Мы сами создаем своих демонов

Глава 1


1. Северус Снейп

Больно. Черт, как же часто в жизни бывает больно! Совсем чуть-чуть, на задворках сознания, едва заметным покалыванием в сердце или невыносимым криком души, вдруг осознавшей, что потеряла что-то очень важное. Слабым жжением проколотого пальца или адским, отключающим мозг пожаром простреленной плоти. У боли много лиц. Это жестокая химера, питающаяся стонами и криками, и ей даже не важно, слышны эти крики всем или направлены они лишь вглубь страдающего сознания, измученной или же пока только раненой души. Химере этой все равно, кто перед ней – мудрый старец или младенец. Она не останавливается для раздумий о морали, не меняет своих приоритетов. Она лишь приходит и берет то, что ей принадлежит по праву.
Северус Снейп как никто знал, что такое боль. Прочувствовал ее всю от начала до конца. Ему представилась редкая возможность повстречаться со всем разнообразием лиц этой химеры. Но он так и не выработал к ней иммунитет...
Осунувшееся лицо уже давно приобрело серый оттенок, болезненную бледность, темные круги под глазами. Он сидел в кресле, опустив голову; его руки безжизненно свисали с подлокотников. Черные волосы неопрятными прядями спадали на глаза и щеки, скрывая его от пустой темной комнаты и от всей грязи и жестокости вокруг. Усталая ухмылка пробежала по тонким губам. Он сам был частью этой грязи. Он сам виноват во всем. И исправлять что-то было уже слишком поздно. Слишком глубоко этот порочный мир засел в нем, да и он стал его частью. Такой ужасающий симбиоз, которому подвластны все ныне живущие. Но по иронии судьбы не так-то просто заметить это слияние раньше, чем оно поглотит тебя. Он не успел. И теперь рваться назад было поздно.
Жизнь как наркотик: для каждого своя смертельная доза, свой сорт и привязанность. И порой смерть казалась освобождением от мук. Но для него она была слишком дорогим подарком, он затеял свою игру и должен довести ее до логического конца. Да, он знал: месть подается холодным блюдом. Но порой ему казалось, что этих долгих десяти лет не хватило для его полной готовности. Он до сих пор помнил сладкий запах духов, слышал волнующий душу смех, а когда закрывал глаза, чувствовал мягкость рук. Его не отпускала женщина из снов – красивая, светловолосая, с удивительно теплыми карими глазами и мягкой улыбкой. Для многих она была холодной, чуточку надменной, и только он знал, что это лишь видимость. Женщина неповторимой доброты, слишком простая для аристократки, слишком мешающая холодной политике двух лидеров. Елена. Любимая, которую он потерял по своей вине. Она никогда не была для него верховным судьей магического суда. Только любимой. Только женщиной, ждавшей их ребенка. Его семьей, которую он не уберег. Сны причиняли боль, потому что в них она грустила. Явь истязала сильнее, ведь в ней вообще не было даже напоминания о любимой. Он все меньше спал и все больше окунался в работу. Она спасала, не оставляя ни грамма свободного времени, но его это устраивало.
В дверь постучали, заставляя вырваться из тугого клубка мыслей и эмоций. Мужчина поднялся, мгновенно погружаясь в ставшее для него привычным безразлично-холодное состояние, и, в пару стремительных шагов очутившись у двери, резко ее распахнул. Естественно, никто не вздрогнул и даже не удивился этой резкости. Не потому, что подобное было свойственно только ему, и даже не потому, что к этому привыкли. Отнюдь нет. Он всегда одним своим существованием вызывал ужас у большей части общества. Оставшаяся часть его свято ненавидела. Но одно другому не мешало.
По ту сторону порога стояла Лизавета Суворова, личность весьма неординарная и своенравная, сумевшая однажды привести его из плохого состояния в еще более скверное. Мысленно содрогнувшись, Северус приготовился к худшему.
— Чем я могу быть обязан?
— О, прошу без лишней холодности, мне многого стоило добраться до вашего кабинета, мистер Снейп, и я...
— Ближе к делу, мадам, вы меня отвлекаете, – холодно оборвал её он, начиная злиться.
Девушка, приподняв бровь, продолжила:
— И я не по своему великому желанию здесь стою, ожидая, когда меня пригласят.
После минутного молчания, сверля взглядом загорелое лицо, он все же отступил вглубь кабинета, тем самым приглашая. Незаметно для него вздохнув, Лиза прошла вперед, остановилась в центре мрачной комнаты и огляделась. Она, в своем деловом бежевом костюме адвоката, выглядела в темной, заставленной стеллажами и полками комнате мага совсем неуместно. Но после очередного заседания она просто не успела переодеться. Женщина вдохнула холодный, пахнущий какими-то травами воздух, в очередной раз не угадала, какими именно, и перевела заинтересованный взгляд зеленых глаз на молчаливого, такого же мрачного, как и это помещение, мужчину. Зельевар и первый лекарь магической России, сильнейший темный колдун, врач клиники ее величества и член тайного Ордена Вечности – это был самый интересный человек, с которым она была знакома за все двадцать шесть лет своей жизни. И Лиза не знала почему. То ли потому, что она еще не встречала человека столь таинственного, то ли потому, что он был магом. Или всё же потому, что замечала его необычность не только она.
— Итак? – заговорил Снейп.
— Не так уж много поводов может быть у меня для визита к вам. Догадаться нетрудно.
— Да ну? – в его голосе проскользнул сарказм. – У вас кто-то тяжело болен, и необходима моя помощь? Или вы вздумали кого-то отравить и подручными средствами не обойдетесь?
— Какой же вы сложный человек, Северус!
— Не имею права спорить, – не обращая внимания на перемену в обращении, процедил зельевар, проходя за свой рабочий стол. Он пытался отгородиться от этой женщины, которая ничуть его не опасалась. Он отвык от такого отношения, и оно ему не нравилось.
— Сегодня состоится собрание, – тихо проговорила Лиза, не отрывая от него глаз. Снейп, нахмурившись, поднял взгляд. Она слегка вздрогнула, надеясь, что он этого не заметил. Холод и мрак этих черных глаз не в первый раз за год их знакомства вызвал в ней смятение.
— Что-то важное?
— У Ордена не может быть неважных дел.
Он поморщился, но промолчал, выжидающе глядя на собеседницу. Он состоял в Ордене много дольше нее, понимал и знал гораздо больше.
— Посвящение, появился еще один.
— И кто?
— Мальчик шестнадцати лет — это все, что я знаю.
— Маг или нет?
— Маг, но разве это имеет такое уж большое значение, если он по роду и наследию избран НАШЕЙ магией?
— Имеет, и еще какое...
— Совершенно с вами не согласна! Магия Ордена Вечности своеобразна, и для нее нет разницы...
Снейп оборвал ее речь, подняв ладонь.
— Отличие одно: наполняет магия пустой сосуд или же разделяет его с чем-либо еще.
— Но это никак не мешает делу, мистер Снейп!
— Не мешает, но еще как меняет.
— И как же?
Он открыл было рот, но одернул себя и, выпрямившись, окинул ее взглядом.
— Если вам больше нечего мне сообщить, я вас не держу.
Лизавета вновь вздрогнула от внезапного холода. Да что же за человек-то такой? Невыносимый!
— Что ж, – подавляя разочарование в голосе, проговорила она, – до скорой встречи.
Поверенный адвокат королевского парламента, цокая каблучками, направилась к выходу и обернулась лишь у двери.
— Собрание в шесть, – уточнила женщина уже за порогом. – В церемониальной мантии, Северус, не забудьте.
Радуясь, что не имеет чудесной возможности услышать ответ, и ясно представляя, как зельевар скрипнул зубами, Лиза быстро пошла по пустынному коридору лучшей клиники магической России. Она не знала, почему так торопится, но оправдывала себя острой нехваткой времени перед собранием. Удивительно, почему в людной, живущей своей жизнью клинике, есть такой тихий коридор. Будто мертвый... Девушку передернуло от внезапной мысли, и она ускорила шаг, но у лифта зачем-то обернулась.
Северус Снейп откинулся в кресле, устало закрыв глаза. Как же он отвык от женских комментариев в его сторону, заботливых напоминаний! Конечно, в этом случае заботой и не пахло, лишь маниакальным стремлением его позлить, но память услужливо подкидывала сотни таких вот напоминаний, произнесенных другим голосом. Рука сама потянулась к ручке одного из ящиков рабочего стола, извлекая его из темных недр. Он вытащил пару фотографий и сжал глянцевую бумагу, всматриваясь в изображения, ставшие навязчивыми снами. Они были сделаны за неделю до её убийства.
...Падал снег. Она пришла с улицы взволнованная, с необычайно сияющими глазами и снежинками в распущенных длинных волосах. Она редко их закалывала, и это ему очень нравилось. Его колдунья — такая женственная, такая нежная. Не снимая пальто, она подошла и осторожно отобрала книгу, которую он читал. В тот день Елена сказала ему, что беременна. Зельевар сначала не понял смысла сказанных с таким волнением слов, а когда до него, наконец, дошло, вскочил с места, подхватывая ее на руки, и закружил по комнате, как сумасшедший. Она смеялась и просила отпустить. Снейп упал в кресло, прижимая ее к себе и целуя счастливое лицо, улыбающиеся губы, пахнущие морозом волосы. Лена была его счастьем, его жизнью, воздухом, которым он дышал. Женщина выскользнула из его рук и выбежала во двор, маня за собой. Северус вышел, прихватив с собой фотоаппарат. Она кружилась в вихре снежинок, кидая в него охапками снежного пуха, а он со словами: «Я хочу запомнить это чудесное событие», – щелкал красочные кадры. А снег все падал и падал, неестественно большими хлопьями, будто небо расстреляли из пушек...
Северус поднялся и подошел к единственному в комнате окну, все еще сжимая в руках фотографии. Мелкий первый сентябрьский дождик звонко отбивал ритмы по стеклу, отчего-то напоминая тихий плач.
Он запомнил тот день навсегда. Его жена, его любимая женщина, семья, которую он не уберег. Мог ли он забыть ее? Нет. Мог ли простить себя? Нет.
Снова стук. Надоели! Все и до безумия... Хотелось так и стоять, наблюдая невидящим взглядом за грустными струйками дождя, но постучали вновь, настойчиво, не соглашаясь долго ждать. Что ж, по крайней мере, эта работа спасала его от худшего. Неторопливо, игнорируя все более настойчивые удары о дерево, уселся на прежнее место. Резким движением руки с помощью магии распахнул дверь, едва не задев стучавшего по носу.
— Ты, пожалуй, единственный, кто еще может позволить себе заставить меня так долго ждать, – с ходу начал влетевший в его мрачный кабинет седой мужчина с длинным крючковатым носом.
— Не имею привычки менять свои взгляды, Альбус.
Маг стряхнул с полы темно-фиолетовой мантии налипшую грязь и огляделся.
— Как я вижу, камин здесь имеется. Вот уж это ненормальное российское стремление быть не такими, как все! Летучий порох заметно улучшил бы жизнь... Да еще все каналы телепортации на территории страны перекрыты...
— Что снова привело тебя ко мне? – не обращая внимания на речь директора английской школы магии, Северус выжидающе сверлил его взглядом. Этот человек появлялся здесь, исключительно преследуя какие-то свои цели. «Просто в гости к соотечественнику» для распития чая такие люди не заявляются. Хотя вполне могут притащить пакет отвратительных лимонных долек, чавкая во время беседы и прощаясь пожатием липкой ладони.
— Парень, который будет проходить сегодня посвящение. Он нужен мне.
— Как мило. А я тут при чем? – Снейп ничем не выдал своего удивления мрачному директору.
— Он нужен мне в Хогвартсе. Без всяких вопросов.
— Хмм... – Северус прокручивал в голове информацию о стоящем напротив человеке. Жестокий, ничем не брезговавший, если это нужно для достижения его планов. Беспринципный, порой подлый, скользкий тип. Но все же важная фигура в международной политике. Во всем магическом мире не найти страны более закрытой, чем Россия, но королева Надин не раз принимала этого интригана, умеющего при необходимости притвориться кем угодно. Чем больше зельевар узнавал Дамблдора, тем больше подозрений и недоверия испытывал. Хотя прекрасно знал, что большинство не сойдется с ним во мнениях.
«Что ж. Поиграем в вашу игру, мистер Дамблдор...»
— Мне он нужен сегодня же...
— Это исключено, – перебил его Северус. – Не раньше, чем завтра в обед.
Он мог бы поклясться, что услышал скрип зубов директора. Дело принимает интересный оборот!
— Значит, завтра, во время обеда, вы лично будете его сопровождать в мой кабинет.
— То есть, мне необходимо будет подняться ни свет ни заря, тащиться с мальчишкой на вокзал, трястись пару часов в вагоне, а потом еще добираться до Хогвартса, находящегося на отшибе Англии? Я правильно вас понимаю, господин директор?
— Мерлиновы штаны! – выругался Дамблдор. – Чертова страна, доисторические взгляды, никаких технологий... Северус, неужели здесь действительно нет ни одного камина, подключенного к международной сети летучего пороха?
Зельевар, вздернув бровь, промолчал.
— Мне нужен этот мальчишка, постарайся доставить его ко мне хотя бы к вечеру.
— Спрашивать о причинах столь неожиданного интереса к парню бесполезно, не так ли? – по лицу Альбуса зельевар понял, что прав, но директор неожиданно снисходительно улыбнулся. Получилось правдоподобно, но не для Северуса Снейпа.
— Ну что вы, тут никакой тайны нет. Совсем неожиданно, перед началом учебного года, от нас перевелся в Дурмстранг ученик выпускного курса. Как ты знаешь, для министерского спонсирования количество учащихся должно строго совпадать с оговоренным.
— Что? Я, конечно, далек от системы образования, но гражданин России не может так просто взять и поступить в зарубежную школу. Даже если он член международного ордена.
— Имя этого мальчика, если тебе неизвестно, Гарри Поттер. Он чистокровный англичанин, причем родители разыскивают его не первый год.
Зельевар внутренне поаплодировал. Достойная лапша.
— В любом случае, без письменного разрешения королевы я ничего не сделаю. Права не имею.
— Что ж... – Дамблдор прожег собеседника взглядом, – будет тебе разрешение. Только в таком случае твоя помощь вряд ли мне понадобится.
Северус буквально приказал себе сдержаться и остаться внешне бесстрастным. Дамблдору на территории чужой страны стоило быть менее уверенным в своем могуществе. Но разозлило зельевара совсем не это. Такая необдуманная самоуверенность напомнила ему Елену. Глупая смелость и отрицание чужой власти над собой и своими поступками...
— До завтра, Северус, – поняв мрак в глазах зельевара по-своему, направился к выходу директор.
Северус отвернулся к окну, слыша сквозь туман боли слабый стук закрывшейся двери. Дождь разошелся не на шутку, со злостью барабаня о стекло, будто желая достучаться до мрачного мужчины и отыгрываясь за свою неудачу на отчаянно сопротивляющихся ветвях раскидистых берез. Он отрешенно следил за дорожками воды, думая лишь об одном – о мести. Она будет холодной (даже ледяной!) и жестокой, более чем достойной тех, кому она предназначалась. Тряхнув головой, будто пытаясь избавиться от назойливых мыслей, он резко отвернулся, на ходу распахивая магией дверцы деревянного шкафа. Вытащив черную парадную мантию, переоделся и, не обращая более ни на что внимания, стремительно вышел. А ливень за окном вдруг стих, ветер оставил в покое настрадавшиеся березы. На неожиданно осиротевших каплях воды заиграли лучи солнца.

