Глава 1Предупреждение: попаданство в Снейпа, альтернативные пушистики и вообще полное безобразие
Во всём была виновата Джинни. Что ей, мало кошек и сов? Да лучше бы змею завела, по крайней мере, с ними договориться можно в случае чего. Но Джинни завела себе клубкопуха. Невнятный клубок — и что в нём интересного?
Впрочем, домашний любимец — личное дело каждого, и Гарри искренне так и считал, пока не наступил в гостиной на пуховый клубок, а потом не попытался в панике взять его в руки — вдруг повредил бедолаге чего? Клубкопух немедленно вцепился в палец мелкими, на удивление острыми зубками, и Гарри с воплем взмахнул рукой. Клубкопух улетел куда-то в угол, Джинни, оставив воспитательные меры на потом, бросилась за любимцем.
В гостиную очень вовремя вернулась Гермиона, и зарождающийся скандал поутих, палец был перевязан, а с надувшейся Джинни — заключён мир в обмен на совместный поход в Хогсмит.
Гарри позабыл бы обо всём, как о досадной случайности, если бы в ближайшее же полнолуние не почувствовал себя странно. Тело ломило, раскиданные привычно в мальчишеской комнате вещи почему-то казались ужасно притягательными, а уж валяющийся бумажный комок едва не заставил облизнуться. От последнего Гарри пришёл в ужас, немедленно заподозрив Тёмного Лорда даже в тех грехах, которые тот не совершал. Не иначе, Волдеморт его, Гарри, как-то умудрился проклясть!
Тут голова окончательно пошла кругом, всё вокруг стало огромным, и на пол с кровати скатился пуховый клубок.
Пискнул и покатился подбирать мусор. Слизнуть скомканный черновик, подобрать пыль в углу... фу, а эти носки совсем невкусные.
Клубкопух, тихонько попискивая, исследовал комнату, потом подремал в тумбочке Рона, где удалось найти кое-что из еды. Ближе к рассвету проснулся, ещё раз осмотрел все углы, убедившись, что мусора уже нет, и немножко попрыгал мячиком — просто так, для собственного удовольствия. Прыгалось хорошо и на удивление высоко, так что он даже увлёкся, и страшно удивился, обнаружив себя сидящим посреди комнаты абсолютно без одежды.
Во рту стоял мерзкий привкус, и списать всё на сон никак не выходило. Пришлось с унынием констатировать — в который раз, — что газетчикам следовало бы прозвать его не Мальчиком-который-выжил, а Мальчиком-который-находит-приключения-даже-там-где-их-нет. Может, и вправду прокляли?.. Разве бывают оборотни-клубкопухи? Даже друзьям не пожалуешься — стыдно...
На следующую ночь, подобрав весь мусор и подъев даже НЗ в виде печенья и конфет (сладкое хорошо поддерживает силы!), который Гарри прятал под кроватью, клубкопух выкатился из комнаты, ловко проскочив через дверцу для котов. Попискивая на каждой ступеньке, скатился вниз по лестнице маленьким мячиком.
В гостиной было тихо и безгриффиндорно... то есть безлюдно. И мусора не было — домовики убрали весь, что оставался от детей с вечера, а намусорить заново пока было некому.
Клубкопух прокатился из угла в угол, разочарованно пискнул... Есть было совсем нечего. Пригрелся у камина — ночь, спешить некуда, а подниматься наверх тяжело — и сам не заметил, как задремал.
Рано утром Гарри снова принял человеческий облик, оказавшись при этом в природном, так сказать, естественном виде.
— Гарри?! — ахнула сидевшая в кресле с книгой Гермиона, традиционно вставшая раньше всех. На лестнице послышались голоса Лаванды и Парвати. Мигом сориентировавшись, подруга взмахнула палочкой: — Акцио, мантия-невидимка Гарри!
Гарри попытался прикрыть ладонями самое дорогое, мечтая провалиться сквозь землю. Жаль, что стихийная магия реагировала разве на тётушку Мардж и Дадли, а потому провалиться так и не получилось.
