Глава 1Примечание автора: написан фанфик по случайной цитате, выданной мне, её я выделила тексте жирным шрифтом.
Оттуда, собственно, и тема, которая мне самой вряд ли пришла бы в голову :)
Написан по манге, для тех, кто не читал, сделала пояснения по тексту.
По хронологии: где-то после первого свидания Тамаки и Харухи, но до её отъезда в Бостон, если в этот отрезок, конечно, можно вместить такой сюжет:)
Размещение и прочее: запрещено.
--------
В последнее время Харухи Фудзиока наслаждалась больше обычного всей той невероятной ерундой, происходившей в Клубе свиданий. И не только потому, что в Бостоне, уже через неделю, она лишится весёлых переодеваний в странные костюмы, не услышит глупых пререканий одноклубников и восторженных завываний фанаток. Нет, в конце концов, за океан она летела учиться, и каждая секунда пребывания там будет драгоценна.
Но Харухи смотрела на Хост-клуб и понимала, что именно Тамаки вдохнул в него жизнь, именно он был сердцем клуба, наверное, поэтому она и решила получать удовольствие от всего происходящего. Вряд ли Харухи смогла бы подобрать точное слово, способное описать все её чувства к Тамаки, но сейчас она гордилась им и даже восхищалась, хоть он и был занят тем, что целовал руку очередной клиентке. Харухи казалось, что Тамаки – исключительный человек, и она даже не думала противиться этому ощущению.
***
По давно заведённой традиции, когда клуб закрылся для посетителей, Тамаки поднял вопрос о новом косплее. По восторженным восклицаниям самого Тамаки, предполагалось нечто совершенно необыкновенное. Харухи было интересно, куда завела его богатая фантазия на этот раз, но когда она поняла, что именно придумал Тамаки, то пришла в ярость — и было от чего.
На вешалке висел совершенно немыслимый костюм с невероятным количеством рюшечек — чёрная и слишком короткая юбка с прикреплённым на поясе белым передничком, чёрный же корсет, зашнурованный под грудью на бело-прозрачной блузке. Вдобавок ко всему чёрные чулки. В общем…
Наряд горничной!!!
Харухи с ужасом глядела на вульгарный наряд, который носили иногда на работе отец и Мисудзу-сан. И она ни за что не согласилась бы надеть такую пошлость, тем более при всех. Нет, конечно, она никогда не придавала особого значения одежде, но это было уже слишком.
— Милорд, не говори, что это для Харухи! — воскликнули в один голос близнецы. То ли восхищённо, то ли удивлённо.
Тамаки, весь сияя, кивнул. Он даже показал на непонятно откуда взявшемся в его руках мониторе предполагаемый вид Харухи в этом наряде.
— Ни за что! — отрезала она. На этом снимке она выглядела даже хуже, чем представляла.
— Как там это, Хикару? — спросил Каору, а потом оба близнеца, синхронно кланяясь, передразнили нарочито тонкими голосами манеру горничных встречать гостей: — Добро пожаловать, господин! — а затем, пожав плечами, вынесли в один голос приговор: — Милорд точно извращенец.
— Хару-у-ухи-и-и!.. — Тамаки попытался её переубедить, заглядывая прямо в глаза. — Не слушай их…
— Нет! — твёрдо ответила она.
Всему есть предел, даже безумным затеям Тамаки.
— Так держать, Харухи! — воскликнул Хикару, и Каору его поддержал.
— Хару-у… — тон Тамаки стал куда жалостливее, дальше, вероятно, ожидался «щенячий взгляд».
— Нет! — воскликнула она, не собираясь уступать.
— Ну…
— Сэмпай, отстаньте, не буду я надевать костюм горничной!
Когда Харухи договорила, Тамаки сел в углу на корточках и обиженно пробормотал, что она назвала его сэмпаем, как будто он ей посторонний человек. Так же ей послышалось бурчание: «Говорила, что готова сделать для меня всё, а сама отказала в такой малости».
Раньше Харухи не обращала внимание на подобные сцены, и по правде говоря, не видела причин делать этого сейчас. Потому что всё эти позы Тамаки — так по-детски, а его настроение могло измениться через секунду.
— А!-А!-А! Надо же, тебе до сих пор всё равно, что Милорд в таком отчаянии? — спросили близнецы с укоризной, которая Харухи показалась наигранной.
