Королева драконов

Глава 1

Отрицание

Он не может так поступить.
Покупатели сменяются у прилавка чаще, чем Пэнси успевает сосчитать до двадцати. Они давно превратились для нее в одно безликое и бесполое существо, желающее "во-он те перчаточки" или "во-от тот кошелек посмотреть, пожалуйста".
Более того, он не имеет права так поступить.
Сегодня особый ажиотаж в преддверии дня матери. Она на автомате подает, показывает, распечатывает и упаковывает, берет галлеоны, дает сдачу, умудряется говорить с несколькими клиентами сразу.
Нет-нет, никогда и ни за что, она его знает - это наговор.
Персефона смотрит на свой свежий маникюр и удивляется, почему все обсуждают такую бредовую, даже по меркам Риты Скитер, новость. Ведь сразу понятно, что Малфой никогда не женится на этой отвратительной девице - она ему не подходит. Кто-то из первых покупателей забыл у нее на прилавке "Пророк", и теперь Пэнси может думать только о том, что случайно там прочла, ожидая решения особо сомневающейся клиентки.
Она ему не пара.
Она гряз... - ох, Мерлин! - Маглорожденная.
Он чистокровный, а она практически маггла, никаких шансов.
- ... никаких шансов, - Пэнси бормочет себе под нос, закрывая дверь магазина. Рабочий день закончился, и ей пора принимать новый товар.
- Да ладно тебе, - Уизли, заносит последнюю коробку с галантереей в подсобку и протягивает накладную. - Узнай ты ее получше, могла бы подружиться.
Персефона сдерживается, чтобы не плюнуть ему под ноги - жест абсолютно ей не свойственный, но очень емкий - и молча ставит свою подпись на бланке. Она не понимает, какого черта он лезет не в свое дело, но молчит, потому что его товар лучший на рынке, а современная мода на изделия из драконьей кожи приносит немалый доход. Пэнси хочет поскорее от него отделаться - поить его чаем сегодня и вести бессмысленный треп, как это бывало раньше, ей совсем невмоготу.
Но, получив документ, Уизли еще какое-то время смотрит на нее, чего-то ожидая. Глаза озорно блестят, веснушки медной стружкой рассыпаны по загорелому лицу, обветренные губы растянуты в хитрой полуулыбке.
- Чего тебе, Чарльз? - она не зовет его по фамилии только из деловых соображений. - Я уже поставила подпись.
- Ничего, - только шире усмехается и кивает, словно сам себе, - до следующей недели, Персефона.
- Au revoir, невежда.
***
Он не может так поступить.
Он не должен так поступать.
Мерлин, пожалуйста, пусть все это будет дурацкой уткой свихнувшейся Скитер!
Персефона сидит за столиком в кафе и нервно теребит рукав своей лучшей мантии. Полуденное солнце неприятно бьет в глаза, отчего хочется постоянно щуриться. Такое чувство, будто единственная задача у большой звезды сегодня - выжечь Пэнси сетчатку.
- Bonjour, - Малфой обходит её со спины и присаживается на соседний стул, - сильно опоздал?
- Шесть минут. Еще одна, и я бы ушла, - Пэнси отпускает рукав и переключает внимание на собеседника. Спина прямая, плечи опущены, левая рука плавно поглаживает набалдашник трости - Драко спокоен и уверен в себе, не смотря ни на какие штрафы и ограничения, с которыми он борется уже который послевоенный год.
- Рardonner, - ослепительно улыбается, параллельно делая заказ, - были дела в Министерстве. Два американо, один без сливок и сахара, в другой мёд. Тебе ведь как всегда?
- Да, - Персефона успевает кивнуть и попросить раскрыть зонт над столиком. - Ты все еще помнишь?
- Ну, вы с Гермионой пьете одинаковый кофе, это сложно забыть, - он с такой легкостью говорит её имя, будто ничего из ряда вон выходящего сейчас не происходит. Будто сам факт их отношений - самый логичный поворот сюжета. - Учитывая, что без кофе она попросту бросается на людей.
