Глава 1«Жизнь не даёт вам людей, которых вы хотите.
Она даёт вам людей, в которых вы нуждаетесь.
Они причиняют вам боль, любят, учат вас, ломают вас,
чтобы превратить вас в того, кем вы должны быть».
Неизбежно настаёт такой момент вашей жизни, когда возникнет вопрос: «Уйти или Остаться?». Для кого-то это решение не составит особых усилий и труда, а кому-то покажется непосильной задачей. Надо быть уверенным и смелым, чтобы в один миг отрезать часть своей жизни, часть себя и уйти, но необходимо быть ещё более отважным и решительным, для того, чтобы остаться, остаться там, где ваше сердце уже жить не может. Вы можете тянуть с ответом, откладывать, находить себе оправдания, но непременно этот кульминационный момент выбора настигнет вас, вы примите решение, совершите свой главный «большой» шаг, и тогда придёт самая страшная пора — принятие. Принятие действий, принятие последствий, принятие новой жизни.
Вот и Оливия Вуд в это самое время переживала момент подобный этому. Вчера вечером она наконец-то нашла в себе силы и сказала Джонатану, что больше так жить невозможно. Она ушла. Преодолев все ужасы случившейся катастрофы, пережив долгий период восстановления мира в сломленной душе, их союз, казавшийся для всех чем-то монументальным и нерушимым, фактически священным памятником в честь колоссальной победы над собой и сложившимися обстоятельствами, дал-таки трещину. Трещину величиной с Марианскую впадину. Ведь на поверку дня оба они оказались не готовы столкнуться с реальностью совместной жизни. Слишком разные люди, чересчур различные взгляды, до боли неодинаковые суждения о семье в целом. Возвращаясь к прошлому, можно оправдаться тем, что в ту страшную ночь, она потеряла всю свою семью, тот проклятый грузовик унёс с собой в реку не только часть железобетонной ограды и своего невменяемого водителя, но и жизни ещё четырёх человек. Нет, четырёх самых важных людей в её жизни… С тех самых пор её родители и двое младших братьев покоились на англиканской части кладбища Кенсал-Грин. А Джон… он попросту оказался рядом, как, впрочем, и всю её сознательную жизнь. Они учились в одной школе, играли вместе, ходили в одно и то же городское кафе, и к одному и тому же дантисту. Их семьи были практически родными друг другу и, в конце концов, стали таковыми на официальной бумаге. Он помог благополучно пережить тяжёлую утрату, оказал полноценную поддержку, и она просто добровольно сдалась ему, приглушив мучительную боль, радостью беззаветной любви, или ей тогда так казалось. Но это было давным-давно, а ныне всё сильно изменилось.
Джонатан привык жить в уюте, любви и заботе. Много старших братьев, младшая сестра, беспредельно опекающая мать. Всё это накладывало определённый отпечаток. Ведь в его представлении — жена должна быть постоянно дома, создавая в нём настоящую семейную, тёплую атмосферу: готовить, стирать, убирать, правильно ухаживать за детьми и за мужем, как это делала Марли, его заботливая мать. И он ожидал, что Оливия, в конце концов, разделит данные убеждения. И подобное отношение льстило… с одной стороны… С другой, отдалённо напоминало домашнее рабство. Оливия прекрасно понимала, что, таким образом, Джон ревностно заботится о ней, тщательно оберегает, и, в конце концов, он вполне может себе позволить такую роскошь, как неработающая жена. Ведь, занимая высокий пост в палате лордов, Джонатан Коллинз сколотил не малый капитал. Даже можно сказать, — довольно значительный. Он позволил себе небывалую роскошь и приобрёл для своей семьи Имение Чэтсворт Хаус. Поместье Chatsworth в графстве Дербишир, раскинувшееся на 1000 акров (404,6 га) парковой зоны, входит в число наиболее величественных и известных британских родовых имений и с недавних пор это имение семейства Коллинз. И на просторах столь огромного дома, было чем заняться, но Оливия рвалась в бой. Она жаждала заниматься политикой и наукой, медициной и обучением молодых специалистов, ведь ей даже официально предложили должность старшего преподавателя в Университете Королевы Марии и, конечно же, постоянно путешествовать, открывать новые, доселе неизведанные ей места. Но Джонатан, да и не только он, ещё Алекс — близкий друг семьи — и добрая часть семейства Коллинз, были против, так как нашли это малоподходящими занятиями для будущей матери. Любовь Джонатана, гиперопека поначалу умиляли, льстили, предавали ей уверенности и чувство защищённости, но со временем стали душить. Туго затягиваясь на шее, словно петля на висельнике. Пора было положить этому конец. Освободиться. Но как? Она просто не представляла. Ведь сделай она этот шаг и вмиг, все её друзья, новообретённая семья, да просто знакомые отвернуться, не поймут, посчитают предательницей. Решение… решение… Она должна была принять его. Уйти или остаться?
