Глава 1Лаванда и Парвати встретились на третьем этаже в нише окна — второго от статуи дракона. От всех других оно отличалось тем, что шальное заклинание впечатало в стекло рисунок раскидистого дерева, хотя и без листьев. Голые ветки переплелись между собой, как клубок разозленных змеюк. Картина выглядела безрадостной и даже зловещей, но подруги умудрились разглядеть среди темных веток сердечки и решили, что это - знак.
Сбоку красовалась надпись «Л + П = дружба навсегда». Они вместе наколдовали эту надпись перед зимними каникулами на первом курсе. А несколько месяцев спустя они снова пришли сюда, но уже для того, чтобы спокойно подумать, куда бы припрятать шпоры, чтобы не спалиться под пронзительным взглядом злобного профессора Снейпа. Обе сдали зелья на Выше Ожидаемого, и оконная ниша третьего этажа навсегда стала их счастливым местом. Теперь все важные вопросы должны были обсуждаться только здесь.
— Я достала список. — Лаванда перевела дыхание и плюхнулась на подоконник рядом с подругой. Ноги уже не держали. Хогвартские лестницы с высокими крутыми ступеньками ее вымотали, а что тут странного? После целого дня утомительной беготни даже верзила Хагрид, несокрушимый, как скала, и тот рад был бы сыграть в ящик. Но рядом с Лавандой была лучшая подруга, которая не дала бы ей спокойно разлеживаться в гробу.
- Покажи! — Парвати нервно теребила ее за рукав школьной мантии. Браун сама хотела побыстрее изучить список, добытый с таким трудом. А дерганье только мешало ей рыться в сумке. Там вперемешку с конспектами, домашкой, учебниками валялись несколько помад, пудреница, старые шпоры и записки, пустой пузырек с чернилами, полный пузырек с чернилами, цветные карандаши, три обычных пера и одно счастливое, маленькая плюшевая собачка, две линейки, простая и красивая, леденцы, заколки с бабочками, брелок без ключей и много чего еще. Если бы Лорду Волдеморту потребовалось надежное место, чтобы спрятать очередной дневник, то он бы не нашел лучшего тайника, чем сумка Лаванды Браун.
— Вот он! — победно воскликнула она и вытащила свиток, размерами похожий на те сочинения, которые им каждую неделю задавал профессор Флитвик. Свиток выглядел изрядно потрепанным, ведь он прошел через руки почти всех девчонок в школе.
Две головы — одна светленькая, другая темненькая — склонились над желтоватой бумагой. Парвати заплетала свои черные блестящие волосы в толстую косу длиной до лопаток, а Лаванда завязывала розовыми ленточками в два хвостика. Когда подруги сидели рядом, то сила контраста работала на них. У Патил была темная, почти коричневая кожа и большие карие глаза, а Браун походила на ангелочка — голубоглазого, розовощекого и всегда готового широко улыбнуться миру.
Читали они внимательно и вдумчиво, будто им в руки попал рецепт зелья, обещающего вечную молодость, красоту и богатство. На самом деле это был всего лишь список имен и ряды криво накарябанных цифр. Бумагу зачаровали таким образом, чтобы строчки могли меняться местами в зависимости от общей суммы баллов. Она стояла рядом с каждой фамилией и так и лезла в глаза, потому что нарочно была выделена ярко красными чернилами.
С тех пор как стало известно, что старшекурсники решили выбрать самую красивую девчонку в школе, началась такая лихорадка, какую Хогвартс еще не знал ни в один из магических турниров, включая нынешний. Каждая девчонка хотела узнать, сколько баллов ей поставили, пусть некоторые и говорили, что, мол, им все равно, они типа выше всего этого. Но Браун была уверена: покажи им список, и они бы с руками его оторвали.
— Смотри, нас здесь нет! — со слезами на глазах выкрикнула Парвати. — Будто мы невидимки!
