Глава 25. Deest remedii locus, ubi, quae vitia fuerunt, mores fiunt (Нет места лекарствам там, где то, что считалось пороком, становится обычаем). Ирэн/Шерлок
Он приходит в одиннадцать.
— Могу я войти? — спрашивает, будто не прочитал ответ в её глазах за пару секунд до вопроса.
Ирэн это обстоятельство раздражает самую малость, но она только отступает вглубь крохотной квартиры в Германии (подальше от Скотланд-Ярда!) и, стараясь скрыть-сдержать дрожь пальцев, в совершенно нетипичном для себя жесте скрещивает руки на груди.
Шерлок плотно закрывает за собой дверь, проверят всё, что только можно проверить: окна, вентиляцию, телефон, компьютер.
— Ты в самом деле думаешь, что я могла допустить… — начинает Ирэн, но осекается, наткнувшись на взгляд Холмса.
Таким странным и несчастным она его никогда не видела. Осторожность, граничащая с подозрительностью, боль, неудачно скрываемый страх, рвущийся наружу изо всех коробок и сейфов подсознания, пока не нашедшая выхода ярость и отчаянная решимость быть здесь. Здесь в значении «там, где не хочется», здесь — «далеко от …». Казалось, всё это должно было разрушить образ сверхчеловека, убить в нём то превосходство, что завораживало Ирэн, то единственное, что могло заставить её когда-нибудь ему подчиниться, то, что было названо «мистер Холмс» и отмечено знаком качества «недостижимо».
Но она вдруг поняла, что абсолютно безоружна перед несчастным Шерлоком.
— Поужинаем? — говорит, просто чтобы не молчать, просто потому что разорвать полутораминутный зрительный контакт сейчас — святотатство и явный мазохизм.
В голове тысячи вопросов, но она знает, что задаст их позже. Возможно, если он согласится на ужин?.. На самый обычный ужин. Или помолчит с ней в унисон. Или продолжит стоять рядом и смотреть ей в глаза. Или просто больше не будет умирать, не предупреждая.
— Да, пожалуйста, — отвечает Шерлок, когда она уже ничего не ждёт — наслаждается тем, что уже у неё есть.
Ирэн моргает. Напряжённость, которая теперь превосходила во много раз самые яркие мгновенья их предыдущих встреч, висит в воздухе ровно до этого момента.
Потом будто срывается последняя клемма с таинственной посылки мистическому злодею-супермену. Искренне переживающий Шерлок временно возвращается в свои бронированные чертоги, чтобы уступить место Шерлоку, ведущему особенную игру, тому, кто разберётся во всём. Ирэн неосознанно умиляется этому «пожалуйста» и понимает, что ужин будет крайне интересным, ведь Шерлок считанные минуты назад воскрес, благо без последующего вознесения — от него можно всего ожидать! И, казалось бы, выпуск этого странного комикса должен закончиться сейчас, на самом интригующим месте, но Шерлок протягивает руку и берёт её ладонь в свою, руководствуясь, впрочем, как всегда, лишь ему понятными причинами.
— Поговорим за ужином? Я плачу, — с максимальной серьёзностью произносит он, но Ирэн замечает искорки весёлости в его расширившихся зрачках. Столь внезапная смена настроения не может не настораживать, но губы Шерлока останавливаются в сантиметре от её пульса и Ирэн понимает, что всё ещё не избавилась от досадной привычки уступать таким его предложениям.
Если она не будет осторожной, ужин закончится своеобразно: штрафом за нарушение общественной морали.
6. Desipere in loco (Безумствовать там, где это уместно). Джим/Молли
Джим всегда умел правильно выбрать время.
— Молли-прекрасно-выглядишь-как-дела-как-работа-как-наш-дорогой-друг-чьё-имя-нельзя-называть? — скороговоркой спрашивал, появившись из ниоткуда в конце рабочего дня, когда её мечтой становились ужин, тёплая постель, тишина и отсутствие трупных запахов в любой последовательности и тут же добавлял, полагая, что она не заметила маниакальный блеск в его глазах: — Ты дочитала Гарри Поттера?