Толчком к тому, что она, собрав всю свою жизнь в три небольших чемодана, распростилась с друзьями, а также любимым до тошноты заботливым Джоном, и в данную минуту стояла в зале Международных перелётов, послужил банальный случай. В её безликую жизнь вторглась до этих пор такая не знакомая, манящая и пьянящая своими благами — свобода, вместе с новыми чувственными ощущениями, безумными желаниями и, конечно же, новым мужчиной. Совершенно непредсказуемым, любимым до дрожи в коленках, до хрипа в голосе, до пелены дурмана в голове. Оливия просто не смогла сопротивляться нахлынувшим эмоциям и сдалась на милость его страстного напора и требовательных желаний.
***
***
К сожалению, она давно уже не выбиралась на всевозможные светские рауты, была далека от общественной благотворительности, ведь, как таковой, она не являлась, попросту отмывание денег, и также далека от всей этой великосветской чепухи, носящей гордые названия бал и аукцион. Одной единственной реальной возможностью выбраться в люди была еженедельная вылазка в центральный Лондон вместе с Дженни, женой Алекса и родной сестрой Джонатана по совместительству, и Кристи Берк. Подруги прогуливались по излюбленным местам, регулярно посещали театры, национальную оперу, ну, и, конечно, устраивали довольно длительные забеги по элитным бутикам Британии. Но в один день так случилось, что Дженни, будучи уже на шестом месяце беременности, подхватила сильную простуду и, естественно, никуда не выходила, Марли запретила ей даже высовываться на балкон, чтобы того и гляди не ухудшить своё и без того болезненное состояние. Кристи отправилась на очередные предсезонные сборы по большому Тенису, в конце месяца должна была состояться первая игра сезона. Таким образом, Оливия на все выходные осталась в гордом одиночестве. Джон, как всегда на заседаниях парламента, Алекс на задании, вместе с доброй частью местного отдела по борьбе с вооружённой преступностью, он, несомненно, был исключительным частным детективом и ещё более выдающимся оперативником. Но всё это не повод скучать, погода выдалась расчудесной. Оливия решила не упускать уникальный шанс и в одиночку прогуляться под, возможно, последними бледно-золотыми лучами ещё достаточно тёплого осеннего солнца. Кто же мог подумать, что именно это её решение приведёт к судьбоносной встрече и довольно многим совершенно непредсказуемым последствиям.