2. Гарри Поттер

– Ты знаешь, что такое Вещий Чан? – седой, будто высохший старик с острыми черными глазами внимательно смотрит на шестилетнего мальчика. Тот отрицательно качает головой и заинтересованно заглядывает за спину деда, где стоит высокий, измазанный сажей котел. – Это очень сильный артефакт, он может показать все, что ты у него попросишь, если это существует в любом из миров и времен. У тебя есть просьба к Чану, Гарри?
– Он выполнит ее просто так? Мне ничего не нужно давать взамен?
– Ни один артефакт не работает просто так. Каждый что-то забирает, ведь ему нужно взять откуда-то силы. Вещий Чан принимает кровь.
Мальчик испуганно расширил яркие зеленые глаза и зачем-то спрятал руки за спину.
– Не бойся, крови много не нужно. Лишь капельку, вместе с твоей просьбой. Иди сюда.
Старик потер жилистыми ладонями черные бока Чана. Жидкость, которой он был наполнен до краев, забурлила. Гарри бесстрашно шагнул к артефакту.
– Вот, уколи палец, – колдун протянул ребенку длинную иглу, от вида которой по телу мальчика пробежала дрожь.
Гарри послушался. Как только капля крови упала в Чан, жидкость в нем мгновенно успокоилась, переливаясь разными цветами, будто ища подходящий. Ярко-красный, фиолетовый, зеленый и, наконец, угольно-черный. Старик нахмурился, зыркнув на юного собеседника.
– Что ж, теперь ты можешь просить.
Мальчик вглядывался в едва заметно трепещущую жидкость, собираясь с мыслями. Лишь спустя пару минут он заговорил:
– Меня когда-то потеряли мама с папой... Я знаю только то, что кто-то нашел меня и доставил в приют. Мне не нравилось там... Я сбежал. Наверное, меня и не искали – кому нужен ненормальный мальчишка?
Старый маг нахмурился ещё больше, но не перебил. Прерывать просящего нельзя.
– Так вот, Чан. Мне бы хотелось увидеть родителей. Где они? Что делают? Как выглядят? Ищут ли меня...
Мальчик замолчал. Несколько мгновений ничего не происходило, лишь подрагивала, будто раздумывая о чем-то, смола. Но вот она разгладилась, просветлела, и в зеркальной глубине проявились очертания. Гарри, затаив дыхание, схватился за грязные бока артефакта, впиваясь взглядом в кусочек своей жизни.
Очень красивая зеленоглазая женщина счастливо улыбалась, покачивая колыбель. Ее длинные рыжие волосы падали на лицо. Розовые одеяльца и простыни скрывали крошечного младенца. Гарри вглядывался в них, пытаясь разглядеть себя, но не понимал: почему его колыбель в таком противном цвете?
– Лили, ну как она? Уснула?
Мальчик вздрогнул, услышав у себя в голове тихий мужской голос. Вот мама обернулась, и он смог разглядеть отца. Высокий кареглазый брюнет с морщинками вокруг глаз и на лбу. Будто он очень часто хмурился и часто смеялся, отчего жизнь оставила на его лице такие видимые следы.
– Почти, – прошептала в ответ мама и снова наклонилась к кроватке, осторожно поправляя одеяльце и открывая маленькое белое личико, обрамленное рыжими кудряшками.
Гарри судорожно вздохнул. Значит, это не он... Не его с такой любовью укачивает мама. Но как же? Неужели она даже не скучает по нему?
Мальчик отвернулся от Чана, отказываясь дальше наблюдать за безоблачным счастьем покинувших его людей. Обхватив себя вымазанными сажей руками, маленький волшебник отступил к выходу.
– Сынок, иди ко мне... – сделал шаг к нему старик.
Гарри замотал головой, развернулся и выбежал из дома. Колдун хмуро ударил по артефакту магическим посохом и, не оглядываясь, вышел следом.
Никто из них не увидел, как неожиданный стук двери заставил женщину подскочить, а мужчину – выхватить волшебную палочку. Как от громких шагов по коридору проснулась девочка, заливаясь плачем. Как уютную комнату озарили три вспышки – две красных и одна изумрудно-зеленая.
Краски в Чане перемешались, загустели и вновь приобрели угольно-чёрный цвет.
***
Дождь прекратился всего час назад, а знойное августовское солнце уже высушило омытую природу. Лишь пара глубоких луж упрямо сопротивлялась, отражая солнечные лучи, словно круглые зеркала, разложенные кем-то по мощенному плиточкой двору Константиновского дворца. Здание из белого камня величественным исполином возвышалось посреди Королевского леса. Гарри задумчиво рассматривал мраморные статуи, сторожившие подножье ведущей ко входу лестницы. Трехметровые маги в перевязанных шнуром рубахах со всей своей каменной мощью сжимали в руках волшебные посохи, и парень был уверен: недруга они не пропустят. За десять лет, проведённых в России, Гарри так и не понял, как в одной стране могли сосуществовать два таких разных мира. Застроенная многоэтажками федерация с президентом во главе и блистающая дворцами монархия, обособленная от остального магического мира. Что бы ни происходило за ее границами – это никак не влияло на нее, так же как и о событиях в России не знали другие страны.
Именно поэтому Гарри, будучи еще шестилетним мальчишкой, увязался за пожилым российским магом, проездом оказавшимся в Англии. Уже тогда он знал многое о магии, хотя и не совсем понимал, как ему удается слышать мысли и передвигать взглядом предметы. Это было похоже на забаву, и Гарри с удовольствием играл чужими воспоминаниями. Старик Платон умер, когда мальчику было четырнадцать, обучив его многому из того, что знал сам. Вместе с учителем Гарри быстро нашел своих родителей, которые, как выяснилось, отказались от него сразу после рождения. Чувства маленького мальчика, увидевшего в колдовском Чане улыбающиеся лица играющих с грудным ребенком темноволосого мужчины и зеленоглазой женщины, не смог бы понять никто. Ему было больно. Чудовищно больно и непонятно, почему его бросили. Значит, тот сладко спящий младенец в розовом платьице им нужен, а он, Гарри, – нет? Со временем он заставил себя поверить, что и они ему не нужны. Он даже забыл их лица, но всё же не оставлял надежды когда-нибудь встретить их и посмотреть в глаза.
– Ты тот самый новенький?
Гарри вздрогнул от неожиданности и обернулся на голос. Взгляд сразу же притянули необычные, чуть раскосые глаза темно-фиолетового цвета. Лишь спустя пару секунд он смог увидеть целостный образ. Совершенно нетронутое загаром лицо, абсолютно белые прямые волосы, свободно спускающиеся до талии. Перед ним стояла стройная невысокая девушка в зеленом длинном платье. К её широкому поясу сбоку был пристегнут чехол с волшебным посохом.
– Да, это я.
– Гарри Поттер, – она будто пробовала имя на вкус.
– Именно.
– Меня зовут Виолетта Романова. Я вошла в состав Ордена в прошлом году, и мне придется сопровождать тебя, куда бы ты ни пошел, находясь на территории дворца.
Гарри удивленно вскинул бровь. Сопровождать его? Он что, пятилетний, что ли?
– Можешь не утруждать себя, я не заблужусь... – буркнул он и отвернулся, сосредоточенно разглядывая статуи около расположенного во дворе фонтана.
Посреди круглого бассейна на треугольном пьедестале возвышались три беломраморные фигуры в плащах. У каждой в руках был посох и кубок. Посохи они держали поднятыми вверх и скрещенными над головами, а из кубков с размеренным плеском лилась вода.
– Это основатели Ордена, – услышал Гарри и скосил взгляд. Виолетта приблизилась и стала рядом, задумчиво разглядывая статуи. – Арон, Константин и Луи. Англичанин, русский и француз. Они надеялись, что Орден воссоединит магов всего мира и укрепит их союз.
Девушка вздохнула и присела на ограждение, устремляя взгляд на здание дворца.
– К сожалению, их надежды не оправдались. Дом Константина, бывший когда-то открытым для каждого мага, сейчас опасен для чужаков. Орден Вечности стал тайным, а для многих даже выдумкой, – Виолетта перевела взгляд удивительных глаз на Гарри. – Мы становимся легендой. Уже никто не помнит о существовании какой-то там магии Вечности.
– К моему великому стыду, я о ней даже не знаю... – решился наконец заговорить Поттер. Эта девушка удивительным образом способствовала развитию у него немоты. Хотелось молчать и вечно слушать тихий мягкий голос.
– Вот поэтому я и вынуждена тебя сопровождать. Незнание может обернуться смертельной болезнью. А взрослым до тебя просто не будет дела.
Негодование шипящей змеей поднялось в груди и больно ужалило в сердце. Но он промолчал, делая вид, что ему всё безразлично. А что он мог сказать? Что до него и так никому нет дела, даже тем, кто когда-то его знал? Один во всем мире... Даже Платон ушел, оставив о себе лишь воспоминания и теплоту на сердце. Хотя нет, он оставил Гарри не только это. Свой необычно мрачный особняк под Москвой, ключ от сейфа в российском банке и золотой перстень с покореженным черным камнем, который наказал носить не снимая. Старик Платон зачастую говорил странные вещи. Гарри оставалось лишь запоминать их наизусть, надеясь, что придет время и он всё поймет. О перстне Платон говорил: «В этом камне твоя душа, Гарри. Не потеряй ее». Странная, пробирающая до дрожи фраза, но, как и многие другие, казалось, начисто лишённая смысла.
За неделю до своей смерти Платон представил Гарри королеве Надин, с которой старик был давно знаком. Полноватая, с завязанными в пучок русыми волосами и синими глазами, она оказалась удивительно добродушной женщиной. Их встреча прошла в уютных креслах за чашкой чая с пирожными и за не менее уютной беседой. Королева то улыбалась, то хмурилась, слушая рассказ о встрече Гарри с Платоном, а под конец заявила, что мальчик непременно должен вступить в Орден, так как магия Вечности в нем явно чувствуется. Что за магия и в чем ее особенность, Поттер так и не узнал, а на его вопросы никто толком не ответил. И сейчас перед дверью Константиновского дворца держало его больше любопытство, нежели желание вступить в эту организацию. Ведь никаких сведений обо всем этом он так и не нашел.
– Странный ты, – вновь вырвал Гарри из вихря мыслей девичий голос. – Ни о чем не думаешь?
– Что? – он удивлённо посмотрел на неё. – Что значит, не думаю?
– Я не слышу твоих мыслей.
– А должна? – Поттер настороженно всматривался в лицо Виолетты. Легилимент?
– К сожалению, я слышу мысли каждого, кто находится ко мне ближе, чем на метр, независимо от того, хочу я этого или нет.
– Дар? – Гарри незаметно отошел на пару шагов, делая вид, что заинтересовался движением у ворот. Они распахнулись, пропуская стремительно идущего мага в черной развевающейся мантии.
– Скорее, проклятие, – Виолетта заметила его передвижения и усмехнулась. – Не бойся, твоих мыслей я почему-то не слышу... Хотя, скорее всего, их просто нет.
И не давая ему возможности ответить, девушка направилась к фигуре в черном, бросив через плечо:
– А вот и твой будущий наставник. Не отставай.