- Понятно, - Пэнси чувствует, как волна раздражения поднимается к горлу, ей не хочется говорить о Грейнджер, тем более о Грейнджер. Пэнси вообще мало чего сейчас хочет, кроме как выпить свой кофе и посидеть в спасительной тени зонта.
Шум Косого Переулка постепенно перерастает в монотонный гул, сливающийся с сознанием, обволакивающий со всех сторон, напоминающий бег реки или шелест трав. Ароматный кофе, свежие круассаны, полуденная жара - если закрыть глаза, то можно представить, что она снова дома, и что пришла пора воскресного бранча на природе. Можно вспомнить голос мамы, мелодично декламирующий стихи, недовольство засыпающего отца, которому на самом деле нравятся мамины коротенькие выступления, но в силу привычки он продолжает ворчать. Пэнси даже кажется, будто она чувствует запах табака, который курил отец - насыщенный и терпкий, с нотками граната и вишни.
- Пэнс, - ей не кажется, что она чувствует табак – Драко закончил раскуривать свою трубку. - Ты как?
- Нормально, - чуть кривится, делая первый глоток. Персефона терпеть не может несладкий кофе, но привычка со школы все время следить за калориями никуда не исчезла. - Ты же знаешь: магазин, накладные, покупатели и сплетни, все как всегда.
Драко отпивает свой американо и сцепляет руки на животе, оставляя локти на бортиках плетеного стула. Что-то легкое, воздушное, абсолютно неуловимое сквозит в каждом его движении. Какая-то беспричинная радость, трудно сдерживаемое счастье, что ли? Он похож на себя в довоенные годы, на того милого и развязного тринадцатилетнего паренька, которого Пэнси уже практически забыла.
Это просто сплетни, это просто сплетни, это просто сплетни...
- Ты же не кофе выпить меня позвала, - Пэнси давится своим пустым американо и совсем неаристократично выдает пару крепких слов. Драко давно завершил ланч и теперь посматривает на часы. Он спешит, нетерпеливо покусывает губу и постоянно кого-то высматривает в толпе. Он ждет ее.
С каких пор их встречи начали регламентироваться по времени?
- Удивительная проницательность, Малфой, - убаюканное, было, раздражение вернулось с новой силой, - я уж подумала, что ты в своей любви совсем мозги размягчил.
Она не хотела грубить, нет-нет. Она просто хотела отвлечься от того факта, что давно перестала быть единственной женщиной в его жизни, с которой Драко Малфой может проводить время.
- Это правда? - Пэнси хватает только на эти два слова, но Драко, как обычно, и они были не нужны. Он размыкает руки, садится ровнее и кладет локти на стол. Она думает, что сказала бы на это Нарцисса и не может сдержать улыбки. Леди Малфой была помешана на правилах этикета. Улыбка не касается глаз Персефоны, и уголки её губ со временем плавно ползут вниз.
- Допустим, - Драко впервые за весь разговор смотрит ей прямо в глаза.
- Допустим? - она возвращает ему взгляд.
- Да.
Сердце сделало кульбит и остановилось где-то на уровне аппендикса.
- Церемонию назначили на начало осени, - он кладет несколько сиклей на столик, поднимаясь. - Мы надеемся, что ты придешь.
"... Мы надеемся"
Мамочки.
Он не мог так поступить.
Более того, он не имел права так поступить.
У него фамильное древо, чистота поколений, семейные традиции, в конце концов!
Мерлин, это все сон. Кошмарный сон утомленного сознания. Она просто в очередной раз уснула, убаюканная голосом миссис Паркинсон. Сейчас Пэнси откроет глаза, а мама все так же гладит ее по голове, разморенный отец полулежит в своем кресле, потягивая вино из бокала, а утреннее солнце ласково пригревает её слишком светлую кожу. Завтра ей нужно будет отправляться в Хогвартс, учить руны и зельеварение, считать калории за обедом и писать очередное эссе на гербологии. Есть только она, её родители, прекрасная жизнь и миллион возможностей впереди.
И нет никаких Малфоя, Грейнджер, помолвки, послевоенной разрухи и остального гиппогрифового дерьма в придачу.

