озабоченное кудахтанье прирожденной наседки. – Ты же простудишься. Я сейчас что-нибудь для тебя подберу. Подожди здесь, а лучше пойдем со мной, посмотришь на стеклянный шар, который мой дедушка привез из Праги. Он рассказывал, что там внутри живут маленькие духи. Они могут исполнить самые сокровенные желания. В детстве я часами его рассматривала… - последние слова она договаривала уже на ходу, и Тому ничего не оставалось, как пойти следом, прижимая к груди свою мантию. Нельзя сказать, что он был в восторге от ее идеи. Стеклянные шары – это глупость. Они могут заинтересовать только маленьких детей.
В целом гостиная оправдала ожидания Риддла: продавленный диван с наброшенным клетчатым пледом, камин, уставленный безделушками, занавески с обязательными, как елка в Рождество, рюшечками. Сама елка возвышалась в правом углу, по ее веткам порхали миниатюрные балерины в воздушных платьицах, маршировали бравые солдатики, забавные эльфы лихо перепрыгивали с одного шара на другой, опасно их раскачивая, а сияние горящих свечек отражалось в круглых пузатых боках. Вся эта излишняя суетливость и мельтешение было как раз в духе профессора Меридит, и только шкаф с засушенными жабами, царственно восседающими в ряд на полках, выбивался из общей картины. Интересно, под угрозой какого смертного проклятия профессор согласилась оставить в своем доме эту гадость?
Пока Том размышлял, как бы половчее подобраться к жабами и проверить, настоящие ли они, Клепсидра сняла с каминной полки стеклянный шар.
- Вот, можешь загадать желание, пока я ищу для тебя подходящий головной убор.
Риддл положил мантию на диван и взял шар в руки: на вес тяжелый, на ощупь гладкий, будто из мрамора. В коллекции диковинок декана Слагхорна был один такой мраморный шар неизвестного назначения, но по меньше размером.
Профессор Меридит тем временем понеслась наверх, снова послышался стук дверок и грохот выдвигаемых ящиков. Том решил, что за неимением лучшего, можно посмотреть и на таинственный шар. Внутри него находился целый средневековый город с маленькими тесно прижатыми друг другу домиками, засыпанными снежком, и церквушкой с островерхим шпилем. Стоило слегка его встряхнуть, как столб серебряных искр взметнулся в черное, будто глаза вороны, небо. В окнах домиков горел снег, видимо, маленькие духи тоже устроили себе праздничный ужин. Холодное стекло медленно нагревалось под ладонями Тома, он почти прижался к нему своим остреньким носом. Вот бы и вправду кто-нибудь исполнил его желание.
- Хочу провести рождество с семьей, как все нормальные дети, чтобы никто больше меня не жалел.
Риддл так и не понял, услышал ли кто-нибудь его желание, от шара не исходило никакой магии, хотя он крепко сжимал его в ладонях. Наверняка все это очередная глупая сказка.
Клепсидра спустилась вниз, в руках она несла коричневую островерхую шляпу, причем с таким видом, будто это была как минимум императорская корона. Хотя серебряной пряжке на шляпе красная цена - два галеона. К шляпе на счастье крепилась веточка шиповника, которому приписывали способность отгонять злых духов.
- Осталась от брата, - пояснила она, а потом нахлобучила шляпу на голову Риддла. – Почти в пору.
Том от шляпы пришел в восторг , сложно представить себе более волшебную вещь. Любой мало-мальски одаренный колдун мог сказать, что в ней заключена магия. Мальчишку тут же окутало теплом, и он сразу же почувствовал себя в безопасности.
- Спасибо, профессор, я обязательно верну ее.
- Нет, это подарок. Носи на здоровье, и с наступающим Рождеством тебя, Том, - сказала профессорша, даже не подозревая, что сделала Риддлу первый в его жизни подарок. Узнав, она бы точно растрогалась, а то и расплакалась, в общем, безнадежно бы все испортила. А Том был так доволен, что готов был простить Клепсидре то, что она такая безнадежная Клепсдура (когда дело доходило до прозвищ учителям, студенты на его факультете не обладали большой оригинальностью). Напоследок он вполне искренне пожелал ей веселого Рождества и, поправив свою шляпу, отправился обратно в школу.
***
Итак, Том возвращался в школу с победой и со шляпой. Но кое-что все-таки омрачало ему настроение. Во-первых, глаз заплыл и болел, а во-вторых, хаффлпаффцы ушли безнаказанными. Риддл стиснул в кулаке затвердевший комок снега, а потом швырнул его прочь.