Гермиона быстро укутала прилетевшей мантией запунцовевшего Поттера, шепнула:
— Подожди, пока спустятся, потом проскользнёшь наверх и оденешься. И я жду объяснений, Гарри Джеймс Поттер!
* * *
В Выручай-комнате шло рабочее совещание.
Рон был настроен скептически, Гермиона пыталась донести до сознания обол... мальчишек добытую накануне из книг информацию, Гарри же пребывал в откровенной панике.
— И кто угодно бы! Волк, лиса, кто там ещё есть? Да хоть кот или даже змея! Но чтоб клубкопух!
Гарри готов был рвать на себе волосы. Останавливала мысль, что лысым он будет меньше походить на отца.
— Ты довольно милый клубкопух, — утешила Гермиона. — Гораздо симпатичнее, чем профессор Люпин в пушистом виде. Главное — безопаснее.
— Спасибо, Герми! — с чувством сказал Гарри.
— Не называй меня «Герми»!
— А ты не называй меня «милым»! — огрызнулся Поттер.
— Эй, полегче, вы двое! — вмешался Рон. — Гарри, друг, ты это, если что — помни, мне носков для тебя не жалко! Нужно — и свитер достану!
Гарри обиженно умолк, не найдя достаточно приличных слов, а Гермиона укоризненно покачала головой, но воспитание Рона оставила на потом.
— Хочешь, попросим профессора Снейпа модифицировать волчьелычное зелье для клубкопухов? — предложила она.
Гарри прикусил язык, чтобы не ляпнуть что-нибудь такое, что не полагается говорить при девочках, — какие-то азы хороших манер тётя Петуния умудрилась-таки ему привить.
Итогами совещания стали выводы: «Во всём виноват Малфой — он вчера очень уж подозрительно ухмылялся», «Необходимо всё рассказать директору, а всех владельцев домашних животных, начиная с церберов и заканчивая клубкопухами, обязать получать ветеринарные справки, свидетельствующие о здоровье их питомцев» и «Снейп — шпион, а Волдеморт точно что-то задумал!»
При этом к решению загадки о том, как Хагрид будет получать ветеринарную справку на Арагога, а из лохматого привычного Гарри выходит маленький умильный клубок пуха, так и не приблизились. Гермиона пообещала заняться подозрительным клубкопухом Джинни — ни в одной книге не говорилось, что милые клубочки вообще умеют кусаться. С другой стороны, умные книззлы клубкопухов обходили стороной, невзирая на вековые кошачьи охотничьи инстинкты...
Питомец Джинни, тщательно проверенный всеми известными Гермионе и доступным книгам заклинаниями, пока Гарри заговаривал зубы его хозяйке, оказался самым обычным клубкопухом. Однако покусанный Гарри по-прежнему лунными ночами терял человеческий облик.
Нет, он и не думал смиряться, но «пуховая проблема» была сильнее, а вокруг — удивительно много мусора, который домовики не успевали убирать. В гостиной Гриффиндора и комнате, что Гарри делил с тремя сокурсниками, вскоре царила небывалая чистота, и крошек нельзя было найти даже с маггловским фонариком. Не собирать мусор клубкопух не мог. Маленький комок пуха вообще оказался ужасно прожорливым.
Однажды лунной ночью, когда в спальне закончились и разбросанные носки, и крошки, и раскиданные бумажки (полосатый шарф Невилла оказался совсем невкусным, а свитера Рона хватило всего на две ночи), в коридоры на поиски пропитания выкатился палевый клубкопух.
Однако карму Гарри, похоже, не мог изменить даже другой облик — клубкопух за первым же углом попался профессору Снейпу, патрулирующему коридоры.
— Пушистик! — умилился Снейп. Конечно, он был не совсем Снейпом, но хранил это в тайне, тщательно маскируясь и старательно выполняя обязанности Снейпа настоящего.
Гарри, который со временем в облике клубкопуха стал отчасти осознавать себя-человека, понял, что совершил страшную ошибку, вообще вздумав появиться на свет. Или он уже умер, или проспал конец света, вечно с трудом просыпаясь по утрам. Умиляющийся Снейп — слишком удручающее зрелище для его хрупкой детской психики. Про «хрупкую детскую психику» он слышал от Гермионы.