Денёк и правда был хорош. Нежаркое солнце из последних сил пыталось согреть достаточно мрачный Лондон своими лучами. Воздух был тёплым и ласковый, прохладный ветерок лишь слегка заставлял раскачиваться кроны вековых деревьев. Оливия прогуливалась по самому чудесному парку столицы Великобритании, по парку Сент–Джеймс, он был просто поразителен, с моста, перекинутого через озеро, можно было полюбоваться двумя самыми великолепными видами Лондона. С севера на парк выходит Сент-Джеймский дворец, с запада — Букингемский дворец, с востока — Министерство иностранных дел, а также купола и башни Национал-либерального клуба. На юге расположился Кларенс-хаус, бывший дом королёвы — матери. Присев, на одну из освободившихся деревянных скамеек, и сильно увлёкшись наблюдением за целой колонией серых пеликанов, девушка не заметила, как постепенно небо затянули свинцовые тучи и начал срываться мелкий дождь. Первая крупная капля ударила по покоящейся на подлокотнике руке, вторая попала прямо за шиворот тонкого осеннего тренча девушки и та, почувствовав совершенно неожиданное прикосновение холодной воды к тёплой коже, словно очнулась ото сна. Но к тому моменту, как Оливия смогла добежать до ближайшего выхода из парка, она насквозь промокла. Внезапно начавшийся дождь лил, не переставая и не собираясь стихать. Кое-как добравшись до кафе, расположившегося неподалёку от входа, она обнаружила, что оно закрыто, до следующего было не менее восьми кварталов, а уехать домой она не могла, так как центральные улицы довольно сильно подтопило и город превратился в непробиваемую пробку. Выхода не было. Оливия сняла свой плащ и накинула на голову, чтобы хоть как-то защититься от холодной воды, лившей с небес. Пробежав около пяти городских кварталов густонаселённого района, она вдруг поняла, что где-то определённо завернула не туда куда нужно. Переполненные людьми улицы и проспекты внезапно превратились в глухие мрачные переулки. Она попыталась всё-таки найти хотя бы одно захудалое заведение, чтобы спрятаться, но не вышло, близлежащие дома стояли плотно друг к другу, не давая возможности разглядеть хоть что-нибудь на соседних улицах. Увидев неподалёку тёмную фигуру, открывавшую дверь старинного дома в венецианском стиле, девушка решила спросить дорогу, ведь человек явно был местным, а значит сможет подсказать в какую сторону ей следует идти. Окликнув незнакомца, Оливия ринулась в его сторону. Тот, в свою очередь, застыл на месте, словно каменное изваяние.
— Прошу прощения, извините, я немного заблудилась, будьте так добры, подскажите дорогу до Гринкот Роу?! — подбегая ближе, протараторила девушка.
— Пожалела деньги на покупку карты города? — голос странного незнакомца показался до боли знакомым и весьма резким, но за пеленой дождя и тёмного прикрывающего голову капюшона, она не смогла разглядеть лицо. Хотя одно она знала точно, ей повезло, девушка натолкнулась на человека наверняка способного ей помочь. А повезло ли? Столь холодное приветствие её крайне огорчило.
— Хамить было необязательно, я всего — лишь спросила дорогу, — быстро разочаровавшись в собеседнике, она было уже резко развернулась в сторону улицы, с которой ушла минуту назад. Но мужчина снова заговорил:
— Прошу меня простить, я бываю несдержан, денёк сегодня не задался, — менее надменным тоном произнёс незнакомец, поворачиваясь к ней боком.
— Эм… Ничего страшного. Так, вы подскажете мне дорогу? — неуверенно спросила Оливия.
— К сожалению, я очень плохо ориентируюсь в этой части Лондона. Я совсем недавно переехал сюда, но если не боитесь, можете пройти в дом и попытаться связаться с кем-нибудь, кто сможет вам помочь, — произнёс незнакомец, с интересом наблюдая за реакцией девушки. Да он с ней что, играет? Издевается?! Нет, она не из трусливых… Сжав в руках ту часть плаща, в которой лежал маленький перцовый баллончик, Оливия решительно двинулась в сторону парадного входа в дом.
— Если вы позволите, то я непременно воспользуюсь вашим гостеприимством, — осклабилась девушка.
— Да вы смелая, — уже более заинтересованно сказал незнакомец, затем щёлкнул замок, дверь распахнулась, пропуская девушку внутрь просторного холла, и в момент, когда та проскользнула мимо его фигуры, ехидно заметил: — Или глупая, — и, входя следом, захлопнул за собой деревянную дверь.