***
Гнев

Неделя прошла в бесконечном круговороте кошельков, портмоне, сумок, перчаток, митенок и прочих подайте-покажите-расскажите. Только к пятнице стало полегче, учитывая, что практически все раскупили, и выбирать было особо не из чего. В этом году все просто свихнулись на этой моде на драконью кожу.
Но Пэнси солжет, если скажет, что бешеная популярность этих изделий сводила (и сводит) её с ума. Просто все вокруг только и делали, что говорили об этом. Каждый покупатель считал своим долгом подмигнуть ей и с заговорщицким видом спросить: "Вы ведь знали, что к этому шло?". Или улыбнуться на прощание, в сотый раз, повторяя "Вот это новость! Свадьба века!", словно это было самое счастливое событие за последние годы. За эту неделю "Пророком" было продано втрое больше экземпляров, чем в день помолвки Поттера, на минуточку. И втрое больше сплетен витало в воздухе.
Персефону уже тошнило от предположений и домыслов, что любопытные волшебники строили вокруг Драко и Грейнджер. Заголовки газет каждый день пестрели идиотскими фразами вроде "Союз Пожирателя и верной сторонницы Ордена Феникса" или "Старшие Малфои переворачиваются в фамильном склепе!" или "Грейнджер и Малфой, кто победит в этом пожизненном поединке?". Лишь упоминание его имени в одном предложении с ней заставляло Пэнси останавливаться, подавляя приступ бешенства. Она цепенела на пару секунд, потом делала глубокий вдох, считала до десяти и медленно с силой выдыхала - этому приему её научила мать. А Пэнси всегда была послушной девочкой.
Мама говорила о терпении и характере, о силе духа и верности принципам, она говорила о красоте и нравственности. Она всегда говорила так, словно Пэнси это было недоступно. Так, словно ей никогда этого не достичь. Но маленькая Пэнси не верила и отчаянно этому противилась. Она хотела считать себя красавицей, хотела, чтобы все так считали. Порой ей даже удавалось себя в этом убедить.
Но жестокая реальность была беспощадна и неумолима к тем, кто не отличался ничем выдающимся, поэтому Персефона попросту перестала мечтать. Она научилась терпеть, когда хочется разбить собеседнику голову, научилась молчать, когда едкие комментарии так и просятся наружу, улыбаться - когда самое время послать все к черту и уйти в закат.
С каждым днем сдерживаться удавалось все хуже, она это замечала. То нагрубит покупателю, то оштрафует помощницу почем зря, то переусердствует с очищающим заклинанием, и на вещи вместо пятна образуется дырка. Она чувствовала, как вибрирует воздух от магии, когда в магазине снова кто-то упоминал о свадьбе, ощущала покалывание на кончиках пальцев при словах о цвете платья невесты или месте проведения торжества, слышала, как подрагивают стекла витрин магазина, когда очередной покупатель с восторженной улыбочкой поднимал эту тему. У Пэнси чесались руки, а в горле стоял огромный ком, раздуваясь с каждым днем все больше.
Терпение окончательно лопнуло в пятницу, как раз в тот момент, когда Уизли снова заносил коробки с товаром. Пэнси показалось, что он как-то не так хмыкнул, случайно увидев её коллекцию статуэток в виде драконов. Это была святая и запретная тема в её жизни, единственная мечта, которую Персефона себе позволяла - увидеть дракона. Живого, настоящего, огнедышащего. Огромного, как скала, и грозного, как сама смерть.
- А еще говоришь, что драконья кожа всего лишь бизнес, Пэнси, - то, как Уизли снисходительно посмотрел на неё, ухмыляясь, окончательно сорвало все тормоза.
- Пошел ты к черту, к черту, к черту! - последняя капля, переполнила чашу её терпения, и гневный поток оскорблений, уничижительных сравнений и горьких слез выплеснулся прямо на ничего не подозревающего Чарльза. Пэнси кричала, швыряла предметы, бросалась заклятиями, топала ногами, рыдала во весь голос, проклинала его, на чем свет стоит. Она носилась по магазину, словно венгерская хвосторога, сшибая все на своем пути, превращая магазинную мебель в груды обломков.
Чарли работал с ней уже пять лет, и за все эти годы он ни разу не видел, чтобы Пэнси теряла контроль над собой. Воистину, даже адское пламя сейчас казалось более управляемым, нежели эта внезапно разбушевавшаяся женщина.
- Почему ты ему просто не скажешь? - спросил Чарли, когда она, обессиленная, рухнула в кресло за прилавком.
Персефона не сразу услышала его вопрос, подняв заплаканное и раскрасневшееся от криков и метаний лицо.
- Почему? - она переспросила, решив, что ей послышалось.
- Ну да, - спокойно ответил Уизли. - Почему ты просто не скажешь ему, что все еще влюблена?
- Почему не скажу? - абсолютно неуместная улыбка появилась на её лице. - Я? Ему?
Пэнси захотелось рассмеяться Чарли в лицо. Она хотела громко и с чувством высмеять накопившееся за все эти долгие-долгие дни. Пэнси обязательно это бы сделала, будь у неё хоть какие-то силы. Но её хватило только на то, чтобы махнуть палочкой в сторону камина.
- Уходи, Чарли.
- До следующей пятницы? - ей показалось, или это была надежда в голосе?
- До никогда, - у Персефоны совсем не осталось сил думать над тем, почему Уизли как-то сразу помрачнел и осунулся после её слов. Она уже понимала, что одной бутылкой вина её состояние сегодня не исправить.

