Психоз

Глава 1

П/А:
«Психоз» - чистой воды эксперимент. Фикрайтеры - Алонси, Eva Gun и Heroine_Irina - задали общие критерии для написания фанфика, за исключением сюжета. Действуя по схеме «наживка-кульминация-разоблачение», авторы передавали друг другу написанную часть, сюжет которой оставался в тайне для других авторов. Так Алонси, написав «наживку» по своему усмотрению, передала ее для продолжения Heroine_Irina, которая в свою очередь изменила сюжет, создав «кульминацию» и передав бразды правления в психоделические руки Eva Gun. Закончив «разоблачение», авторы впервые прочли фанфик в его необычном, диковинном виде.

В мире замков обладатель ключа — король.
Джеймс Мориарти
— Грейнджер?
Гермиона резко открыла глаза, очнувшись из забытья. В ту же секунду голова напомнила о себе приступами ноющей боли, заставив ее поморщиться и со стоном прикрыть глаза ладонями. В нос ударил запах сырости и плесени. Гермиона закашлялась — спертый воздух удвоил головную боль. Мерный и неумолимый звук литавр отдавался в висках, тугой узел скручивался в саднящем затылке, тело нещадно ломило. Гермиона ощущала себя так, словно по ней всеми четырьмя колесами проехалась повозка. Медленно отняв руки от лица, она проморгалась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в тусклом лунном свете.
Гермиона с трудом приподнялась на локтях и, ойкнув от очередной волны неприятных ощущений, непонимающе разглядывала комнату, в которой оказалась. Вековой камень, кое-где подточенный временем и мхом, окружал ее, создавая впечатление каземата. Или камеры. Мерлин, что она здесь делает? Лунный свет пробивался сквозь зарешечённое окно, давая разглядеть деревянный настил, на котором она сейчас лежала, блеск железных прутьев и светлые волосы мужчины, сидевшего спиной к одной из стен камеры.
— Ты очнулась. — Констатировал он, даже не пытаясь подняться.
Гермиона потрясла головой, стискивая зубы, чтобы не закричать — боль стальным обручем стягивалась вокруг ее головы, не давая возможности мыслить ясно. Как же она ненавидела это состояние беспомощности и разбитости. Еще больше она ненавидела демонстрировать его Драко Малфою.
— Как… — захрипела она, силясь собрать мысли воедино, — как я здесь оказалась? — Гермиона непонимающе оглядела себя, подметив, что все еще одета в вечернее платье. На одной ноге болталась изящная туфелька, тогда как вторая была босой. Очень хорошо. Она собиралась на этот прием с твердой уверенностью, что заставит Малфоя пожалеть. Она хотела блистать и затмевать признанных красавиц магического Лондона. А в итоге? Нежный шелк измялся, превратившись в бесполезную тряпку, прикрывающую тело, дизайнерские туфли разобщены, а на голове, наверное, не осталось и следа от безумно сложной прически, ради которой она терпела трехчасовые муки в кресле лучшего парикмахера Косого переулка. Поморщившись, Гермиона прикоснулась к волосам и лишь утвердилась в своих догадках. Ощупав затылок, она заскрипела зубами — намечающаяся шишка говорила о том, что тот, кто отправил ее в нокаут, не слишком то беспокоился о количестве шпилек, которые удерживали ее лохмы в более-менее приличном состоянии, но почему-то после не оставил в ее прическе ни одной.
Покосившись на Малфоя, все еще остававшегося в своем темном углу, Гермиона поёжилась: не так она себе представляла их встречу. Она была просто обязана пронзить его надменным взглядом поверх бокала с шампанским и невозмутимо продолжить беседу с заместителем министра и его супругой, она была непременно должна выслушать его сбивчивые признания и холодно рассмеяться ублюдку прямо в лицо, круша его надежды, поджигая мосты, топча чувства — в точности так, как когда-то это сделал он. Вместо этого она жалобно скулит на полу какого-то подвала, жалея испорченное платье и потерявшуюся туфельку. Все же, Вселенная никогда не выполняла ее желания в той форме, в которой получала.
