Глава 1===
«На кладбище Святого Фувуса»
===
На кладбище Святого Фувуса в тишине хрипло прозвенел колокол, извещающий об окончании церемонии погребения. Звук разносился по всей округе, заставляя вздрагивать прохожих на улицах, а стай птиц в испуге улетать подальше от противного созвучия. Люди в молчании уходили с кладбища, и, проходя мимо высокого рыжеволосого человека, похлопывали его по плечу. Сочувствующие взгляды, не без молчаливой поддержки в лице пары слов «держись, всё будет хорошо», на которые он даже не обращал внимание. Его взгляд был прикован к опускавшемуся в землю гробу, внутрь могилы. Недалеко от неё стоял памятник, на котором была бронзовая табличка с надписью: «Гермиона Уизли Грейнджер. 1980-20… Покойся с миром».
Наконец, люди разошлись, и рядом с высоким и усталым мужчиной остался другой человек, с редкими короткими черными волосами. Он некоторое время смотрел на тусклое небо и перевёл прищуренный взгляд на друга.
- Рон, не убивайся – ей бы это очень не понравилось, - обратился он, наконец.
- Я знаю, - тихим голосом, без единой эмоции, ответил тот, которого назвали Роном.
- Ты нужен нам, - прибавил темноволосый мужчина.
- Я её так любил, Гарри, так любил… - прошептал Рон, глядя отсутствующим взглядом на гроб. Его глаза были расширены, казалось, он сдерживал слёзы.
- Конечно, ты любил, до сих пор любишь – я знаю; и она тебя любила больше всех на свете. Я знаю, мои слова будут глупы и для тебя практически ничего не значимы, но.. мы с тобой, Рон, держись. Мы всегда тебе поможем, не замыкайся в себе и в своем горе. Гермиона же была моей лучшей подругой.
Рон не ответил, только задумчиво взглянул на обручальное кольцо на безымянном пальце. Оно сверкнуло в луче света золотистой искоркой. Он бережно снял его и, прищурившись, посмотрел на внутреннюю сторону грани. Блеснули маленькие, красиво выгравированные слова: «Самому дорогому человеку на свете. С любовью, от Гермионы». У неё было такое же, но только более тонкое, изящное и с немного другими словами.
- Гарри, иди… Я хочу остаться один…
(…с ней…)
Его друг кивнул, быстро взглянув в сторону могилы.
- Хорошо, не задерживайся. Я подожду тебя около автомобиля, - предупредил он.
Они оба знали, что Рон задержится. В том, что Уизли не ответил другу, было ясно дано знать, что Рон не хотел, чтобы его ждали. Единственное, что ему было нужно – чтобы все оставили его в покое. Гарри молча отошел от друга и зашагал к выходу из мрачного кладбища.
Рон, повертев в руке кольцо, приблизил его к глазу и взглянул через него на тусклое солнце, которое сейчас напоминало лимон, разрезанный пополам. Лучи солнца напоминали сок лимона – такие же светлые, почти бесцветные, как и мякоть цитруса. С секунду солнце заливало этими лучами проход кольца. Голубой глаз Рона, зрачок которого был сужен до маленькой черной точки, удивлённо моргнул. Мужчина отвел взгляд и надел кольцо обратно на палец. Он женат, несмотря на случившееся.
Рон наклонился к могиле, затем медленно присел на корточки и загреб рукой черную влажную землю, как ни странно пахшую приятно – дождём и цветами. Он помял её рукой и вновь взглянул на медальон улыбающейся Гермионы, вделанный в намогильную плиту.
Глядя в эти прекрасные лучистые даже не снимке глаза, в эту неувядающую улыбку, Рон погружался в воспоминания, вихрем закружившиеся у него в голове, унося его в водоворот радостных событий в его жизни…
* * *
Гарри нигде не было. Рон несколько раз обошёл основные коридоры подземелий Хогвартса, но нигде не нашёл друга. Они разминулись, когда Рон отбивался от Беллатрикс Лестранж и обоих Малфоев, а Гарри боролся с Вольдемортом и несколькими другими Упивающимися Смертью. Рон невероятными усилиями сумел одержать верх над врагами, но когда он закончил с ними, то обнаружил, что ни Гарри, ни нападающих на него рядом нет. Ведь они некоторое время назад были здесь, куда они могли исчезнуть?! Рон в который раз тщетно обыскивал окружающую территорию, но так и не нашел даже намека на следы волшебников. Обессиленный, уставший, почти потерявший веру увидеть друга в живых, он уходил из подземелий. Дойдя до первого этажа, мужчина устало прислонился к косяку дверей и обвел потухшим взглядом фойе. В окна пробивались первые лучи солнца, делая всё окружающее ярким, радостным и теплым. Латы рыцарей и сундуки, стоявшие около стен заблестели в ярком свете, но в душу Рона они не проникали. Он вытер пот со лба, сделал несколько шагов к лестнице и сел на ступеньки, стараясь не думать, не верить в то, что Гарри убит.