***
Торги

- Нет, - Персефона Элоиза Паркинсон не торгуется.
- Ну, девушка, двадцать галлеонов за пару перчаток - это кощунство! - у прилавка стоит немолодой волшебник с широкими залысинами на лбу. Его маленькие выцветшие глазки лихорадочно блестят, нижняя губа подрагивает, словно он сейчас разревется, а крупные кольца на мизинцах выдают его благосостояние за три версты.
"У него есть деньги, он просто обычный жлоб", - думает Пэнси и равнодушно отворачивается к другому покупателю. Она не торгуется. Больше - никогда.
Хватит с нее волдемортовских времен, когда торговаться приходилось за жизнь. И первых послевоенных лет, когда свобода стоила её семье состояния.
Персефона всю жизнь торговалась: с другими девочками, которым дарила всякие безделушки, чтобы они с ней дружили; с родителями, соглашаясь на брак с каким-то Лайонеллом или Леонардом, лишь бы не переводили в Шармбатон; с Драко, в конце концов, пытаясь быть его другом, когда в действительности была влюблена в него по уши.
"Почему ты ему просто не скажешь?"
Ах, Уизли, если бы все было так просто.
Тебе повезло родиться в семье, не ведающей о том, что такое правила приличия. Ты даже не знаешь, с какой стороны находится десертная вилка и сколько бокалов должно стоять за обеденным столом. Тебе не понять простую истину: в моем кругу это не принято. Так же не принято, как у вас - обращаться на Вы к родителям или вставать, когда женщина заходит в комнату.
Это происходит на уровне инстинктов, на уровне подсознания: ты просто знаешь, что нельзя открываться. Знаешь, потому что это в любой момент могут обернуть против тебя.
- Может, все-таки скинете парочку? - нудный мужчина с дорогущими кольцами все еще требовал её внимания.
- Сразу после того, как вы скинете пару своих перстней в мою корзину с благотворительностью, - парировала Пэнси, указывая на стенд возле кассы. - Сиротам, знаете ли, нужна одежда и еда.
Суровый прищур, искусственная улыбочка, пара фраз о сиротках - и даже самый сварливый покупатель исчезает в мгновение ока. Грейнджер, надо отдать ей должное, оказалась не совсем бесполезной. Этот её приют для детей войны... На деньги Драко, конечно же, откуда у этой оборванки такие суммы.
Так или иначе, это было нужное дело, которое приносило реальную пользу, поэтому Пэнси мирилась с фактом существования Грэйнджер, как таковой. Просить от неё большего было бессмысленно.
Но Драко просил.
Каждый божий день, появляясь на пороге её магазина, говоря о том, как она важна ему, он служил живым напоминанием о том, чего никогда не случится.
Он смотрел на неё жалостливо, умолял передумать, прийти на свадьбу, просил-уговаривал-увещевал, грозился проклясть, угрожал расправой и кровной местью, требовал и вымаливал, но все зря. Пэнси не торгуется.
А когда Драко снова приходит, её сердце чуть-чуть сжимается, пытаясь куда-нибудь спрятаться. Пытаясь забраться между легкими, прикрыться дугой аорты и притвориться простым нечувствительным мешочком с кровью.
(Драко смотрит на нее, и сердце, не выдерживая напряжения, заходится в бешеном ритме)
Она хотела ослепнуть, чтобы не видеть его бессовестно счастливых глаз с фальшивой скорбью. Она хотела оглохнуть, чтобы не слышать его голос, говорящий о своей любви к Грейнджер и о том, как та будет расстроена, если Пэнси не придет. Он говорил, что свадьба без Пэнси будет не та, что он не сможет полностью порадоваться и прочувствовать момент, если её в этот день не будет рядом. Он врал так красиво и проникновенно, что ей хотелось рыдать.
- Ну почему нет, Пэнс, ну скажи мне! - Драко снова взорвался, не выдержав отказа. - Я не понимаю, неужели твоя ненависть к Гермионе сильнее нашей дружбы?
- Нет ничего сильнее нашей дружбы, - говорит она явно лишнее и прикусывает язык. - Я не приду и точка.
Малфой в сердцах пинает кадку с цветами и аппарирует прямо из магазина.
Пэнси хочет сказать ему, что любит. Что нет ничего сильнее её любви к нему, оттого она и не придет - потому что рискует не выдержать и сорваться. Вскочить посреди церемонии, закричать от боли и бессилия, наложить Петрификус на брачующихся и разорвать магический контракт на глазах у всех.
Персефона боится потерять контроль над собой, поэтому ноги её не будет на этой свадьбе.

