Глава 1Он всегда появлялся неожиданно, будто черт из табакерки.
Джинни думала, правда, думала, что она переросла это. Она видела, как уносили тело Того-Кого-Нельзя-Называть (Гарри бы непременно скривился и поправил её), иссохшееся, исхудалое, но совсем не страшное, но это было сильнее.
Сильнее, чем объятия Гарри.
Сильнее, чем неуклюжие подколы Рона, которые всегда придавали ей сил.
Сильнее, чем Рождество в кругу их разросшейся семьи.
Нет света без тьмы, и Джинни с содроганием наблюдала за тенями, которые отбрасывали свечи на столе с всевозможными угощениями, приготовленными мамой.
Она боялась увидеть в этих тенях то, что навсегда расщепило её душу, заставило сердце и разум метаться, как птицу в клетке.
«Волдеморт побежден» - она повторяла это себе, как заклятье, когда заходила во тьму особняка на площади Гримма, и неизвестно откуда взявшийся сквозняк леденил её кожу. «Я знаю, я видела это», - уверяла, стараясь не смотреть в замутненное отражением зеркало, когда пыталась охладить пылающее лицо.
«Ты мёртв, мёртв!» - иногда она и правда выкрикивала это, когда краем глазом видела, как мелькала чья-то тень на периферии сознания, и боясь, смертельно боясь вновь услышать вкрадчивый и ласковый голос.
Потому что её собственный внутренний голос давно ждал этого момента.
Иногда Джинни думала, что сходит с ума – банально, непоколебимо, неотвратимо.
Гарри пытался помочь, её Гарри, вечный защитник, надежда, проводник. Он понимал, как никто другой, что значит быть одержимым чужой душой, чужими мыслями и эмоциями, он жил с этим семнадцать лет. Гарри прижимал её к себе, крепко, но ласково, и говорил, что всё скоро закончится, хотя они оба понимали, что это не закончится никогда.
Потому что у Гарри были свои призраки, те, кто являлся к нему каждую ночь. Джинни знала это, она видела, как беспокойно кривится во сне его лицо, как его пальцы пытаются ухватить что-то невесомое, а губы – прошептать нечто важное. Каждую ночь Гарри Поттер встречался со своими тенями.
Иногда Джинни начинала бояться Гарри. Заходя ли в гостиную, видя длинную тень в отсвете каминного пламени, играя ли его черными волосами, вспоминая, что у того, другого тоже были черные локоны и на секунду с ужасом замирая, прислушиваясь, как бешено стучит сердце. Глядя на Гарри, Джинни всегда возвращалась к тому злосчастному дню, когда она умирала в Тайной Комнате.
Если раньше Том Риддл мерещился ей мельком, в тенях от свечей, игре отражений, шепоте осеннего ветра и тихом постукивании узловатых ветвей по стеклу, то теперь она отчётливо видела его в Гарри.
Разве не могла остаться хоть часть его души где-то глубоко?
Разве они не так невероятно похожи?
Разве не были они одним целым многие года?
Джинни постоянно закусывает губу до крови. То, что никогда не должно было случиться – произошло; она избегает Гарри, ощущая невероятную, умопомрачительную вину, когда он обижается. Не так-то просто – сторониться кого-то, живя в одном доме и деля с ним одну постель.
Иногда страх отступает, и Джинни приходит в себя. Тогда всё идет, казалось бы, по-прежнему: она готовит ужин, пользуясь семейной книгой с заклятьями, которую ей подарила мама на их с Гарри свадьбу, встречает уставшего Гарри, они улыбаются друг другу, как в старые времена.
Страх поднимает свою уродливую голову, когда Гарри целует её, а она запускает пальцы в его волосы. «Интересно, а что, если это будет Том?» - шепчет её внутренний голос, и Джинни в ужасе закусывает губу, желая оттолкнуть тело Гарри, убежать на край земли, исчезнуть, раствориться в небытие. Она зажмуривается, когда Гарри врывается в её тело, потому что это так не похоже на её милого и любящего Гарри. Что, если в любимых зелёных глазах промелькнёт красная искра? Что, если любимые губы вдруг изогнутся в змеиной улыбке?
Джинни чувствует, как руки Гарри давят на шею, гораздо сильнее, чем обычно, а потом он растворяется в ней, становится ей самой, вытесняет из сознания, и Джинни захлебывается криком. Реальность возвращается резко, как будто произносят заклятье «Приори Инкататем», и она видит склоненного над ней Гарри, испуганного и растерянного. Ей нужно в Мунго, она знает это, и Гарри тоже знает, только не хочет признавать.
Иногда Джинни чувствует знакомое покалывание в пальцах, как тогда, на первом курсе, а потом находит на втором этаже комнату, стены которой полностью исписаны её кровью.
«Том»
«Том»
«Том»
кричат стены, и осознание обрушивается на Джинни, как гигантская волна. Он никогда не отпустит её, как и обещал.
Он всегда будет с ней, в ней и в Гарри.
Потому что Джинни видела, как глаза его сверкают красным, а губы шепчут знакомые до дрожи слова:
«Малышка Джинни, я же обещал, что мы всегда будем вместе».
