Гробовая гора

На болоте

В ольховом лесу, в лощине, окруженной шумящими камышами, текла река. Это была небольшая, вытекающая из болот речка с зеленовато-мутной водой, которая, петляя меж затопленных лесистых островков, крутила водоворотами в тихих омутах. Деревья по ее берегам росли кривые и чахлые, обросшие лишайниками и косматым мхом, а кислая гнилая земля, от которой исходило болотное зловоние, порождала здесь только неимоверное количество зеленых кочек.
Стоял холодный туман. Густой, он непроглядной мглой окутывал болотную падь белой пеленой. Клочья его бродили над сухостойным тростником, и казалось, что это призраки. Такими же призраками были и Дик с Томми. Пробираясь по узкой тропе в камышах, они то ненадолго исчезали, то снова появлялись из густого тумана. Среди такой непогоды легко можно было сбиться с пути и надолго завязнуть в топях, но шедший впереди Дик вытягивал шею и, ловко подпрыгивая, вглядывался в знакомые ему очертания деревьев. Из под их ног, то и дело, с шумом взлетали фазаны. Где-то крякали дикие утки и пищали болотные крысы. Тропинка мало-помалу спускалась все ниже, все ближе к реке. Воздух здесь стал холоднее, и из разгоряченных ртов Дика и Томми вырывались клубы белого пара. Ботинки обоих уже шлепали по воде. Гнилой камыш, устилающий тропу, засасывал ноги, и Томми, который был в два, а то и в три раза толще Дика, с трудом пробирался по топи. Однако вскоре тропа снова поднялась на небольшой сухой холм, и, бегущая по нему, она расходилась здесь в две разные стороны. На холме росло большое дерево: ввинченный штопором старый тополь, расколотый вверху ударом молнии, словно гигантским топором. Лишенный коры, черный, как уголь, он служил лишь домом для какой-то птицы, свившей на нем гнездо. Вместо того, чтобы идти дальше, Дик пробрался к дереву и, оставив у его голых корней котомку, быстро полез вверх. На его мертвом стволе не было скользкого мха и Дик легко, цепляясь, будто краб, вскарабкался на него. Тополь, на который он взобрался, был самым высоким и старым в этом лесу, и высился над остальными, как казалось Дику, карликовыми деревьями. Когда Дик влез на самый верх, в лопнувший пополам ствол, и раскачиваясь на ветру посмотрел в даль, он увидел всю болотную падь до самой Черной рощи — деревушки, в которой уже зажгли свечи, и их желтоватое сияние мерцало в сгущающихся сумерках. Прямо пред собой увидел и вьющуюся вокруг кочек тропу, бегущую к изумрудной заводи реки, а за ней серый замшелый лес, над которым возвышалась Гробовая гора с тусклой луной. Пока Дик осматривал окрестности, Томми внизу под тополем зажег фитильную лампу и, развалившись на тростнике, поедал паштет из дичи. Жадно запивая его горячим чаем, Томми похрюкивал от удовольствия, и его чавканье можно было услышать за целую милю.
Тем временем, собравшийся уже было спуститься с дерева Дик, кинув случайно взгляд в птичье гнездо, заметил в нем несколько яиц. Бледные, в темное пятнышко, они лежали среди тонких обломленных прутиков на подстилке из сухих пучков травы. Протянув руку, Дик аккуратно собрал их в свою бобровую шапку и, еще раз оглядев навевающую на него дремоту местность, слез с дерева.