Прокашлявшись, чтобы хоть как-то привести свой голос в порядок, Гермиона с трудом сменила позу, теперь опираясь ладонями о холодный каменный пол. В глазах поплыло, но она приказала себе оставаться в сознании — сотрясение, не сотрясение, а выяснить, где она находится — первоочередная задача.
— Малфой? — она старалась, чтобы в ее голосе не проскальзывала паника, медленно затапливающая собой все ее существо. Гермиона не была хрупкой фарфоровой куколкой, которой хватило бы одного прикосновения, чтобы разбиться. Она была воином: твердой как скала и непоколебимой, как Стоунжендж. Увы, рядом с ним вся ее бравада всегда сходила на нет, и — видит Мерлин! — ее это выводило из себя. Гермиона терялась в догадках, какое заклинание он для этого применил. Потому что осознать то, что ее крыша тихо шурша съезжала только от одного его присутствия, — она не могла. Признать поражение. Сдаться на милость победителю. Никогда. Ни за что, пока она дышит.
— Ты ожидала кого-то другого? — в его голосе слышались хорошо знакомые нотки насмешки. Гермиона стиснула зубы, чтобы в очередной раз не сорваться на скандал. Знал же, стервец, как она реагирует на такой тон. Не мог не знать!
— Что это за место? — Гермиона проигнорировала его подначку и деловито огляделась.
— Полагаю, что подвал, — сухо ответил Малфой.
— Подвал? Как мы здесь оказались? — пораженная мыслью о том, что кому-то понадобилось бросить ее и Малфоя в одну комнату, Гермиона перестала разграничивать его и себя. Досадная промашка. Она передернула плечами и, с трудом поднявшись, мелкими шажками, будто боясь наступить на крысу, — мало ли! — поковыляла к нему.
Опустившись на колени рядом с Малфоем, Гермиона всмотрелась в его бледное лицо, обласканное лунным светом. Отметив лихорадочный блеск в глазах, окинула взглядом всего его и едва подавила вскрик: белоснежная рубашка, едва прикрытая полой черного смокинга, пропиталась чем-то темным. Протянув руку, она боязливо, лишь кончиками пальцев дотронулась до этого пятна и поднесла руку к глазам. Едва понимание того, что на ее пальцах кровь, дошло до Гермионы, она ахнула, прижав ладонь ко рту.
— Малфой! Ты ранен!
— Очаровательная наблюдательность, — в любой ситуации Малфой оставался тем же язвительным гадом, которым она его помнила. И что она в нем нашла, господи!
Пытаясь не поддаваться панике, Гермиона огляделась в поисках хоть чего-нибудь, чем можно было остановить кровь. Но вряд ли хозяин импровизированной тюрьмы озаботился судьбой своих узников. Решительно схватившись за подол своего платья, Гермиона потянула ткань в разные стороны, силясь разорвать ткань.
— Грейнджер, я понимаю, что ты меня давно не видела, — подал голос Малфой, — но видишь ли, ситуация несколько не располагает к тому, чего бы тебе так хотелось.
Гермиона возмущенно воззрилась на него, раскрывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. Наконец, совладав с собой, она выпалила:
— Только в твоих мечтах, Малфой! — Мерлин, она ведь совсем не то хотела сказать! Гордо бросить «Это последнее, чего бы мне хотелось рядом с тобой, Малфой!» Но не показывать ему столь явно, что она прекрасно поняла, что он имел в виду. Ругая себя на чем свет стоит, Гермиона вернулась к попыткам превратить подол платья в импровизированные бинты. Каким бы мерзавцем ни был Малфой, она не могла спокойно наблюдать за тем, как он истекает кровью.
Игнорируя его комментарии, Гермиона стянула с Малфоя пиджак, трясущимися руками расстегнула рубашку, обнажив окровавленный бок, и замерла в нерешительности. Будь здесь ее палочка, она бы в миг исцелила его рану, но ни ее сумочки, ни волшебной палочки в камере не было.
С трудом вспоминая давно ненужные правила первой медицинской помощи, Гермиона взяла кусок некогда вечернего платья и постаралась максимально осторожно очистить края раны от крови, чтобы оценить ситуацию. Дела были плохи.