Рядом раздался хлопок и из воздуха появился его друг, одежда которого была в темно-бордовых пятнах. Рон непонимающе моргнул, думая, это ему кажется улыбающийся грустной улыбкой Гарри, или нет. Наверное, он сошел с ума. Но мысли об этом тут же улетучились, когда он сгрёб в объятья Гарри, который слабо, но уже теперь радостно улыбнулся, удостоверившись, что тот жив и здоров.
- У тебя такое было несчастное лицо, когда я появился, - произнёс растрёпанный друг, - будто ты меня уже оплакиваешь. Рановато будет, Рон – я ещё вначале тебе как следует надоем, а только потом отправлюсь на тот свет, так что вы так просто от меня не избавитесь.
Рон не знал, то ли ему плакать, то ли смеяться.
- Ну, ты меня напугал! На тебе кровь…
- Да, - подтвердил кивков Гарри, - кровь. Риддлская.
Затем как в тумане вспоминались лица бледных преподавателей, Авроров, которым тоже досталось немало – раненные, усталые, без рук или ног, все заплаканные, кричащие от боли и горя. Прочего народа тоже было немало в школе, что вскоре так надоело обоим друзьям. К тому же Гарри не хотели отпускать, что-то спрашивали у него, досаждали. Рон же видел, насколько устал Гарри – его шатало, и, казалось, ещё немного времени, и он упадет в обморок. Рон решительно отпихнул весь собравшийся народ и втолкнул Гарри в одну из пустующих комнат, закрыв своим телом вход и грозно глядел на тех, кто ещё собирался надоедать им.
- Поймите, мы устали и на грани срыва – дайте отдохнуть хоть нормально! –жестко сказал он всем.
В этом балагане, который и не думал утихнуть, Рон заметил Гермиону, пытающуюся прорваться к нему через полный зал народа. У неё было встревоженное и очень испуганное выражение лица, глаза были на мокром месте. Сердце Рона защемило, и оно куда-то рухнуло вниз, кажется, опять куда-то в подземелья. Юноша, грозно глянув на всех окружающих его людей, быстро продвинулся вперёд и вытащил подругу из толпы. Она тут же обняла его и прошептала в ухо:
- Мерлин великий, Рон, я так за тебя волновалась!
И расплакалась ему в плечо. Рон растеряно похлопал её по спине и задал вопрос:
- А почему за меня, а не за нас с Гарри?
- Потому что я всегда знаю, что Гарри выйдет победителем, невредимым что бы то ни было, а за тебя мне куда больше боязно…
Гермиона опустила руки и, улыбаясь, взглянула ему в лицо. В первую секунду Рон, не понимая, смотрел в её лучистые глаза, думая над её словами. Конечно, он был давно в неё влюблен, наверное, ещё с первого курса. Но тогда это было детское, чуть глупое чувство, которое ему было неприятно. Ему было тяжело признаваться, что он влюблён в их гриффиндорскую заучку, которая со всеми вела себя по-командирски и всегда ходила задравши нос. Но в последний год все они сильно изменились. Быть может, это все было под влиянием прошлого года, когда произошло столько событий, перевернувших мир с ног на голову. И теперь он восхищался и уважал Гермиону, поистине любил её и готов был отдать за эту хрупкую девушку полмира. Сейчас, глядя на неё, его сердце наполнилось нежностью. Она заботилась о нём, боялась за него, испытывала какое-то чувства, которые были больше, чем просто дружба. Тогда он поцеловал её – всего на секунду – и произнёс:
- Ничего, со мной всё в порядке. Я скучал по тебе.
Этот день положил начало их любви и отношениям. Их совместной жизни – они стали встречаться, после чего и жить вместе. Жизнь двух вспыльчивых людей с сильными характерами была сложной. То и дело разгорались скандалы по любому поводу, сопровождающимися слезами, битьем посуды и угрозами уйти из дома. Нередко Рон с Гермионой так и поступали – уходили из дома на некоторое время, не взяв ничего с собой, пока бурные чувства не улягутся и обида не пройдет. Отходили они так же быстро, как и вспыхивали – кто-нибудь из них нет-нет да чувствовал первым вину и приходил с прощениями. Тогда они снова сбегались и жили радостно до следующего скандала. Это были странные отношения, которые, однако, не мешали большой любви и нежным чувствам. Казалось, что скандалы наоборот укрепляют их любовь.
В один из таких скандальных вечеров Рон бросил одну фразу:
- Ну так давай поженимся!