Дважды Гарри повторять не нужно было – уж с кем с кем, а с наставником ему необходимы были хорошие отношения, а судя по стремительности и порывистости движений, человек этот отнюдь не простой. Платон научил Поттера разгадывать людей по внешности, движениям, голосу. Это была целая наука. И, что удивительно, наука маггловская.
– Господин Снейп!
Мягкий голосок Виолетты настиг мужчину уже у порога, где он резко остановился и так же резко обернулся.
– Госпожа Романова, – с каменным лицом констатировал факт будущий наставник, будто разговаривал с воздухом. Окинув девушку взглядом с ног до головы, зыркнул на остановившегося рядом с ней Гарри. Тот ощутил, как мерзкий холодок прополз по спине, глыбой застывая в горле. В этот момент парень абсолютно точно понял – с наставником ему не повезло.
«Господин Снейп» вернул вопросительный взгляд «госпоже Романовой», и Гарри вдруг захотелось провалиться сквозь землю.
– Это Гарри Поттер, – ответила на непрозвучавший вопрос Виолетта. Или прозвучавший, но у нее в голове? Интересно, она может читать мысли этого мрачного типа?
– Что ж... Поттер. Слышали, знаем, – маг зачем-то бросил взгляд на ворота и отвернулся, продолжая путь.
– Иди, – подтолкнула Гарри девушка, пропуская его вперед.
Каменные стражи недовольно сжали посохи, но внутрь дворца чужака всё же пропустили.