Хотя они говорили несерьёзно, но их замечание не улучшило настроение Тамаки. Он сидел на корточках, обиженно отвернувшись от всех, и методично выдёргивал ниточки из кружева на блузке злополучного костюма горничной.
Харухи обернулась, почувствовав на себе пристальный взгляд Кёи.
— Странно, что ты так возражаешь, — задумчиво сказал он. — Игры в горничных мало отличаются от игр в хостов. К тому же ты подрабатывала горничной в Каруидзаве. Но думаю, это к лучшему, что ты отказалась. В противном случае Хост-клуб мог бы лишиться части своего дохода, если бы тебя раскрыли(2).
Пока он произносил последнюю фразу, то улыбался своей милой улыбкой, от которой у людей обычно шёл мороз по коже. Кёе злился не без причины: платье горничной влетело клубу в копейку и даже вернуть его невозможно, так как Тамаки уже знатно над ним поиздевался.
Обстановка в клубе стала совсем безрадостной.
— Эм-м, ну я пойду? — спросила Харухи, обращаясь к Тамаки. Она не подумала, что такой вопрос может только усугубить дело, но ей и впрямь нужно было идти. Хотя ей не хотелось оставить всё так, как будто они поссорились.
— Уже уходишь? — Тамаки ловко вынырнул из бездны глубочайшего уныния и вмиг оказался перед Харухи.
— Да, — ответила она. — Мне ведь ещё надо готовиться к экзаменам.
— Тогда иди, — сказал он и улыбнулся.
Улыбка Тамаки была тёплой; от обиды его, казалось, не осталось ни следа. Харухи, правда, сомневалась в этом, но при всей своей прямолинейности она не решилась задать такой щекотливый вопрос.
***
Она вышла из третьего музыкального класса, занятая лишь одной мыслью — можно ли всё произошедшее считать ссорой. Она остановилась на том, что Тамаки просто слишком эмоционален и любит всё драматизировать. Раньше, до того, как они начали встречаться, ей было проще: она с чистой совестью не обращала внимания на его подобные выходки. Сейчас она тоже не обратила, но вряд ли с совестью чистой. Даже близнецы удивились её равнодушию — пусть в шутку, но удивились.
«Мамочка на небесах, — не без досады подумала Харухи, — и почему первая ссора из-за костюма горничной!»
К горькому сожалению, маме на небесах можно поведать всё что угодно, но нельзя – получить ответ. Поэтому Харухи так и осталась в растерянности.
Она всё ещё размышляла, правильно поступила или нет, когда услышала: «Хару-чан, я думаю, в костюме горничной ты была бы очень миленькая».
Харухи не удивилась, встретив двух бывших одноклубников в школе(3), равно как не нашла ничего необычного в том, что они уже всё знают.
Хани с довольным видом крепко прижимал к себе Кролю. Рядом стоял Мори всё с тем же неопределённым выражением лица, что и обычно.
— Но ведь это же совсем глупо, пошло, вульгарно и … — отвечая, она даже не нашла подходящего слова от возмущения.
— Не совсем так, Хару-чан. Горничные ласковые и милые, — улыбнулся Хани.
А потом вытащил из нагрудного кармана пиджака и протянул ей фотографию, на которой оказалась запечатлена Рэйко Канадзуки(4) с розовыми кроличьими ушками.
— Как она только согласилась? — поразилась Харухи.
Смотрелось это и впрямь странно — к растерянно-мрачному выражению лица Рэйко обруч с розовыми ушками не шёл совершенно. Но самого Хани, похоже, это не особо смущало.
— Я сказал, что это такая магия, с помощью которой Рэйко-чан мне будет нравиться ещё больше, — добродушно поведал он.
Харухи стало не по себе от того, как ловко он нашёл подход к нелюдимой Рэйко Канадзуки; всё-таки его детские повадки были обманчивы. Но судя по его довольному лицу, когда он забрал фотографию обратно, он не соврал: наверное, даже три сотни тортиков не обрадовали бы его до такой степени.
Харухи легонько пожала плечами в недоумении.
— Но знаешь, — сказал он, став вдруг совершенно серьёзным. — Если тебе это так не нравится, то не надо. Тама-чан стремится всех сделать счастливыми, а никто не бывает счастлив, если идёт против себя. В конце концов, ты это ты, и Тама-чан это знает.
— Угу, — согласился с ним Мори-семпай.
И Харухи тоже склонна была согласиться.