Освещая свой путь светом лампы, они с Томми немедля спустились по узкой тропе к реке. Вокруг уже заискрились сотни светляков. Вспыхивая фосфором перед носом Дика они тут же попадали в стеклянную бутыль. А Томми же, до ужаса боявшийся этих летающих жуков, открещивался от них веткой лозы, махая ей направо и налево. Вскоре окончательно стемнело, и зловещая луна, вынырнув из-за черной тучи, осветила все своим призрачным светом. На берегу реки, среди ольхи и зарослей дикой малины, виднелась старая заброшенная постройка с потрескавшимися каменными стенами. Это была водонапорная башня. Построенная двести лет назад она некогда орошала поля вокруг Черной рощи, но в какое-то время стала уходить в болотистую почву и пришла в полное запустение. Скверное было местечко. Облюбованное дикими котами, она так заросла колючими кустами, что к ней невозможно было пробраться, не разодрав себе одежду. А одно дерево, проросшее из занесенного ветром семени, выросло прям внутри башни, и его ветки, торчащие со всех окон, придавали ей вид громадного пугала.
Дик с Томми частенько приходили сюда. Здесь, в глубоком омуте у водонапорной башни ловились самые крупные раки. Такие большие и вкусные, что жители Черной рощи толпами сбегались в принадлежащую отцу Дика лавку под скромным названием «Вареная клешня». За раков они могли выручить хорошие деньги, продавая их вместе с пивом дровосекам и фермерам.
И вот Дик с Томми снова в болотной пади. Под громкое кваканье древесных лягушек они, как и всегда, обустроились в своем захудалом шалаше, отдавая предпочтение сухой соломе, нежели сырым, плесневым стенам старой башни. Устелив внутрь своего индейского жилища шерстяное одеяло, Томми натаскал хвороста и, высекая огнивом искры, разжег огонь. Пока Томми обустраивал их скромный ночлег, Дик, под подвешенной на сук лампой, с помощью тростника залатал дыры в старых раковых ловушках. Умеючи переплетая податливые стебли, он быстро починил прохудившиеся верши, закинув в каждую по здоровенной лягушке в качестве отменной приманки. Поймать лягушек на болоте не составляло особого труда. Для этого Дику и Томми потребовался лишь сачок да свет их лампы. Это занятие забавляло их больше всего. Чего только стоил фокус Дика с надутой через соломинку квакшей, от которого Томми однажды чуть-было не напрудил в штаны со смеху. К тому же, воображая себя настоящими искателями приключений, Томми и Дик не брезговали и лягушачьей похлебкой, сваренной в котелке. Представляя себя дикарями с далеких островов, они прыгали вокруг костра и дымили украденным из дому табаком.
И вот вскоре, уже вовсю потрескивали сырые дрова в костре, а в ночное небо поднимался столб дыма и искр. Опустив раковые ловушки в протоку, Дик с Томми коротали ночь. Зажарив на углях омлет из птичьих яиц и ломтиков бекона, они отужинали им. Доели и оставшийся паштет. Сидя у пляшущего огня, друзья травили байки и пили наваристый шиповниковый чай. Красные языки пламени, освещая упитанное лицо Томми, делали его похожим на поросенка, которого только что подали из печи. Смеясь над другом, Дик называл его свин-Томми. Хотя, знаете, он и в правду напоминал одну из тех свиней, что бегали под юбкой у матери Томми. Конечно, не на тех жирных кабанов. Нет, нет, он больше походил на молочного поросенка: розового, такого гладкого и румяного, без щетины и того ярого характера, присущего взрослым свиньям. Рыжие волосы, пуговицами посаженные круглые глаза и нос пяточком – вот, что можно было сказать о Томми, взглянув на него. Стоит упомянуть и его живот, который он все время почесывал и поглаживал, когда был голоден. В отличие от Дика — шустрого и смышлёного Дика, Томми больше всего любил плотно поесть , а после поваляться на травке. Хотя, как и Дику, ему тоже нравилось ловить раков в реке.
Много воспоминаний связывало друзей с болотной падью. Вспомнить хотя бы того злостного мистера рака, так больно вцепившегося в нос Томми. Тогда Дик с трудом оторвал его клешню, а нос друга распух и стал красным, как морковка. Жаль этого рака. На радость Томми ему суждено было свариться в котле.
