Глава 11. Credo, quia verum (Верю, потому что нелепо). Джим/Молли
Самая правдивая правда — ложь.
Продумывая все детали и умещая их в определённую и верно функционирующую схему, человек готовится к защите, он точно знает, как ответит на любой предполагаемый вопрос. Этот человек лжёт. Он попадётся.
— Привет! Меня зовут Джеймс Мориарти, и я работаю в компьютерном отделе, — говорит улыбчивый парень среднего роста. — Ты Молли Хупер, верно? Ты мне нравишься.
Ей вовсе не нужно чьё-то внимание или поддержка. Ей не нужна любовь.
Молли Хупер — патологоанатом. Она работает с мертвецами и плохо разбирается в живых людях. Она умеет лгать даже самой себе.
— Привет. Да, я Молли Хупер. Мне очень приятно, спасибо. Если хочешь, можешь пригласить меня на обед в этот четверг. Я не откажусь, — она улыбается в ответ и думает, что наконец-то встретила нормального парня. Не гения, не психа и даже не военного.
— Обязательно.
Легко научиться распознавать ложь. Нужно лишь внимательно следить за собеседником. Чаще всего лжеца выдаёт его собственное тело, ведь контролировать давно ставшие машинальными жесты довольно сложно.
— Я вечный враг твоего обожаемого детектива. Я убью Шерлока Холмса. Подай, пожалуйста, сахар. — Он смотрит внимательно-внимательно, он отлично играет свою роль. Глупо, она ведь поверила. Взгляд меняется почти мгновенно. — Что-то не так, Молли? Ты вдруг побледнела. Не бойся, я пошутил. Глупая... глупая шутка, прости меня.
— Всё хорошо, Джим. Я просто простудилась. Наверное, тебе лучше уйти, чтобы не заразиться.
— Как скажешь, дорогая.
Если человек несёт откровенный бред, будьте уверены: он говорит правду.
— Представляешь, я сейчас здесь, рядом с тобой. А где-то в городе какой-нибудь одинокий человек стоит с тикающей бомбой под курткой и ждёт, пока, в общем-то, совсем обычный психопат спасёт его, — он говорит серьёзно, но привычно гримасничает, искажая лицо, не позволяя хотя бы предположить, что он думает на самом деле.
— Представляю, Джим. — Молли плохо разбирается в живых людях, Молли предпочитает им мертвецов. А уж их она понимает очень хорошо.
— Ты мне нравишься.
2. Corruptio optimi pessima (Падение доброго — самое злое падение). Джим/Молли
У неё глаза орехового цвета и волосы то ли каштановые, то ли тёмно-рыжие. У неё очень красивая улыбка и взгляд проницательно-понимающий. У неё странная для девушки профессия и хладнокровная любовь к самым отвратительным людям.
— Шерлок Холмс — твой друг? — спрашивает Джим и отчего-то кажется, что ответ ему очень важен. Пусть он ничего и не изменит.
— Нет. Он иногда приходит сюда, когда ему нужна тишина и лаборатория, — спокойно отвечает Молли, в её голосе нельзя услышать сожаление или обиду.
Молли Хупер очень добрая и в медицину пошла только чтобы помогать людям. Когда она смотрит на него, её взгляд не осуждающий, не презрительный. В нём нет страха. Джеймс Мориарти, кстати, тоже всего лишь помогает людям. И почему его считают вселенским злом?
— Я завтра буду занят и не смогу придти.
— Я не буду ждать, как всегда, Джим.
— Ты не хочешь спросить, кто в этот раз умрёт благодаря мне?
— Это будешь не ты, иначе предупредил бы.
Молли Хупер меняется на глазах. Иногда Джим почти не рад тому, что так изменил её. Но чаще всё-таки испытывает эгоистичное счастье. Теперь ему не одиноко в своём тёмном мирке. Мориарти удалось утянуть её за собой. Девушка, которая любит Шерлока Холмса, принадлежит Джиму.
— Только не забывай, что ты проиграешь, — предупреждает она совсем без дрожи в голосе. Тёплые глаза встречаются взглядом с холодной пустотой и зажигают в ней живой огонёк интереса.
— Конечно, не забуду. Но внесу маленькую поправочку: я выиграю. И твоё позволение мне не нужно, — Мориарти скалится улыбкой, мимолётом думая, что согласен чуть продлить захватывающую игру.
Молли Хупер — настоящая идиотка. Она цепляется за свои добрые намерения и наивно полагает, что все играют по одним правилам. Молли Хупер читает заголовки газет и вспоминает насмешливые диалоги-иллюзии и бестактно-правдивые замечания. Именно в таком порядке.
3. De mortuis aut bene, aut nihil (О мертвых или хорошо, или ничего). Ирэн/Шерлок
В этой гостинице, скорее напоминающей придорожный трактир из фэнтези-книг, отвратительно хрупкая мебель, безвкусные обои и очень узкие кровати в номере для новобрачных. Однако двум мертвецам не приходится выбирать, поэтому часто в своих авантюрных предприятиях они забредают в такие вот далеко не уютные, но всё-таки относительно безопасные места, где проводят некоторое время, восстанавливая силы, скрываясь от слежки или ожидая ответных действий со стороны преследуемых.
— Количество допустимых развлечений резко сокращается, когда умираешь, — как всегда, удивительно точно характеризует Ирэн нынешнюю ситуацию.