У профессора Снейпа не нашлось подходящей мрачно-ехидной реплики — на умилительный пушистый клубок, у которого и мордочки не видно за пухом, расчёту не было, а заготовка для некоего студента Г. Дж. Поттера, имеющего привычку шататься по школе после отбоя в поисках приключений, тут не годилась.
Поэтому «пушистую лапочку» (клубкопух, услыхав это, предобморочно пискнул и закатил глазки, неразличимые под пухом) подняли и посадили на ладонь, осторожно почёсывая место предположительной макушки клубочка.
Но тут подменённый Снейп вспомнил наконец о конспирации, по-девичьи ойкнул и поспешил к себе в комнаты. Вместе с клубкопухом.
Питаться мусором этот клубкопух не хотел, а может, в комнате просто было слишком чисто. Зато нагло слизнул поздний ужин профессора, на свою беду, попытавшегося угостить очаровательную зверушку вкусненьким, чтобы закрепить дружеские отношения. И куда столько влезло?!
Клубкопух доел пирожное и блаженно пискнул. Хорошо-то как! И зачем есть мусор, когда тут угощают вкусненьким? Пирожные даже вкуснее печенья. Должно быть, собратьев-клубкопухов ничем таким никогда кормить не пробовали.
— Зараза, — уныло сказал ему Снейп. — Я тоже, между прочим, пирожные люблю. Так и знала... знал, что статья в Вики врёт! Кто же будет питаться мусором, когда на свете столько вкусных вещей? Не кормят нормально бедных клубкопухов, вот и приходится лопать всякую дрянь...
Человеческое сознание Гарри соображать не желало, туманилось сладко как-то, будто сон предутренний.
«Пирожное всё-таки было лишним», — подумал клубкопух-Гарри вяло. Прикрыл глаза и задремал прямо там, где лежал, — на столе самого невыносимого профессора Хогвартса.
Невыносимый профессор повздыхал, строго-настрого запретив себе вызывать домовика и просить ещё пирожных — не вязалось с образом Ужаса Подземелий, совсем не вязалось, а ужин всё равно полагалось отдать врагу! — погладил кончиками пальцев пушистый клубочек, издавший неожиданно что-то вроде мурлыканья, и сел проверять письменные работы. Заодно и дописывать заготовки типично-снейповских фраз для завтрашнего сдвоенного занятия Гриффиндора и Слизерина в опасной близости от всяческих компонентов. Занятия юных начинающих диверсантов, в рядах которых присутствовал в том числе Невилл Лонгботтом, при малейшей оплошности преподавателя могли обернуться эквивалентом взрыва небольшой такой бомбы. И ведь даже правил техники безопасности здесь не изучали.
Определённо, Макаренко из бородатого экспериментатора-любителя не вышло бы, все его педагогические изыскания ни к чему хорошему не приводили. Взять, к примеру, небезызвестного Тёмного Лорда...
Клубкопух спохватился, когда профессор уже начал готовиться ко сну. Плюхнулся на пол, подпрыгнул мячиком упруго пару раз, подкатился к двери и замер там.
— Жаль, — вздохнул Снейп. — Я надеялся, ты станешь моим питомцем.
Но дверь всё-таки открыл, выпуская живой клубок.
Тем более, нужно было ещё потренироваться перед зеркалом в произношении типично-снейповских реплик, а в присутствии клубкопуха не-Снейп почему-то стеснялся.
— Я лично очень сомневаюсь в присутствии в вашей голове того вещества, которым, как принято считать, полагается думать. Молчать! — рявкнул профессор, постаравшись состроить как можно более устрашающую физиономию и остаться при этом в рамках приличий. — Каждое ваше слово может быть использовано против вас! На отработках.
— Неубедительно, дорогой, — сочувственно заметило зеркало. — И недостаточно образно. Повтори-ка ещё. Сарказм, вот в чём вся соль!
