Глава 1Это был один теплый и уютный предрождественский вечер в гостиной Гриффиндора. Для кого-то, вроде Мародеров, это было спокойное ленивое время, пропитанное праздничным настроением и освещенное мерцающими огоньками гирлянды с нелегальной елки в их комнате. А для учеников, подходящих под тип «Лили Эванс», это были одни из самых напряженных недель: голова шла кругом от того, что нужно успеть приготовить к Рождеству и список бесконечных домашних заданий не давали покоя.
Вот и сегодня, гостиная факультета разделилась на две части. Одни, приверженцы лагеря Мародеров, разместились на удобных креслах, диванах возле камина, даже на полу и около довольно большой ели. Они весело шутили, переговаривались между собой, обсуждали предстоящие планы на праздники и разглядывали чудесно украшенную ель, заставляя с помощью нехитрой магии время от времени оживать новогодние игрушки или пускали снег. Это была праздничная сторона гостиной, а на другой же части, отдалившись как можно дальше от любого упоминания о празднике, сидели остальные – те, кто ну очень был заинтересован в учебе. Они не отрывали взгляда от книг, лишь изредка с тяжелыми вздохами меняя фолианты и свертки исписанных пергаментов. Впрочем, и на стороне у камина все было не так гладко, между Мародерами назревал спор.
— Мистер Поттер, мне не показалось, и Вы действительно пытаетесь сейчас сказать, что хотите кинуть лучшего друга на эти праздники, нарушая давнюю традицию ради своей ненаглядной Эванс?! — приподнялся на локтях распластавшийся под елкой Сириус.
Джеймс только что оповестил друзей о своих изменившихся планах, касающихся Рождественских каникул. Лили наконец-то согласилась провести все время вместе с ним. На первую половину каникул они собирались отправиться к родителям Лили, а на оставшееся время осесть в доме Поттеров. Джеймс был этому несказанно рад и уже предвкушал, как он чуть небрежно будет знакомить Лили со своими родителями:
— Мам, Пап, помните девушку, за которой я бегал со второго курса, она меня постоянно отшивала, а ты, мама, говорила, что у меня ничего не получится? Так вот, это Лили Эванс, познакомьтесь.
Не меньшее удовольствие ему доставляло и представление того, как смущенная Лили будет знакомить его со своими родителями. И в его мыслях все это было идеально, пока эту картину не испортил Блэк своими возмущениями.
— Мистер Блэк, попросту Бродяга, не истери. Это нормально, что я хочу провести время со своей девушкой, — Джеймс взмахнул палочкой и посыпал возмущенного друга снегом, краем глаза наблюдая за своей обожаемой Эванс, которой сейчас было явно не до него.
— А я и не истерю, Сохатый. Просто, как мне еще реагировать, когда все твои лучшие друзья на эти праздники тебя наглым образом кинули! У тебя, значит, будут рождественские потрахушки с Эванс и хвастовство перед вашими родителями, у Ремуса роман по переписке с какой-то там загадочной девушкой-оборотнем Хейли, имя которой я совершено «неспециально» узнал, и он едет к ней, а не домой, как говорит нам, — после этих слов Сириуса Люпин недоуменно на него посмотрел, парень был уверен в том, что вся эта история остается пока втайне от друзей, но, как оказалось, нос Бродяги вынюхает, что угодно.
— Да не смотри ты так на меня, я давно все знаю, — небрежно бросил Блэк и продолжил. — Кто там дальше на повестке дня? Питер? — Сириус резко развернул голову в сторону Петтигрю, от чего бедный парнишка инстинктивно вжал голову в плечи. — Как ты там отмазался? Ах да, к вам на Рождество приезжает твоя троюродная тетушка, встретиться с которой ты так жаждешь… Ну что же, дорогие мои друзья, все с вами ясно, — подвел он итог своей обличительной речи. — Знаете, мне даже интересно, вам не стыдно оставлять друга одного гнить здесь и подыхать со скуки в одиночестве. Вы же прекрасно знаете, что мне некуда податься.
