Глава 1- Ну, вот и всё, - грустно усмехнулась Грейнджер, опуская палочку вниз. Казалось, что ей самой не верится, что она это делает.
Столько времени, столько месяцев! И всё время палочка наизготовку.
Каждый час, каждую минуту ты ждёшь подвоха, и держишься за этот маленький кусок деревяшки, будто он, и только он, спасёт тебя.
Но Грейнджер знала, что без палочки она такой же маг, как и с ней.
Может магглы и так плохи, как твердили Малфои, но живучести им не занимать, поэтому Гермиона всегда, в том числе и сейчас, гордилась своей смекалкой и сообразительностью, ведь это именно она спасла её, а не одни лишь знания, и длинная щепка с добавлением парочки необычных и полезных материалов.
-Мне хотелось бы, чтобы это было так, хозяйка. Но боюсь, что это не последняя наша с вами битва.
-Не называйте меня хозяйкой, профессор.
Грейнджер укоризненно и устало взглянула на профессора Снейпа, который был так не похож на себя сейчас.
Тёмные густые волосы развивались по ветру, а доспехи угрожающе поблёскивали в мрачном свете солнца, выглядывающего из-за тёмно-синих туч.
Но бояться больше нечего.
БОЯТЬСЯ БОЛЬШЕ НЕЧЕГО.
-Я верил в вас, мисс Грейнджер.
Его голос звучал властно и гулко, подобно грому, но отчего-то Гермионе не хотелось прятаться. Сжиматься в каком-нибудь углу в комочек, и ждать, пока буря утихнет.
Прошла та пора, когда можно было бояться.
Впрочем, девушка знала, что заслужила надежду профессора. Такого зверя, как Волан-де-Морт, мог убить человек, и только человек. Что бы там не говорилось в пророчестве, а сей науке лучшая ученица всея Хогвартса не верила. И как оказалось - не зря.
Гарри и Рон, скорее всего, гордились бы своей подругой так же, как и её верный черноглазый слуга, но увы… Уже не доведётся.
Об этом Гермиона подумает потом.
Девушка вытащила из кармана разодранных джинс палочку, и запустила три огромных снопа красных искр, искоса глядя на криво ухмыляющегося Северуса.
Надо заканчивать битву, начинать жить, и звать на помощь. Внизу осталось много людей.
-Северус… Профессор… Вы же понимаете, что я не могу отпустить вас? – тихо спросила она, убирая палочку.
Он промолчал.
Тучи потихоньку рассеивались.
Черные полы тяжелой мантии профессора, развевались на холодном ветру подобно взмаху крыльев черного ворона. Его пугающе-мрачные, как сама тьма глаза, напряжённо разглядывали хмурую даль.
Гермиона потеплее закуталась в лохмотья, которые когда-то были осенней мантией, и заправила прядь седых волос за ухо. Чужое проклятье не обошло её стороной, и теперь её волосы потеряли былой янтарный оттенок, как и глаза, в которых когда-то плескалась гордость и уверенность, сменившиеся теперь на пустоту и серьёзность, которые едва ли соответствовали возрасту юной волшебницы.
-Грейнджер.
-Да? – девушка вынырнула из собственных размышлений, и взглянула на преподавателя.
-Теперь вы здесь за главную. Не упустите шанс всё исправить, и сделать так, как это действительно нужно.
-Для начала неплохо было бы хотя бы выбраться отсюда, - криво усмехнулась она, стирая кровяной потёк, тянущийся от рассечённой брови к щеке,- я знаю, профессор, к чему вы клоните. Не хотелось бы прибегать к полномочиям… - девушка скривилась.
-Но? – иронично поднял бровь мужчина.
-Когда вы вернётесь, вы подвергнитесь восстановлению всех печатей. Простите…. Профессор, но так действительно будет лучше, и не возникнет вопросов.
-Я рад, что вы поняли меня, мисс Грейнджер.
-Пока же вы будете считаться без вести пропавшим, полагаю. Я постараюсь замять эту новость. Хотя не думаю, что она будет на полосах ежедневного пророка в скором времени.
-Не забивайте себе голову всякой ерундой. У вас впереди очень сложная задача, - привести магический мир в порядок.
-Да, вы правы, - растерянно улыбнулась седовласая девушка, - вы, несомненно, правы. Об этом я буду думать потом. Разрешите только…
Девушка, несмотря на неуверенность в тоне, уверенным шагом подошла к мужчине, и попросила склониться, после чего взяла его лицо в свои ладони.
-Северус…
Её голос подобен стали, а глаза подобны ледовитому океану.
Она с холодной уверенностью рассматривает лицо своего слуги. Его орлиный нос, черную как смоль щетину, и бледные узкие губы.
-… Северус. Помните, всё будет хорошо. Вот сейчас я поцелую вас в лоб, и всё будет хорошо.
И совершенно не важно, что сказала это Гермиона больше для себя, нежели слуге, которому по сути уже всё равно, хорошо или плохо. Он слишком давно живёт на земле, чтобы разделять мир на чёрное и белое, на добро и зло.
Но Гермиона Джин Грейнджер надеялась, что теплоту сердца близкого человека заменить в состоянии даже такое чудовище, как он.
Самое время усмехнуться, вспомнив, что эта студентка Гриффиндора, будучи до крайности рациональной, всегда наивно надеялась на лучшее.
Вопрос оставался в другом: проигнорирует ли он это, или примет?
Сухие горячие девичьи губы коснулись холодного лба слуги, и тут же отпрянули.
Губы профессора, бледные и тонкие, изогнулись в изящной улыбке, обнажая белые клыки. В первой улыбке, за столь долгое время.
Гермиона последний раз провела ладонью по щеке, стараясь запомнить ощущения прикосновения кожи к коже, и, отвернувшись, отошла на два шага, снова стараясь теплее закутаться в мантию, и пряча замёрзшие руки.
-Теперь я могу идти?
В мужском голосе снова та же ирония, что и раньше.
Он не меняется.
Он не изменится.
В отличие от тебя, Гермиона. Ты ведь даже не представляешь, насколько ты теперь другая.
-Да, вы можете идти, профессор. Я жду вас не позже, чем через год. В противном случае, я найду способ уничтожить и вас.
И оглянувшись, она с горькой ухмылкой, и слезами на глазах, которые она так старательно и искусно давила, добавила, отметив попутно, что улыбка слуги стала теперь похожа на оскал:
-Не потерплю предательства.