Снейп только скрипнул зубами: таланта к измывательству над детьми у него не было, словесные экспромты на уроках получались криво, а на сочинение подходящих фраз уходила уйма времени. Да ещё сменил обычное стекло на магическое, на свою же голову. Интересно было, видите ли, совета по поводу правильности образа хотелось, видите ли...
Поменяешь обратно — проболтается ещё, чего доброго.
* * *
Наутро Гарри понял, как ошибался, считая, что уже почти сохраняет человеческое сознание в виде клубкопуха. Вспомнив всё, что было накануне, он очень захотел по примеру второй сущности забиться куда-нибудь под кровать и не вылезать оттуда. Профессор попросту его заавадит, узнав, кем на самом деле был пуховый гость. А он, Гарри, вдобавок слопал ужин профессора. И его пирожные, между прочим.
Но, напомнив себе, что он — гордый гриффиндорец, Гарри всё же отправился на завтрак. В голове крутилось что-то про «Аве, Цезарь...» и сведения из учебника о несовместимых с жизнью заклинаниях. Снейп, с тоской созерцающий овсянку, впрочем, на Поттера не обратил ни малейшего внимания. Даже презрительным взглядом не прожёг, и Гарри чуть не обиделся от такого пренебрежения. Но от порыва встать и сказать «это я вчера съел ваши пирожные, профессор» всё же удержался. А вечером снова выкатился клубкопухом в коридоры. Снейп себя ждать не заставил, подобрал клубочек, унёс в свои комнаты и угостил пирожными. Гарри-клубкопух рассудил, что натворил уже достаточно, а двум Авадам всё равно не бывать, и отказываться от угощения и почёсываний не стал. И на следующий вечер тоже.
* * *
— Кажется, ты даже подрос, — заметил Снейп: клубкопуху, не дождавшись профессора, пришлось самому катиться в подземелья.
Пирожные на сей раз уже ждали на фарфоровой тарелочке — обычная драгоценная посуда Хогвартса раздражала профессора Снейпа. Что прежнего, что нынешнего.
Клубкопух благодарно пискнул, принимаясь за угощение.
Профессор пристально разглядывал лежащего на столе пушистика. Клубкопух блаженствовал после очередного шоколадного пирожного, потому на тяжёлый взгляд внимания не обращал.
— Знаешь, — медленно сказал Снейп. — Сколько помню, по законам жанра завёдшийся у профессора зельеварения кот или же птица оказываются на самом деле человеком. Чаще всего — Поттером, карма у профессора такая.
Клубкопух в ужасе пискнул и свалился со стола.
— Ну вот, — вздохнул Снейп, аккуратно вытаскивая своего опушённого студента из угла, куда тот пытался забиться. — Канон, что тут поделаешь. Без Героя никуда. Первая же попавшаяся мне милая зверушка оказалась Поттером!
Клубкопух тщетно попытался упасть в обморок. По причине совершенной шарообразности выходило неважно.
— Катитесь уж, Поттер, — Снейп открыл двери и положил клубок на пол, подпихнул легонько. — Пока я не решил, что поедание моих пирожных заслуживает мести.
Клубкопух пискнул, метнулся вперёд, стукнувшись о стенку, отскочил и покатился уже в нужном направлении.
— В следующий раз заведу крокодила, — сообщил пустому коридору профессор не-Снейп. — Так оно надёжнее. А говорят ли крокодилы на серпентаго?.. Вдруг Поттер и крокодилом может быть...
И сел писать для непутёвого мальчишки рекомендации по принятию и контролированию второй сущности, собирая в одно почерпнутое некогда в фанфиках, фэнтези и нескольких книгах эзотерического содержания. Если уж для взрослых магов образцом оборотня служили Люпин и Фенрир, чего ждать от детей? Так и будет маяться со своим забавно-умилительным зверем.