— Дай глянуть еще раз. — Лаванда вырвала свиток у нее из рук и быстро пробежала глазами. Но Патил была права: они в список просто не попали. Первые строчки занимали воображалки из Франции, расфуфыренные и заносчивые, будто они приехали не на Турнир Трех Волшебников, а на королевский прием. Хогвартским девушкам достались места в середине и конце списка.
— Нет, какие же парни уроды! — Лаванда порвала бы свиток на мелкие кусочки, если бы не оставила в залог свой любимый браслетик с перламутровым сердечком.
— Уроды, хуже скручервей, — согласилась Парвати и со злостью добавила: — Скручервей, которые болеют оспой, чумой, проказой и герпесом.
— Пожалуйста, прекрати! У меня ведь богатое воображение. Если ты продолжишь, то я больше никогда не смогу целоваться с мальчишками, потому что буду видеть перед собой морду скручервя — прокаженного, чумного и с герпесом.
Некоторое время они сидели с понурым видом, Лаванда покачивала туфлей, которая уже наполовину соскользнула с ноги. Первой молчание нарушила Парвати:
— Парни не приглашают меня на свидание, потому что я из другой страны? Может, они думают, что я ем жуков или заставлю их делать обрезание?
— Нет, просто они — идиоты. — Браун стукнула кулачком по мраморному подоконнику. — Стоило только приехать этим задавакам, и парни с ума сошли. Француженки такие очаровательные, у них такой милый акцент, — она заговорила жеманно, растягивая слова. — А еще они постоянно хлопают своими длиннющими ресницами, будто отбиваются от стаи мошкары. Почти все поставили Флер по десятке. Хотя я тоже блондинка, и глаза у меня голубые, а губы даже красивее, чем у нее. Только она немного худее, но диетолог моей матери говорит, что женщина не должна быть слишком тощей. Тогда почему ее все считают сногсшибательной, а меня простоватой?! Только потому, что она недовейла?
— Кто считает тебя простоватой?
— Дин. Ханна слышала, как он сказал Симусу, что у меня лицо простоватое, как у девушки из рекламы быстрорастворимого супа. Я ведь на нее не похожа?
— Она тоже блондинка, — тактично заметила Парвати, стараясь избежать морального выбора между правдой и дружбой.
— Как и Флер, но ее никто не представляет с банкой супа, а только с бриллиантами на шее. Я тоже хочу быть девушкой с бриллиантами и без супа. И еще я сейчас заплачу, а мне нельзя плакать — у меня тогда глаза покраснеют, как у кролика.
Лаванда уже начала хлюпать носом, и Парвати поспешно ее обняла.
— Я слишком экзотичная, ты слишком простоватая. Неужели мы пойдем одни на бал?
— Я думаю, ты красивая, — теперь пришла очередь Браун утешать подругу. — Просто тебе нужно почаще выщипывать брови и перестать пользоваться этими духами со странным запахом.
— Мне их подарила бабушка, — вяло запротестовала Патил, уже готовая смириться с участью одиночки и неудачницы. Но Лаванда не собиралась так легко сдаваться.
— Знаешь, тут не обошлось без магии. — Она соскочила с подоконника и встала напротив Парвати, буравя ее взглядом, будто василиск, причем малость сбрендивший. — Они точно мажутся каким-нибудь волшебным кремом или обливаются зельями. Иначе почему парни при встрече с ними ведут себя так, будто ударились башкой об столб? Мы должны узнать, в чем их секрет. Я тоже хочу стать фонарным столбом!
Парвати недоуменно нахмурила брови.
— В смысле, я хочу, чтобы моя женская привлекательность стала фонарным столбом, об который парни будут расшибать себе лбы. Так что сегодня мы тайком проберемся к французским стервам.
— Ну да… Только нас поймают и накажут — вместо бала отправят на отработки к Филчу. Ты знаешь, что у него изо рта воняет хуже, чем от его кошки? А Сюзи сама видела, как эта блоховозка тащила с помойки дохлого скручервя.
