Глава 1Осень опадала на землю иссушенными огненными листами, черные ветви деревьев все сильнее грубели, словно тощие руки тянулись к с каждым днем все больше сереющему небу. Но это не было безысходным, и хоть солнце лишь изредка выглядывало из-за туч, никто и не думал жаловаться на погоду. Были еще слышны прощальные крики улетающих птиц, и улицы буднично жили, и газеты размеренно вещали: "Закончены работы по восстановлению здания Министерства", "Конец Азкабану", "Что рассказали маглам" и "Финал кубка мира по Квиддичу не за горами!". Все так быстро налаживается. Огромная пылающая трещина разросшаяся на спокойствии волшебного мира так плотно заросла, словно и не было ее...
Осень опадала на землю иссушенными огненными листами. Медленно она опускалась на разгоряченные летним солнцем каменные плиты. В такое раннее время здесь бывает мало посетителей. Куда не глянь - на тебя смотрят тысячи имен. У каждой плиты - цветы. Где-то ссохшиеся, где-то совсем свежие... Не у всех есть много времени, что бы прийти на могилу, даже если она самого дорогого человека. На всем кладбище лишь у одного имени никогда не сохнут цветы.
Никто в городе не мог понять, почему его похоронили среди обычных людей. Никто не мог понять, почему на похороны не пустили всех желающих. Никто не мог понять, почему ему не поставили огромный монумент. Он спас их жизни, он спас жизни их детей, он вернул миру покой, вернул надежду! Разве хватит для его памяти лишь той мелочи, что ему превоздали?
Эта каменная фигура над плитой…
Не большая, а как раз в оригинальную величину. Совсем простая. Совсем невзрачная. Пустыми глазами смотрящая куда-то в даль. Иногда вздыхающая. С трудом прикрывающая каменные веки. Позволяющая птицам сесть на свою руку.
Ее сделали на заказ, целая бригада художников-волшебников и несколько неописуемых провели с десяток ночей в самом глухо-запрятанном зале министерства, создавая ее.
Никто в городе так и не узнал с какими проблемами пришлось им столкнуться - камень, обычно легко срезающийся мановением палочки, крошился, трескался, темнел. Сделать точную копию лица не удавалось очень долго - отлетал нос, трескался подбородок. В конце концов пришлось сдаться - камень кое как срубили, фигура осталась лишь бесформенной мантией, из которой обрубками выглядывали грубо сделанные кисти рук, лицу перестали придавать какой-либо детальности, лишь чиркнули формы, с трудом передали очертания глаз. Долго не знали, что делать с очками - в конце концов сунули их в одну из рук. Долго колдовали, ходили вокруг да окало, не знали, что еще добавить. Работа казалась жуткой и грубой, над ней почти материально зависали страхи о том, какой скандал поднимут люди на такое безобразие. Но делать было нечего. Поставили, как есть.
На открытии, стоило только сорвать покрывало, все кладбище затихло. Тогда собрали только самых близких знакомых и друзей - что бы они могли дать добро или брак. После стольких стараний самым страшным было полное отрицание... Но его не последовало. Какая-то девушка заплакала, кто-то судорожно вздохнул.
С годами каменная память не потерлась - люди приходили сюда постоянно, возлагали цветы, подметали дорожки, некоторые даже заговаривали с понуро склонившим голову камнем. Хитро продуманное колдовство, передавшие статуе некоторые свойства портретов, сделало свое дело. Каменная копия погибшего героя, словно оставленный им родной ребенок, тут же получила опеку волшебного населения. Люди уже просто верили в то, что она все слышит, понимает... Может, это была просто попытка связаться с человеком, которого с такой болью они все потеряли?
О, сегодня утром пораньше уже, похоже, забежал мальчонка из соседней деревеньки - на приподнятой раскрытой каменной ладони золотятся зернышки для голубей и воробьев. Как знакомо для Камня, он никогда не был против птиц на своих плечах, он сам поднимал руки для них и даже не пытался смахнуть нахальных воробьев, время от времени пикирующих ему прямо на голову.
Полакомиться зернышками сегодня прилетел лишь один голубь - возможно потому, что еще слишком рано было. Ухватившись цепкими лапками за некое подобие пальцев на каменной руке, он усердно и тщательно с легким постукиванием клюва о камень собирал золотистое лакомство. Он не знал, чья это рука держит ему зерно, не поднимал головы, что бы рассмотреть грубо сделанное лицо с совершенно пустыми глазами. Для него каменный человек был лишь замысловатой кормушкой.