— Малфой, мне понадобится твоя рубашка, — Гермиона старалась говорить бодро, не выдать своей паники. Она потому и ушла из практикующей колдомедицины в административную службу, лишь бы не попадать в ситуации, когда от нее ничего не зависело.
— Всего лишь царапина, Грейнджер, прекрати кудахтать надо мной, словно наседка, — попытался фыркнуть Малфой, но лишь сдавленно зашипел, когда Гермиона чуть сильнее надавила на рану.
— Очень больно? — пропустив мимо ушей последнюю фразу, спросила Гермиона. Она пыталась оставаться спокойной, но руки дрожали, а во рту пересохло. Тут даже не нужно быть целителем, чтобы понять — все очень плохо. Если Драко умрет не от обширных кровопотерь, то, вероятно, от заражения крови. Про то, что они сидят в заточении, говорить не приходилось.
— Нет, — процедил Малфой. — Отвянь уже, Грейнджер! Нам нужно осмотреть камеру и попытаться найти выход, а не заниматься мной.
— Ты даже не представляешь, насколько все серьезно, Малфой! У тебя открытая рана, и если...
— Это ты, кажется, не представляешь, насколько все серьезно, Грейнджер, — перебил Гермиону Драко. — Мы находимся непонятно где, непонятно для чего. Какой-то ублюдок затащил нас сюда, — с каждой фразой он повышал голос, пока, наконец, не перешел на крик. — И, судя по всему, ему что-то от нас нужно, а ты...
Внезапно его прервал мужской голос из другого конца камеры.
— Приятная ночь, неправда ли, мисс Грейнджер? Я думаю, и мистер Малфой со мной согласен. Вот только ваши жизни теперь на волоске, — Гермиона и Драко в ошеломлении замерли. Они удивленно переглянулись, и Гермиона прошептала: "Откуда доносится голос?", на что Малфой так же тихо ответил: "Черный ящик. Вон там, видишь?.."
— В тело мисс Грейнджер введен медленно действующий яд, — продолжил голос. — Если спустя шесть часов после попадания яда в организм не выпить противоядие, человек умрет. Противоядие находится здесь, в этой комнате, в сейфе. Там же и ключ от двери в эту комнату. Ключ от сейфа находится в желудке мистера Малфоя. Нож, который вам понадобится, я уверен, лежит на сейфе.
Мистер Малфой в любом случае не сможет выйти из этой комнаты, мисс Грейнджер, даже если вы умрете от яда.
Живите или умрите. Выбор за вами, мисс Грейнджер. И не забывайте: у вас всего шесть часов. — Голос замолк.
Гермиона и Драко были не в силах вымолвить ни слова.
Тишина безумно давила, буквально вжимала в холодные стены их камеры и, судя по всему, будущего склепа.
Спустя некоторое время Грейнджер, пусть и слегка запинаясь, но все же решилась заговорить, внимательно глядя в серые глаза:
— Это... это же все какая-то шутка, да? Чей-то глупый розыгрыш? — она не спрашивала — умоляла. Умоляла сказать, что все это неправда, что это — страшный сон.
Драко молчал несколько секунд, смотря прямо перед собой, а потом, повернув голову в ее сторону, хрипло ответил:
— Я бы не был так в этом уверен.
Вот и все. Карточный домик, возведенный из ее слабых надежд, рухнул.
Подступила истерика.
— И что... что нам теперь делать? — слова дались с трудом, в горле застрял ком.
— Убить меня, — дьявольски спокойно, будто речь шла о погоде, а не о его смерти.
Спокойствие — вот за чем он пытался спрятаться от ошеломляющего понимания ситуации.
Гермиона широко распахнула глаза, чувствуя, что в горле пересохло окончательно. Вода... Ей срочно нужно вода!
— Но ведь... — задыхаясь, словно выброшенная на берег рыба, прошептала она, — это все не может быть правдой! — Гермиона покачала головой, отказываясь верить. — Сначала нужно хотя бы попытаться найти выход, а не сидеть сложа руки! Ведь это все, — она обвела рукой помещение, — просто бред какой-то!
Драко посмотрел на Гермиону устало, будто много чего видавший в своей жизни человек. Хотя, по сути, так оно и было.
— Я так не думаю, Грейнджер. Тебе придется это сделать.
