Глава 1Мэри всего лишь семь, и она ровным счетом ещё ничего не знает – большущие синие глаза, неполный набор зубов и рот в широкой улыбке – такой улыбке, которая бывает только у ничего незнающих людей. Но Мэри не знает даже этого, всё, что её сейчас волнует – это 12 способов плетения бисерных браслетов, переводные вкладыши из жвачек, новый сезон комикса W.I.T.C.H. и окно, выходящее на опушку Леса – тот раскинулся бескрайней лепешкой позади бабушкиного домика и как будто подглядывал за ней в ответ. Ненавязчиво, конечно, случайно: из него прилетали птицы, и выбегали животные по каким-то своим звериным делам. Но всем нормальным, взрослым людям известно, что вот так Лес пытается разговаривать – через малюсенькие знаки и всполохи деревьев.
А Мэри взрослая? Мэри тем более взрослая, пусть даже и ничего не знает! Только взрослые могут ходить в магазин и распоряжаться личными монетками, а Мэри делала это уже несколько раз и всегда приносила хлеб с сухофруктами, очень уж ценимый её Грени.
Она смотрит в окно, тщательно разминая большой комок жвачки во рту — кока-кольный вкус, не очень, но сойдет – и думает, что видит плоскую черепаху вместо Леса, которая ползет, ползет, настолько большущая, что видно только её середину, и древняя настолько, что вся обросла мхом – гигантским мхом, которым завтракали ещё динозавры. Но динозавры умерли, а черепаха осталась, и мох остался. Мэри видит это отчетливо, потому что вплотную приблизилась к стеклу, надышала на него, сколько смогла, и протерла своё специальное мини-окошечко – незаменимая вещь для рассматривания всяких не_таких_вещей.
Лес, то есть черепаха – ну, конечно же, черепаха! – останавливается и как будто вздыхает – изо мха вырываются стаи разномастных птиц, они галдят. Мэри понимает, что с ней поздоровались, и довольно улыбается. Черепаха двинулась дальше.
Мэри сидит над тетрадками битый час – ей до ужасности не хочется делать задание по английскому, карябая скучные закорючки в прописи. "Ну и кто же придумал давать упражнения на летние каникулы? Уж явно какой-нибудь противный человек, который не любит детей, у которого нет друзей, и которого никогда не приглашают гулять. И, наверняка, его обзывают словом «завуч»", — на этой мысли Мэри откидывается на стуле и зажимает зубами карандашную резинку, глядя в окно – что поделать, это самое вкусное, что может найти ребенок её лет во время правописательной пытки. Лес смотрит как будто вопросительно – вот как собака, которая склоняет голову набок, когда слышит свою кличку. Мэри печально выдыхает – ей бы так хотелось иметь собаку… И тут лес начинает лаять. И не одной, а сразу несколькими собаками. Мэри округляет глаза и нечаянно сглатывает кусочек ластика, даже не кашляя. Встаёт со стула, чтобы видеть Лес целиком – от низа и до верха. И видит, что среди его деревьев ходят люди в смешных одеждах с целой сворой собак. Они кричат на незнакомом для неё языке, а потом насовсем исчезают в глубине зеленой чащи, оставляя Мэри в чудесном ощущении неведения. «Вот как я могу, — словно бы мурчит деревьями Лес, — вот как я умею».