За свою тайну профессор не слишком опасался: во-первых, Поттеру придётся объяснять, как он вообще оказался в покоях Ужаса Подземелий... то есть профессора зельеварения — и тогда раскроется тайна клубкопуха, а во-вторых — ему просто никто не поверит. Умиляющийся Снейп, кормящий бессмысленный комок пуха — так бы полагалось выразиться профессору зельеварения? — шоколадными пирожными — глупость несусветная и наглая клевета. Но мальчишку было жалко — как он ел простые, неволшебные сладости и млел от нехитрой ласки... Придушить бы его родственничков. Хотя нет, тут бы начинать надо с директора и преподавателей, ни один из которых даже не озаботился объяснить привыкшему с детства к обноскам мальчишке, как следует одеваться, не говоря уже о чём-то большем. Разве что у них, в Англии, тут так принято в школах с полным пансионатом — предоставлять учеников самим себе и не устанавливать контакт с ближайшими родственниками. Впрочем, не-Снейп отлично понимал, что для изменения основных параметров реальности он далеко не самая подходящая личность. Масштабы не те. Это сюда бы Мэри Сью какую — вот тогда бы все и поплясали. Во главе с директором и Тёмным Лордом. А она... он, в смысле, только и может, что учить грамоте домовиков. Потому что попытки обучить подростков зельеварению тщетны. Если кто и обучится — так это вопреки учебной программе Министерства Образования и стараниям зазубривающего очередную тему урока, толком её не понимая, преподавателя, который до Хогвартса имел дело только с дошкольниками. Кто бы тут таблицу взаимодействия компонентов вроде той, что в каждом школьном кабинете химии есть вместе с портретом её создателя, составил. И заставить бы тогда студентов цепочки реакций просчитывать, прежде чем вообще к котлам подпускать...
Обученная грамоте домовичка Динь выслушала указания, взяла пергамент с черновиком. Пока она взмахами лапок управляла самопишущим пером — получалось чуть коряво, зато теперь никто бы не узнал почерк профессора Снейпа, — переписывая набело, пресловутый профессор мучительно размышлял о куда более важных вещах. Хотелось сладкого. Попросить ли принести пирожных, или это окончательно его выдаст?..
Гарри, получивший совой подозрительный свёрток, пролистнул пару страниц простой маггловской ученической тетради, пробежал глазами написанное и со скандалом запретил любопытной Гермионе к этой тетради прикасаться (что? "Королева Марго" в библиотеке его прежней школы была!). Впрочем, когда, к собственному удивлению, он дожил до вечера без каких-либо признаков отравления, то неохотно согласился отдать Гермионе тетрадь. Профессору Снейпу, который единственный, кроме Рона и Гермионы, знал о второй сущности, ведь не нужны лишние жертвы, правда, если он и желает отравить ненавистного Поттера?
Под давлением Гермионы и её присмотром Гарри тоже внимательно изучил все рекомендации. Подумал (кто бы что ни говорил, он вполне умел это делать, просто не всегда давал себя труд, как и любой мальчишка его возраста!). Проникся перспективами, которые могло дать оборачивание по собственному желанию, а не согласно лунному циклу. Вдобавок ни одно заклинание не выявит человека в клубке пуха, если он оборотень, а не анимаг, и насильно изначальный облик не вернёт. Можно даже Волдеморта покусать, если на собрание УПСов попасть! Будет Тёмный Лорд клубкопухом — бери голыми руками. Вся магическая Британия хохотать будет над пушистым Тем-кого-нельзя-называть.
Эта идея Гарри, уже усвоившему, насколько недолговечна любовь толпы, особенно нравилась.
Письменные объяснения профессору Снейпу определённо давались несравненно лучше устных.
За тренировки Гарри взялся с небывалым энтузиазмом и даже пару раз в разговоре с друзьями назвал Снейпа «профессор Снейп», чем привёл в недоумение Рона и порадовал Гермиону. «Принять своего зверя» вышло далеко не сразу — просто потому, что воспринимать комок пуха «зверем» было затруднительно. Но тут главное — не отрицать часть собственной сущности, как делал профессор Люпин, остальное должно было прийти в результате практики. В конце концов, ведь днём-то Гарри был человеком даже в канун полнолуния.
Зато очищать сознание теперь оказалось на удивление легко — достаточно было вызвать ощущение блаженного бездумья маленького клубкопуха, наевшегося пирожных, что оказалось даже приятно.