— Нет, Малфой, — очень тихо, так, что он едва услышал, произнесла она, закусив губу и с отчаянием смотря в его глаза. — Я не смогу. Ты знаешь.
И Драко знал. Он чувствовал ее боль, то, как ей сейчас тяжело, но он понимал: ей придется убить его.
Гермионе еще слишком рано умирать. Слишком рано.
— Ты убьешь меня, Грейнджер! — резко вскочил на ноги он, не обращая внимания на кровоточащую рану. — Ты сделаешь это. Ты должна, Грейнджер! Должна... Гермиона.
Она вздрогнула, услышав свое имя, так легко слетевшее с его губ. Как давно он уже не называл ее по имени... Сколько всего произошло за это время. Время, без него в ее, ставшей скучной и однообразной жизни.
— Но... как? Как я смогу убить тебя... после всего того, что было между нами?
Горькая усмешка легла на губы Драко.
— Можно подумать, для тебя это что-либо значило.
Гермиона пораженно взглянула на Малфоя.
— Ты думаешь, все это было игрой? Я лишь играла?
— Ты чертовски хорошая актриса, Грейнджер, — на секунду в его голосе проскользнула боль. — Театр одного актера... До сих пор будешь делать вид, что ты любила меня?
— Ты настоящий придурок, Малфой, если думаешь, что я притворялась, — прошипела Грейнджер, ткнув его указательным пальцем в грудь.
— Ай! Больно! — воскликнул Драко, отодвигаясь от разозленной Гермионы. — Успокойся, Грейнджер! Нам сейчас нужно думать о том, как выбраться отсюда живыми, а не ругаться.
Гермиона остановилась и прищурила карие глаза.
— Ты точно не собираешься сдаваться и просить меня убить тебя?
— Нет, конечно, нет.
"Это ложь во благо, Грейнджер. Если ты не можешь убить меня, то тогда я сам это сделаю. Но тебе пока об этом знать не надо... Всему свое время!".
— Может, рассмотрим сейф вблизи? — неуверенно спросила Гермиона, кинув взгляд в сторону дальнего угла подвала.
Малфой кивнул. Они оба медленно, словно опасаясь того, что в углу может быть бомба, направились к сейфу.
— Самый обычный сейф, этот псих нас не обманул, — после тщательного осмотра вынес вердикт Драко. — И вот даже нож лежит, как он и обещал, — и действительно, наверху лежал небольшой, но очень острый, с красной рукояткой, нож. — Эх, и даже здесь гребанный гриффиндорский цвет, — вздохнул Драко, смотря на ненавистный ему красный.
Гермиона лишь закатила глаза.
— А где тут выход? Маньячилло что-то говорил о том, что ключ от двери в сейфе.
— Давай попробуем ощупать стены, — предложила Грейнджер. — Вдруг найдем ручку или отверстие для ключа.
Спустя пятнадцать минут изучения каменных стен они так ничего и не нашли. Зато царапин и ссадин лишь прибавилось.
— Может, дверь находится в полу или, наоборот, на потолке? — внезапная догадка пронеслась в голове Драко. И действительно, буквально через минуту Гермиона нашла железную ручку, встроенную в пол, что могло означать только одно...
— Выход здесь! — радостно воскликнула Грейнджер, указывая себе под ноги.
— Но ключ-то в сейфе...
Гермиона нахмурилась.
Подергала за ручку — действительно, не открывается.
— И что мы теперь будем делать? Как нам выбраться из этого подвала? Аппарировать вряд ли у нас получится — тот, кто нас похитил, не дурак. Волшебных палочек у нас нет, а в беспалочковой магии я не сильна.
Драко закрыл глаза, стараясь успокоить сбившееся дыхание, и сполз на пол, чувствуя, как силы медленно покидают его, а перед глазами пляшут цветные пятна, как в старом калейдоскопе. Он слышал, как Грейнджер, суетясь, ползала по полу, изучая серый подвал. Ее встревоженный голос предательски дрожал, и даже сквозь заглушающий гул в его голове он чувствовал ее страх.