Однажды Мэри выглядывает в окно, когда собирается ложиться спать, но сначала видит только себя и отражение ночника. Тогда она решается на рисковый шаг — закрывает деревянным мечом створки гардероба, чтобы оттуда, в случае чего, не выбрались наружу шкафные монстры, и выключает светильник – ради такого можно и рискнуть, не правда ли? Но всё-таки сначала жмурится для профилактики, а когда открывает глаза, уже не узнает знакомого ей Лесного массива — вместо него кит — он смотрит на Мэри большим своим, блестящим глазом и поднимается в небо. Она прислушивается изо всех сил и, кажется, улавливает совсем негромкую, китовую трель. Лес, ставший синим китом, переворачивается кверху брюхом и нежится в звездном потоке — так на его брюхе постепенно отпечатывается космическая карта созвездий. Что бы это понять, Мэри даже не надо рисовать своё мини-окошечко — всё и так проглядывается, как на ладони. А кит всё поёт и поёт. Тогда Мэри ложится в постель с Чародейками, накрывается одеялом и пытается не слушать, как скребутся монстры из шкафа, а слушать только Лесного кита…
Когда Грени увозят на скорой, Мэри не знает, куда себя деть – она ходит по дому и мешается взрослым – тут её родители, которые сразу же первым рейсом прилетели из отпуска, бабушкины знакомые и ещё какие-то посторонние люди. Все громко разговаривают, куда-то спешат и натыкаются друг на друга — от их голосов тихий дом набухает как бочка. Мэри даже простукивает стены, стараясь понять, насколько его ещё хватит, и не взорвется ли он от такого шума.
Никто не хвалит Мэри за то, что она, заметив странное поведение Грени, набрала 911 и вызвала спасателей — как-то раз её мама упоминала, что бабушка слаба на сердце. Как такое может быть, Мэри ни разу не представляла: Грени пекла вкусные пироги и знала, как играть в бейсбол. А как можно думать, сколько лет человеку, если он умеет не только отлично подавать, но и отбивать?..
Мэри вжимается в одну из стен своей комнаты — там непонятные щупальца начинают лезть к её груди, пытаясь обхватить со всех сторон. Она отмахивается, не давая им сомкнуться. При этом в горле встаёт знакомый ком – ещё чуть-чуть и он раскроется ревом. Но Мэри не хочет реветь, она хлюпает носом и потертым рукавом трет припухшие глаза.
Лес прижимается к этой же стене с внешней стороны дома — он, видимо, сочувствует Мэри, проводя ветками ели, что растет за окном, по поверхности стены. Ведь все деревья – часть Леса, Мэри ощущает это спиной. И спускается на пол, поджимая колени.
Не смотря на все ожидания и приготовления, не смотря на победу Янкиз в Мировой серии, и даже не смотря на бисерный браслет из 3-х уровней (невиданное достижение!), Грени не возвращается.
Её родители иногда позднее обычного приезжают с работы – в такие дни за Мэри следит няня, с которой не хочется дружить. Мэри вообще ничего не хочется. Она просит у родителей отвезти её к Грени, куда они и сами ездят (не зря же так поздно возвращаются!), но родители только обнимают её крепко-крепко и спрашивают про Янкиз.
И вот в один вечер раздается телефонный звонок в гостиной, после которого Грени не вернется домой больше никогда. Мэри не слышит его, не слышит, что мама отвечает этому злому звонку. Но видит, как за окном из Леса вздымается воронье, каркающее облако, и её маленькое сердечко проваливается куда-то вниз, сидит там как какой-нибудь кролик и лишь потом начинает биться.
После траура прошла неделя. А Мэри до сих пор ещё ничего не знает, чтобы думать что-то о смерти. Она просто сначала часто-часто рисует картинки и примагничивает их к холодильнику, потом рисует новые и заменяет ими вчерашние, потом рисует чуть-чуть поменьше, чем было сначала, потом рисует всё реже, потом рисует совсем чуть-чуть и потом уже не рисует ничего.
Мэри не нравится играть с родителями и не нравится читать комиксы W.I.T.C.H. Последнюю неделю летних каникул она просиживает в своей комнате, стряхивая с одежды жуков грусти – они постоянно кусают её своими усиками, не больно, но очень _чувствительно_, так что Мэри страдает без устали. Даже во время сна ей видятся плохие вещи — например, лакированный ящик, переделанный из пианино, куда положили её Грени.
Лес за окном непривычно тих. Может быть, потому что Мэри не хочет разговаривать с ним тоже. Но в отличие от родителей, он не настойчив — молчит себе и молчит, даже не шелохнется.
Но однажды ночью Мэри просыпается и видит, как Лес смотрит на неё печальными глазами — у него тысяча глаз и всё они грустные.