Томми любил раков. Любил лопать их поджаренными на гриле и залитых чесночным соусом. Он мог съесть их очень много. В праздник «Вареной клешни», что каждый год перед тыквенным шоу проводят в лавке Дика, Томми даже занял звание почетного поедателя вареных раков, опередив всех по количеству съеденных. Правда на следующий день, ни с того, ни с сего, он от ушей и до кончиков пальцев на ногах сплошь покрылся какими-то красными пятнами, и врач посоветовал пить ему больше воды. Тогда, услышав на улице, что кто-то назвал его пятна пигментными, вроде тех, какие бывают у свиней, бедный Томми целую неделю просидел в своей комнате, боясь выйти на улицу. По темну Дик пробирался к его стоящему на отшибе дому, перелезал через живую изгородь и, тайком от матери приятеля, взбирался по ветвям дерева прямо к окну Томми, принося с собой вареных раков и новости с болот. В общем Томми и Дик были не разлей вода. Везде они были вместе, и можно было сказать, что они сроднились и стали как братья. Укутанные в теплое одеяло Томми и Дик лежали в шалаше и, считая звезды, которые виднелись меж ветвей наспех сооруженной крыши их жилища, не заметили, как уснули
Утро встретило их непогодой. Ветки трещали, а деревья, раскачиваемые бушующим ветром, насыщенным сыростью, скрежетали стволами. От ночного тумана не осталось и следа, хотя луна все еще виднелась в свинцовом небе. Озябший Дик выполз из шалаша и, ступая по сковавшему землю инею, подошел к кострищу. Среди черных обугленных веток и пепла виднелось несколько красных головешек и Дик, подкинув соломы, быстро раздул огонь.
—Эй, Томми! – крикнул Дик, приподнимая повыше овчинный воротник своей куртки. — Нам нужно поскорее убираться отсюда. Кажется, будет гроза, — добавил он.
— Гроза? Я не боюсь грозы, — сквозь сон протянул Томми, и тут небо, будто услышав его, разразилось ужасным громом.
Неимоверные раскаты эхом отдались по всей болотной пади. Не на шутку перепугавшись, Томми с криком подскочил с теплой постели и, чуть не свалив шалаш, подбежал к костру, прикрывая голову медной чашкой. С каждым порывом, ветер все сильнее и сильнее завывал в кронах деревьев, а ворохи сухой травы взвинчивались то тут, то там. Вскоре с неба и вовсе посыпались крупные капли, которые после первого же удара молнии превратились в сухой град. Наспех выпив по кружке горячего чая, Дик с Томми, собрав в котомки вещи, кинулись к раковым вершам. Вынув из реки первую ловушку, оба от удивления чуть было не потеряли дар речи. В этот раз улов был просто великолепным. «Неужто это луна так повлияла на раков?» — подумал Дик, и не ошибся. Луна, как ничто другое манит их своим светом, заставляя их полчищами выползать на поиски добычи из своих нор в корягах и пнях. Помимо полусотни крупных раков в ловушке блестели два угря, а в другой оказался и бродяга сом.
— Чертов обжора! — схватив скользкую рыбу за хвост, воскликнул Томми. Сом только шевелил усами и широко открывал свою пасть, жадно хватая воздух.
— Немало наших раков он сожрал, — заметил Дик, заглядывая рыбе в бездонную глотку, из которой торчали раковые лапы.
— Да уж, этих сомов здесь… Под каждой корягой сидят, — злобно фыркнул Томми и размахнувшись что было сил шлепнул сома об ствол дерева, обдав при этом рыбьей слизью все вокруг.
— Тьфу! Мерзкая дрянь! — сплевывая кислую, попавшую прямо в лицо массу, хрипло произнес Дик.
Вдоволь повеселившись, и без того чумазые, а теперь и сплошь забрызганные рыбьей слизью, Томми и Дик, ссыпав раков в корзины, направились в Черную рощу. Миновав болотную падь, они оказались перед кукурузным полем, за которым уже совсем рядом виднелись дома и белый дым затопленных печей.