Силясь остановить дрожь в руках, которая выдавала его тяжелое состояние, Малфой потянулся к рукоятке ножа и, сжав его крепче в ладони, тихо позвал Гермиону. Она медленно подползла к нему и серьезно посмотрела в глаза Драко, словно ощутив в голосе его намерения.
— Послушай меня, — тихо начал Малфой.
— Нет, — воскликнула Гермиона, мотая головой. — Я не позволю…
— Выслушай! — прикрикнул Драко, и она, испуганно взглянув на него, покорно замолчала. — В подвале нет иного выхода, тебе об этом известно. Мы можем и дальше игнорировать условия этого маньяка, наивно ожидая помощи. Но прежде я умру от заражения крови, а ты продолжишь тешиться моралью, лицезрея мой разлагающийся труп, и медленно умирать от яда.
— Замолчи! Немедленно! — вскрикнула Гермиона, глотая подступившие слезы.
— Где же твое хваленое умение мыслить здраво в критических ситуациях? — натянуто усмехнувшись, произнес Драко, и, небрежно расстегнув рубашку, оголяя торс, он приложил холодное лезвие к окровавленной коже и продолжил: — Лезвие должно войти в плоть не больше дюйма, и…
— Нет! Нет, не проси меня об этом, — слезно шептала Гермиона, дернувшись, когда заметила нож в руке Малфоя. — Должен быть иной выход. Мы… мы можем попытаться трансгрессировать! Или лучше осмотреть подвал, а, может, стоит поговорить с этим психом, и нам удастся переубедить его…
Драко грустно наблюдал, как она, кусая губы, продолжала говорить, взволнованно оглядываясь по сторонам, осматривала влажные стены. Его дыхание, тяжелое и рваное, казалось, заглушало посторонние звуки, и Драко уже с трудом различал слова Грейнджер и шумно стекающие струйки грязной воды по стенам. Скудная обстановка подвала плыла перед глазами, и он чувствовал, как сознание медленно растворялось в жуткой ноющей боли.
— Грейнджер…
— Я не стану выслушивать твои бредовые идеи, — запротестовала Гермиона, серьезно смотря на Малфоя.
— Это важно. Послушай, я …
— Не проси меня об этом, — дрожащим голосом прервала его Грейнджер и, придвинувшись к нему ближе, резко выхватила нож из его руки. — Нож побудет у меня, пока ты совершил какую-нибудь глупость.
«Глупая, глупая…» — подумал Драко, искоса взглянув на Грейнджер, которая, крепко держа нож, внимательно следила за каждым его движением. «Ты ведь простишь меня?»
— Грейнджер, — тихо позвал он, удивляясь своему хриплому голосу. — Кажется, я… я умираю.
Он напугал ее. Драко видел, как в больших карих глазах, в которых застыли слезы, загорелся страх и волной пронесся по телу, оставляя легкую дрожь. Ему хотелось успокоить ее, убедить, что все закончится, но оставалось так мало времени. Так мало…
— Грейнджер, мне… мне холодно, — произнес он, надеясь, что она ему поверит. Гермиона кивнула и, отложив нож, смущаясь, несмело обняла его, согревая своим теплом. Сдерживая слезы, она уткнулась в его плечо, вдыхая едва уловимый аромат парфюма — его аромат. Услышав сдавленный вскрик Драко, она почувствовала, как платье вмиг намокло, неприятно прилипая к телу.
— Нет-нет… Что ты наделал? — истерично вскрикнула Гермиона, замечая окровавленный нож в его руке и ровную, сочащуюся кровью рану на животе. Открыв рот в безмолвном крике, она захлебывалась в слезах и, испуганно смотря на Драко, резко прижала руку к ране, пытаясь остановить льющуюся кровь.
— Нет, — едва прошептал он, хватая ее за руку. — Смотри на меня.
Гермиона медленно посмотрела в его светлые глаза, боясь, что они вмиг станут стеклянными, и крепче сжала его руку.
— Ты была сегодня так красива. Я тебя такой и запомню, — едва прошептал Драко и, тихо выдохнув, медленно закрыл глаза. Навсегда.