— Фу... — От этой картинки Лаванду передернуло. — Но нас никто не поймает — мы залезем в их карету во время ужина, когда все будут в большом зале.
— Как мы это сделаем? О, если мои родители узнают...
— Не беспокойся, у меня есть связи. Мы проскользнем, как мышки, и так же тихо выскользнем, нас не заметят даже другие мышки. Парвати, ты моя лучшая подруга... — Лаванда стиснула ее плечи. — Вместе у нас все получится. Мы будем как Ангелы Чарли, только без рыжей и не такие старые.
— Ладно, но, если родители отправят меня обратно в Индию, это будет на твоей совести.
Не успела она договорить до конца, а Браун взвизгнула, подпрыгнула, несколько раз хлопнула в ладоши, и, выплеснув всю свою радость, крепко обняла смирившуюся с судьбой подругу.
***
Вечер наступил слишком быстро, впрочем, так случалось всегда, когда Парвати нужно было сделать что-нибудь неприятное. Время будто срывалось с цепи, и события летели ей на встречу со скоростью сверхбыстрого экспресса. И она чувствовала, что уже не успеет увернуться.
Они с Лавандой спрятались за большим стволом поваленного дерева. Из этого укрытия открывался хороший вид на огромную карету размером с настоящий дом на колесах. А чтобы не заметили их самих, пришлось скрутиться в три погибели. Противный промозглый ветер пробирал до дрожи, не спасали ни теплые спортивные костюмы, ни мантии.
Лаванда всерьез начала думать, что кто-то понаделал в ее одежде невидимых дырок, иначе почему ей было так "холллодддно". Накрапывал мелкий дождик, девушки вздрагивали от постоянных шорохов, которые доносились то оттуда, то отсюда. Казалось, что это сама темнота вокруг шуршит, шелестит и хлюпает. Парвати все никак не могла выкинуть из головы байку, которую вчера рассказал Симус.
"А вы знаете, - начал он, зловеще понизив голос, - что один из турнирных драконов сумел сбежать и теперь рыщет вокруг школы? И вам, девчонки, не стоит гулять одним, он вас проглотит одним махом, даже костей не останется". Подруги обозвали Симуса придурком, а его истории – тупыми страшилками для первогодок. Но сейчас, когда окна Хогвартса размером были не больше светлячков, а сам путь до школы представлялся ей бесконечным, как бывает только в ночных кошмарах, Парвати была готова принять любой странный шум за шелест драконьих крыльев.
Французские стервы все не выходили. Они как всегда по-модному опаздывали, уверенные, что без них никто не начнет. Лаванда и Парвати, озябшие и порядком перетрусившие, ненавидели их как никогда сильно.
- Может, вернемся? - попросила Патил, но ее подруга резко замотала головой.
- Нельзя так легко сдаваться. Великий Мерлин сказал: "тот, кто отступает от своей цели в самом конце пути, хуже, чем тот, кому не хватает решимости выйти за дверь."
- Да ну...
- Я взяла в библиотеке "Полный сборник мудрых мыслей Великого Мерлина с пояснениями". В этой фразе великий Мерлин учит нас, что любое дело нужно доводить до конца. А вообще, там есть советы на все случаи жизни, думаю, Мерлин был очень умным. Жаль только, что он не разбирался в косметике. А то я не могу решить, какая помада лучше всего подойдет к моему бальному платью.
- Но мистер Флитвик говорил нам, что все эти речи Мерлина были придуманы другими людьми уже после его смерти.
- Так это не его мысли? - разочарованно протянула Лаванда, а подумав немного, добавила: - Надо было сразу догадаться. У одного человека не может быть столько мудрых мыслей. Целая толстая книжка в восемьсот страниц.
- А зачем ты ее читала?
- Чтобы, когда Виктор Крам пригласит меня на свидание, рассказать ему о нашей культуре.
- Моя бабушка говорит, что любовь заставляет человека хотеть стать лучше.
- Вот бы любовь еще была взаимной, а то жалко, если столько усилий пропадет зря.