Но Мэри всё равно, потому что в этом Лесу нет её Грени. Она отворачивается к стенке, накрываясь одеялом. В платяном шкафу больше не живут никакие монстры.
На календаре Мэри (конечно же, с Чародейками!) зачеркнуто два месяца. Она снова ходит в начальную школу и совсем ни с кем не здоровается. С ней пытается разговаривать учительница и добрый дядя, который зовет себя школьным психологом. Но она не хочет с ними дружить – ей почему-то кажется, что они притворяются и не любят её по-настоящему. Ну и хорошо. Мэри тоже их не любит.
Каждый раз, приходя из ненавистной школы, она смотрит на кромку Леса. Оба они молчат. Лес за это время обзавелся желто-красным шарфом и теперь может кидаться листьями. На его опушке лежат лиственные кучи, напоминающие золотые горы – это он так приглашает поиграть. Большой рот Мэри немного приподнимается самыми краешками. Лес ловит это подобие улыбки — Мэри сразу же обдувает волною мягкого золота. Один, особо прыткий листик даже запутывается в волосах — хороший трофей для школьного гербария. И Мэри скрывается за дверью.
Ещё через неделю Мэри как-то неожиданно понимает, что хочет уйти путешествовать. Чтобы больше не видеть знакомые лица, а встречать одни только новые – может, если получится, даже Грени встретить. И чтобы, естественно, не заниматься больше в школе. Вот и все причины, чтобы куда-то взять и пойти. Но куда? — у Мэри совсем нет монеток для поездки на автобусе. Ни цента – последние сбережения она потратила на гору фломастеров в торговом центре.
И тогда Мэри вспоминает, как Лес умеет здорово превращаться в кита и в черепаху. Уж куда-нибудь он её отвезет, если вежливо попросить. Даже очень странно с её стороны, что она до сих пор никуда с ним не уехала. И даже не играла с ним. Интересно, почему? Но она не успевает ответить, волна жаркого «надо» и «хочу» затапливает все другие мысли Мэри: она начинает придумывать план.
Лес одобрительно шевелится, сбрасывая сразу тонну своей листвы – ему не жалко, у него её хоть отбавляй.
Мэри делает всё по науке: она неделю ведет себя как обычно, но тайком собирает рюкзак — горстка фломастеров, чтобы было нескучно, бутылочка воды, несколько пачек крекеров, яблоко, набор для бисерного плетения и, не удержавшись, добавляет последний номер Чародеек.
Ждет, когда родители уйдут в воскресное кино, и когда няня отлучиться в ванную – ванная большая, с толстыми стенами, из-за неё и захочешь ничего не услышишь. И выбегает на улицу, почти как сам ветер, быстро-быстро. Стрелою мчится до Леса. Он, как обычно, на прежнем месте – может, он и был всегда её личным кораблем дальнего плавания, но Мэри, по своей глупости, об этом не догадывалась?
Она останавливается, чтобы выровнять дыхание прямо возле черты между Лесом и его опушкой — почему-то из окна Лес не выглядел таким высоким. Кажется, что прямо до облаков. Делая глубокий вдох, Мэри с решительностью входит в Лесную обитель, но Лес молчит. Он будто бы проверяет намерение Мэри – пробует его на зуб, расколется ли. Но она настойчиво продвигается вперед, не замечая, как мелкие сучья пытаются цепляться за одежду, словно бы отговаривая. Нет, Мэри решила твердо.
Накинув капюшон, она смотрит в сводчатый потолок Леса, улыбаясь лучам, проходящим сквозь желтизну листьев. Лес будто бы нарочно пропускает зайчиков, чтобы те мимолетно слепили её глаза, яркими всполохами освещая кроны. И Мэри понимает, что Лес дает согласие – он улыбается так, принимая её в свою обитель. Ведь она согласилась быть с ним, играть с ним и любить его.