Гермиона сдавленно выкрикнула, испуганно смотря на умершего Драко, и, задыхаясь от слез, аккуратно разжала руку, в которую Драко вложил маленький бронзовый окровавленный ключик, извлеченный из рассеченной раны. Пустым взглядом глядя на кусочек металла, убивший единственного дорогого ей человека, она обессиленно упала на пол, содрогаясь от глухих стенаний.
Он спас ее ценой собственной жизни, разве она может позволить этой жертве пропасть напрасно? Нет, она должна спастись и отомстить убийце Драко.
Встряхнув головой, избавляясь от пугающих мыслей, Гермиона подползла к сейфу, трясущимися руками вставила ключ в небольшую замочную скважину и дважды его повернула. Дверца металлического сейфа отворилась, и, заглянув внутрь, Гермиона осторожно ощупала дно, на котором, как и предупреждал голос из черного ящика, лежал ключ и флакон с противоядием. Залпом выпив розоватую жидкость, она, мешкая, вставила очередной ключ в крышку на полу и, без труда открыв ее, бросила тяжелый взгляд на бездвижного Малфоя.
— Я за тобой вернусь, — нежно прошептала Гермиона, осторожно поцеловав его в щеку. Взглянув на него в последний раз, она юркнула в подпольный выход.

* * *
Спустившись по металлической лестнице и все еще держа в руках ключ, Гермиона бежала по темному коридору, который едва освещали мигающие, покрытые жиром электрические лампы, и, уперевшись в дверь, резко ее отворила. Комната, в которую она смело шагнула, была пустой и темной. Оглянувшись, Гермиона не заметила ни окон, ни еще одной двери, и в недоумении она принялась тщательней изучать стены.
— Тщетные усилия, мисс Грейнджер, — послышался грубый голос за спиной.
Гермиона резко обернулась, ожидая увидеть своего мученика, но комната по-прежнему оставалась безлюдной. Заметив в углу небольшой черный ящик, она медленно подошла к нему.
— Итак, вы сыграли в мою игру, мисс Грейнджер. Признайтесь, вам понравилось?
— Кто ты? — выкрикнула Гермиона, чувствуя, как страх медленно охватывает ее.
— О, я лишь ученый, страстно изучающий природу человеческой натуры. Признаюсь, я наблюдал за вами и мистером Малфоем некоторое время. Мне показалось абсолютно занятной столь противоречивая пара как ваша, мисс Грейнджер. Едва ли мне удастся встретить в магическом мире союз чистокровного волшебника и грязнокровки, бывшего приспешника Темного Лорда и героини войны, слизеринца и гриффиндорки… Ох, этот список можно продолжать до бесконечности, но, увы, я ограничен во времени.
— Чего ты добиваешься? — произнесла Гермиона.
— Весьма любопытный вопрос, мисс Грейнджер. Я страстно желаю знать, что вы испытывали, когда умирал мистер Малфой, спасая вашу жизнь? Что вы чувствовали, когда ваш любимый, истекая кровью и страдая от боли, мучительно погибал?
— Ты псих, — воскликнула Гермионы, сжимая руки в кулаки от злости. — Ты убил его и…
— Нет-нет, я лишь любопытный ученый, а не убийца. В отличие от вас, — ехидно ответил ей голос.
— Я его не убивала.
— Мне нужен ответ, мисс Грейнджер. Немедленно, — раздраженно произнес голос.
— Я его не убивала, — повторила Гермиона, чувствуя, что слеза быстро скатилась по щеке.
— Жаль, что защитники правопорядка считают иначе.
— Что? — недоумевая, произнесла Гермиона и, вздрогнув, наблюдала, как дюжина мракоборцев кольцом окружила ее, направляя на нее палочки.
* * *
— Гермиона Джин Грейнджер, вы признаете себя виновной? — раздался голос седоватого волшебника, представившегося в начале судебного процесса как Оливьер Меддилсон — глава Визенгомота.
Гермиона, чьи руки были скованны цепями, сидела в зале суда, где члены Визенгомота в полном составе разбирали дело об убийстве Драко Малфоя. Немыслимо! Она пережила невероятное потрясение в том подвале, когда слезно наблюдала, как нежный взгляд серых глаз медленно тускнел. А сейчас, беспомощная и обессиленная, она должна доказывать чопорным присяжным свою невиновность, тщетно убеждая присутствующих, что она, как и Драко, стала жертвой психопата.