Лорд, пару раз заглянув по привычке перед сном в голову Избранного, зарёкся это делать. Очень трудно было после этого снова почувствовать себя грозным повелителем судеб, да и просто о чём-то думать. Ещё и снились после этого стада каких-то розовых пушистиков.
«Чему только их в школе учат нынче», — ворчал Лорд. Это ж надо — вообще ни одной мысли в голове, сплошное блаженное бездумье! Нет, необходимо срочно завоёвывать магическую Британию и наводить свои порядки.
Гарри Поттер же строил коварные планы по избавлению мира, а главное — себя от Тёмного Лорда. Ведь никто не может ожидать угрозы от маленького клубкопуха, правда?..
Профессор Снейп, даже будучи не вполне Снейпом, с Гарри Поттером лишний раз старался не сталкиваться. Потому что попаданство попаданством, а тело-то — профессорское, и неприязнь к Поттерам у тела этого была условным рефлексом. Гарри выводы тоже не преминул сделать, и дальнейшие консультации по предмету оборотничества и прикладному применению его к делу истребления Тёмных Лордов у нелюбимого профессора запросил письменно. С Добби.
Язвить письменно было неизмеримо легче, чем хамить в лицо, к тому же можно было списать на нестандартное чувство юмора, и в консультации не-Снейп не отказал, на минутку почувствовав себя Мэри Сью, которой, как известно, принято сотрясать каноны. Впрочем, быстро запутавшись, кем себя ощущать — Мэри или всё-таки Марти.
Об охоте на хоркруксы Снейп от Дамблдора знал, но к предположению, что без них остатков собственной сущности укушенному Лорду не хватит, чтобы удержать сознание в виде клубкопуха (и всегда можно напоить на всякий случай зельем, блокирующим обратное превращение на достаточный промежуток времени), а значит, из Властителя Судеб получится просто безобидный домашний питомец, пришёл, кажется, едва не одновременно с Поттером, всерьёз решившим мир спасти, чтобы этот мир наконец от него отвязался. От самого Поттера, к слову, отвязаться оказалось решительно невозможно, а швыряться по примеру предшественника ингредиентами не-Снейп не рискнул — мало ли, как они на избранность отреагируют. С этим Поттером удивляться ничему уже не приходилось, а потому пришлось согласиться на его дурацкий план — всё равно умнее ничего на ум не шло, и, в конце концов, большая часть тщательно проработанных планов как раз и заканчивалась полным провалом. С таким же планом вполне можно было рассчитывать на легендарное везение Поттера, которое помогало ему выбираться из передряг. Предварительно помогая в эти передряги впутываться...
А хоркрукс в Поттере...
К слову, если некий объект, к примеру, обвязать прочной верёвкой и швырнуть в Арку, что в Министерстве, — можно ли будет этот объект вытянуть обратно?.. И каким тогда вернётся этот объект?
Что делать с последним хоркруксом, Снейп пока не представлял, хотя и сомневался, что нечаянный осколок сущности, не полноценный даже хоркрукс, сумеет возобладать над разумом хозяина, раз не сделал этого ранее, пока личность мальчика Гарри не сформировалась. Скорее уж растворится постепенно, оставшись в единственном числе.
Вдобавок, если уж честно, нынешнему Снейпу откровенно идиотской мыслью казалась сама возможность разделения души на куски. Возможность сделать якорь, этакий ментальный отпечаток личности, который удержит душу в вещном мире после смерти, казалась куда более вероятной. Ведь, к слову, для призраков незаконченные дела, собственные не захороненные надлежащим образом останки или определённая вещь, связанная с личностью при жизни, тоже служат подобным якорем, если верить литературе и свидетельствам очевидцев. Сами призраки, правда, тоже скорее ментальный отпечаток ушедшей души, мало имеющий общего с самой личностью...
Или это то, во что в конце концов превращается без материального тела душа в вещном мире? Это ничуть не хуже разделения души на части объясняло бы поведение некогда харизматичного лидера после воскрешения. Он попросту слишком долго находился в материальном мире без физического тела, тут кто угодно спятит.