— Но я же говорил, если все совсем плохо, ты можешь поехать ко мне. Думаю, мама не будет сильно ругаться, — напомнил о своем предложении Хвост. Но Сириус в ответ только смерил его суровым взглядом, напоминая о своем прежнем ответе.
— Джеймс, ты не прав, — заметил Ремус, отламывая дольку горького шоколада. — Бродяга не истерит, он ноет.
— Ну, спасибо за поддержку, друзья, — надулся Блэк.
— Слушай, до меня дошло! — Поттер наконец-то оторвал взгляд от не замечающей его Эванс и повернулся к Сириусу. — Ты ревнуешь меня к Лили, в смысле, что из-за нее я стал намного меньше проводить времени с тобой. Но, знаешь, ты уже большой мальчик, — на этих словах Джим хохотнул, — и должен понимать меня. На тебе я не женюсь, а вот на ней, — он снова бросил короткий взгляд в сторону любимой, — в скором времени вполне возможно.
— Твое Эвансово обострение ни капли не прошло? — улыбнулся Хвост.
— Стало только сильней, — довольно заявил Джим, и все Мародеры дружно закрыли лицо руками.
— Бродяга, я не отстану. Я знаю, что тебе нужно, — просиял Поттер и больше ничего не объясняя подскочил с дивана и уверенным шагом направился к Эванс.
Через несколько дней, когда Сириус сидел в Большом Зале и лениво поглощал свои любимые вишневые кексы, бесцельно пялясь при этом на празднично украшенный потолок, с которого огромными хлопьями сыпались снежинки. Парень даже не заметил, как на место рядом и напротив него уселись Джеймс и Лили, у последней в руках был пергамент с длинным списком каких-то имен.
— Бродяга, хватит кексы трескать, иначе к весне тебя метла даже не поднимет и мне придется выкинуть тебя из команды, — Сохатый забрал у друга тарелку с кексами и начал их трескать сам. — Кстати, собственно из-за чего мы пришли, тебе явно нужна девушка. Тебе уже семнадцать, а я не помню наличия у тебя хоть какой-то боле менее постоянной девушки.
А ведь действительно, Джеймс недоумевал, почему он раньше не обращал на это внимание, но он не мог вспомнить ни одной девушки, которая действительно бы нравилась Блэку. Да, он временами бывал на свиданиях, частенько пропадая до утра, а потом отсыпался до следующего вечера, но он не мог вспомнить ни одного случая, чтобы Бродяга говорил, хотя бы об одной девушке, с восхищением. На его лице всегда оставалось холодное, ровное, по-Блэковски надменное выражение, когда очередная красавица пыталась, забив на чувство собственного достоинства, его охмурить.
— Они все либо одинаковые, либо тупые, — холодно ответил Сириус, пытаясь безуспешно отвоевать тарелку у друга.
— И я тоже, по-твоему? — недовольно поджала губы Эванс.
— Ты не в счет, с тобой вообще отдельная история, — отмахнулся Блэк.
— Так вот, мы с Лили посидели и составили для тебя список идеальных, ну или почти девушек, — Поттер был явно доволен собой. — Давай, Цветочек, кто там у нас первый?
— Я не Цветочек, — сквозь зубы прошипела Лили. — Доркас Медоуз — наша однокурсница и моя соседка по комнате.
— Эванс, а вот это называется предвзятость. Первыми своих пиаришь? Плохая из тебя сваха, — начал потешаться Сириус, но его трель тут же прервал Джим.
— Заткнись и слушай. Доркас симпатичная, с хорошей фигурой, — Джеймс руками обрисовал некоторые округлости женского тела, увидев это девушки в Большом Зале только осуждающе качали головами, а Эванс и вовсе, протянувшись через стол, отвесила парню подзатыльник. — И она довольно сильная волшебница.
