Глава 1Она ему нра-ви-лась.
Он любовался ею: мягкой улыбкой, тихим смехом, лёгкой походкой, тем, как хлопья снега, белые-белые, оседают ей на волосы, чёрные-чёрные, и она нетерпеливо стряхивает их, как шепчут аккуратные губы, алые-алые, слова тихие-тихие — из укромного места, в котором он спрятался, не расслышать.
Любовался, а пригласить на бал так и не решился.
Герой.
Тяжело вздохнув, Гарри зарылся носом в ворот мантии — может, никто не обратит внимания — и поплёлся прочь из внутреннего дворика замка, к дубовым дверям, мимо стайки хохочущих рейвенкловок.
Ну почему они всегда ходят вместе?
Не удержался, оглянулся — точно в последний раз, — но девушек на прежнем месте уже не было, лишь что-то тёмное, издалека не разобрать, осталось лежать под скамейкой. Недолго думая, Гарри зашагал обратно.
Под скамейкой, заметаемая снегом, лежала перчатка — обычная, синяя, в чёрную полоску — Гарри абсолютно точно видел такую у Чжоу, а ещё похожий шарф.
Подобрал, отряхнул от снега, осмотрел пустой дворик и, не веря своей удаче, сунул перчатку в карман.
Хотя благовидный предлог был, Гарри не смог подойти к Чжоу ни на следующий день, ни на следующий за ним. Времени до бала оставалось всё меньше, и в голову нет-нет, да закрадывалась противная, отдающая безнадёжностью мысль: может быть, Чжоу уже кто-нибудь пригласил? В конце концов, она красивая, умная (не зря же учится на Рейвенкло), играет в факультетской сборной по квиддичу, к тому же ловцом!
В такие мгновения грудь стягивало отчаянием, и Гарри печально вздыхал, украдкой разглядывая в ложке своё отражение и косясь на Гермиону, которая слишком уж понимающе улыбалась.
А с потолка в Большом зале всё падал и падал белый снег.
За несколько дней намело сугробы чуть ли не по пояс. Школьники лепили снеговиков, строили крепости и устраивали целые битвы — барахтались в снегу до самого отбоя, день ото дня прибавляя мадам Помфри работы. Гарри в баталиях не участвовал: солнце слишком сильно слепило глаза, задорный смех слишком сильно звенел в ушах, а снег был слишком холодным. А может, просто настроения не было.
Рассчитывая на кружку горячего чая и тёплую дружескую беседу, Гарри поплотнее закутался в мантию и поспешил к домику у самой опушки леса: отбой совсем скоро, и нарваться по возвращении на Филча или, того хуже, Снейпа не хотелось.
Дорожка до леса была протоптана Хагридом: следы его огромных ботинок тянулись до сторожки, огибали её и скрывались в чаще. Гарри постучал, но ответа не дождался, свет в окошке тоже не горел. Завернул за избушку и присмотрелся к прогалам между деревьев, не мелькнёт ли где могучая фигура его друга, как заметил цепочку следов, маленьких и узких, по-видимому, женских, что тянулись по краю леса к берегу Чёрного озера. Размышляя, уж не Гермиона ли отправилась искать Хагрида, пошёл в ту сторону.
Недалеко от берега, под могучим дубом, стояла девушка. Девушка, которую Гарри узнал бы, наверное, и с закрытыми глазами.
Чувствуя, как от волнения желудок стягивает узлом, Гарри пару раз глубоко вздохнул и на негнущихся ногах двинулся в её сторону.
— Чжоу!
Она дёрнулась и испуганно обернулась. Яблоко, что было у неё в руках, растаяло в воздухе, чёлку Гарри взметнул холодный поток, и миллионы снежинок царапнули его по лицу и шее, холодными каплями стекая за ворот мантии.
— П-привет, — выдавил он и достал волшебную палочку, напряжённо глядя по сторонам.
Чжоу неуверенно улыбнулась и посмотрела куда-то ему за спину.
— Не волнуйся, Гарри, это фестралы, они не опасные.
Он ещё раз посмотрел вокруг, но никого не увидел и искоса глянул на Чжоу: не могла же она его разыгрывать?
Помявшись, Чжоу засунула руки в карманы и пояснила:
— Их видит только тот, кто видел смерть.
"Что? Ты видела смерть? Когда?" — хотелось спросить ему, но он понимал, что это как минимум бестактно, что они даже не друзья, чтобы Чжоу вот так мимоходом делилась с ним настолько личным.
К сожалению.
Гарри замер, так и не найдя, что нужно сказать.
— Ты только не говори никому, — тем временем продолжила Чжоу. — Многие считают, фестралы приносят беды, хотя это не так.
— Ты разве не рассказывала о них своим друзьям?
Чжоу покачала головой, а в ушах Гарри так некстати зазвенел нравоучительный голосок Гермионы: "Недоверие к друзьям — вершина бесчестья". Он вздрогнул и затолкал эти мысли, не имеющие к Чжоу никакого отношения, подальше.
Она между тем смотрела на него внимательно, словно чего-то ждала, и Гарри будто очнулся, вспомнив, где он и рядом с кем находится. Щёки тут же опалило жаром. Понадеявшись, что в сгущающихся сумерках этого незаметно, сунул руку в карман и достал перчатку.
— Вот, — промямлил Гарри, — по-моему, это твоё, нашёл во дворе.
Чжоу приняла перчатку и счастливо заулыбалась.
— Спасибо, Гарри, я везде её искала.
А он любовался её тёмными волосами, рассыпавшимися по плечам, не менее тёмными глазами, которые в полутьме казались чёрными, изгибом губ, лучиками морщинок возле глаз и сам улыбался, боясь вздохнуть.
— Ну, мне пора, — проговорила Чжоу, засовывая перчатку в карман и поправляя шарф. — Становится холоднее, и отбой скоро.
— Д-да, конечно, — закивал Гарри. — Я провожу тебя.
Чжоу не возражала, пошла рядом, приподнимая полы мантии, стараясь не оступиться и не упасть.
Гарри поглядывал на неё, досадуя, что не знает заклинания, которым Гермиона расчищала дорожки от снега, и клятвенно обещая себе обязательно его выучить.
У Мраморной лестницы Чжоу с ним распрощалась, и Гарри потопал дальше, на седьмой этаж, чувствуя, что готов сотворить самого мощного в мире Патронуса.
И только у портрета Полной дамы вспомнил, что так и не пригласил Чжоу на бал.
Дурак! 