- А хочешь, я расскажу тебе мою фантазию с Виктором Крамом? Я придумала ее сегодня ночью. - Парвати попыталась устроиться поудобнее и чуть размять затекшие ноги, но едва не шлепнулась в грязь. Не успела она начать свой рассказ, как тяжелая дверь кареты на удивление бесшумно распахнулась и появились французские ведьмы.
Они величаво спустились по изящной металлической лесенке. Золотистые огоньки заботливо освещали им путь, и в мягком свете девушке выглядели еще более сказочными и прекрасными, чем феи на картинках в любимой книжке Лаванды. Замыкала шествие мадам Максим - директриса, высокая и грозная, как сторожевая башня. Она маячила за тоненькими спинами своих учениц, распугивая голодных монстров и злых колдунов не хуже тролля-телохранителя.
Гриффиндорки проводили процессию завистливыми взглядами. Там, где Лаванда и Парвати непременно бы споткнулись, причем не один раз, француженки прошли легко и быстро, будто лесная тропинка под их ногами превратилась в гладкую скатерть.
- Теперь проверим, как работает та штука, которую дал мне Фред, - сказала Лаванда.
Они вылезли из своего укрытия, ноги одеревенели от долгого сидения в неудобной позе, но страдания, которые Патил и Лаванда пытались изобразить на своих хорошеньких личиках, были сильно преувеличены.
- А как ты заставила его расстаться с одной из своих игрушек?
- Это секрет.
- Ты же с ним не...
- Нет, конечно.
Они поднялись по лесенке, которая выглядела шаткой, но оказалась такой же прочной и надежной, как если бы была сделана из камня.
- Но он получил от меня небольшой урок. Если ты хочешь встречаться с одной девушкой, то нельзя целоваться с другой. Это первое правило всех отношений.
- С кем он целовался? Скажи, мы ведь лучшее подруги и у нас нет друг от друга секретов.
- Это не мой секрет. - Лаванда упрямо помотала головой. Парвати этот жест был хорошо знаком и означал, что сколько ее не расспрашивай, Браун будет молчать как рыба. Но она все равно решила попытаться и умоляюще сложила руки.
- Хотя бы намекни. Первую букву, пожалуйста...
Но даже взгляд брошенного щеночка не сработал.
- И не проси. - Лаванда сделала вид, что застегивает рот на замок. - Я унесу этот секрет с собой в могилу, конечно, если Фред не обманул и эта штука работает.
Она была уверена, что в точности выполнила все инструкции, которые Уизли процедил сквозь зубы. А какое лицо у него было, будто он собственными руками кидал любимое дитя в кипящий котел троллей. Браун всерьез на него обиделась, она ведь не какая-то дурочка и умеет обращаться с волшебными вещами.
К тому же устройство не выглядело сложным. Оно состояло из двух частей: геммы с магическим шестигранником, которую следовало приложить к нужной двери, и небольшой металлической коробочки. У нее имелись три лампочки, и все они горели ровным желтым светом, а также две короткие толстые антенны, похожие на рожки. Коробочка издавала тихие потрескивания и пощелкивания, будто жаловалась на свою судьбу, но ее новые хозяйки быстро привыкли к этим звукам и перестали обращать на них внимание. Когда Лаванда поднесла рожки к печати между, ними пробежала ярко синяя магическая дуга. И лампочки замигали, причем все разом.
- Она не взорвется? - встревожилась Парвати и отступила на шаг. Руки Браун задрожали, она чувствовала, как вибрирует коробочка. Звуки, доносившиеся изнутри, стали громче и неприятнее, теперь они напоминали Лаванде клацанье вставных челюстей ее старого дедушки. Она уже была готова отшвырнуть штуковину подальше, но та вдруг затихла. От неожиданности Браун выпустила ее из рук, но Патил успела подхватить коробочку до того, как она упала. Это приспособление еще могло им пригодиться. Дверь, которая выглядела такой же монолитной и неприступной, как Гринготс, медленно открылась.