— Ну да, за экзамены у нее может и стоят пятерки, но в жизненном плане она тупее полоумной Нимерии Карфор, — Блэк брезгливо взглянул на стол Пуффендуя, где как раз сидела та самая девушка.
— Вычеркивай Нимерию, — торопливо прошептал тут же Поттер.
— Ладно, к Доркас еще вернемся. Как на счет Карен Аддингтон? Гриффиндорка шестикурсница, к тому же, играет в квиддич.
— Ханжа.
— Тереза Лэрд — Слизерин, шестнадцать лет, длинноволосая блондинка, похоже, некрашеная, формы… так, не соврать бы… думаю что-то близкое к 100-65-90, — прищурив глаза Поттер с интересом разглядывал стол Слизерина, где возле этой самой Терезы крутилась горстка парней.
— Самоуверенная, высокомерная сука, помешанная на своем дорогом шмотье и не менее дорогом папочке, — на автомате отвечал Бродяга, сейчас его больше заботило отвоевать любимую сладость у друга.
— Что-то я не помню в нашем списке никакой Терезы, — недовольно стучала пальцами по столу Лили.
— А? Да? Да я это так, что первое на глаза попало… — пошел на попятную Джеймс.
— Матильда…
— Сразу нет!
— Но почему?
— Имя не нравится, — как отрезал Сириус. — Что это вообще за имя такое, МА-ТИ-ЛЬ-ДА?
Здесь случился небольшой конфуз, потому что в это время, мимо их стола проходила та самая когтевранка Матильда, являющаяся, судя по всему, личностью очень ранимой. Так, услышав такой отзыв от Блэка, она закрыла лицо руками и, покраснев, поспешила удалиться из Большого Зала.
Так прошло еще около десяти минут. Лили и Джеймс со все меньшей надеждой предлагали имена девушек, которые тут же без особых усилий Сириуса подвергались разгромной критике, хотя, временами он мог докопаться до совершенно бредовой вещи. Сначала казавшийся чуть ли не огромным список уже подходил к концу, а с ним таяла и уверенность его составителей. И вот, на пергаменте осталось последнее имя, на которое Лили рассчитывала больше всего.
— Марлин МакКиннон! Против нее тебе точно нечего сказать! — Лили была уверена, что уж эту кандидатуру Сириус не сможет забраковать.
Девушка была не занудной отличницей, но и не тупой. Была в меру оторвой, но если нужно могла стать тише воды ниже травы. Она с радостью принимала участие пару раз в проделках Мародеров. С юмором, внешностью, именем, зубами и прочими «очень» важными для Бродяги вещами у нее тоже было все в порядке.
Сириус задумался, пристально посмотрел на место, где сидела МакКиннон. Марлин приветливо улыбнулась Блэку и помахала, Блэк в ответ улыбнулся ей. И только сводники обрадовались, что у них все вышло, Бродяга развернулся и выдал свой приговор:
— Слишком в меня влюблена. У вас все? Тогда я пошел, — Сириус подскочил со скамьи и, выхватив из-под носа Джеймса последний вишневый кекс, направился к выходу, тем самым давая понять, что он их внимательно выслушал, и на этом их разговор окончен.
— Он невозможен! — с громим стуком уронил голову на стол Сохатый.
— Давай, я сама с ним поговорю? — Лили убрала пергамент и перо в сумку и поднялась с места.
— Бесполезно, — все так же продолжал лежать Поттер.
— И все же, я попробую.
Лили догнала Блэка в одном из длинных школьных коридоров. Парень стоял у открытого окна, высунув кудрявую шевелюру в на улицу.
— Сириус… — положив руку ему на плечо, Лили мягко развернула его к себе. Парень резко вздрогнул.
— Чего тебе, Ли… Эванс, — Блэк вначале хотел назвать ее по имени, но потом отчего-то передумал.