3. Драко Малфой

Он открыл глаза. Поднявшись с кровати, направил взгляд в сторону окна. Ночь будто притягивала его невидимыми нитями...
Почему ставни распахнуты? Странная тревога подобралась к сердцу липкими лапами. Он подошёл к окну и посмотрел вниз. Что это? Темная фигура распласталась на камнях... Кто-то выпал из окна? Надо же... Нужно сообщить в больницу Святого Мунго!
– Не надо. Уже сообщили, – раздался за спиной прохладный женский голос.
Резко обернулся, на всякий случай отходя от распахнутого окна. Женщина рассмеялась. Лунный свет скользнул по высокой фигуре в рваном платье и такой же рваной до пола мантии. Растрепанные волосы падали на плечи. Она стояла в свободной позе, опираясь на мини-версию... косы.
– Ты к нему? – догадался Драко, чувствуя, как по спине побежали мурашки.
– Нет. Я к тебе, – жутковато улыбнулась черноволосая леди.
– Ко мне?!
– Ты выпал из окна десять минут назад.
– Выпал? Сам, без чьей-либо помощи? Ладно, тогда что я все еще здесь делаю? – разочарование, гнетущее чувство пустоты в области сердца... И все? Это все, что приносит с собой смерть?
– О, ты особый клиент, – улыбка. – Тебе дали второй шанс...
– С чего такое почтение? Вы всем второй шанс даете?
Снова смех. Грянул неожиданно, так что волосы на голове встали дыбом.
– Ты еще не сыграл свою роль в этой войне... Юный Пожиратель Смерти. Меня всегда веселило это название.
– Я не Пожиратель! – со злостью выплюнул Драко, выставляя вперёд чистое предплечье. – Хотя разве сейчас это уже имеет какое-то значение...
Умер... ну надо же. И так нелепо. Выпал из окна собственного особняка. Позорище.
Женщина подобрала рваные юбки и медленно подошла к окну. Драко отшатнулся, чем снова вызвал ее смех.
– Твой отец скоро отправится в Азкабан. Мать поседеет от горя, практически потеряет рассудок. Тебе придется заменить Люциуса в рядах слуг Темного Лорда.
– Неужто даже ты на его...
Смерть резко подняла руку, прерывая фразу.
– Так было предначертано судьбой. Таков твой путь. Был. До этой ночи. Помнится, один старый, но еще вполне живой маг любил повторять: судьба определяет выбор или выбор определяет судьбу? Даже я не знаю ответа на этот вопрос, но тебе сейчас дается возможность выбора. Возможно, самого важного в твоей жизни. Уходишь ли ты сейчас со мной или возвращаешься туда? – она указала вниз, внимательно вглядываясь в лицо Малфоя.
– Что ж... не знаю даже, говорить дежурное «спасибо» или не стоит. Но я определенно выбираю второй вариант.
– Будем считать это экспериментом... – хитрый прищур темных, как сам мрак, глаз. – В конце концов, со мной встретиться всегда успеешь. Ах, да, совсем забыла! Вот. Это твое.
Леди в лохмотьях протянула Драко длинный золотой ключ.
За окном послышались хлопки аппарирования. Скорее всего, прибыли лекари из Святого Мунго.
Перед глазами стояла жуткая улыбка привлекательной брюнетки в лохмотьях.
Вот как выглядит она, Смерть мага... Впечатляюще...
Драко Малфоя закружил водоворот лиц, событий, предметов, перед глазами потемнело, потом взорвался яркий сноп искр – и все. Он провалился в пугающее нечто.
Люди проживают отведенное им судьбой время и умирают. Там, за гранью, им уже все равно, как они жили, зачем, кого любили, кого ненавидели. Прожитая жизнь становится закрытой книгой, к которой уже нет никакого интереса, никаких эмоций и чувств. Все прошло, будто и не было. Будто никогда не рождался, не влюблялся, не умирал. Жизнь – это действительно театр. Это сцена, которой все равно, какие роли на ней играют. Она безразлична к исполняющим их актерам.
Он лежал в теплой удобной кровати и не верил. Что он за человек такой? Даже умереть нормально не может. Встреча со Смертью его здорово отрезвила, но он все еще терялся в догадках. Как он сможет что-то изменить? И почему именно он?.. Что имела в виду Смерть?
Почувствовав чье-то присутствие, открыл глаза. Рядом с кроватью, на стуле, сидела светловолосая голубоглазая женщина – мама. Он просто насильно заставил себя не вздрогнуть – очень трудно поверить в ее существование сейчас, когда не уверен, жив ты или нет. Заметив беспокойство на практически идеальном лице, постарался улыбнуться и перевел взгляд на кружку горячего шоколада в ее руках. В груди растеклось приятное тепло – она всегда делала это лакомство, даже когда он грубо отталкивал, разбивал кружку, не желая казаться «маленьким маминым мальчиком». Только сейчас он понял, что жизнь слишком холодная и жестокая, чтобы пренебрегать таким теплом... которое он чуть было не потерял.
– Сынок, как ты себя чувствуешь? Ты меня так напугал... Неделю пролежал в коме! В больнице разводили руками, никаких чар на тебя наложено не было, а от той силы удара... ты не мог выжить. Это чудо, – она зажмурилась, позволяя двум одиноким слезинкам скатиться по щекам. Но не проронила ни звука.
– Вот, выпей, – пробормотала мама сдавленным голосом, протянув кружку с напитком. Не раздумывая более о своей тяжкой участи, он принял ее из теплых рук и принялся потягивать горьковато-сладкое лакомство.
– Мам... мне нужно попасть в наш сейф, – фраза слетела с губ до того, как он успел задуматься. Нахмурившись, Драко лихорадочно размышлял, зачем, собственно, ему туда надо.
– Разве это проблема? У тебя есть ключ, – Нарцисса не подала виду, даже если удивилась, – но выйти отсюда ты не сможешь еще как минимум неделю.
– Неделю?! Через пять дней мне нужно быть в Хогвартсе!
– Не случится ничего страшного, если ты немного опоздаешь, – мама отвела глаза к окну, – хотя... Я посмотрю, что можно сделать. Думаю, отцу не обязательно знать о том, что случилось.
– Он еще не знает?
– Люциус не появлялся с того дня, как ушел на собрание к Лорду, – Нарцисса говорила это спокойно, но теребила родовой перстень, чем выдавала свои истинные чувства.
Миновав двух стражников, подозрительно на него глянувших, Драко прошёл в просторный зал. Поглубже нахлобучив капюшон и стараясь не оборачиваться на пялившихся на него прохожих, прямиком направился к приемной стойке, из-за которой выглядывала зеленая голова. Ни секунды не медля, положил перед гоблином золотой, с ярким изумрудом ключ. Служитель банка бросил на него всего лишь один взгляд и подозвал своего коллегу.
– Меня зовут Дарин, сэр, – прокаркал подошедший.
Ключ отправился в протянутую руку гоблина. Внимательно осмотрев его, он кивнул.
– Мистер Малфой, прошу за мной.
Драко облегчённо выдохнул. Значит, Смерть передала ему всего лишь один из ключей от сейфов Малфоев, но зачем? А если бы это оказался чужой ключ? Драко всегда поражало умение гоблинов угадывать клиентов по ключам от их сейфов, даже если их лиц они в жизни никогда не видели. А может быть, они были уверены, что посторонних в себя сейф, охраняемый древней защитой крови, никогда не пропустит? В принципе, они правы. Если посторонние и смогут войти, то вряд ли останутся живы.
Сейфы Малфоев были на одном из самых нижних ярусов, но сейчас они добирались до нужного этажа значительно дольше обычного. Когда стальные дверцы тележки шумно распахнулись, Драко непроизвольно затаил дыхание. Даже здесь, на неизвестно какой глубине, гоблинский банк не изменил себе в оформлении и стиле. Черные стены, белокаменные коридоры, стальные арочные двери сейфов, через грубые колонны поддерживающие своды. Черные створы с серебряными витиеватыми вензелями бросались в глаза даже из потайного места в нише в конце коридора. Парень, с каждым шагом приближаясь к ним, чувствовал, как все громче стучит сердце. Было немного страшно: вдруг хранитель сейфов услышит стук в этой оглушающей тишине? Вот еще один уверенный с виду шаг – и он стоит напротив святая святых своего рода. Драко еще ни разу не был здесь, да и родители вряд ли знали об этом сейфе, иначе ключ от него не хранился бы у самой Смерти. Сможет ли он беспрепятственно попасть туда? Пройдет ли он через вековую кровную защиту? И что делать, если нет?
Оставив Дарина на шаг позади, Драко приложил ключ к замысловатому отверстию в виде миниатюрного изображения расправившей крылья птицы. Секунда – и характерный щелчок оповестил об успехе. Далее нужна была кровь. Гоблин молча протянул парню серебряный кинжал, опережая его мысли. Не раздумывая, Драко полоснул по пальцу, будто делал это не в первый раз. Боли не было. Или он просто разучился ее чувствовать после смерти?
Показалось, или он услышал вдох облегчения за спиной, когда спустя тягучую минуту серебристый свет прошел сквозь замочную скважину, разделяя створы? Драко обернулся, заинтересовавшись этим проявлением эмоций у представителя абсолютно бесстрастного народа. Жёлтые глаза Дарина блеснули в полумраке подземелий, и он с небольшим поклоном проговорил:
– Добро пожаловать, принц. В любое время вы найдете здесь укрытие и помощь.
– Что? – Драко так опешил, что заговорил лишь после внушительной паузы. – Какой еще принц? Что вы имеете в виду? Не допускайте, прошу, таких ошибок в обращении.
– Мы никогда не ошибаемся. Мы знаем наперед, – полуулыбка заставила подавить желание вздрогнуть. – Вам не стоит сдерживать кровную защиту так долго.
– Но... Может, вы объясните мне смысл сказанных вами слов?
– Всему свое время.
Дарин еще раз кивнул, прекращая тем самым разговор, и Драко пришлось послушно переступить порог, оставляя все ответы за тут же щелкнувшей за спиной дверью. В принципе, спустя мгновение абсолютно все потеряло смысл. Огромное помещение в стиле императорской эпохи завораживало. Стеллажи и сундуки манили к себе, и парень точно знал, что влекут его отнюдь не деньги. Старинные артефакты, магические предметы, оружие, амулеты, зелья и бессчетное количество книг, наличию которых могла бы позавидовать любая библиотека. Но пуще всего притягивала ниша за толстой бархатной занавесью прямо напротив входа. Свет от факелов отражался в серебристой ткани, создавая иллюзию движения, и парень, не раздумывая, двинулся к ней. Звук шагов тонул в мягкости ковров, неизвестно какими силами поддерживаемых в поразительной чистоте. Рука сама собой ухватилась за ткань и, прежде чем Драко успел подумать, отдёрнула ее в сторону. Первая реакция – желание отпрянуть назад, затем вздох облегчения. Зеркало. Всего лишь зеркало в человеческий рост, в старинной деревянной оправе и с золотистой надписью на латыни. Не задумываясь над своими действиями, он прочитал вслух:
– Ты смотришь на меня, я смотрю на тебя, в наших глазах вечность... – мурашки по коже и ощущение абсурдности происходящего. – Что за бред!
Вдруг свет факелов колыхнулся, и зеркальная гладь дрогнула. Шаг назад. Еще один. Нарастающее чувство паники – и вдруг пугающее спокойствие. Он смотрел на улыбающееся отражение статного мужчины с удивительно серебристыми глазами и сединой в русых волосах.
– Я уж думал, ты не найдешься никогда...
Еще шаг назад. Не хватало только говорящих зеркал для полного счастья!
– Я не иллюзия, – улыбнулся "призрак", – я тот, чьим наследником ты являешься по магии, титулу и крови.
– Дедушка? – тупой вопрос, но это единственное, что пришло в голову Драко в тот момент.
– Ну, можешь называть меня и так. Не думаю, что десяток "пра-" облегчит наше общение.
Парень озадаченно нахмурился.
– Ну ничего себе! А как это ты там оказался?
– У магии много лиц. Одно из них отвечает за передачу самого важного, что может существовать в мире. Наследие магического титула. Это не просто звание, это твоё владение магией. Я – Арон Справедливый, герцог Малфой, Тёмный Принц. Мне принадлежали многие земли, такие, как замок Азкабан, служащий ныне тюрьмой, частично этот банк и... кое-что в России. Я стою выше Министерства, но меня не вспоминали вот уже триста лет. И теперь я наконец-то смогу передать тебе все, что есть у меня. В мир должен вернуться Темный Принц, пока равновесие не пошатнулось окончательно.
Драко присвистнул – ну просто никак не мог удержаться:
– Хорошая шутка. Будем считать, я посмеялся. А теперь честно.
Арон Справедливый сверкнул глазами и вытащил из складок своей мантии палочку. Такой, наверное, никто никогда не видел – белая, с черным камнем на рукоятке и бриллиантом на кончике – по крайней мере, на своем веку Драко такой точно ни у кого не встречал.
– Я докажу тебе свои слова.
Взмах – и резкая боль на коже спины, в глазах, по всему телу. Не удержался, упал на колени, стискивая зубы, чтобы не закричать. Яркий свет в глазах – и внезапный мрак... Как же спокойно в неизвестности, в этой тягучей тишине, наполненной пустотой и чем-то еще... И вдруг лица, события, люди, магия, войны, стихии, политика – и снова магия, полыхающая, пульсирующая, живая. Ею наполнены движения, слова, действия, она проходит везде, для нее нет преград и ограничений, ей все равно, душа ей покоряется или тело. Она одна. Единственная, которая движет жизнью. Которая дает жизнь. И она в нем. Прошла сквозь сердце, поселяясь в мыслях и душе. Упоение. Наслаждение от этой невыносимой тяжести. Нет пустоты. Нет места больше ни для чего и ни для кого. Только она. Как он раньше жил без неё? Как не умер от ничтожности своего существования? Он был никем на развалинах своей жизни, на осколках чужих судеб. Мысли меняются, исчезают цели, появляются новые желания, новые возможности. И свет, и мрак. Они тянут в обе стороны, но выбор за ним. Куда податься? Остаться на вечной грани? Это трудно, но что-то подсказывает, что это именно его путь, попробовать стоит, стоит рискнуть. Его жизнь теперь – риск. Он сам теперь – опасность. Для врагов, для незнакомцев, для родных, для себя самого... Мучительно? Неправильно? Но почему же так свободно? Упоительно и до боли тяжело. Кто он? Как жить с пустотой и одновременно наполненностью?.. Пустотой в душе, наполненностью магией. Кажется, она – это все, что у него есть, что осталось и будет с ним всегда. Как это? Неповторимо.
Голос сквозь туман, сквозь гущу этого эфира вытягивает в реальность. Но ощущения не меняются. ОНА никуда не исчезла.
– Теперь ты истинный Принц. Это тяжело. Это до безумия сложно. Но это честь, которой никто не достоин, кроме тебя. Я оставляю тебе все. Все, что принадлежит тебе, найдет тебя само.
Тишина. Она пугала, заставляя открыть глаза. Реальность осталась прежней, изменилось его отношение к ней. Рывком поднялся на ноги, не обращая внимания на боль. Застыл, глядя на свое отражение. Абсолютно нагой, безупречного телосложения, серебряные глаза, светлые волосы, белая палочка у ног. Зачем-то повернулся спиной, натыкаясь взглядом на отражение в зеркале горевшей на коже татуировки: черной птицы с распахнутыми крыльями. Черный феникс – персонаж древней легенды, несущий смерть и страдание своим врагам. Ее знали многие в магическом мире, но никто не догадывался о той доле правды, которую заключал в себе этот миф.