Оливия немного опешила, даже чуточку испугалась, но решила вида не подавать. Стряхивая с себя крупные капли дождя и стягивая промокший насквозь тренчкот, она повернулась лицом к незнакомцу и в ту же секунду пожалела, что вообще вышла сегодня из дома. Перед ней стоял не кто иной, как Энтони Батлер, заклятый враг их дружной компании, человек, который только и делал, что откровенно издевался над ней на протяжении долгих лет совместной учёбы в высшей школе, который люто ненавидел Алекса всей душой и глубоко презирал Джона. Тот был не менее ошарашен, узнав в вымокшей нагловатой незнакомке свою бывшую сокурсницу, любимицу буквально всех школьных преподавателей и крайне раздражающую особу по совместительству.
— Вуд, какая встреча! — намеренно надменно проговорил молодой человек.
— Что… что ты здесь делаешь? — с трудом выдавила Оливия.
— Эм… Боюсь тебя шокировать, но, вообще-то, я здесь живу. А вот как в этом месте очутилась ты, чертовски интересно. Я весь во внимании.
— Прости, я от неожиданности. Я прогуливалась тут неподалёку, ну и, внезапно начался дождь, и я заблудилась, а ближайшее кафе было закрыто, уехать попросту нереально, а другое кафе далеко, вот, — протараторила девушка, размахивая руками и указывая в сторону закрывшейся входной двери.
— Эй, эй, Вуд полегче, а то ещё пришибёшь меня ненароком. Не переживай ты так. Я тебя не съем.
— Я и не переживаю, — гордо вскинув свой угловатый подбородок, процедила девушка.
— И откуда в тебе столько агрессии? Раньше я не замечал, — искривив губы в непринуждённой улыбке, сказал Батлер и, повесив промокшую куртку на вешалку, обошёл Оливию, двигаясь в сторону гостиной. — Проходи, раз уж пришла. Не укушу. До ближайшего кафе ещё далеко, дождь не утихает, а у меня есть камин, горячий чай и телефон, свяжешься со своими друзьями, — Батлер намеренно сделал акцент на последнем слове и повернулся в сторону девушки, указывая на гостиную и приглашая пройти.
— Спасибо, но я лучше пойду, — торопливо проговорила Оливия, снова натягивая на себя промокший плащ. Закрутившись на месте, она поскользнулась на маленькой лужице и с грохотом повалилась на пол, вызвав этим невольный смешок со стороны Батлера. — Всё в порядке, через минуту я исчезну, — недовольно пробубнила она, снова поднимаясь на ноги.
— Слушай, ты можешь остаться. Там же льёт как из ведра, — не скрывая своего веселья, сказал Энтони, указывая за окно, через которое из-за пелены дождя практически ничего невозможно было разглядеть.
— Не стоит волноваться, — недовольно пробубнила Оливия, уже более уверенно шагая к выходу. — Спасибо, — и она, открыв дверь, снова нырнула под неиссякаемые потоки воды.
Батлер простоял пару секунд, думая, как поступить дальше, поддался нахлынувшему на него веселью и уже довольно игривому настроению, и ринулся за девушкой вдогонку. Выбежав на крыльцо, прокричал ей вслед:
— Оливия, ну что ты делаешь, давай-ка назад!
Природа разыгралась не на шутку, на улице был уже непросто ливень, а целый ураган, с резкими порывами холодного ветра и срывающимся градом.
Оливия обернулась в недоумении, но продолжила гнуть свою линию.
— Нет, Батлер, всё в порядке.
— Ты промокнешь!
— Ну подумаешь вода, высохнет! — прокричала Олив, продолжая свой путь.
— Чтоб тебя! — чертыхнулся Энтони и выбежал за ней, как раз в тот момент, когда перед девушкой с грохотом рухнула часть черепицы с ближайшего дома.
Парень молниеносно нагнал Оливию.
— А, ну, быстро вернись! — прогремел ещё один удар тяжёлой черепицы о землю буквально в двух шагах от них. Тони, не раздумывая, подхватил Олив на руки и потащил в дом.
Та стала вырываться из его мёртвой хватки, брыкаясь, пытаясь хоть как-то освободиться и огреть этого недоноска посильнее, ишь чего удумал.