Помимо разговоров с верным черепом и игры на любимой скрипке, в последние полгода Шерлок Холмс так же был лишён возможности встретиться с лучшим другом, что его несколько удручало. И общество удивительно проницательной женщины вовсе не способствовало улучшению его состояния. Всё-таки никто ранее не мог понимать его мотивы, не мог озвучивать его мысли как свои собственные, никто не подходил на расстояние выстрела.
— Несколько веков назад вас непременно сожгли бы на костре, — мрачно сообщает Холмс, недовольно покосившись на ехидно улыбающуюся Ирэн. В светлых глазах Этой Женщины можно прочесть воплощение его самых дерзких желаний, но Шерлок упрямо не хочет переступать черту. Ещё раз.
— Практикуете эвфемизмы? — Ирэн маняще улыбается. Ей до дрожи в пальцах хочется прикоснуться к мужчине, который стал неприлично нужным, но доминантка не была бы самой собой, если бы позволила чувствам одержать верх над разумом. Хоть в этот раз должно получиться.
Майкрофт как-то ненавязчиво всё-таки навязал им свой план, заставив выполнять всё едва ли не по пунктам. Человек, очень хорошо знающий мистера Холмса и мисс Адлер, сказал бы, что согласие было крайне подозрительным, но, во-первых, таких людей нет, во-вторых, со своими обязанностями они вполне справлялись, а ведь это было главным.
Её ногти царапают кожу, задевают нервы. Шерлок мимоходом думает, что способов развеять скуку в его арсенале действительно осталось немного, адреналин в крови ещё не выветрился да и ждать сигнала им ещё около часа. Кроме того, присутствие Этой Женщины каким-то образом компенсирует общую неоригинальность последнего задания.
Жутко собственнические поцелуи покрывают её шею, и ехидные замечания касательно его очередного "проигрыша" теряются на полпути к губам. Смысл слов исчезает, кажется абсолютно ненужным, ведь победителей снова нет. Тонкая тёплая кожа варварски искусана, красные пятна обещают остаться напоминаем ровно до следующей встречи, где им на смену придут другие, быть может, ещё сильнее похожие на клеймо.
«У мертвеца и жизнь не та», — машинально переиначивает разум детскую поговорку. У медали две стороны, и хотя бы одна из них должна сиять пусть даже видимостью благополучия. Так проще.
4. De gustibus non disputandum est (О вкусах не спорят). Молли/Джим
Обедать в морге, по меньшей мере, было неаппетитно, поэтому Молли решила остаться в лаборатории. В общем-то, рабочий день прошёл вполне обычно. Новых поступлений не было, старые клиенты тихонько разлагались, не доставляя никаких хлопот. Все погибшие не проявили смекалки и обыденно распрощались с жизнью, соответственно, гениальный консультирующий детектив тоже не появлялся.
А вот Джим пришёл.
На нём была растянутая футболка, старые потёртые джинсы и серые кроссовки с оранжевой подошвой. Когда-то они, вероятно, были белыми. Впрочем, как и всё остальное.
Молли натянуто улыбнулась, досадуя, что именно в этот день решила прикончить наконец прошлогодние закатки, уже восемнадцать дней гремевшие у стенки разваливающегося холодильника, и не позаботилась даже о печенье для незваного гостя. Неприлично это как-то, думалось ей. Но вернуться в прошлое и что-либо изменить Молли не могла.
— Это варенье. Из корочек апельсина и клубники, — указала она на банку в своих руках. Джим кивнул и даже не спросил, почему нельзя было использовать целый апельсин вместо наверняка невкусных корочек. Все знакомые ей мужчины задавали такие вопросы. Кроме Шерлока. Тот вообще её не слушал.
Мориарти сидел на табуретке и чуть покачивал ногой, но в остальном ничем не выдавал своего нетерпения. Безусловно, он так себя вёл, ведь это была их четвёртая встреча. Нормальное поведение вежливого человека. И совсем не важно, что этот человек не постучал в дверь, не предупредил о своём приходе и вообще не напоминал о своём существовании последние полгода.
Чёртова банка никак не хотела открываться. Молли вертела её в руках, надавливала на крышечку, стучала по стенкам и дну, ставила под горячую воду и повторяла всё сначала — ничего.
— Извини, ты не откроешь? — виновато улыбаясь, просит она, желая закинуть это злосчастное варенье куда подальше.
Молли Хупер не знает, куда себя деть.
Джим молча берёт банку у неё из рук, оглядывается, ища что-то. Молли видит, как его чёрные непроницаемые глаза наполняет искренний интерес, но она не понимает, почему. Ничего особенного не случилось. Джим бурчит себе под нос абсолютно нелогичные фразы, вроде "у осьминога всегда есть чернила" и "не меньше, чем ничего". У него в руках вдруг оказывается совершенно незнакомый Молли перочинный ножик, Мориарти переворачивает банку, аккуратно вставляет нож между витками резьбы и слегка переворачивает его. Воздух хлопает; нож исчезает.
— Держи, — протягивает он ей банку, которая выглядит абсолютно так же. Молли пробует открыть крышку и та легко поддаётся.
— Это магия? — без капли весёлости спрашивает она просто потому, что нужно же что-то сказать.
— Магия, — хитро улыбается ей Джим. Молли вдруг вспоминает школьный курс физики и слово "разгерметизация". Некстати думается, что кто-то другой обязательно рассказал бы и объяснил всё. Шерлок Холмс любит всё объяснять, Шерлок Холмс любит чувствовать себя умнее. Шерлок Холмс совсем не любит Молли Хупер.
Джим-не-айтишник стоит рядом с ней и улыбается чёрными-чёрными глазами. Молли разливает чай по кружкам и старается не оглядываться. Четвёртая встреча состоялась.