4. Северус Снейп

– Я не знаю, как вы оказались в России, Поттер, но, переступив этот порог, вы заключили нерушимый обет.
Северус быстро шел по длинному светлому коридору Константиновского дворца. Он даже не оглянулся проверить, следуют ли за ним, а мягкие ковры, устилавшие каменный пол, прятали любые звуки. Но он точно знал, что мальчишка не отстает. Слишком много решимости было написано на его лице, чтобы отступить перед посвящением.
– Какой обет? – в спокойном тоне Северус уловил волнение и мысленно усмехнулся.
– Назад дороги не существует, – он остановился перед массивными створами белых дверей и обернулся, наткнувшись холодным взглядом на Поттера и стоявшую чуть позади Романову.
– Но... – начал было мальчишка, но Северус его перебил, глядя куда-то в глубь коридора:
– Да, вы правы. Есть одна... Но короткая. И ведет она к смерти.
Довольный произведенным впечатлением, маг эффектно отвернулся, взметнув полой мантии, и открыл тяжелые двери. Он не любил ритуал посвящения и всячески старался не привлекать внимания к своей персоне накануне, но обычно это заканчивалось тем, что его назначали наставником или руководителем всего процесса. Открестившись в прошлом году от Романовой, получил подарок в виде некоего Поттера. Северус жалел о том, что заглянул по пути сюда к королеве. Оказалось, что у нее уже побывал Дамблдор. Надин никак не могла отказать англичанину, но и просто так отпускать Поттера не желала. Зельевар не знал, каким богам обязан этот мальчишка таким трепетным отношением королевы, но он определенно был ей нужен. Она ничего не придумала лучше, как назначить Снейпа наставником Гарри Поттера уже на посвящении и отправить «в ссылку» в Хогвартс. Да еще кем! Профессором Защиты от Темных Искусств! Это значит оставить на невесть какое время клинику, свои разработки и личные планы по вычислению убийцы Елены. Северус даже забыл на время о своей обычной холодности и мрачности, вспылив прямо в тронном зале.
Королева сделала вид, что не удивилась этому проявлению чувств, и заявила, что в Англию он отправляется безо всяких возражений, сопровождая Виолетту Романову и Гарри Поттера как студентов по обмену. Услышав это, Северус еле удержал свою челюсть на месте. Во-первых, Поттера в Дурмстранге отродясь не было – его обучение, скорее всего, происходило индивидуально, а Романова всю свою сознательную жизнь провела в Константиновском дворце, где и обучалась, так как оба ее родителя были в составе Ордена Вечности. Во-вторых, Дамблдор хотел видеть у себя лишь мальчишку, зачем туда отправляют Виолетту? Дальнейшие слова о том, что там необходим агент Ордена, которым будет именно зельевар, обязанный отчитываться каждый месяц лично Надин, вернули его в прежнее ледяное состояние. Не потому, что он успокоился. Просто стадия его кипения достигла того момента, когда чайник взорвался и обреченно стоит на огне с покореженным корпусом. С каких это пор Россия заинтересовалась кем-то или чем-то за пределами своих границ, Северус так и не понял.
– Мастер Северус прибыл, можно начинать ритуал, – отвлёк его от мыслей мелодичный голос главы Ордена Дмитрия Истомина. Зельевар вскользь прошелся взглядом по собравшимся и обернулся к Поттеру. Виолетта отошла в сторону, присоединившись к родителям, а Гарри ничего не оставалось, как послушно стоять рядом с наставником и ждать.
Взглядом приказав мальчишке следовать за ним, Северус прошел в центр круглого зала, где возвышался большой белый камень, направленный острым краем в высокий купол потолка. Маг каждый раз, оказываясь около него, ощущал непонятное чувство обреченности, будто все в этом мире решено задолго до появления самого мира. Подняв левую ладонь, прикоснулся к холодной шершавой поверхности и закрыл глаза. Ему не важно было, повторяет за ним новоявленный подопечный или нет, не важно, видят окружающие этот признак слабости или же его заметил лишь стоявший рядом Поттер. Северус зажмурился и снова расслабил веки. Белые круги поплыли перед глазами. Только бы не вспоминать посвящение Елены...
– Сегодня в наши ряды вступает Гарри Джеймс Поттер, – заговорил Истомин в звенящей тишине, – англичанин шестнадцати лет, бывший ученик Платона Северного, маг, обладающий силой и правами совершеннолетнего, по крови принадлежащий магии Вечности.
Первый удар в набат. Северус тайком выдохнул, прогоняя прочь счастливое улыбающееся лицо любимой женщины. На первом ударе она схватилась за его руку, нарушив правила, но зельевар, естественно, никому об этом не сказал...
– Переступив порог дворца, Гарри Джеймс Поттер заключил с ним посмертный договор верности и тем самым подтвердил свою принадлежность Ордену. По закону он должен принять второе имя, которое будет известно лишь членам Ордена и закрепит связь с ним. Это имя будет являться личным паролем доступа. Секретным кодом при встрече с кем-либо из орденцев на территории, не принадлежащей им и требующей соблюдения секретности. Ваше имя?
Северус плотнее прижал ладонь к потеплевшему камню, стараясь расслышать ответ подопечного за так отчётливо звеневшим в ушах: «Лия, мое имя будет Лия...»
– Анастас, – твердый ответ выловил Северуса из пучины воспоминаний и заставил приоткрыть глаза. Гарри стоял в полуметре от него и уверенно смотрел вперед, на Истомина.
– Северус Тобиас Снейп, по тайному имени Арман, начинайте.
Северус поморщился, как и всегда при произнесении его тайного имени вслух.
– Анастас, клянешься ли ты быть достойным членом Ордена Вечности, принимая его прошлое, настоящее и будущее?
– Клянусь.
– Анастас, клянешься ли ты защищать честь, достоинство и магию Ордена, хранить его тайны?
– Клянусь.
– Анастас, клянешься ли ты прийти на помощь попавшему в беду орденцу, даже ценой своей жизни?
Гарри Поттер нахмурился, быстро взглянув наставнику в глаза, но все же ответил:
– Клянусь.
Ослепительно белая вспышка окутала призрачным сиянием всех присутствующих, ритуальный камень стал горячим, опаляя ладони. Но всего мгновение. Второй удар набата вернул все на свои места, лишь звенящая тишина оставалась напоминанием о только что прозвучавшей клятве.
Северус опустил руку. Гарри повторил его движение. К ним подошел Кронс – бородатый старик-домовой всего метр ростом, бессменный хранитель клятвенного кубка. Он поднес серебряный наполненный вином кубок и протянул его Северусу вместе с небольшим кинжалом. Отточенным движением полоснув по ладони, маг пустил тонкую струйку крови в алую жидкость. Кронс удовлетворённо кивнул и передал этот же кинжал Гарри. Тот с легкой неуверенностью повторил движения наставника.
– Закрепите ритуал, – звонко огласил Истомин.
Северус выпил сладковатую жидкость, пахнущую железом, опустошив кубок ровно на половину, и передал его Поттеру, предлагая выпить остальное.
Мгновение – и ярко-алая лента, возникшая прямо в воздухе между ними, обвела их запястья, растворяясь так же быстро, как и появилась. На месте ее исчезновения с легким жжением проявилась тонкая татуировка-браслет. Её составляли крохотные витиеватые буквы древнего заклятия. Теперь наставник и подопечный были связаны, пока кто-либо из них не решит разорвать клятву.
Зал взорвался аплодисментами, напряженная обстановка тут же исчезла. Северус потер место, где проявился уже третий браслет, и повернулся уходить, когда его схватили за рукав цепкие женские пальцы.
– Думается мне, господин Поттер имеет право кое-что узнать.
«Пресвятые небеса, Суворова...» – мысленно возвел глаза к небу зельевар, понимая, что момент, когда под шумок можно было скрыться, уже упущен.
– Насколько я понимаю, поверенный адвокат Ее Величества в курсе недавних событий, – поворачиваясь, прошипел он.
– Конечно, в курсе! – негодующе свела на переносице брови Лиза.
– Ну так вперед! Сообщайте.
Северус сверлил её тёмными глазами, боковым зрением отмечая, что предмет их милой беседы терпеливо стоит рядом, ожидая продолжения. Вокруг сновали люди, покидая ритуальный зал: кто-то хлопал Северуса по плечу, кто-то поздравлял Поттера, а самые опытные в общении с зельеваром молча проходили мимо, стараясь как можно скорее уйти из опасной зоны рядом с раздражительным коллегой.
– Что за нелепость отсылать двух самых юных членов Ордена в забугорную школу? – взорвалась потоком слов молодая женщина в парадной темно-зеленой мантии. – Неужели у них нет возможности доучиться оставшиеся курсы в Дурмстранге?
Снейп презрительно окинул собеседницу ледяным взглядом, отмечая, как не идут ей растрепанные рыжие волосы. Будто веник причесала...
– Вижу, вы не настолько в курсе... – резко отвернувшись, тем самым прерывая разговор, Северус быстрым шагом направился к выходу, бросив через плечо:
– Поттер, найди Романову и за мной. Вдвоем.
– Вы грубый неотесанный хам! – выкрикнула в спину Лиза, но он даже не обернулся.


5. Гарри Поттер.