— Отпусти меня! Ты что творишь! Отпусти сказала! — но Батлер уже затащил её в прихожую, поставил на ноги и, закрыв поплотнее дверь, разразился тирадой:
– Так, угомонись! Тебе некуда сейчас идти, да это и небезопасно, у меня есть всё что тебе нужно, тепло, горячий чай и сменная одежда, да и с меня не убудет если ты побудешь здесь несколько часов.
Оливия немного помялась, переступая с ноги на ногу, но в итоге решила, что действительно по большому счёту деваться ей некуда. Наконец, избавившись от промокшего плаща, девушка прошла в уютную гостиную, расположенную на первом этаже. К её собственному удивлению дом был достаточно большим, обставленный дорогой мебелью, но не слишком вычурный, как Чэтсворт Хаус. Оливия присела на большой плюшевый диван, расположенный по центру комнаты, напротив величественного камина с необыкновенной лепниной. Батлер словно испарился, несколько минут его не было рядом, а в доме стояла тишина. Но вдруг, словно прочитав мысли девушки, он появился, неся перед собой поднос с фарфоровым чайником и двумя чашечками одного цвета.
— Спасибо, не стоило так беспокоиться. Я немного согреюсь и постараюсь связаться с домом, — заговорила Оливия.
— Да ладно, Вуд, ни к чему формальности. Пей чай. Я никуда не тороплюсь, — проговорил парень, присаживаясь на противоположную часть дивана.
В комнате повисло тяжёлое молчание. На удивление, первым заговорил Тони:
— Мы не виделись, наверное, уже лет шесть, семь?! Как иногда странно складываются обстоятельства, кто бы мог подумать, что сама Оливия Вуд заблудится именно возле моего дома?! — Тони ухмыльнулся и сделал глоток горячего чая.
— Шесть.
— Что, прости?
— Мы не виделись уже шесть лет. И да, я тоже считаю это странным, — отозвалась Оливия. — Ты вроде неплохо устроился, чем занимаешься если не секрет? — довольно осмелев, продолжила она.
— Судьба не ко всем благосклонна, как оказалось, но мне удалось выкрутиться, благодаря оставшимся отцовским связям и собственному упорству.
— А где твои родители? — спросила Оливия и тут же отдёрнула себя, так как Батлер посмотрел на неё с глубочайшим выражением полного презрения.
— Как будто ты не в курсе. Твой муженёк, должен был заикнуться о том, как отстранил моего отца от должности и фактически заставил их с матерью покинуть страну. Разве вы не отмечали столь радостное событие?
— Прости, я не знала. Я честно говоря, не вмешиваюсь в дела, — Оливия, немного запнулась не решаясь назвать Джона мужем, — эм… Джонатана, — кажется, тепло и уют комнаты, плюс горячий чай развязали ей язык.
Да и, к слову сказать, она не чувствовала к сидящему неподалёку от неё человеку ничего из прошлых негативных эмоций, слишком много времени прошло для злобы и обид, чересчур много воды утекло, и он не казался ей уже тем засранцем, каким был раньше, по крайней мере, вёл себя приемлемо. Она испытывала, только непреодолимый интерес и желание разузнать, как он жил эти последние шесть лет.
Снова повисла вязкая тишина. И, несмотря на то, что Оливия хотела продолжить занимательную беседу, она молчала. И в очередной раз это молчание прервал Тони:
— А о тебе я знаю практически всё. После той страшной аварии, газеты не переставали твердить о тебе и семействе Коллинз. Я даже практически побывал на вашей свадьбе, настолько подробный был фотоотчёт в «The Guardian». Всё никак не мог поверить, что ты вышла за него, — усмехнулся Тони.
— Почему это? Можно узнать?
— Мне всегда казалось, что вы с Алексом идеальная пара, — Батлер ехидно улыбался, и продолжал говорить: — А Коллинз, для тебя... Только не истери, ладно? — он из-подлобья глянул на собеседницу. — Немножко туповат.
— Вообще-то, он один из важнейших людей нашего парламента, правая рука премьер-министра, если ты забыл, — гордо кинулась защищать своего мужа Оливия.
