Глава 1От автора: я никак не могла смириться со смертью Фреда, поэтому как-то само собой получилось вот это.
P.S. В каноне Фред погибает под обломками стены, а у меня - от проклятья.
P.P.S. Друзья, нужна бета. Кто может помочь - милости прошу.
- Рональд, прошу, скажи маме, чтобы она подождала хоть пару дней. Я на миллион процентов уверен, что это ошибка.
- Джордж, ты же видел, как в него попал зеленый луч.
- Я знаю, но это ничего не доказывает. Мало, что ли, тех заклятий, у которых бывают зеленые лучи.
- Мало, Джордж, мало. Я, по крайней мере, знаю только одно. - Увещевал брата Рон. Этот разговор повторялся уже с полдюжины раз и изрядно действовал всем на и так порядком истрепанные нервы. Гермиона, устав от этих споров, хоть и с огромной неохотой, но все же уселась за ее самую нелюбимую книгу "Тайны наитемнейшей магии" и принялась искать возможные варианты других заклятий. Спустя несколько часов поиска, на второй день смерти Фреда из комнаты Гермионы раздался истошный вопль:
- ДЖО-О-ОРДЖ! Сюда! - От этого крика юноша за считанные секунды взлетел на третий этаж, на ходу доставая палочку: мало ли что... Застал Гермиону одну, всю в слезах прижимающей ту самую отвратительную книгу к груди. Впечатление складывалось такое, будто девушка сошла с ума.
- Гермиона... - позвал Джордж. - Гермиона, что случилась? - Девушка не отзывалась, продолжая поливать гадкий фолиант слезами. Тогда Джордж призвал флакончик Успокоительного и насильно влил Гермионе в рот. Похоже, девушка впала в глубокую истерику. Но вот магическая сила зелья за положенное время привела девушку в приемлимое состояние. По крайней мере, рыдать она перестала.
- Что случилось? - повторил Джордж.
- "Tempore mortis" случился. Фред может быть жив. - Бесцветным из-за зелья голосом сообщила Гермиона. Зато Джордж тут же пожалел, что не призвал сразу два флакончика.
- Что ты сказала? Объясни. - От волнения перехватывает горло. Голос срывается.
- Читай. - Просто сказала Гермиона и сунула ему под нос книгу.
- Это правда? - Джордж быстро смахивает глупую слезу, которая появилась так не вовремя.
- Это книга. - Таким же сухим тоном сообщила Гермиона очевидную вещь. Но, выйдя из полусомнамбулического состояния, навеянного зельем и шокирующей информацией, девушка схватила ненавистную прежде книгу и понеслась вниз.
- Мистер Уизли! Миссис Уизли! Гарри! Рон! Билл! Чарли! Перси! Джинни! Флер! - Гермиона летела вниз по ступенькам, выкрикивая имена всех людей, обитавших в то время в Норе. В третий и последний раз споткнувшись на предпоследней ступеньке, Грейнджер упала в объятья подошедшего как раз вовремя Гарри, заехав ему по лбу книгой. Затем "Тайны" перелетели через растрепанную макушку Избранного и приземлились как раз в руки миссис Уизли, которая тут же возмущенно воскликнула:
- Что это за книга?!
- Там... оно... "Tempore... mortis"... Фред... он жив! - завопила Гермиона, обводя всю собравшуюся компанию восторженным взглядом и жадно ловя ртом воздух.
- Что ты сказала? Объясни! - Потребовала миссис Уизли, слово в слово повторив сказанную пятью минутами назад ее сыном фразу.
- Читайте. - Ответила Гермиона. - Страница четыреста восемьдесят три, третий абзац снизу.
- "Темпор мортис" - древ... тем...гичес прокл...тье... - бормотала миссис Уизли, жадно впитывая слова из книги. Мерзкой, по единогласному мнению всех, кто знал о ней.
"Tempore mortis - проклятье, погружающее человека в кому столь глубокую, что никакими способами магической диагностики невозможно отличить его от трупа. - Гласила книга. - При этом все жизненные процессы сводятся к такому минимуму, что некоторые жертвы не выдерживают и погибают. Остальные - просыпаются спустя пять суток в гробу, отравленные ядами, которые выделил их собственный организм за время действия проклятья."