Это было так необычно – он стоял со своей лохматой львиной шевелюрой, в длинной теплой пижаме и махровом халате, в тапочках, и потом резко стукнул кулаком о поверхность стола, когда произнёс эти слова. Гермиона, сама выглядевшая почти так же, но ещё и с перекошенными на носу очками, опешила. У неё даже рот приоткрылся от удивления. После чего она выпалила:
- Ну давай.
Свадьба была скромной, Гарри, конечно же, был шафером. Молли рыдала и не могла успокоиться даже на секунду, а Артур успокаивал её. Джордж с Фредом, несмотря на взрослость, носились и буянили, как пятнадцатилетние. Чарли стоял в сторонке, грустный и молчаливый, он только поздравил своего младшего брата с невесткой со свадьбой и пожелал им всего наилучшего. Билл с Флёр постоянно отвлекали трое их детей – две белокурые девочки, копии матери, и маленький рыжий мальчуган, который пошел во всех Уизли.
Гарри, к удивлению многих людей, растолстевший, рано начавший лысеть, зажигал на вечере только так – казалось, он был рад свадьбе друзей даже больше, чем сами виновники события. Он уехал в Австралию, где, как утверждала желтая пресса магического мира, сожительствовал с двумя японскими ведьмами-гейшами, а сам Рон не отваживался спрашивать о столь пикантной стороне жизни друга. Мужчина скучал по друзьям и во всю веселился.
Рон же на своей свадьбе хотел сквозь землю провалится – ноги так и несли его к выходу. Единственное, что он хотел на тот момент: это сбежать от свадьбы и всей предшествующей ей кутерьмы подальше, прихватив с собой свою новоиспеченную жену.
Гермиона была великолепной – вся в белом, с трогательно открытыми хрупкими плечами, большими лучистыми глазами и тонкими руками. Она была идеальной девушкой. *Хотя Рон так и не понимал, зачем на ней платье, которое напоминало большой торт*
Вообще, тот день был таким быстрым и сумбурным, что мужчина его толком и не помнил. Просто был обмен кольцами, «да» на традиционные вопрошания священника, поцелуй, поздравления, белый рис, букеты цветов…
Очнулся он только тогда, когда остался с Гермионой наедине, и он открыл для себя Новый Свет…
Впрочем, семейная жизнь, закрепленная узами брака, была копией их совместной жизни, которая была и до свадьбы. Разбитая посуда, скандалы, слезы, уходы, возвращения, прощения и любовь. Такая любовь, какая есть, со всеми недостатками и преимуществами. И им нравилось всё это. Им нравилось любить друг друга.
А потом Гермиона заболела. Долгой, мучительной болезнью, той самой, которая косит людей, только так, даже несмотря на то, что ты волшебник. Для рака не было подразделения на магов или на магглов. Рону казалось, что все болезни можно вылечить, но это оказалось далеко не так. В Святом Мунго врачи ему долго и упорно пытались объяснить, что в этой больнице лечатся преимущественно от колдовских заболеваний. Проклятья, магические ушибы, отравления ядами – пожалуйста, вылечим за пару часов – не проблема, - но вот с маггловскими болезнями дело обстояло куда сложней. Рон не хотел в это верить, он упорствовал, настаивал, слезно молил врачей о помощи. Но что они могли сделать?
Гермиона держалась. Она была такой оптимисткой и так верила в то, что сумеет победить болезнь, что вылечится. Она надеялась до самой смерти. Но та, к несчастью, не любит ждать. И Гермиона чахла, сохла прямо на глазах. Она всегда была маленькой, худенькой, болезненной, а теперь напоминала маленького подростка, на лице которого остались только огромные глаза. Но они никогда не были печальны – ведь женщина была так счастлива. Они всегда лучились и улыбались.
Пока не закрылись навсегда.
* * *
Горстка земли полетела в могилу. Два могильщика, стоявших недалеко, терпеливо переглянулись – как бы ни ждала работа, а мужчину, который сидел на корточках, нельзя было тревожит. Надо просто дождаться, пока он сам обо всем додумает и уйдет.
Высокий мужчина ещё долго сидел вот так. Он что-то шептал под нос, издалека невозможно было понять – обращается ли он к ушедшей из жизни жене или
молится. Наконец, он встал и сделал шаг назад. Конечно, могильщики не увидели и не услышали, как он произнёс три слова «я люблю тебя». Они лишь увидели, как он развернулся и пошел к выходу из кладбища. Его фигура отдалялась всё дальше и дальше, а потом и вовсе скрылась, и было даже не понятно, то ли он исчез сам по себе, то ли дошел до вычурных начавших ржаветь металлических ворот. Но тем не менее они затяжно скрипнули – ещё один неприятный кладбищенский звук, который так ненавидят те, кто живет и не думает о смерти.
Через некоторое время на гроб посыпалась земля. Подул ветер и заморосил дождь.
-конец-
=март 2005=