— Я же сказал, только не истери. И это меня не переубедило. Кем бы он там ни был, хоть самим премьер-министром, это всё заслуги Алекса и твои, я так считаю, а он просто присоединился к перспективным друзьям, и даже женился на одной… «подружке», — высказался Батлер, на последней фразе указывая чашкой на Оливию. Та, в свою очередь, начинала медленно вскипать от злости, даже не зная на кого она сейчас злиться больше, на бывшего однокурсника, который озвучил вслух то, о чём шушукалась половина политического сообщества, на себя за то, что иногда и сама так думала, или на обоих одновременно за то, что он оскорбил её мужа, а она как хорошая жена должна его защищать.
Допив чай и поставив кружку обратно на поднос, Оливия поднялась с дивана направляясь к телефону. Но её снова остановил голос Батлера:
— Телефон, к сожалению, не работает, я проверил, ураган настолько сильный, что оборвал все телефонные провода в округе.
Оливия застыла в нерешительности и, спустя минуту, вернулась на диван.
— Я подожду, пока закончиться буря, если ты не против.
— Я уже сказал, что не против, да и заняться сегодня мне нечем, а значит, мы можем смело придаваться весёлым школьным воспоминаниям хоть до завтрашнего утра, — иронично ответил Батлер, нарочно подмигивая Оливии, чтобы посмеяться над её эмоциональной реакцией. Но она лишь нервно улыбнулась и отвернулась в противоположную сторону, рассматривая красочные гобелены.
Разговор явно не клеился. Тони снова сделал попытку оживить беседу:
— Так Коллинз — в парламенте, Алекс — всё никак не может успокоиться и до сих пор геройствует в полиции, я, кстати, удивлён, что он ещё не работает на Ми-6, а чем же занимаешься ты?
Оливия очнулась от своих размышлений и перевела взгляд на собеседника. Глубоко вздохнув, она заговорила:
— Ничем. Я жена помощника премьер-министра. Сижу дома, читаю, иногда выбираюсь погулять, прям как сегодня.
— А чего же гуляешь одна, да ещё и по малознакомым местам? Где же сестрёнка Коллинза, которая всё время крутилась вокруг вашей компании, я видел в газетах, что и она неплохо устроилась, выйдя замуж за Алекса?!
— Не язви! Дженни немного приболела, и в её положении нельзя подвергать себя лишней опасности.
— Ммм… А что с ней не так? Это заразно? — не удержавшись, снова съехидничал Тони.
— Нет, она беременна. Алекс вот-вот станет отцом, — отчеканила Оливия, буравя Батлера своим взглядом.
— Оу, надо же, не знал, передавай им мои поздравления! — сказал он, возвращая Оливии её же взгляд. — Больше друзей нет?
— Да, что ты ко мне привязался? Есть друзья, нет?! Какое тебе собственно дело?! Где вот твои друзья? Что-то они не сильно тебе помогали, когда вашу семью обвинили в государственной измене! — Оливия невольно закрыла себе рот рукой, пожалев о том, что сказала. Ведь, в конце концов, он её не оскорблял и даже помог сегодня, а она давит на больную мозоль. И это было видно, Батлер весь сжался, ощерился. Казалось ещё слово и он просто выставит её вон под проливной дождь. Но выражение лица Тони быстро сменилось на более мягкое, всё ещё возмущённое, недовольное, но уже как-то по-другому, в нём было больше боли, сожаления, печали в конце концов.
— Прости меня. У меня не язык, а помело, — прошептала Оливия.
— Не нужно перекидывать свои проблемы на меня. Поверь, мне и так достаточно, — холодным голосом произнёс Энтони.
— Я и не пытаюсь, — начала Олив, но Тони её прервал:
— Давай, расскажи мне, как тебе надоело сидеть в четырёх стенах, как надоели одни и те же лица, одни и те же вопросы, одни и те же дни, и ты просто понятия не имеешь куда от этого деться, готова на стену лезть, лишь бы хоть чуть-чуть сменить обстановку, атмосферу, окружение в конце концов. Хоть на день, да что там, хоть на час почувствовать себя прежней. Ведь так?