Чем дальше она проходит в Лес, тем больше ей начинают мерещиться какие-то движения по сторонам. Но сколько бы Мэри не оборачивалась, никого не замечала. Лес лишь всё так же приветливо подсвечивает солнцем тропинку, прижимаясь к ногам своими шуршащими листьями. И совсем не страшно.
Мэри кажется, что земля под кроссовками подрагивает — неужели Лесная черепаха двинулась в путь? Но это лишь кажется, поэтому она продолжает движение на север – она не знает, где север, но во всех фильмах, которые она смотрела, путешественники гордо заявляли, что идут именно туда.
А через какое-то время Мэри вдруг устаёт и садится под могучее дерево, чтобы передохнуть. Достаёт воду, крекеры, устраивает мини-ленч. К ней незаметно стягиваются кролики, белки, лисы и даже олени – и все хотят попробовать её крекеры и попить её воды. Мэри знает это, потому что звери смотрят на неё так грустно и так интересно, что сразу становится ясно – они голодные.
Она крошит все крекеры, кроме одного, чтобы съесть его самой. Но, в конце концов, и его отдает подлетевшему ворону. Неумело, по глотку поит каждого из собственных ладоней, не оставляя себе ничего. Во время всего этого, подкравшись с ветки дерева, куница утянула за помпошку вязаную шапку Мэри. А один новорожденный олененок схватил кончик её шарфа.
Мало-помалу, верхней одежды совсем не осталось. И Мэри решила двинуться дальше без своего рюкзака – зачем таскать с собою тяжести? Больше ничего не осталось, чему она была даже по странному рада: можно было идти по улыбающемуся Лесу бесконечно долго, может быть даже _всегда_ , пока сам он её, возможно, увозит уже совсем в другие края.
Мэри замечает, что на этой мысли её босые ноги как-то нечаянно увязли в почве, всего лишь на несколько сантиметров – почва мягкая и необычайно теплая для осени. И идет дальше.
Лесные звери следуют за ней, светит солнце. Мэри уже по колено в листьях. Сквозь свитер начинают прорастать ростки-малютки, совсем не по погоде. С каждым шагом они чуточку длиннее, чем раньше. Мэри не больно и она не боится — наоборот, она думает, что, наконец-то, станет красивой — такой красивой, как видит её Лес. И, возможно, как ей хотелось бы быть на самом деле.
Она ощущает, что из ног медленно выползет что-то большое. Тогда она опускает голову вниз – этим чем-то оказываются кудрявые корешки, которые на глазах превращаются в толстые, крепкие корни, старающиеся уцепиться за землю. И тогда Мэри тут же становится тяжело идти. Она останавливается. Смотрит по сторонам — в полукруге рядом сидят и стоят звери, их сотни и сотни. И все они часть Леса.
Мэри дышит спокойно – больше ей не надо никуда убегать, ведь теперь у неё есть корни, а это значит, что она – тоже Лес, а Лес может быть где угодно, быть кем угодно. Она в последний раз улыбается своим широким ртом и поднимает руки в стороны — ветви раздвигают тело, выпуская ветви поменьше, которые¸ в свою очередь, выпускают совсем тонкие веточки — и вот те обрастают белоснежными лепестками. Они тянутся и тянутся вверх, множатся, их почки набухают и через мгновения взрываются яблоневым цветом, через который, если приглядеться, можно различить свисающие бисерные браслеты.
Мэри теперь целый миллиард лет, и она знает все.
7-летняя Мэри Браун пропала 21 октября 2004 года в окрестностях города Фредерика, штата Мэриленд. По данным следствия, ребенок ушел днём из дома в восточном направлении, передвигаясь через соседствующее с домом поле – там были найдены единственные улики в виде верхней одежды (включая обувь) и рюкзака — все вещи были надлежащего вида и не содержали следов крови. Дальнейшие работы поисковой группы не дали никаких результатов – следы от ног девочки обрывались в нескольких метрах от улик.
На данный момент девочка числится пропавшей без вести. Пожалуйста, обратитесь в надлежащий участок полиции, если у Вас имеется хоть какая-то информация о ребенке.