***
Вечером, когда вернулась домой, Харухи разложила несколько учебников на столе и со всем возможным усердием погрузилась в учёбу. Особое внимание она решила уделить английскому: так чтобы даже придирчивая староста из 3-а класса осталась довольна её произношением. Но несмотря на твердое намерение хорошо позаниматься, Харухи часто отвлекалась. Она смутно ощущала свою вину, припоминая разочарованные фиалковые глыза. Конечно, Тамаки — это Тамаки, и он удивительно легко и быстро приходял в себя, но всё равно ей не хотелось с ним ссориться.
Да и зачем переодевать её в горничную? Тем более что в его «театре воображений» (лучше бы ей вовсе не знать об этом!) он мог себе представлять, что угодно.
И еак ей относиться к таким его идеям? Но это же не алгебра, не геометрия и не физика; в жизни не всегда можно действовать по формуле, а в отношениях не бывает точных ответов. Ей вспомнилось, сколько усилий Тамаки приложил к организации их первого свидания(5). И хотя большая часть его идей оказалась совершенно невпопад, Харухи была растрогана его отношением ко всему этому. В одном она соглашалась с Хани: Тамаки старается сделать счастливыми всех. Но что он задумал на этот раз?
И тут раздался очень настойчивый звонок в дверь.
На пороге был именно тот человек, кого Харухи и хотела увидеть, — Тамаки Суо собственной пылкой персоной. Он подскочил к Харухи, схватил за плечи и стал извиняться.
— Прости, Харухи! Я не должен был заставлять тебя, если тебе не нравится!!! — и дальше ещё десяток восклицаний в том же духе, во время которых она гадала, как ответить на столь эмоциональное извинение.
— Вот и хорошо, что не надо это надевать.
Она поняла, что ошиблась, ещё до того, как Тамаки, хмуро глянув на неё, скорбно удалился в кладовку.
Харухи не нравилась эта сторона его характера и привычка всё настолько драматизировать. Но Харухи целила людей, как они есть. Тамаки без этой обидчивости просто не был бы Тамаки. А как сказал Хани, никто не бывает счастлив, если идёт против себя.
— Ладно, — выдохнула она.
Он не ответил.
Харухи направилась в отцовскую спальню и аккуратно закрыла за собой дверь. Её интересовало содержимое отцовского шкафа. Черноё шёлковое платье с белым кружевным передником бросилось в глаза сразу же, но Харухи ещё какое-то время колебалась — так ли уж это необходимо.
Но она всё-таки надела на себя костюм горничной, хотя недавно отказывалась наотрез.
В свое время Тамаки играючи освободил друзей-хостов от рамок, в которые они себя загоняли. Близнецов, Хани, Кёю… и её саму тоже. Харухи никогда раньше не делала столько странных вещей, сколько успела сделать в хост-клубе. Но даже не это было главным; она всегда полагалась только на себя, но теперь ей и впрямь хотелось довериться Тамаки. И неважно, насколько невпопад окажется его идея.
Харухи быстро оглядела своё отражение. Выглядело оно, кажется, не очень удачно. Платье на несколько размеров больше нужного, вдобавок ко всему сшитое на мужчину, не очень-то походило на то, что демонстрировал Тамаки. Самой Харухи нравилось, что у этого платья глухой вырез и юбка значительно ниже колен. Она закатала до запястий длинные рукава, завязала передник и даже прикрепила к волосам эту штуку с рюшечками. Горничная была готова, и теперь осталось узнать для чего.
Когда Харухи вышла, Тамаки, не шелохнувшись, всё ещё сидел на корточках в кладовке.
— Эм-м, Тамаки? — позвала она, пару раз осторожно тыкнув указательным пальцем ему в спину, но не получила никакого ответа. Тогда она тоже присела рядом и обвила руками его шею, и только после этого он будто очнулся.
— Харухи? — спросил он, удивленно глядя ей в глаза.
— Ты же этого хотел?
Выпрямившись, она предстала в наряде горничной прямо перед ошеломлённым Тамаки, который, кажется даже забыл как дышать. Когда он всё же вспомнил, как это делается (ведь дыхание — вполне естественный процесс), то на радостях успел обнять Харухи приблизительно раз двадцать, а потом картинно приложив ладонь ко лбу, воскликнул:
— Как жаль, что нет ни мантии, ни короны!..
— Э-э-э, мантии и короны? — озадаченно переспросила Харухи.
— Это был такой план! Кёя, правда, говорил, что ты вряд ли это оценишь. Но мне кажется, это совершенно великолепно!