— Говоришь так, будто тебе это знакомо, — с интересом произнесла Оливия, всё лучше и лучше всматриваясь в собеседника. А он действительно изменился. Уже нет того надменного паренька, вечно снующего по школе и придумывающего кого бы задеть или оскорбить на этот раз. Он стал взрослым мужчиной, уставшим от навалившихся проблем, работы и один чёрт знает чего ещё, но сохранивший свою уникальную красоту: прямой классический нос, острые высокие скулы, фарфоровую нежную кожу, волосы невероятного принадлежащего только ему оттенка расплавленной платины, широкие мускулистые плечи и чувство собственного достоинства, пресловутый аристократизм, присущий отпрыску великого рода.
— Более чем. Можешь рассказать мне. Не бойся, я не выдам твоих секретов. Посмотри сама, как жестока судьба, столько лет, столько событий, встреч, друзей и знакомых, и вот, Оливия Вуд — единственный человек способный меня выслушать и понять. Я словно в причудливом телешоу.
— И не говори, самой не вериться в то, что происходит, — Оливия расслабилась, поняла, что так оно и есть. По сути единственный человек, с которым она может поделиться своими переживаниями, человек, который не осудит, не будет навязывать своё мнение или хуже того, смотреть на неё с сожалением, сидит сейчас недалеко от неё, потягивая уже остывший чай. Друг, враг, всё равно, рано или поздно время стирает границы, люди меняются, и отношение к ним тоже меняется. Как бы странно ни звучало, но это происходит во всём мире, самыми опасными врагами становятся наиболее близкие друзья и наоборот, люди, которых ты долгое время ненавидел, призирал, вдруг оказываются самыми надёжными и понимающими. Вот так, один миг, один взгляд, одна встреча и грани размыты, а прошлое стёрто.
Прошло много месяцев после этого дождливого случая в центре Лондона, а Оливия Вуд и Энтони Батлер так и продолжали исправно видеться на мягком плюшевом диване, красивого Викторианского особняка, попивая горячий чай, греясь у роскошного мраморного камина и упиваясь общением, каждую субботу. Олив снова и снова находила причины покидать поместье Чэтсворт и бывать в гостях у новообретённого друга. А Тони, как никогда наслаждался обществом красивой темноволосой девушки, с каждым разом понимая, что привязывается к ней всё больше. Пока в один из её визитов не случилось, то, что никогда не должно было произойти. Не вовремя упавший шарф, неосторожное движения, неловкая пауза, взгляд, съедающий, сжигающий всё на своём пути и волны страсти, охватившие обоих, сплетение рук, тел, губ, и они не могли сопротивляться, не в силах были это остановить, так и никак иначе рождается самая распространённая и опасная болезнь, доводящая до лихорадки, сумасшествия, исступления, всё это любовь. Только любовь может объединить два сердце в одно, разрушить все старые стены, непреодолимые преграды и, в конце концов, восстановить хрупкий мир меж двух непримиримых врагов. С тех пор их дружеские встречи приобрели совершенно иной характер.
Шло время, Батлер понимал, что дальше так продолжаться не может. Он не в силах делить любимую с кем-то ещё, даже если этот кто-то, её законный муж. Несколько раз, он пытался завести разговор о том, что Оливии пора уйти от надоевшего до колик семейства, развестись и переехать жить в его особняк, но Олив ловко переводила разговор в другое русло. Она осознавала, весь масштаб катастрофы, которую повлечёт за собой её развод и переезд в дом бывшего «заклятого врага», но и оставлять всё так, как есть была не намерена. Нужно было, в конце концов, принять решение: Остаться или уйти?