Он спешил за стремительно несущимся к выходу из дворца магом, стараясь сдержать рой вопросов, жужжащих в голове. Казалось, что сейчас наставник не склонен давать ответы. Но их услышать так хотелось! Что должен узнать Гарри? Кто эта рыжеволосая женщина, так смело накинувшаяся на Северуса Снейпа? Почему он так странно вел себя у ритуального камня? Вопросы, вопросы, вопросы... От них болела голова и комкались в бесформенную кучу мысли.
– Он не обычный маг, – прошептала совсем рядом Виолетта, – его многие боятся. Честно признаться, я даже не знаю почему. Кроме резкости и видимой ненависти ко всему живому, ничего страшного за ним не замечала.
Девушка почти касалась его плеча головой, но даже не повернула в его сторону лицо, будто остерегалась, что кто-то может увидеть и прочесть по губам ее слова. Она шла легко, совсем не напрягаясь, чтобы поспевать за быстрыми шагами Гарри.
– А кто эта женщина? – так же тихо и не поворачивая головы, спросил он.
– Лиза Суворова, личный адвокат королевы. Она маггл. Но каким-то чудом избрана магией Вечности.
– Кто-нибудь поделится со мной секретом, что это за магия такая?
– Она очень древняя. Старше галактики, вселенной... Кто знает, быть может, и самой вселенной не появилось бы, если бы не было ее.
Виолетта говорила уже чуть громче и даже один раз взглянула на идущего рядом Гарри.
– Эта магия не разделяется ни на какие группы, не подчиняется никаким законам. Она просто есть. Она движет солнце и ветры, руководит погодой, заставляет птиц летать и зверей бегать, будит природу с наступлением весны и вводит ее в сон с приходом зимы. Магия вокруг нас. В тебе и во мне.
Они вышли на высокий порог и в лицо, будто подтверждая её слова, ударил порыв ветра, взъерошив и без того лохматую шевелюру парня, а волосы Виолетты, на удивление, оставил все такими же неподвижными, ниспадающими до пояса аккуратными волнами. Девушка остановилась, всматриваясь в черты лица собеседника.
– Что? – Гарри стало неловко под взглядом этих удивительных глаз. Вся фигура колдуньи была какой-то нереальной, казалось, прикоснешься к ней, и она растает, будто мираж или привидение.
Девушка улыбнулась, не отводя взгляда, подошла и взяла его за руку. Мягкие маленькие пальчики сжали его ладонь, делясь своим теплом.
– Не называй меня полным именем.
Гарри завороженно хлопал глазами, непроизвольно поглаживая большим пальцем тыльную сторону ее ладони.
– А как тебя называть?
– Поттер, Романова! Не соизволите ли притащить ко мне свои задницы? Иначе мой портал активизируется без вас.
Виолетта отдернула руку и бегом спустилась по лестнице. Гарри торопливо последовал за ней, останавливаясь у фонтана, где держал в протянутой руке небольшую книжицу господин Снейп. Как только парень коснулся обтянутого черной кожей томика, рывок в районе солнечного сплетения выбил воздух из легких. Невидимый поток подхватил, закружил в немыслимом водовороте, унося троицу с территории Константиновского дворца.
Когда Гарри ощутил твердую поверхность под ногами, а перед глазами перестали плясать звездочки, он огляделся. Виолетта поднималась с черного ковра, видимо приземлившись не так удачно, как Гарри. Он было собрался ей помочь, но не успел. Она успешно справилась сама.
Снейп спокойно прошел к столу у большого окна и уселся в черное кожаное кресло. Портал перенес их в просторную гостиную, выполненную в черных и красных тонах. Наставник указал ребятам на стулья напротив и сложил ладони домиком, мрачно наблюдая за передвижениями гостей.
– Вы находитесь в моем доме, и хочу я этого или нет, пробудете здесь два дня до отправления в Хогвартс.
– В британскую школу? Но почему? – первой воскликнула Виолетта. Она нахмурилась и даже подалась вперед, вопросительно глядя на мужчину. Гарри же это заявление не особо удивило. Если это именно то, что он должен был узнать, значит, ничего более страшного наставник не произнесет. Только сердце у парня пропустило удар. Ведь там он мог встретить родителей. И сестру. Тех, кого он пытался забыть и вычеркнуть из мыслей навсегда.
– Также с вами отправляюсь я, – продолжил свою мысль Снейп. – Ее Величество распорядилась об этом. К тому же, тебе, Виолетта, уже необходима практика. Всю жизнь просидеть в учениках отца ты не сможешь.
Девушка как-то посерела и вдавилась в спинку стула. Видимо, эти слова уязвили её в больное место.
– Вы отправитесь в Хогвартс студентами по обмену.
– Но, – тут уже встрял Гарри, – по какому обмену? Насколько я знаю, школа, которая принимает русских магов – Дурмстранг. Ни я, ни, как я понимаю... Вита там не обучались.
Наставник вздохнул и откинулся на спинку кресла. Сейчас зельевар выглядел бесконечно уставшим, будто стянул маску безразличия.
– Я понимаю, но изменить что-то не в моей власти.
Северус Снейп поднялся и под внимательными взглядами двух пар глаз зашторил окна, замкнул двери, наложил парочку заклятий и отодвинул черный занавес с одной из стен, открывая белый экран. Гарри мысленно присвистнул.
– Может, у вас тут еще и компьютер есть?
Наставник не обратил на это высказывание внимания. Расстегнув мантию, он кинул ее на диван, оставшись в брюках и рубашке.
– В Британии война, – проговорил он, усаживаясь прямо на свою только что снятую мантию. – Думаю, это не слишком подходящая причина для отправления туда русских «студентов».
Виолетта развернула стул так, чтобы было видно всё помещение, и Гарри последовал ее примеру, понимая, что экран открыли не просто так. К тому же, перемена в поведении наставника его заинтересовала, хотелось и дальше наблюдать за ним.
– Орден Вечности появился более четырехсот лет назад, и основной его целью было сплочение всех магов планеты. Люди, вошедшие в его состав, изучали магию, ее влияние на окружающий мир и причины, по которым рождались магглы и дети, наделенные магической силой. Почему, по каким критериям она отбирает? Ведь зачастую в маггловской семье появляется чародей, как и, напротив, в семье чистокровных колдунов мог родиться ребенок без каких-либо способностей – сквиб. Особенно глубоко изучал этот вопрос один из основателей Ордена – Арон Темный. Он первый тогда понял, что мир держится на равновесии. Всего и всех должно быть ровно столько, чтобы чаши весов не покачнулись. С тех пор Орден занимался миротворчеством. Идея воссоединить всех магов планеты окрепла как никогда. Семьдесят лет удалось ему продержать «мир во всем мире», а потом произошел раскол. Луи отказался следовать правилам Арона и Константина, посчитав все это глупостью. Тогда впервые Франция объявила войну Ордену Вечности. Он превратился в штаб обороны России и Англии.
После смерти Арона Темного Орден практически канул в лету. Константин, потрясённый предательством, никому не доверял. Он наложил на дворец вечные чары защиты, и с тех пор на его порог не могло взойти ни одно живое существо, не выбранное магией Вечности. Россия стала закрытым государством, отгородившись от всего мира. На нее никто никогда с тех пор не нападал, и гражданских войн также не происходило.
Гарри завороженно слушал, на мгновение забыв, где находится. Наставник так рассказывал, что перед глазами возникали целые картины из далекого прошлого, захватывая своей яркостью.
– А что же это за магия? Вернее, как она проявляется, чем отличается от обычной?
– Очень редко рождаются дети с необычными способностями. Необычными даже для нашего мира. Самый яркий представитель – наша королева. Она способна видеть, отличать таких людей. У нее дар – видеть дар в других. Большую часть нынешнего состава Ордена отобрала она. Я знаю о способностях всех наших людей, а вот чем отличился ты, Поттер, я еще не понял...
– Королева не может ошибаться, – подала голос Виолетта. Она слушала их беседу так тихо, что Гарри забыл о ее присутствии.
– Будем на это надеяться, – проговорил Северус, скептически оглядев Гарри, – а теперь самое время перейти к более важной для вас информации.
Маг взял пульт (брови Гарри поползли вверх) и навел его на экран.
– Так как вы в составе Ордена, я позволю себе разговаривать с вами на равных, - он нажал одну из кнопок, и на экране появилось изображение величественного замка с четырьмя башнями, – это Хогвартс. Школа чародейства и волшебства, как называют ее англичане. Мне пришлось быстро разыскать информацию о ней, ведь появляться там, ничего не зная, опасно. Высота этого здания впечатляет, выпасть из какого-либо окна означает смерть на месте, если ты, конечно, не научишься от страха летать...
Со стороны Виолетты послышался смешок. Гарри улыбнулся. Напряжение от общения с наставником начало спадать.
– Самая высокая башня – Астрономическая. На нее вообще лучше не соваться. Вторая по высоте – башня Когтеврана, носит название одного из четырех факультетов. Именно там расположена гостиная и спальни когтевранцев. Сразу о факультетах. Я не знаю, на какие распределит вас шляпа...
– Что, простите? – удивленно перебила девушка.
– Распределяющая шляпа, – повторил маг, неодобрительно зыркнув на нее, – не перебивайте меня, когда я рассказываю. Слизерин, Гриффиндор, Когтевран и Пуффендуй. Это факультеты, на шестой курс которых вы можете попасть. Скажу лишь то, что Слизерин и Гриффиндор враждуют, но, подозреваю, сами не знают из-за чего.
– Простите, господин Снейп, а есть разница, где учиться? Для нас.
– Я же просил не перебивать, Поттер. Обращайтесь ко мне – мастер. Разница есть, но для вас никакой. У вас цель – отучиться там год, а если не повезет, то два. Насколько я знаю, то, что вы будете там проходить, вы давно умеете. Я там буду... пребывать в роли профессора Защиты от Темных Искусств, так что вы будете у меня на виду.
Мастер отвернулся к экрану и переключил слайд. Гарри увидел портрет седого мага с длинной бородой и очками-половинками на кривом носу. Почему-то от одного взгляда на него у парня прошел неприятный холодок по спине.
– Альбус Дамблдор, – холодно объявил маг, – бессменный директор Хогвартса. Очень желал видеть тебя, Поттер, и я не знаю причины. Так что держись от него подальше. По возможности, конечно.
Щелчок – и на экран выплыло изображение бледного темноволосого мага с холодными синими глазами. Виолетта шумно вздохнула, чем вызвала быстрый взгляд мастера.
– Том Риддл. Человек, называющий себя Лордом Волан-де-Мортом. Маг, разделивший Британию на два фронта. Его приспешников называют Пожирателями Смерти. Не знаю, чем он приманивает к себе все новых и новых союзников, но игру он ведет хитрую и жестокую. Сирота, воспитывался в приюте, обучался на факультете Слизерин. Очень сильный темный маг. Моя теория предполагает, что эти два человека¸ – Снейп вывел портреты Лорда и директора рядом, – основные фигуры в войне, и Дамблдор не такой чистый и светлый, каким может показаться. За пятьдесят лет противостояния Лорд ни разу не напал на Хогвартс. Он ходит вокруг да около, будто в школе находится нечто, что очень ему необходимо... А быть может, и некто...
– Если обстановка там так накалена, зачем мы туда едем? Что мы можем решить? К тому же это опасно. Я не понимаю...
– Виолетта, ты способна рыться в чужих мозгах, обходя все блоки и защиту легилимента. Причём абсолютно незаметно. Я, не постесняюсь заявить, лучший зельевар и знаток Темных Искусств. Поттер... не знаем еще, но раз он здесь, тоже не прост. Россия давно не интересовалась заграничными проблемами, мы живем будто в другом измерении. Я не знаю, что повлияло на королеву, но война в Британии ее волнует. И очень волнует. Ей нужна информация «изнутри», а тут Дамблдор загорелся видеть в Хогвартсе Поттера. Нет лучшей возможности внедрить туда своих агентов.
– То есть, Россия собирается выступить за одну из сторон? – предположил Гарри.
– Я не знаю, Анастас, – парень вздрогнул от этого имени, но не подал вида. Он до сих пор не мог понять, почему назвал именно его. – Но королева объявила военное положение.