Она вздохнула, перестав понимать хоть что-либо.
— Объясни уже наконец.
— Это блестящая церемония коронации. Я же король Хост-клуба, а раз ты моя девушка, то значит, должна быть королевой.
— То есть, такова в твоём представлении церемония коронации? — Харухи снова оглядела замысловатый наряд горничной в зеркало, но так и не уловила связи.
— Точно! Ты же начинала как клубная собачка, а теперь тебе положено быть королевой! Это же такой путь! Харухи, разве не здорово?!
— Ну да, — кисло сказала она. В каком месте это здорово?
— Значит, Кёя был прав? — сказал он, и в его глазах сверкнуло разочарование. — Но, Харухи, я так хотел подарить тебе сказку и показать, как много ты для меня значишь!
По меньшей мере замысел Тамаки был и впрямь больше, чем просто лицезреть её в дурацком наряде. Хотя идея эта была настолько невпопад, что хуже и не придумаешь.
И вдруг, не зная, что сказать, не имея ни малейшего представления, как его отблагодарить, она просто встала на цыпочки и поцеловала его.
***
Но насладиться прелестью счастливого примирения им помешал ещё один звонок в дверь. Слишком настойчивый, чтобы Харухи могла его не замечать.
— Доброго вечера! — воскликнули в один голос близнецы. — А это мы.
Без особых церемоний Хикару и Каору прошли в гостиную и расположились за столом.
— И почему я не удивляюсь? — пробормотала Харухи себе под нос. Тамаки, разумеется, не проявил подобной сдержанности.
— Эй, чего это вы тут делаете? — возмутился он дерзкому вторжению своих подданных.
— Милорд, Харухи совсем не идёт эта хламида, — вместо ответа заявили близнецы.
Следом за ними нарисовались Хани и Мори.
— Хару-чан, мы принесли пироженки. Такаши снова отдаст тебе все клубнички, да?
Мори-сэмпай на это только кивнул, но очень даже охотно.
Тамаки насупился, наблюдая, как эти двое (если считать Кролю, то даже трое) тоже оказались за столом в гостиной. А Харухи злиться совершенно не хотелось: она давно привыкла, что её одноклубники никогда не оставляют её в покое.
Последним появился Кёя.
— Да, кстати, по-моему, ты это забыл. — С этими словами он протянул Тамаки аккуратно сложенную бордовую меховую мантию, на которой лежала изящная золотая корона.
Харухи беспокойно хихикнула, но не рискнула представить цену, решив оставить кёево Кёе. И неожиданно для себя она стала королевой хост-клуба: церемонию «коронации» неугомонный Тамаки провёл в тот же вечер. Её очень обрадовало, что никто из них не возражал — все безоговорочно приняли её своей королевой.
Она так и не узнала, какая из-за неё вышла драма у близнецов. Она не представляла, насколько далеко пропустил её в свой мир Кёя-семпай (да он и сам бы удивился, если бы заметил). Ей было неведомо, чем вызвано молчаливое рыцарское преклонение Мори-сэмпая. Она не видела, что даже Хани, влюблённый в Рэйко, когда смотрит на Харухи, улыбается слишком радостно. Для неё существовал только Тамаки, и поэтому она не замечала всего этого. Но они были для неё не только друзьями, не только товарищами по клубу, а почти что братьями. Возможно, будь бы она прежней Харухи, она бы даже пошутила, что эти пятеро что-то вроде бесплатного приложения к Тамаки. Сейчас она думала, что, пожалуй, они вправду ей дороги. Все без исключений. И эта неожиданная коронация значила только одно: отделаться от Хост-клуба у Харухи теперь, похоже, уже никогда не получится…
***
Примечания:
1
У Харухи программа обучения по обмену.
2
Собственно, к этому времени в манге она ещё не раскрыта, да и в аниме тоже этот вопрос не поднимался. То, что Харухи предстала в платье, с макияжем и даже с длинными волосами, всех этих яойщиц не переубедит, простите за спойлер.
3
В манге к этому времени Хани и Мори закончили школу и учатся в универе, что совершенно не мешает им регулярно объявляться в Клубе хостов.
4
Рэйко Канадзуки – вице-президент Клуба магии, положила глаз на Хани и очень активно пыталась его заклясть. Парочка из них вышла весьма интересная.
5
Ну… оно было. Остальное пересказывать бесполезно.