— Почему ты так критично относишься к девушкам? Должна быть причина. У тебя на все есть причина, уж я то знаю.
Сириус молчал, вновь отвернувшись к окну.
— Расскажи мне, вспомнить хотя бы прошлый год, и то что с тобой творилось, после побега из дома, ты буквально слетел с катушек. Тогда ты все почему-то рассказал мне, а не Джеймсу. И помнишь, я помогла тебе… нет, не так, мы вместе разобрались с этим. Так почему не расскажешь мне все сейчас? — Лили села на подоконник и попыталась заглянуть в лицо Мародеру.
— Спрашивай, — якобы с безразличием пожал плечами парень.
— Почему ты не хочешь полюбить? Такое ощущение, что ты этого боишься, но ты же даже не знаешь, что это такое, — Лили аккуратно подбирала слова, чтобы ненароком не задеть какой-нибудь подводный камень в душе этого ранимого бунтаря-пофигиста.
Во время подобных разговоров с Блэком, после энного количества проб и ошибок, Эванс чувствовала себя ни много ни мало сапером, одно неаккуратное движение, небрежное слово и будет взрыв.
— Любить? Я любил. Это больно, бессмысленно и преувеличено, — девушка поняла, она снова потянула не за ту ниточку. Сириус резко развернулся от окна к Лили. В глазах парня была видна боль, лицо же исказилось некой злобой.
— Могу я поинтересоваться, кто разбил сердце самому Сириусу Блэку?
— Скажем так, ее не было в твоем списке. Еще вопросы? — голос Бродяги был нервным, а руки уже хаотично шарили по карманам в поисках пачки сигарет.
— Возможно позже. Сейчас с тобой бесполезно говорить, — тяжело выдохнула девушка и, спрыгнув с подоконника на пол, медленно направилась в сторону гостиной.
— Конечно, ты не включила ее в список, Лили, — тяжело вздохнул Сириус, наконец-то вытягивая из серой пачки с синей полосой сигарету, и тут же ее прикуривая. — Потому что это была ты, — совсем тихо добавил он, выпуская клуб едкого дыма в окно.
Да, Сириус Блэк каким-то чудом, по воле совершенно сдуревшего купидона, полюбил Лили Эванс. Нет, он не ревновал к ней друга, он был даже рад за то, что Джеймс наконец-то добился своего. В отличие от Поттера, Сириус никогда не был эгоистом. Но сегодня, когда девушка, которую он полюбил, с таким энтузиазмом подбирала ему пару, Бродяге от чего-то на душе стало так хреново, именно это и было источником всей злости и тем потоком сарказма, которыми плевался сегодня Сириус в Большом Зале.
Лили всегда могла понять его и дать дельный совет, наверное, именно поэтому в последнее время своими проблемами он делился с ней, а не с Сохатым. Конечно, был еще Лунатик, который мог сказать практически то же самое, но не Люпин, а Лили всегда первая подходила к Блэку, ласково опускала руку на плечо и ненавязчиво начинала расспрашивать о том, что случилось.
Это началось еще на пятом курсе, а теперь, узнав так хорошо это рыжеволосое недоразумение по имени Лили Эванс, он понял, почему Поттер бегал за ней столько времени. Сириус невольно сравнивал всех девушек с Лили и видел в них массу недостатков. Он любил ее, любил ее той доброй любовью, когда искренне желаешь счастья не себе, а другому человеку, и Сириус прекрасно понимал, что это счастье ждет ее с Поттером. Блэк мечтал разлюбить ее и больше никогда не влюбляться, но ничего не менялось. Самое обидное было то, что он никогда бы не смог рассказать про это Лили — единственному человеку, который мог бы помочь.
Сириус докурил сигарету до фильтра и, выбросив ее в окно, пробормотал себе под нос:
— В конце концов, эта троюродная тетушка Хвоста может оказаться молодой и симпатичной, — планы на Рождество решились сами собой.