6. Кристина Селвин

Как же все надоело... До чертиков, до безумия. Неужели сегодня последний день этих мучительных каникул, и завтра она уезжает далеко отсюда!
Последний год... Выпуск школы...
Белолицая синеглазая девушка, скрестив ноги, сидела на кровати и тоскливым взглядом смотрела в окно. Необычайно жаркий для конца августа день подходил к концу. Бело-розовое солнце неукротимо тянулось к западу, чтобы скрыться за горизонтом. Вспомнив о Хогвартсе, девушка инстинктивно передернула плечами. Да, не сладко придется в этом году... Вряд ли директор на седьмом небе от счастья будет, вновь узрев Кристину Селвин – дочь презренного предателя... Дамблдор уже два года прозрачно намекал ей, что лучше перевестись в другую школу, даже предлагал стать студенткой по обмену с Дурмстрангом, но она категорически отказалась. Неизвестно, как бы отреагировал на это отец, а его девушка злить лишний раз не хотела. Еще этот злобный профессор Келерман со своими не менее отвратительными Высшими Зельями! Он-то точно найдёт возможность стереть ее с лица земли. Но, находясь между двух огней, она предпочла выбрать дальний. Хорошо хоть, что она, студентка Когтеврана, была под защитой своего декана – профессора Поттер, очень заботливой женщины. Попади она на Слизерин, куда прочил ее папа, Келерман сожрал бы ее еще на первом курсе вместе с волшебной палочкой.
Приближалась война. Да куда там, она уже была рядом. И в ней участвовали не просто маги, а родные Кристины.
Пожиратель смерти до мозга костей, отец устроил грандиозный скандал, длившийся все три месяца каникул, под лозунгом: «К черту эту школу, на ее месте и так скоро будут руины!» И наотрез отказался отпускать туда Кристину. Каких трудов ей стоило уговорить его, сколько доводов она привела! Последний курс – неужели шесть лет насмарку? В стране война, а Хогвартс – одно из самых защищенных мест с таким скоплением сильных магов!
Шипя проклятия, Алан Селвин оставил ее жизнь в ее руках и позволил делать что угодно. С тех пор он с ней не разговаривал. Да и дома появлялся редко. Трудоемкая работа Пожирателя...
У девушки щемило сердце. Отец был очень сильным магом, без ограничений на палочке, из древнего чистокровного рода, обладающий знаниями, достойными Магистра Магии. Воспоминания трех-четырехлетней давности грели сердце. Папа учил Кристину многому, что знал сам, тому, чему не учат в школах. Окклюменция – полная защита своего сознания, магия эфира и стихий... Но обучение прервалось на беспалочковой магии – она так и не научилась творить колдовство голыми руками. Единственный родной человек с головой ушел в выгодное для себя дело. Он всегда был немного алчным, может быть, поэтому их сейфы в банках мира трещали по швам? Но именно тогда, два года назад, когда Темный Лорд возродился, она его потеряла, а сейчас их связь рушилась окончательно и бесповоротно. А как она его любит! О Мерлин, Кристина все на свете отдала бы, чтобы вновь оказаться под добрым взглядом синих глаз, в крепких объятьях отца.
Кажется, слишком по-детски? А детства у нее и не было. Она стала взрослой восемь лет назад, когда убили маму на ее глазах. Ворвавшихся в дом авроров вышвырнула вон магическая защита, но один из них успел послать смертельное заклятье. Охватившая Британию война не обошла стороной никого, хоть и прекратилась очень быстро. Или затихла для того, чтобы разгореться с новой силой? Теперь уже неважно, ведь она унесла жизнь близкого Кристине человека. Алесана Селвин была красивой. Девочка до сих пор помнила ее лучистые карие глаза, всегда искреннюю улыбку и пахнущие морем каштановые кудри. Мама была солнышком, освещавшим жизнь всем вокруг. Она ушла, и наступил мрак. Как отец ни старался скрыть их существование от Лорда, как ни ограждал от ужасов и боли своей работы, он не смог сохранить мир и радость в своем доме.
Кристина смахнула предательские слезы. Вдруг отец объявится-таки? А он не любил, когда она плакала. Хотя сейчас девушка сомневалась, что он даже посмотрит в ее сторону. Отгоняя печальные мысли, она оглядела комнату. Солнце окончательно спряталось, и предметы потеряли четкость. Ее спальня уже вряд ли походила на жилое помещение. Все нужные и что-то значащие для нее вещи были уложены в дорожную сумку и рюкзак, естественно, в уменьшенном варианте. Ковер, кресла, пустой стол и полки потеряли свои цвета в опустившихся на мир сумерках, лишь свернувшаяся у кровати пума могла гордиться неизменным черным цветом. Ее купили Кристине родители десять лет назад, на ее семилетие. Именно тогда в девушке проявлялись первые проблески магии. Она была тогда так счастлива! Почти шутя нарекла черного золотоглазого пушистого котенка Сана – коротким именем мамы. Знала ли она тогда, что пума станет своеобразным напоминанием об ушедшей навсегда Алесане? Конечно, нет.
Пума, почувствовав, что о ней думают, повела ушами. Сана была не простой кошкой. Она была представительницей исчезающих магических пум, уже рождающихся защитниками. Она понимала свою хозяйку с полувздоха и чувствовала опасность за километр. Могла исчезать и появляться там, где ей вздумается, и, что самое интересное, обладала редким даром феникса – переносить с собой хозяина и лечить его раны, но не слезами, а зализыванием. Могла гордиться не пробиваемой заклятиями шкурой, но не была бессмертной. И Кристина очень боялась ее потерять. К своей любимице девушка прикипела душой и сердцем и даже не представляла себя без дорогой защитницы. Сначала девушка скрывала пуму от всех в Хогвартсе, но год назад, когда однокурсники стали бросать на неё презрительные взгляды, а директор прозрачно намекнул, что ее присутствие, как и еще пары-тройки студентов, ему крайне неудобно, Кристина позволила кошке бродить, где вздумается, и сопровождать ее. Многим в школе не понравилось появление опасного зверя, тем более все удивились, когда узнали, что его хозяйка – когтевранка. Считалось, что магическая пума – темный прототип феникса. Ведь все в мире должно пребывать в равновесии. Мрака должно быть ровно столько же, сколько и света. И Сана считалась темным зверем. А как она стала защитником светлого мага – не знал никто.
Кристина наклонилась и запустила пальцы в теплую шелковую шерсть. Кошка заурчала, прогоняя все мрачные мысли хозяйки.
Внизу стукнула дверь. Девушка замерла, прислушиваясь. Сана подняла голову, настороженно повела ушами, но спустя минуту спокойно опустилась на прежнее место.
– Папа... – выдохнула Кристина, вскакивая с кровати.
Девушка рывком распахнула двери и помчалась по коридору к лестнице и вниз. Замерла лишь на последней ступени, впившись взглядом в стоящего у кофеварки отца. Тихо пройдя на кухню, Кристина молча сверлила глазами эту неподвижную спину, пока он наконец не обернулся, держа в руках чашку.
– Папа... привет, – её голос сорвался, когда на лицо отца упал свет.
Через всю щеку багровел шрам. Папа был мрачным и холодным. И молчаливым. Черт, как же убивало это молчание! Она не видела его неделю и уже даже не надеялась увидеть. Так ждала, что он наконец-то объявится... живой и невредимый! А он молчит. И сурово смотрит на нее, как на чужую.
– Ты в порядке, папа? Что у тебя с лицом?
Кристина сделала несколько шагов навстречу и замерла у стола. Их разделяла какая-то пара метров, а казалось, что целая вселенная.
– Где ты был? Я завтра отправляюсь в Хогвартс... Ну что ты молчишь!
Отчаянье захлестнуло девушку горькой волной, она не знала, что ей дальше делать, что еще сказать. Мужчина сделал несколько глотков из чашки и поставил ее на стойку. Неожиданно он заговорил хриплым, отстраненным голосом:
– Нужны деньги? Я уже перевел на твой счет достаточную сумму.
Слова ударили. Больно, наотмашь. Хотелось плакать, кричать, разорвать на части безразлично смотревшего на нее отца. Секунду постояв в оцепенении, девушка бросилась к нему, остервенело застучав кулаками по его груди.
– Как же ты можешь так говорить?! Бессердечный, сухой, бесчувственный! Я же волновалась! Я же не спала ночами, размышляя, где ты и что с тобой! Ты же один у меня остался! Я же люблю тебя!
В последний раз ударив даже не попытавшегося остановить её отца, она вцепилась в отвороты его мантии, бессильно уткнувшись в неё лбом и глотая слезы. Как бешено стучит ее сердце! Или его? Мгновение – и крепкие родные руки сжали ее в объятьях. Залившись новым потоком слёз, Кристина прижалась к сильному теплому телу отца, не желая никуда его отпускать, не желая его терять.
– Папочка... Миленький... не наказывай меня так больше... я этого не выдержу... лучше ударь...
– Кристина, солнышко мое... – не разжимая объятий, прошептал он в ее макушку. – Я уезжаю.
Девушка резко отстранилась, вглядываясь в его лицо.
– Когда?
– Через два дня.
– Зачем?
– Ты же сама знаешь, зачем спрашиваешь...
Девушка впилась взглядом в лицо отца, в его потеплевшие глаза. Даже в темноте они сверкали зеленым пламенем. Безобразный порез портил красивое лицо.
– Откуда это? – она осторожно дотронулась до его щеки, не касаясь шрама.
Он грустно усмехнулся, но промолчал.
– Сана залечит. Есть ещё где-то?
Мгновение, тянувшееся вечность, он смотрел на неё. Затем отстранил окончательно, скинул мантию, расстегнул рубашку. Когда и она упала к ногам, он повернулся к дочери спиной.
– О Мерлин! Господи! – девушка задохнулась от вновь вырвавшихся на волю слез. Через секунду, хватая ртом воздух, она прокричала: – Сана!
От боли и отчаянья в голосе хозяйки кошка, видимо, забыла о своих чудесных способностях и помчалась к ней пешком. Стук откинувшейся к стене двери и топот лап возвестил о ее появлении. Дикая, грациозная, стремительная – два прыжка, и она у её ног, преданно глядит в глаза.
– Папочка, садись, – всхлипнула Кристина, наколдовывая на полу подушку. Отец в молчании уселся, вновь показывая ужасные порезы, превратившие спину мужчины в кровавое месиво. Трясущимися руками держа палочку, Кристина очистила рваные раны. Отец вздрагивал от прикосновений и морщился: она знала, что от боли. Упав рядом с ним на колени, девушка в молчании сжала его ладонь.
– От заколдованных розог раны магией не лечатся. Даже самой светлой. Даже темной. Это подвластно только фениксу и твоей пуме, – проговорил он, – вот только фениксу пришлось бы неделю рыдать надо мной.
– Папа...
– Знаешь, дочка, мы ведь с мамой твоей не просто так тебе её подарили. Я больше склонялся к фениксу, их тогда все же легче было найти. Но она... – мужчина замолчал на мгновение. Кристина зажмурилась от подкатившего к горлу кома. Она знала, как родители любили друг друга. Он до сих пор не мог простить себя за смерть мамы, хоть и никак не был виноват в ней. – Но она настояла. Мы наткнулись на арабского торговца совсем случайно. Котёнок сам нашел нас. Я помню, как завороженно смотрел в такие золотые глаза, ни на чьи в этом мире не похожие. Она не просто твой защитник, Кристина, она воплощение твоей магии, она часть тебя. Она будет беречь тебя ценой собственной жизни, помни это и береги её в свою очередь.
– Кто сделал это с тобой? – пропуская мимо ушей речь отца, проговорила она. Девушка давно поняла свою связь с Саной.
– Любимый Лорд, – криво усмехнулся он, – его пытки отличаются особым обаянием... А провалившиеся операции он не особо любит.
– Папочка... – Кристина прижала ладони к губам.
– Я устал убивать детей и невинных и теперь буду воевать открыто, на той стороне, какую считаю правильной.
– Но...
– Не перебивай, дочка, послушай. Мне не хочется, чтобы ты меня презирала, но я понимаю, что это так и есть...
– Я не...
– Молчи. Темный Лорд не ценит своих сторонников, не уважает, не держит. Но не умеет отпускать. Поэтому я уезжаю и попытаюсь сделать всё, чтобы к моменту встречи с достойным соперником его могущество уже пошатнулось. Я рад, что ты закончишь обучение в Хогвартсе, но мне тревожно. Тебе нельзя будет заявить во всеуслышание, на чьей я теперь стороне. И тебя не оставят в покое, тем более сейчас. И Лорд в ярости будет разыскивать всех, кто у меня остался... Замок Четырех – единственное безопасное место на данный момент. Туда он сунется не скоро. Надеюсь, не успеет. Помни всё, что я тебе говорил, чему учил.
Кристина снова заплакала. Она обхватила руками его колени и уткнулась в них лицом. Сана залечила спину отца и лизнула царапину на щеке. Порез тут же затянулся, исчезая, будто его и не было. Кошка, завершив свою миссию, опустилась рядом с хозяйкой, всё ещё прижимавшейся к отцу, обнюхала её каштановые кудри и лизнула девичью ладонь.
– Я не отпущу тебя, слышишь? Не отпущу... – глухо проговорила она.
Мужчина рассеянно гладил дочь по голове.
– Так надо, малышка.
– Почему ты принял метку?! Почему ты так решил? Зачем ушел в Пожиратели? Если бы ты не сделал этого, никуда убегать сейчас не нужно было бы! – отчаянье уже выжгло её изнутри, и истерика сменилась пугающим спокойствием.
– Кристина.
Он произнес её имя, будто прося прощения. Сердце желало вырваться из груди. Девушка поднялась и встретилась с его взглядом. Они сидели на коленях друг напротив друга. Отец гладил её по лицу, волосам, следуя взглядом за своей ладонью. Кристина вздрогнула. Он её запоминал. Боже, как это было мучительно и больно! Она покачала головой.
– Нет. Ты слышишь меня? Даже не думай! Ты не сделаешь этого. Ты не оставишь меня одну в этой жизни. Ты не посмеешь.
Он грустно улыбнулся. Улыбнулся! Это было уже за пределами её понимания. Кристина шокированно молчала, глядя на него и тоже пытаясь сохранить в памяти каждую чёрточку, каждую морщинку...
– Доченька моя. Придет время, и, быть может, ты поймешь. Я боролся за свободу и справедливость. Я готов был умереть за жизнь, в которой нет места ограничениям на палочках, за жизнь, где детей не сортируют в школах, словно расходный материал. За жизнь, где считаются с мнениями и соблюдают права. И я до сих пор этого хочу, но кто же знал, что не под тем флагом я искал правды. Пообещай, что, если ничего не выйдет, ты уедешь отсюда.
– Обещаю, – прошептала девушка, сжимая ладони отца в своих.
– На островах Греции расположен родовой замок Алесаны. Там же открыт счет на имя рода. В его сейфы я перевел половину состояния, хранившегося в России. Остальная половина у тебя на счету. В начале лета я дал тебе кошелек. Он зачарован так, что, как только деньги закончатся наполовину, он наполняется вновь. В одном из его карманов есть список всего хранящегося в сейфах рода. Тебе достаточно приложить палочку к названию того, что тебе нужно, и это тут же вышлют тебе, где бы ты ни находилась. Всегда уважал народ гоблинов, они единственные, кто не выдает своих клиентов.
Кристина судорожно вздохнула и, потянувшись к отцу, крепко его обняла. Он ответил на объятья, прижимая к себе единственного человека, вокруг которого вертелся его мир. Его доченька. Малышка Кристина, так отчаянно похожая на свою мать и так отчаянно им любимая. Он сделал все, чтобы её защитить, наложил такие заклинания, от которых у него самого волосы вставали дыбом, предал Темного Лорда, выдержал самые изощренные пытки, сотворил уже столько противозаконного и ужасного... Да чего там, он готов был отдать за неё свою душу...