А Камень улыбался.
Сильный порыв ветра спугнул голубя в небо, недоклеванные им зерна скатились с ладони и поскакали по земле. За тенями надгробий послышался торопливый стук каблучков - такой странный звук в здешней обстановке. К кому бежит так рано утром девушка, завернутая в темный палантин?.. Легкие дымки пара рвались из ее рта, она дышала прерывисто, сжимая на груди края теплой накидки. Темные вьющиеся волосы были красиво заколоты дорого обсыпанным жемчугом гребнем, но несколько прядей уже успели неряшливо вырваться. Лицо девушки было бледным, щеки пылали, но она не выглядела счастливой - наоборот, дрожащие губы словно что-то повторяли, а глаза были полны не то тревоги, не то страха...
Наконец, она выскочила на кусочек пространства, где стоял Камень. Еще один ранний посетитель! Если бы камень мог удивляться, он обязательно удивился бы. Но он не мог. Он лишь приподнял свою голову, что бы посмотреть на застывшую в метрах пяти от него девушку.
С минуту она просто стояла. Без какого-либо выражения лица, просто стояла. О чем она думала? Кто знает. Да и Камень не был способен интересоваться чем-то.
В конце концов девушка словно бы вспомнила о цели своего визита, она шагнула вперед, желая что-то сказать, но заметила рассыпанные зернышки под своими ногами, замерла.
- Снова кормил птиц? - спросила она тихим приветливым тоном, будто он был ее хорошим знакомым, и еще вчера они договорились здесь о встрече. - Полагаю, они очень к тебе привязались...
От чего-то она не могла поднять глаз, разглядывая бусинки зерен на земле.
- Прости, сегодня я не принесла цветов для тебя. Видишь ли, сегодня...
Она запнулась и, наконец, осмелилась поднять глаза. Она снова шагнула вперед и опять остановилась.
- Я... Теперь я не смогу приходить сюда так часто как раньше... Ты простишь?..
Она замолчала, словно ожидая ответа, хотя кому кому, а ей было хорошо известно - камень не мог говорить. Все понимали, что это бы все испортило. Камень напоминал Его, но не был Им.
Слышать его голос было бы невыносимо.
- Я просто хотела сказать... Я хотела...
Еще один шаг. Девушка глотнула воздуха, собираясь сказать еще что-то, но слова умерли, не успев родиться - судорожно воздух вышел из напрягшегося горла, голова опустилась. Плечи дрогнули, бледные пальцы сильнее сжали палантин на груди. Подряд два судорожных вздоха.
Когда она подняла голову от резкого движения с ресниц сорвалась слезинка.
- Я просто хотела сказать, что я... - дрожащим голосом пролепетала она, - я…
Вздрагивая, снова шагнула к нему. Прикоснулась свободной рукой к складке каменной ткани, ухватилась, поставила ногу на постамент, оперлась на каменную руку, пошатнулась - палантин взметнулся, распахнувшись, утреннее солнце осветило открывшуюся глазам белизну мягкой ткани, расшитой жемчугом - но удержалась. Подняла голову к ничего не выражающему лицу, небрежно утерла слезы, выпрямилась, что бы теперь уже быть одного роста с ним.
С тихим шорохом палантин упал на землю, но девушка не заметила. Такая странная картина - холодный, темный, грубо сделанный и белоснежная, прекрасная, живая. Если бы кто увидел, поразился бы. И крикнул бы: "Слезь с постамента!". Но никого не было.
И никто не видел.
Светлую руку на неживой щеке, горячие слезы на камне, и на мгновенье - нежные губы на грубых, холодных губах.
...я всегда буду тебя любить...
...я всегда буду с тобой...
...я не забуду о тебе...
...я не оставлю тебя...
...я буду любить тебя вечно...
...только тебя...
И никто не видел.
Никто не услышал тихое "прощай" и стук ее каблуков.
Никто не увидел ее слез.
С ветки сорвался последний иссушенный лист и упал к ногам Камня.
Таким ранним утром у него мало посетителей.
Но тот, кто придет сегодня первым, обязательно заметит
насколько печальны пустые каменные глаза.