Единственный, кто поверил ей, был Гарри. Больше недели он, пользуясь своим положением в обществе, умолял членов Визенгомота быть снисходительными к героине войны и не позволять прессе и общественности топить ее в унижении и осуждении. Возможно, благодаря этому она была заключена под стражу до суда в собственном доме, а не в прогнивших темницах на нижних уровнях в Министерстве.
Ее воспоминания, которые послужили бы абсолютным свидетельством ее невиновности, если верить заключению целителя Гослинга, были повреждены, и на их восстановление потребуется больше трех месяцев. Все это время она проведет в одиночной камере в Азкабане, охраняемой надзирателями, а не дементорами, и именно поэтому сегодняшнее заседании, итог которого известен всем присутствующим, — лишь формальность.
— Нет, — тихо ответила Гермиона, не отрывая взгляда от ключа, который лежал на ее ладони, испачканный в едва различимых пятнах крови.
— В таком случае, как вы объясните, что подвальное помещение, в котором был найден убитый Драко Малфой…
— Погибший, — воскликнула Гермиона.
— Что, простите? — недоумевая, спросил судья Меддилсон.
— Следуйте протоколу, господин судья. Заседание еще не окончено, и присяжные Визенгомота не вынесли свой вердикт, именно поэтому вы не имеете права утверждать, что Драко Малфой был убит, — отчеканила Гермиона, не обращая внимания на шепот присутствующих и мимолетное смущение судьи.
— Подвальное помещение, в котором был найден погибший Драко Малфой, — исправил себя судья, — находилось в вашем доме, купленном несколько месяцев назад в пригороде Лондона?
— Я не раз утверждала, что мне не было известно об этом помещении, которое при покупке дома не было отмечено на проектном плане, — грустно ответила Гермиона.
— К сожалению, это не служит доказательством, мисс Грейнджер, — произнес судья.
Гермиона, тяжело вдохнув, безучастно наблюдала, как присяжные негромко делились своими выводами друг с другом. Еще около часа ее донимали бессмысленными вопросами и допрашивали свидетелей, и после, когда присяжные признали ее виновной, судья спросил:
— Вы сожалеете о содеянном, мисс Грейнджер?
— Сожалею, что не успела сказать ему о том, как любила…
* * *
Ее под конвоем вели по холодному прогнившему коридору, по обеим сторонам которого находились одиночные камеры. Одна из них вскоре послужит ее новым пристанищем.
Тяжело шагая из-за сковавшего заклинания по влажному каменному полу, Гермиона, едва сдерживая слезы, сдавливала в руках ключ, который, врезаясь в кожу острыми зубцами, приносил неприятную боль.
— Камера шестьсот четырнадцатая, — сухо произнес надсмотрщик, звеня связкой ключей, и, найдя подходящий, он шумно отворил камеру.
Гермиона послушно вошла внутрь, спокойно наблюдая, как ее, освобождая от заклинания, запирают в камере.
Раз, два, три…
Гермиона мысленно считала щелчки, запирающие ее в клетке и заставляющие поверить в происходящее.
«Ключи и замки лишили меня жизни. Как глупо», — грустно усмехаясь, подумала Гермиона.
Упираясь в толстые металлические прутья, она тихо заплакала, позволяя ноющей боли вырваться наружу.
— Грейнджер?
Гермиона резко открыла глаза, услышав до боли знакомый голос, и, задыхаясь, медленно повернулась.
— Ма-алфой? — запинаясь, проговорила Гермиона, замечая в темном углу камеры знакомый силуэт.
— Ты ожидала кого-то другого? — усмехаясь, произнес Малфой.
«Что, черт возьми, происходит? Как он... как?..»
Вздрогнув от внезапно охватившей ее идеи и рвано дыша, Гермиона разжала ладонь, внимательно рассматривая тот злосчастный ключ, лишивший Драко жизни, а ее — свободы.
— Нет, — тихо произнесла она и, вытирая слезы, просунула руку через прутья и вставила ключ в замочную скважину.
Раз, два, три…
— Я ведь обещала вернуться за тобой, — улыбаясь, произнесла она, вновь отсчитывая щелчки.