***
Персефона не была красивой – и это факт. Равно как и то, что умной её назвать тоже было трудно. У неё не было особых талантов ни в зельеварении, ни в трансфигурации; она не летала, как Поттер и не цитировала учебник, как Грэйнджер. Она была самой средней из всех середнячков ее курса, что полностью устраивало ее родителей, и абсолютно не устраивало саму Пэнси.
Когда она, будучи еще студенткой, в очередной раз пожаловалась на свою посредственность матери, та лишь сказала, что не всем суждено сиять подобно звездам в ночи. «Некоторым, - говорила она, - остается лишь наслаждаться их отраженным светом».
Он должна была выйти замуж по договоренности, как и большинство сверстниц её круга, которых принято было называть «подругами» и приглашать на воскресные чаепития. Она должна была быть идеальной женой, жить в идеальном доме, растить идеальных детей, не помышляя ни о чем большем, не заморачиваясь ничем серьезнее цвета чайного сервиза на завтрак.
Она много чего была должна, но случилась эта битва, привычный мир улетел в тартарары - и Вселенная досрочно закрыла Персефоне все долги.
Все, что у неё теперь есть - небольшой магазин, а над ним - квартира. Несколько парадных мантий времен её юности, третий по счету сбежавший книззл, первые морщины и багаж таких тараканов в голове, что самой иногда становится жутко.
Нет, Персефона не торгуется, потому что давно уже отдала все, что могла бы предложить взамен.

***
Депрессия

Се-ро-е.
Все вокруг серое, тусклое и выцветшее, как она сама.
Персефона не выходила на работу уже... сколько? Да-да, кажется неделю. Уже неделю, как она закрылась в своей квартире, не показывая носа дальше собственной парадной.
Когда закончились праздники, народу стало в разы меньше, но товар все еще был нужен. Чарли не появлялся почти месяц, новых поставщиков Пэнси не стала искать. Она давно не брала выходной и решила, что парочка дней под одеялом помогут ей прийти в норму.
Она все думала над тем, что сказал ей Уизли в последнюю встречу, когда она разгромила собственный магазин. Она думала о том, что было бы, признайся она Драко в чувствах.
Первым порывом было сказать: "да он засмеет", - и нервно хохотнуть вдогонку. Но вино, которым она запаслась еще при переезде, явно делало свое дело, потому что Пэнси отмела этот глупый вариант почти сразу же. Они друзья, вопреки расхожему мнению о Слизерине, друзья - каких еще нужно поискать. Да, они не обнимаются при встречах, не пишут друг другу слезные письма на полутораметровых пергаментах, не жалуются и не говорят о проблемах в личной жизни, как это принято у тех, кого называют "друзьями". Но они чувствуют и предугадывают друг друга. Они оказывают поддержку, делая это тоньше и изящнее, так, что никто никогда и не догадается, откуда пришла помощь. Кроме своих. Кроме тех, кто поступил бы точно так же.
Пэнси сделала глоток вина прямо из бутылки, проливая немного на простыни. Нет, скажи она ему о своей любви, дружбе пришел бы конец. Это как с пятнами - пока их нормально не выстираешь в воде с мылом, никакое заклинание не поможет. На время, может быть, чтобы сделать менее заметным оплошность хозяйки - да. Но заклинания не уничтожают их на корню. Нет Авады для пятен.
Шли часы и дни, проливной ливень сменялся сырой изморосью, туман нависал над городом плотной завесой, а "пара дней под одеялом" превратилась в неделю бесконечного винного марафона и бессмысленного разглядывания потолка. Сколько она уже не чистила зубы?
От очередной занимательной трещинки в штукатурке Персефону отвлек стук в дверь. Это было странно, потому что гостей она не ждала.
Стук повторился, теперь уже более настойчивый.
Пэнси не будет открывать. Её тело укутано в одеяло, а вино согревает изнутри желудок, сыр приятно горчит на языке и голова, её уставшая голова, бесконечно тяжелая голова, покоится на подушке мертвым камнем.
Кто-то уже не просто стучал в дверь, а натурально молотил ногами и чем-то настолько тяжелым, что слышно было даже в спальне, самой дальней комнате из всех.
- Эй! - этот приглушенный голос заставил приподняться в постели. Он напоминал ей кое-кого, но она надеялась, что ей просто показалось. В конечном счете, Пэнси же выставила его больше месяца назад, он должен был смертельно оскорбиться, как сделал бы любой из её знакомых.
- Эй, Королева драконов! - нет, ей не показалось. Она встала и, как завороженная, прошла в коридор, нерешительно остановившись у входной двери.
Сумасшедший стук продолжался и продолжался, а Персефона стояла посреди парадной в халате на голое тело, не в силах пошевельнуться. Её тело было словно налито свинцом, заполнено цементом по самую шею. Она чувствовала, как прорастает ногами в пол, ощущала эту костяную неподвижность, эту земляную тяжесть на своих плечах, исступленно всматриваясь в маленькую точку дверного глазка.
Чарли стоял там, за этой чертовой деревяшкой без единого замка, которая держалась на одних заклятиях, пытаясь её просто выломать грубой физической силой. Чарли Уизли, чистокровный волшебник, молотил своими огромными кулаками, размером с квоффл, об её деревянную дверь, когда мог бы справиться с ней в два заклинания. В голову пришла мысль, что она оставила палочку под подушкой в спальне и совершенно не владеет беспалочковой магией.
Пэнси стояла каменным столбом - немая и обездвиженная, спокойная и отрешенная. Стояла, не понимая, зачем вообще он пришел. Они не друзья - выпили пару раз чай и только.
Ладно, пару десятков раз.
Ладно, не только чай.
Но они не друзья. И, уж тем более, не любовники, чтобы он появлялся на пороге её квартиры с этими дурацкими цветами и пытался вынести ей дверь самым плебейским образом из всех существующих.
Ей почему-то подумалось, что Драко бы сначала предупредил о своем визите, затем постучал пару раз и, не дождавшись ответа, аппарировал. Он не стал бы насиловать её уши этим ужасным звуком трескающего дерева, не орал бы на весь этаж "я знаю что ты дома, Пэнси, впусти меня!", не метался бы по лестничной клетке, как Китайский огненный шар.
Через какое-то время стук прекратился. Пэнси прислушалась к удаляющимся шагам и впервые в жизни пожалела о своем воспитании.
Тoucher.