- Получается, что если в него попали все же не... не Авадой, то он жив? - Миссис Уизли ошеломленно посмотрела на Гермиону, потом обвела взглядом всю семью, и ее глаза вдруг залучились таким счастьем и надеждой, что девушка не посмела сказать о том, что организм Фреда может не справиться с таким испытанием. Поэтому она просто молча кивнула.
- Если я все правильно посчитала, то через три с половиной дня он должен проснуться. Осталось только ждать. - Добавила Гермиона, для убедительности качнув головой.
***
И в Норе ждали. По рассчетам оставалось около трех дней. Эти дни ломались на часы. Часы крошились на минуты. А минуты рассыпались секундами, каждая из которых казалась вечностью. Это были самые длинные дни в жизни каждого жильца.
В Норе ждали с таким мучительным нетерпением, с такой невозможной ненавистью на самого себя за то, что все валилось из рук, за то, что никак не получалось занять себя, отвлечься, забыть о том гложущем чувстве, что подтачивает тебя изнутри. Билл ходил хмурый, а со шрамами выглядел чересчур устрашающе. Флер бледной тенью уже не порхала, нет, плелась за ним, куда бы он ни пошел. Чарли постоянно пил крепкий кофе, по три-четыре кружке в час. Перси пытался спрятаться от мучительного ожидания за книгами, впрочем, безуспешно. Рон нервно нарезал круги по всем этажам, метался из стороны в сторону. Джинни мало ходила. Она почти всегда сидела где-то. На полу, на диване, ка кресле, на земле. По-турецки скрестив ноги и положив руки на растопыренные в разные стороны колени, она замирала так на несколько часов. Не важно, что от таких «посиделок» на ягодицах появились синяки, не важно, что спина потом болезненно ныла, а ноги кололо тысячами игл от неудобного положения. Никто не видит, а ей все равно. Гарри ходил с окровавленными костяшками - он их постоянно кусал и периодически, когда нервы были совсем уж на пределе, пробовал на прочность стены Норы. У Гермионы были постоянно красные глаза. Не от слез, нет. От напряжения. Нечеловеческого, безумного напряжения, не дающего уснуть по ночам. А на Молли было жалко смотреть. У этой глаза были красными от слез. Вот это вечное «а вдруг»… А вдруг не справится, а вдруг не очнется, а вдруг это было не то заклинание… Артур пытался утешить ее, но у него это выходило слабо, потому как ему самому требовалось утешение. А Джордж не выходил из их с Фредом комнаты больше, чем на десять минут. Быстро перекусить, сходить в туалет и наложить подальше от комнаты, где лежит спящий Фред очищающее заклинание. Никакой магии вблизи брата. А вдруг нельзя? И совсем неважно, что тело требовало хотя бы душа, а в идеале – горячей ванны, ведь от постоянных Очищающих трескались ногти и шелушилась кожа. На это нужно было время, а Джордж не хотел ни на минуту не оставлять брата. Те моменты, когда Молли - требовала? - умоляла Джорджа выйти из комнаты и хотя бы перекусить были для него особенно болезненными.
Все были напряжены. И это напряжение, казалось, можно потрогать рукой. Оно витало в воздухе, мешало дышать, звенело, как натянутая до предела струна и грозилось вот-вот лопнуть.
И лопнуло… Взорвалось феерическим каскадом эмоций, мешаниной криков, слез и недообъятий с дурно пахнущим телом Фреда. Этот двумя минутами назад труп искренне улыбался лопнувшими, с потеками грязно-бурой крови, губами, глядя как плачут от счастья его женщины. Его мама, незаменимая Молли, с ее неизменной нежной улыбкой. Его сестры – малышка Джинни прижимает ладони ко рту, силясь сдержать радостный истерический вопль, Гермиона, еще одна, хоть и не кровная, но такая же родная и любимая сестра кусает губы в попытке сдержать слезы, конечно же, проигрывает, и, наконец, Флер. Утонченно-наземная, невозможно, нечеловечески красивая. Сияющие от природы глаза лихорадочно блестят, тонкие, прямо-таки идеальные губы расплываются в нежной улыбке. Она врывается в комнату самая первая, едва услышав крик Джорджа «Очнулся!», подбегает к кровати Фреда и хватает его за осклизлую руку. Ни капли отвращения ни от неприятного запаха, ни от липкой, мертвенно холодной ладошки не отражается на красивом лице. С безумными глазами она шепчет его имя, повторяя его раз за разом. И Фред чувствует, что он вернулся. Действительно вернулся...