В общем, тут профессор изрядно путался, сказывались не систематизированные за ненадобностью знания, нахватанные отовсюду понемногу, да и в магическом мире не-Снейп находился пока слишком мало. Изучить источники - маггловские и магические - подробнее и попытаться свести воедино - может, у Поттера и вправду неплохие шансы спокойно жить после Волдемортоопушения?
В любом случае, против тактики директора в виде подставления ребёнка, пусть и с опытом убиения реликтовых животных, лбом под Аваду, протестовали обе учительские сущности Снейпа. Собственно Снейпа и занявшей его место.
План Поттера требовал присутствия на собрании УПСов. Поскольку того же требовал и Лорд, судя по недвусмысленно жгущей руку чёрной метке, отказаться было решительно невозможно.
Скромно стоящий едва не перед самым троном (даже на ученика на самой первой парте всегда обращают меньше внимания, достаётся тем, кто дальше!) не-вполне-Снейп всерьёз задумался о существовании в мире волшебников клуба по м-м-м... особым интересам — вон у Лорда определённые наклонности, так и реализовывал бы. Глядишь, тогда и общаться цивилизованно с соратниками бы сумел. А то шаг вправо, шаг влево — и сразу «Круцио!» за то, что складка на мантии лишняя, маска нечищенная или вовсе без повода. УПСы увлечений Повелителя — или всё же это методы воспитания такие? — явно не разделяли.
— С-с-еверус-с-с... — обратил внимание и на него Лорд. — Ш-ш-то ты там прячеш-ш-ш-шь в рукаве? Кру...
— По... Пух, фас! — вздохнув, скомандовал Снейп, выпуская клубкопуха из рукава. Ни один из неаристократично вытаращивших глаза УПСов ближнего круга и не подумал останавливать бешеный пуховый клубок, пронёсшийся к трону.
Клубок, подпрыгнув, вцепился лорду судеб в получешуйчатый палец.
Не-Снейп подавил ехидную реплику об убийственной кавайности — с имиджем не вязалось.
В небе многозначительно сияла полная луна.
...Когда Поттер завёл клубкопуха — черного и пушистого, с алыми глазками-бусинками, никто не обратил особого внимания. Едва ли кто-то удивился бы, заведи Гарри даже щеночка от трёхглавой псицы: «Это же Поттер!», а на реплику Луны о том, что Гарри наконец-то изловил самого большого своего мозгошмыга, никто внимания не обратил. Сам Гарри потом долго рылся в библиотеке, пока не пришёл к умной подруге с просьбой научить стоматологическим чарам. Зубы вылечить после Волдемортокусания. Неудобно на свидание идти с кислой физиономией. А уж от летучемышиного сглаза после Авады Гарри, который предпочёл ведьме фею, как-нибудь отобьётся. Тем более уж лунную фею точно не смутит негероичная временами пушистость победителя Волдеморта.
Соратники бесследно (для широкой общественности) пропавшего Тёмного Лорда в большинстве своём вздохнули с облегчением и занялись делами семей. На всякий случай записав в семейные кодексы правило не заводить клубкопухов. Мало ли — заведёшь одного, а он Поттером окажется, который стремится опушить всех, кто подвернётся.
Снейп, теперь-уже-Снейп, ибо другого всё равно не предвиделось, всё-таки завёл себе коркодильчика — магический подвид крокодила. Коркодильчик Гена по прозвищу Зелёный (за непередаваемую мимику коркодильей морды лица: «Ну, что у нас плохого?») мирно ползал по коридору в качестве променада, иногда таинственным образом оказывался в ванной для старост, где с удовольствием плавал, и принимал взятки в виде лягушек от студентов, пришедших на пересдачу, — без этого в класс по зельям во внеурочное время попасть было невозможно. А самое главное, Гена и не думал превращаться в Поттера. Хозяин его только этим и утешался, замучившись уже варить зелье от несварения коркодильего желудка, — студенты закармливали стража бессовестно. Ибо зелья в школе по-прежнему знали лишь избранные, к славной фамилии Поттеров отношения не имеющие.
