Магия - Сила

Глава 1

Интересно, можно ли заклятием Авада Кедавра убить дементора? Существует ли вообще хоть какой-то способ его убить? Если всё же существует, то почему Министерство Магии не применило ничего подобного, предпочтя удалить дементоров с Азкабана? Что это – новая, преисполненная гуманизма политика Кингсли? Благородно прощать всех, без какого-либо исключения, даже если речь идёт о существах, враждебных человеку в принципе? Или нежелание иметь дело со столь ненадёжным союзником, граничащее со страхом перед ним? А может, всё дело в каком-нибудь мешочке-втором золотых галеонов, осевшем в кармане очередного министерского служащего? Ведь если задуматься: Азкабан – далеко не единственная магическая тюрьма на свете, а тюрьмы, как известно, всегда нуждаются в охране. Другие же магические правительства в большинстве своем не особо пытаются строить из себя святош-гуманистов, поддерживая среди своих граждан порядок любыми, зачастую весьма жестокими методами.

Люциус ухмыльнулся. В последнее время ему часто доставляло удовольствие выстроить в уме цепочку логических заключений, которые, как он был убеждён, обличали Министра и сочувствующих в неискренности и нечистоте помыслов. Впрочем, такие мысли были едва ли не единственным способом хоть как-то развлечь себя на протяжении долгих часов, проводимых в тесной камере одной из самых известных в мире магических тюрем. Возможность коротать время в беседах со своими вынужденными сожителями Малфой никогда даже не рассматривал в качестве альтернативы; да и о чем можно говорить с людьми, даже внешний вид которых не вызывает ничего, помимо желания немедленно выколоть себе глаза?

Кстати, о глазах. Окинув беглым взглядом койки своих соседей, Малфой с отвращением заметил, что глаза одного из них, жулика и вора Наземникуса Флэтчера, почему-то открыты. Многомесячный опыт совместного проживания в камере подсказывал, что вслед за глазами не замедлит открыться и рот заключенного, и заставлял желать поскорее прикинуться мёртвым, или, на худой конец, спящим.

- Что, Люциус, снова проснулся ни свет ни заря? – потягиваясь, Наземникус, кажется, и не собирался замечать, что его обращение может быть сколько-либо неприятно адресату. - И чего это тебе не спится всё время?

Полный презрения взгляд, брошенный Малфоем вместо ответа, кажется, ничуть не смутил заключенного. Приняв сидячее положение, он уже с интересом разглядывал очередной номер какой-то газетёнки, позволяя Люциусу вновь погрузиться в свои размышления.

Свежие выпуски “Ежедневного пророка”, “Победы” и ещё двух-трех изданий регулярно доставлялись в каждую камеру , как правило ночью, но бывшего Пожирателя не очень-то интересовало их содержание, хотя сам факт их наличия он очень даже приветствовал. Самые же интересные статьи всё равно в итоге становились объектом бесконечных дискуссий между Наземникусом Флэтчером и Жаком Свиндлером, так что Малфой волей-неволей оставался в курсе основных событий, происходящих за стенами тюрьмы. Что же касается Жака Свиндлера…

- Доброе утречко, Наземникус, – Жак выглядел весьма бодрым, как будто и не спал всего лишь какие-то две минуты назад. - Что там новенького творится в большом мире?
- Ничего интересного, читать вообще не о чем. Всё никак не могут успокоиться с прошлогодним Турниром Трех Волшебников, достали уже! То им хвосторога Шармбатонского участника слишком миролюбива, то магия Дурмстрангца слишком тёмная. Ну не умеют наши проигрывать, что тут поделаешь.
- Да ничегошеньки, готовиться нужно было получше, и участников подбирать посмекалистей. Я вообще что думаю об этом…

Высказаться, однако, ему не дал стажер из Аврората, выполняющий роль одного из охранников, и возникший теперь в дверном проёме, вместе с четырьмя парящими в воздухе тарелками с подозрительным на вид месивом, которое и было завтраком для заключенных, и которое, вопреки своему виду, чаще всего казалось Малфою вполне себе съедобным на вкус.

- Что это вы, начальничек, сегодня раньше обычного заявились? – не удержался от любопытства Свиндлер.
- Потому что так положено, - не растерялся “начальничек”. - И давайте не возитесь долго с едой, через пол часа некоторые из вас мне ещё понадобятся.
- Чего это мы ему понадобились? Может, ещё о каких наших делах пронюхали? – высказал предположение Наземникус, как только охранник вышел, предварительно опустив на дверь щитовую магическую завесу.
- Нет, это сомнительно. Мы все тут вроде как за разные делишки мотаем, а он сказал именно “некоторые из вас”.
“Поразительная догадливость”, - подумал про себя Малфой. Он почему-то с самого начала был уверен, что в итоге придут именно за ним. Ну, а что всё-таки “некоторые”… Люциус почти не сомневался, что вторым будет Говард Мунди – молодой мужчина лет тридцати, к которому, едва ли не единственному на весь Азкабан, Люциус испытывал почти что уважение.

Этого человека определили в их камеру позже всех остальных, и с первого же дня Люциус выделил его среди прочих соседей. Если Жак и Наземникус занимали свободное время преимущественно болтовней на разные темы, то Говард за всё проведенное здесь время не проронил вообще ни единого слова. Пытавшийся было заговорить с ним Наземникус Флэтчер испытал на себе такой грозный взгляд, от которого даже у Малфоя поползли мурашки по коже. Сам Люциус иногда снисходил даже до того, что мог перекинуться парочкой фраз с остальными, Говард же никогда не позволял себе такого.
Люциуса всё не покидала мысль, что именно сегодняшний день что-то в его жизни изменит, хотя он и сам не отдавал себе отчета, с чем это связано. Также ему почему-то казалось, что этот загадочный Говард ещё сыграет в его жизни свою роль, и куда более значимую, чем просто сосед по камере. Задумавшись о своем, он даже забыл, для чего, собственно, охранник оставил им время, и когда тот снова возник у двери, еда Люциуса всё так же осталась нетронута.

- Ну что, поели? Это хорошо. Мунди, Малфой, собирайтесь – вас уже ждут.