***
Драко не объявлялся уже больше месяца, и причина была ясна как день - у него есть с кем делить серые будни, Пэнси ему больше не нужна.
Она лежала на кровати и вспоминала, как он раньше раз в месяц вваливался в её магазин, злой и раскрасневшийся от крика. Как она отпаивала его вином и откармливала шоколадным тортом, как они вели долгие разговоры по душам. Точнее Драко говорил, а Пэнси делала вид, что слушает - его любовь к Грейнджер была не самой приятной темой для разговоров.
Эти двое ругались как часы, ровно под конец месяца, поэтому Персефона даже не накладывала на дверь охранные чары в эти дни. Драко молча появлялся в ее камине, поднимался наверх, где она уже разливала вино и доставала торт. Ей нравились эти вечера, когда они были только вдвоем - это было почти интимно. Она разрешала себе выпить чуть больше обычного, а он позволял себе уснуть у неё на плече.
Утром, конечно же, Драко несся в ближайший цветочный или книжный магазин, а потом домой - мириться. Днем Пэнси получала от него письмо с благодарностью за то, что приютила, и с заверениями, что она самый лучший друг.
(На самом деле, это просто записка со словами: "Спасибо, Пэнс. Без тебя как без рук", - Драко не был силен в таких вещах)
Но уже четвертый месяц подходил к концу, а бутылки с вином опустошались Пэнси единолично.
Знакомый стук в дверь прервал поток её мыслей.
Это был Чарли.
Снова Чарли.
Он приходил уже раз шестой, абсолютно не смущаясь того факта, что его по-прежнему встречала запертая дверь.
Стук повторился и грозился перейти в настойчивый грохот, но, кажется, Пэнси это уже достало. Она сама не заметила, как оказалась в коридоре и заканчивала произносить отпирающее заклинание.
- Фух, Королева драконов, я уж думал тебя хвосторога сожрала, - Уизли невозмутимо зашел в квартиру, словно они договаривались о встрече. - Я тут принес тебе поесть, ты ж, небось, ничего не ешь, да?
Пэнси опешила.
- Что?
- Говорю, - Чарли уже был на кухне и решил, что кричать через две комнаты это лучший способ пообщаться, - что я принес тебе бульон и салат. Я не знаю, как ты к мясу относишься, но курицу тоже захватил.
- Курицу? - Персефона все еще была в прострации, не понимая, что происходит.
- Ну да, курицу, - для пущей убедительности, он потряс бумажным пакетом с чем-то внутри.
- Мертвую?
- Упаси Мерлин! Живу, конечно! - Чарли так быстро и ловко орудовал на её кухне, откуда-то зная, что где стоит, что у бедняжки зарябило в глазах. - Как же ты её мертвую-то есть будешь, кровь успеет остыть, - едва сдерживая смех, он повернулся к ней лицом.
Персефона стояла ни живая, ни мертвая, с закрытыми глазами и с прижатыми руками ко рту. Казалось, что она сейчас расплачется. Чарли только сделал шаг к ней, как Пэнси разразилась таким хохотом, от которого, казалось, даже внизу в магазине затряслись стекла.
Слезы бежали по её лицу, щеки раскраснелись, тело согнуло пополам от смеха - она выглядела, как сумасшедшая, с растрепанными волосами и халатом в винных пятнах, в тапочках на босу ногу и торчащей палочкой в левом кармане.
От такого ее одновременно домашнего и неземного вида Чарли и сам прыснул, а затем, не выдержав, засмеялся в голос. Они хохотали со всей силы, цеплялись за стены и предметы, складывались пополам и толкались друг с другом на маленькой кухне, пытаясь успокоиться, но от одного взгляда на злосчастную коробку в бумажном пакете их разбирало с новой силой.