Но сегодня пришёл совершенно невовремя: она как раз была свободна от дел, интересных Шерлоку, и спокойна, благодаря вкусному ромашковому чаю. Джим, любивший наблюдать за людьми, предпочитал общаться с ними в исключительно экстравагантные моменты их жизни, чтобы самые разные эмоции и чувства рождались в эти мгновенья, чтобы никто не мог забыть встречу с Мориарти, чтобы Шерлок тоже всегда помнил о нём.
«Гарри — это Волдеморт», — читает Молли по его губам и только лишь благодаря хорошему настроению не считает это предупреждением, которое временами ждала со смесью надежды и страха.
— Так рано разобрался со своими делами? — улыбаясь, спрашивает, не замечая картинно напускную серьёзность, которая, вообще-то, пугала всех прочих знакомых Мориарти.
— Не совсем, я бы сказал, что сейчас на вокзале Кинг-Кросс, — криво усмехнувшись, отвечает Джим, пальцем выводя на письменном столе Молли что-то относительно похожее на эльфийскую клинопись в клингонской транскрипции, и вдруг добавляет вместе с резким точечным ударом в столешницу: — Познакомься как-нибудь с поэзией Симонова, ладно?
— Знаешь, мне очень интересно… хотя нет. Я просто выполню твою просьбу, — бездумно обещает Молли, неспособная в данный момент объяснить свою сговорчивость. Кажется, вероятность того, что к изумительно вкусному чаю Джим имел самое непосредственное отношение мгновенно возрастает с нуля до пятидесяти процентов.
— Спасибо, — искренне благодарит Мориарти и планета начинает вертеться в другую сторону.
— Джим, — осеняет Молли, — не забывай, что у тебя не осталось больше возможностей сохраниться.
— Что? — недоумевает он, восхищаясь этой её способностью удивлять его самыми простыми вещами, не включающими в себя запутанную сеть заговоров или многосерийный убийства от скуки.
— Твой ноутбук. В прошлый раз я играла в «Devil may cry», помнишь? Я истратила все возможности , — снисходительно уточняет Молли, улыбаясь, ведь у неё всё ещё хорошее настроение, очень хорошее настроение.
— Ничего, я рад этому. Люблю напряжённую игру.
Обмен ухмылками доставляет Джиму истинное удовольствие. Он бросает мимолётный взгляд на экран смартфона, искусно изображает крайнее изумление и поспешно прощается, собираясь зрелищно раствориться в воздухе в следующую секунду.
Восхититься силой искренних чувств он ещё успеет. Не в этой жизни, так в следующей. Собственно, почему бы и не...
— Не умирай, — прерывая поток его мыслей, говорит Молли слишком быстро и неразборчиво, чтобы непривыкший к её голосу и манере речи человек мог идентифицировать отдельные звуки, но Мориарти с каким-то странно тёплым удовлетворением кивает, соглашаясь. Он оценил: она не сказала «не проигрывай».
Молли чувствовала, как кожу покалывает от непонятной боли и почти незаметно дрожит спина.
— Постараюсь, — ответ Джима звучит уверенно, но Молли всё равно упрекает себя в предательстве. И — боже мой! — можно ли предать того, кто не считает тебя союзником?
Всё это было совершенно нереально. Они разговаривали. Вслух (действительно необходимое уточнение в этом крайне запущенном случае!). Используя реальное значение слов (в почти пятнадцати процентах от всех реплик!), без подтекста и многозначительности взглядов. В таких обстоятельствах Молли чувствовала крайнюю незащищённость. Будто стояла у позорного столба или обнажённая шла к эшафоту сквозь многотысячную толпу. Впрочем, прошлогоднее рождество в компании Шерлока тоже прекрасно могло иллюстрировать её состояние.
Джим улыбался совершенно сумасшедше и, точно следую графику, оставил Молли наедине со своими мыслями спустя сорок секунд.