В один из дней Батлера ожидала новость, которая безмерно обрадовала его и огорчила одновременно. Бизнес, который он продвигал в странах Европы, шёл на подъём, что не могло не радовать, но требовал его личного присутствия, а значит, в скором времени ему придётся покинуть родную страну на неопределённый срок. И единственное о чём он сейчас страстно мечтал, чтобы его любимая отправилась вместе с ним. В этот вечер, пара сменила уютные апартаменты на шикарный ресторан в центре столицы. Оливии не сильно понравилось такое расположение, так как их могли увидеть вместе и огласки не избежать, но и отказать Тони она тоже не могла. Войдя внутрь заведения, она спешно шепнула хостес, что её ждут, и отправилась к дальнему столику, за которым её уже терпеливо ожидал Батлер. Она понимала, что вся эта вылазка не просто так, и он снова будет настаивать на её разводе, но Оливия была ещё не готова «убить» всех такой новостью, ей требовалось время. Ужин обещал быть долгим.
Увидев Оливию, Энтони поднялся из-за стола, по-джентльменски отодвинув стул, и предложил ей сесть, сам соответственно, присаживаясь напротив неё. Посмотрев глаза в глаза, он попытался дотронуться до её руки, но девушка отпрянула.
— Ну вот, теперь и прикоснуться к тебе нельзя, очень приятно, — в замешательстве произнёс он.
— Тони, — процедила Оливия.
— Я понимаю, нас может кто-то увидеть и всё такое, не объясняй, — вся эта ситуация явно выбивала его из колеи.
— Да просто...
— Я понял. Но как долго это будет продолжаться? — он снова начинал нервничать, как и всегда в последнее время в её присутствии.
— Я просто осторожна. А ты бы что делал, если бы тебе было, что терять? — Оливия потихоньку начинала закипать.
— И что это, напомни? — с вызовом произнёс он.
— Мне перечислить?! — взвилась Вуд, переходя на более высокий тон.
— Да, давай, пока ждём ужин, — осклабился Батлер. — Может, ты вообще хочешь уйти?
— Нет, я рада, что мы сейчас вместе, — смягчившись, произнесла Оливия и всё-таки взяла его за руку. — Как ты не поймёшь, я действительно рискую своей жизнью. Браком и семьёй, и друзьями, да я могу перечислять бесконечно… Но… Я хочу быть здесь, и ты это знаешь… Тони…
— Да, да… Знаю… — произнёс он, поглаживая её маленькую руку в своей тёплой ладони. — И я тоже… Я понимаю, что тебе трудно, тяжело, но всё же это возможно, мы можем быть друг у друга, а большего и не нужно… Скажи, как ещё я могу заполучить тебя? Что мне сделать? Ты ведь не любишь Коллинза, не любишь, я это точно знаю!
— Но он столько сделал для меня, я не знаю, как ему сказать, как им всем сказать… Боже…
— Послушай, послушай! Я не ждал, что встречу тебя, не думал, что встречу кого-то, кого я мог бы полюбить так… так сильно… И ты не ожидала этого. Но так случилось, произошло и всё. Ты не можешь просто отпустить, закрыть на всё глаза.
— Конечно нет! Не могу! С тех пор как я встретила тебя… Я словно ожила… Я помню, как мы болтали в первый день, смеялись… всё помню!
— И я всё помню… Оливия, я понимаю, что это серьёзное решение, но оно повлияет на всю нашу оставшуюся жизнь. Выбор только за тобой. В конце месяца я уезжаю в Европу, скорее всего, навсегда и тебе придётся сделать выбор, остаться с ним или уехать со мной. И я прошу тебя, оставь все предрассудки, выбери нас…
***
Спустя две самые длинные недели в жизни Оливия Вуд приняла наилучшее для неё решение. И, стоя в большом зале международных перелётов аэропорта Хитроу, она была уверена, что сделала правильный выбор. Через пару минут, уладив все формальности, человек, которого она любила всей душой, ради которого перечеркнула всю свою прошлую бессмысленную жизнь, держал её за руку, уводя в такую сладостную и манящую неизвестность.
В конце концов, неважно, какое решение вам придётся принять, не существует ни победителей, ни побеждённых в играх нашего разума с сердцем. Важно, следовать за своей мечтой, идти к цели и не останавливаться ни на миг и тогда, когда вы этой цели достигнете, любое принятое вами решение окажется верным. Любите и будьте счастливы.