- Мне... ха-ха... мне... ох черт!.. Мне кажется, - Пэнси тяжело дышала, и ухватилась за стол, в попытке выпрямить спину, - что курица... ой Мерлин... я не могу, да убери ж ты ее, наконец!
- Я тебе её нес, невозможная женщина! - Чарли рыдал от смеха, но, все же, спрятал цыпленка в холодильник, опершись на него спиной. - И такова твоя благодарность.
- Иди ты гоблину в ноздрю, - Пэнси села рядом, пытаясь отдышаться.
Они сидели, соприкасаясь плечами и бедрами, тяжело дыша и думая каждый о своем. Персефона отметила про себя, что он очень теплый и широкий, и выше её, как минимум на голову.
- Почему Королева драконов? - она никак не могла понять, что значило это прозвище. Не то чтобы ей не нравилось.
Чарли удивленно уставился на неё.
- Ну... - он сжал губы трубочкой и наморщил веснушчатый лоб, словно обдумывая что-то. Пэнси заметила, что у него, на удивление, мало веснушек - немного на лбу и щеках, а в остальном кожа чистая и загорелая. Возможно, немного обветренная, но это ему даже шло, придавало какой-то особый шарм всему образу. Его волосы гораздо темнее и более глубокого медного оттенка, нежели у остальных Уизли. Она подумала о том, что Чарли бы пошел хвост, у него длинные волосы и правильный овал лица, прямой нос с небольшой горбинкой. Пэнси, пожалуй, могла бы назвать его приятным мужчиной.
- ... охраняла свою драгоценную коллекцию миниатюрных драконов, - тем временем, Чарли закончил своё объяснение.
- Драконов... - она тупо повторила за ним, не вслушиваясь в его слова.
В голове проносились мысли о том, что это неправильно - сидеть, на полу собственной кухни с этим взрослым мужчиной, практически на десять лет её старше, прижиматься друг к другу боком и не испытывать неудобства. Даже с Драко было не очень комфортно, потому что он все-таки парень, а её воспитание накладывает на это определенные ограничения.
Наверное, что-то такое промелькнуло у Пэнси на лице, потому что Чарли внезапно замолчал и неловко поднялся, протягивая ей руку. Она встала, так же неловко отводя взгляд.
- В общем, ты, наверное, не слышала, как я приходил, или тебя не было дома... - он давай ей возможность оправдаться или сделать вид, что так все и было.
- Я не выходила из дома больше месяца, - Пэнси старалась сказать это ровным голосом, но тень вины не ускользнула от Чарли. - Я никого не хотела видеть.
- А сегодня захотела? - он пытливо всматривался в её лицо.
- Не то чтобы, - пожала плечами, напуская на себя равнодушный вид, - просто ты так молотил дверь в мою квартиру, что я едва не оглохла.
Просто ты был единственным человеком, не дающим мне оглохнуть от навалившейся на меня тишины.
Он усмехнулся. Не так, как обычно делал это тот же Драко - ядовито или снисходительно, - а как-то по-доброму, почти нежно. Так, как иногда усмехался отец, когда в очередной раз оказывался прав, а Пэнси являлась к нему с повинной.
- Так значит, я все-таки смог тебя достать? - теперь он улыбался во весь рот, выпрямив спину и чуть прищурив глаза. И снова он не выглядел зло или горделиво. Взгляд был теплым, улыбка мягкой, а тон, которым Чарли с ней разговаривал, придавал уверенности и сил. Она уже и забыла, почему так часто предлагала ему остаться и выпить чай после работы.
Она забыла, как спокойно и хорошо было в его присутствии.
- Вроде того, - Пэнси улыбается в ответ. Несмело, почти незаметно, только уголком губ, но улыбается.
И Чарли может назвать это своей победой.