Небо наливалось синим, тени густели, деревья Запретного леса гнулись под тяжестью снежных шапок. Но света еще хватало, чтобы разглядеть дорогу, хотя там и разглядывать было нечего - узкая тропка, по которой раньше с трудом, но могли проползти рядом две змеи, теперь превратилась в старый затянувшийся шрам на гладкой поверхности поля. За спиной Риддла темнели глубокие ямки следов, а до стен Хогвартса еще идти и идти. При каждом новом шаге ботинки черпали порцию холодного крошева. Тепла не хватало, чтобы растопить снег полностью, и он смерзался внутри ботинок, холодными кандалами обхватывая лодыжки. Том поправил шляпу и сунул руки в карманы. Она тут же снова сползла на лоб, сократив обзор до узкого пятачка прямо под ногами. Ничего страшного, несколько заклинаний, и она станет Риддлу точно впору. Вот только сначала бы добраться до школы. Если рукой подать, то она была совсем близко, а если ногами, да еще по снегу... Ноги Риддла налились свинцовой усталостью, будто он вместо той лягушки из сказки взбивал молоко в масло.
Тепло, которое он вынес с собой из дома Клепсидры, исчезло без следа уступив место холоду, но Риддл был к нему привыкший, так что замечтавшись о своей мести, и вовсе перестал обращать внимания на мелкие неудобства. Глупые хаффлпаффцы должны сильно пожалеть о своей выходке. Нельзя давать спуску обидчикам, уступишь один раз и будешь уступать всю жизнь. И не важно, что никто, даже сами жертвы, не узнают, кто виноват в их несчастьях (как и всяких умный слизеринец, Том избегал открытых конфликтов). Люди – это звери, они нутром чуют силу или слабость. Выживают только сильные. За свою короткую, но нелегкую жизнь Риддл понял одно: пусть лучше плохо будет другим, чем ему. А тех, кто считает по-другому, нужно гнать к такой-то матери. Том мог указать вполне конкретное место назначения, как уже было сказано, этот мальчишка все схватывал на лету.
Риддл резко обернутся, сам не понимая, почему. Он не слышал звука шагов, хотя в царящем кругом безмолвии и треск сломавшейся ветки прозвучал бы оружейным выстрелом. Скорее, его кольнуло смутное ощущение, что за спиной кто-то есть. Под левую лопатку будто дыхнула старая карга, та, которую кличут хозяйкой зимы. Но за спиной стояла не старуха, а высокий мужчина, на вид скорее красивый, чем страшный. Не смотря на холод он был без шляпы, на темных волосах, аккуратно зачесанных назад, белели снежинки. Его одежда больше напоминала магловское пальто, чем мантию. Но Том готов был поспорить, что незнакомец точно не магл, а кем он был, одни бесы знают, и пусть его. Риддл благоразумно отступил в сторону, пропуская его. Эх, давно пора сменить эту дешевую мантию на настоящий волшебный плащ с кучей карманов. А то пока он достанет свою палочку, любая уважающая себя нечисть успеет пять раз его сожрать.
- Ты ведь из Хогвартса? Разве студенты не уезжают на Рождество домой? – неожиданно спросил мужчина, его глаза так и буравили мальчишку взглядом. На бледном лице они выглядели как две темные норы на старом кладбище. Не стоит ждать, что оттуда вылезет что-нибудь хорошее.
- Да, сэр, - Том твердо усвоил правило: со взрослыми всегда нужно быть вежливым.
- Почему же ты остался в школе? Плохое поведение? – незнакомец хмыкнул. – Или тебе некуда ехать?
- У меня большая семья, – огрызнулся Риддл. – Мама, папа, братья, и все они меня любят.
Теперь он уже не боялся незнакомца, злость заставила страх отступить. Мальчишка даже про палочку забыл, когда он злился, она была ему не нужна.
- И ты хочешь провести Рождество со своей семьей, не так ли? - на бледном лице мелькнула мерзкая улыбка, как таракан пробежал.
- Хочу, – крикнул Том и вскинул перед собой руки, между ним и мужчиной взметнулась стена снега, будто кухарка махнула полотенцем, чтобы прихлопнуть севшую на стол муху. Незнакомец исчез, колдун обернулся, но за спиной тоже никого не было. Не осталась даже его следов, на сколько хватало глаз, Риддл видел лишь свои, которые казались такими мелкими и жалкими. И ни разу за весь разговор он не заместил, чтобы с губ мужчины сорвалось облачко пара. Приближающиеся сумерки уже не казались Тому уютными и безопасными, а наоборот таили в себе неведомую угрозу. Он повернулся и припустил так, будто его черти хватали за пятки. Ноги колдуна не касались земли. Не успело вдали затихнуть эхо от его крика, а магия уже домчала его до школьных ворот, из-за сползшей на глаза шляпы Риддл едва в них не врезался. Близость школы придала ему уверенности, и назад он уже посмотрел с вызовом. Мол, выходи, и давай узнаем, кто тут страшнее. Но никто не выскочил из-под земли, чтобы проучить дерзкого мальчишку. А мороз все настойчивее гнал его внутрь, и Том уступил, напоследок погрозив темноте кулаком.