***
Принятие

Багрово-красное августовское солнце медленно катилось к закату, окрашивая Косой переулок во все оттенки алого и оранжевого. Рабочий день подходил к концу, и волшебники спешили по домам, торопливо шагая каждый в свою сторону, не обращая внимания ни на что вокруг.
Персефона раскладывала новый товар на витрины во втором зале, когда услышала звук колокольчика на входной двери.
- Извините, но мы закр... - увидев посетительницу, Пэнси запнулась на полуслове.
- Я не займу много времени, - Гермиона-мать-её-будущая-миссис-Малфой стояла на пороге магазина, нервно теребя в руках какой-то клочок бумаги.
Пэнси подумала, что нужно выставить её вон, но не смогла даже рта раскрыть. Просто разом от одной этой мысли на неё навалилась какая-то усталость. Она совсем не хотела ругаться, тем более с Грейнджер (Малфой, будущей Малфой!). Тем более перед походом в маггловский театр, куда её сегодня пригласил Чарли.
Сегодняшний вечер должен был быть замечательным, и Пэнси не позволит ничему это изменить.
- Давай побыстрее, Грейнджер, - она отвернулась, заканчивая разбирать товар, - у меня сегодня еще планы.
- Пэнси... - Гермиона замолчала, вынуждая посмотреть на себя, - Персефона.
- Нет, - она покачала головой и принялась за последнюю коробку. - Я не приду на свадьбу, ты ведь за этим пришла?
Грейнджер кивнула головой, протягивая конверт.
- Драко очень переживает, что тебя не будет.
- Черта с два, - она все еще игнорировала вопрошающий взгляд будущей миссис Малфой. - Он знает, где я живу, от него почти за четыре месяца не было ни строчки. - Пэнси выставила вперед руку, предупреждая реплику собеседницы. - Даже не думай использовать это как аргумент, Грейнджер.
Но та лишь обреченно молчала, тем самым давая время собраться с мыслями.
Слишком многое хотелось ей сказать, слишком многое не давало покоя все это время, что Пэнси знала о помолвке. И вот, когда появилась такая возможность - ничего, кроме опустошения и усталости, она не чувствовала.
Ни злости, ни обиды, ни горечи от утраты Драко - ни-че-го. Только равнодушное "значит так должно быть" лежало на дне когда-то полного эмоций сердца.
- Ты заменила ему весь мир, Грейнджер, поэтому оставь меня в покое,- это было совсем не то, что она хотела сказать, но слова дались легче, чем Пэнси ожидала. - Мне там нет места...
- Ты же знаешь, что мы всегда будем тебе рады! - воскликнула Гермиона, с присущей ей горячностью.
- Ты меня не дослушала, Грейнджер.
- Извини.
- Мне нет места, - Пэнси сделала глубокий вдох, прежде чем продолжить, - потому что оно мне не нужно.

Вот и все, она сказала это.
Она произнесла это вслух, глядя Грейнджер в глаза.
И это была абсолютная правда.

***
Они шли по ночному Лондону, и не было пары гармоничней, чем эти двое.
Шаг в шаг, рука об руку, глаза в глаза - это было похоже на беспалочковую магию.
Чарли шутил весь вечер, пародировал актеров, которые оказались еще ужаснее, чем сюжет пьесы, подтрунивал над прохожими и громко смеялся, совсем как Пэнси.
Ему повезло родиться в семье, не ведающей о том, что такое правила приличия. Он даже не знает, с какой стороны находится десертная вилка и сколько бокалов должно стоять за обеденным столом. В его семье не принято обращаться на Вы к родителям или вставать, когда женщина заходит в комнату - но её это не волнует.
Пока он смотрит на неё так нежно, пока держит её руку в своей так, словно это самая большая драгоценность в мире, пока его улыбка принадлежит только ей - все эти бессмысленные этикетные мелочи отходят на десятый план. Они не принесли Пэнси в жизни счастья, это сделал Чарли.
Своим теплом и заботой, своей целеустремленностью и твердостью духа, решительностью, напором - всем тем, за что она так его ценит, Чарли сделал её счастливой.
И, кажется, пришла пора это принять.
Fin