7. Драко Малфой

– Мистер Малфой, сэр, миссис Малфой просила передать...
– Иди к черту, Добби.
Драко собирал необходимые ему в Хогвартсе вещи в один большой чемодан, сшитый вручную из черной кожи личными мастерами семьи. Из чьей именно, он не уточнял, доверяя вкусу матери. Не из человеческой, и этого ему было достаточно. Он привык к отменному качеству всего, что находилось в особняке и в личном пользовании его обитателей, и мог с легкостью распознать любую подделку: от материала мантий до драгоценных камней. Именно поэтому он развлекался на скучных светских приёмах, оценивающе разглядывая наряды и украшения дам.
– Но сэр...
– Пошел вон! – парень резко обернулся, прожигая назойливого эльфа льдистым взглядом. До отправления поезда осталось пять часов, а необходимо было еще посетить Оливандера, забрать вторую палочку. И этих чертовых пяти часов ему вполне хватит, если никто не будет ему мешать.
– Да, сэр.
Добби с хлопком исчез, оставив хозяина в одиночестве. Драко вернулся к своим вещам. Иногда мама была слишком заботливой, чем вызывала желание хорошенько ее встряхнуть и напомнить, что он уже не маленький мальчик, впервые взявший в руки палочку.
Раздвинув вешалки, парень наклонился, вытаскивая из дальнего угла шкафа коробку. Пробыв в сейфе весь день, он многое взял оттуда, заинтересовавшись неизвестными артефактами и решив, что они, как и экземпляры редких книг и зелий, ему просто необходимы.
Ситуация в стране накалилась до предела, люди скрывались, не выходили на улицу после шести, прятали детей, накладывали на свои дома защитные чары. Глупцы. Будто это могло их спасти от сумасшествия главного врага, самого темного и ненормального колдуна тысячелетия! Которому служила семья Малфоев, как и многие семьи чистокровных магов. Служили. Как гребаные верные псы.
Драко со злостью швырнул коробку на кровать, отчего содержимое жалобно звякнуло.
Отец явился вчера под вечер, едва парень успел переодеться и успокоиться после посещения Гринготтса. Явился потрепанный, с парой порезов и фингалом под глазом, в разорванной мантии и с перекошенным от боли и злости лицом. Почетный аристократ, твою мать!
Драко не понимал, откуда в нем столько негодования, протеста и отвращения. Ведь совсем недавно он не обращал внимания на кучу отвратительных фактов, ему были безразличны судьбы невинных жертв Пожирателей, он сам собирался вступать в их ряды. Впрочем, ему и сейчас они безразличны, но становиться таким, каким стал отец, он явно не хотел. То, что клокотало внутри от одного взгляда на черную метку на предплечье отца и уродливые маски Пожирателей, не позволит. Разорвет на клочки, выжжет дотла, растерзает изнутри, но не позволит. Кем он стал?
Вчера, проходя по пустынной улице Косого переулка, парень увидел этот мерзкий череп с выползающей из пасти змеей над магазином братьев Уизли. Он до сих пор не мог полностью избавиться от возникшей в тот миг горечи во рту, от чувства, когда на миг останавливается сердце и становится нечем дышать. Но... Это всего лишь отвратительно-рыжие Уизли, на которых он всегда косо смотрел во время учёбы в Хогвартсе! Он их ненавидел. Презирал их нищету и недалекость. Издевался над их младшим братцем и приставал с далеко не светлыми намерениями к их мелкой, не менее отвратительной сестре. Так почему же, сорвавшись с места, побежал к разрушенному зданию, протиснулся в болтающиеся на одной петле двери и с бешено стучащим сердцем, затаив дыхание, обошел заставленные до безобразия яркими товарами комнаты? Почему, наткнувшись на бездыханное тело, не аппарировал в Малфой-мэнор со спокойствием, с каким строил пакости убитому? Почему не добил скорчившегося рядом и сотрясающегося от рыданий второго близнеца? Зачем вызвал колдомедиков и тихо, стараясь не выдать своего присутствия, ушел? Он не мог найти ответов на эти вопросы. А если положить руку на сердце и честно признаться – не хотел. Знакомый ему мир катился в тартарары, прямым рейсом к дьяволу – без пересадок и остановок. Всех пассажиров он набрал, но не отказывался брать транзитных.
Малфой механическими движениями перекладывал содержимое коробки в чемодан, накрывал все это одеждой, бельем, учебниками. Затем невидящим взглядом обвёл комнату, ставшую мрачной и пустой, как и ее хозяин. Нет, она и раньше была мрачной, но он этого не замечал. Ведь все было чертовски правильно, каждая мелочь, каждый оттенок составлял ту безупречность, которой гордились Малфои. Которую так возненавидел Драко.
В дверь постучали, и парень резким движением захлопнул чемодан.
– Войдите.
Это была мама. Кто же еще? Отец, зализав раны, холил свою гордость в личном кабинете, куда никого не пускал. Драко сомневался, помнит ли хозяин дома о том, что не один в нем проживает.
– Сынок...
– Я почти готов и все успею, – перебил он ее, застегивая молнию чемодана и с грохотом ставя его на безупречный черный ковер. Задержав на нем взгляд, решил, что полностью изменит дизайн этой комнаты в самое ближайшее время.
– Я не знаю, зачем тебе понадобилась вторая палочка... – мамин голос был тихим и печальным, отчего Драко захотелось взглянуть ей в лицо. Но нет. Со вчерашнего вечера он избегал смотреть на нее, боясь, что она заметит перемены в выражении его лица, в мимике, цвете глаз. А она непременно заметит, ведь так любила отмечать «удивительную голубизну очей» сына. Как он мог посмотреть на нее глазами цвета жестокой стали? Он даже в зеркало лишний раз старался не смотреть.
– На всякий случай, – более мягко ответил он. На самом деле он просто не мог заявиться в Хогвартс с той палочкой, в которую превратилась его собственная. Слишком бросается в глаза белый цвет. Слишком необычная, чтобы не привлечь внимание.
– Ты потом сразу на вокзал? – мама старалась говорить непринужденно.
– Да.
– Будь осторожен, Драко.
Она собралась уходить. Он спиной чувствовал это: ее взгляд, печальный, как обычно, ее замершую на двери руку. Драко быстро обернулся, как раз в тот момент, когда она перешагнула порог.
– Мама...
Она резко оглянулась и вздрогнула. Он все-таки решился. Посмотрел. Разрешил увидеть. И пользуясь возможностью, впитывал взглядом черты родного лица. Красивые губы, светлые волосы, мягкими волнами лежащие на плечах, голубые глаза с лучиками морщинок вокруг, глубокую черточку между бровей, бледность кожи... В мыслях всплыл вопрос: любила ли она отца? Ведь, сколько Драко помнил, она всегда была грустной. Улыбалась ли, безмятежно и радостно, как многие женщины, каких он знал? Странно, он никогда не интересовался этим, а спрашивать сейчас, когда и без того хватает причин расстраиваться, было бы слишком жестоко.
– Ты стал похож на прадеда, – улыбнулась она дрожащими губами.
Шагнув к ней, обнял, прижимая к себе и вдыхая такой родной запах фиалок. Что с ним? Откуда это ужасное чувство, будто он ее больше не увидит? Так захотелось ей все рассказать: о смерти, о воскрешении и призраке из зеркала, о татуировке на спине, о переменах в себе, которых он боялся.
– Я люблю тебя, мой мальчик, – прошептала мама ему в плечо и отстранилась. Провела ладонью по его щеке и, отвернувшись, вышла.
Все правильно. Все чертовски и отвратительно верно. Так и должно быть в их семье. Малфои не проявляют чувств, не жалуются и не любят долгих прощаний. Все четко, сухо, все по сценарию.
Драко накинул на плечи мантию, поднял заклятием левитации чемодан и вышел, не запирая двери. Пройдя по пустому коридору, спустился по широкой лестнице, зачем-то останавливаясь и оборачиваясь. Нет. Никто его не провожал – уже не было необходимости. Он не маленький. Все верно. Сбежав по оставшимся ступеням, прошел по мраморному полу зала, вслушиваясь в стук своих шагов. Спокойствие. Пугающее чувство умиротворения и... одиночества? Верно. Но ему было уютно в нем.
Это шутка? Игра воображения, галлюцинация, мираж? Если так, то что ему подсыпали в завтрак и какой идиот так шутит?
Драко, замерев как вкопанный, впился взглядом в черную метку над магазином Оливандера. Это просто не могло быть реальностью. Но редкие прохожие, торопливым шагом проходившие мимо, опустив глаза, давали понять обратное. Авроров здесь не было, иначе метку бы уже убрали. Значит, убийство произошло либо поздней ночью, либо рано утром. А в том, что это было убийство, а не мелкая шалость, Драко не сомневался. Пожиратели не оставляют черную метку просто так.
Оглядевшись по сторонам, парень взбежал по разрушенным ступеням и нырнул в темноту помещения. Здесь никогда не было особенно светло, но сейчас мрак давил, сжимая сердце в тугие тиски. Осколки под ногами издавали неприятный хруст, и на фоне общей тишины это было особенно неприятно. Зайдя за прилавок, парень не увидел там ожидаемого тела мастера по изготовлению палочек. Но где-то оно все равно должно быть. Оглядевшись, остановил взгляд на приоткрытой двери в кабинет. Стараясь действовать быстро и тихо, открыл ее носком туфли и прошел внутрь. Тот же разгром, что и в магазине, но уже освещенный тусклой лампой с разбитым торшером. Что удивило – во всем этом хаосе рабочий стол оставался абсолютно нетронутым. Аккуратно сложенные стопкой в углу бумаги, чернильница и перо, черная продолговатая коробочка. Заинтересовавшись ею, Драко приблизился, протянул руку и, не поднимая со стола, открыл. Черная палочка, обвитая лозой какого-то растения, и записка. Взял ее и развернул. Быстрый, корявый почерк – и всего два предложения:
« Д. Малфою. Все не так, как кажется».
Парень нахмурился. На улице послышались хлопки аппарирования.
– Черт, авроры! – прошипел он под нос, схватил коробку и исчез за минуту до их появления в магазине.
Кингс-Кросс встретил своим хаосом, суетой и возней пассажиров с объемной поклажей. Кто-то уезжал, кто-то встречал, а кто-то патрулировал перрон. Но не так, как всегда. И сюда добралась война, стискивая большой, людный вокзал в подобие автобусной станции. Каждый хотел поскорее проводить, распрощаться, сесть в вагон и спрятаться за железными стенами, будто в спасающей от всего мира берлоге. Сколько Драко помнил, отправление Хогвартс-экспресса всегда сопровождалось детским смехом, криками, гомоном голосов и уханьем сов в клетках. Сейчас же все было пугающе тихо для этого места. Малфой, будто заразившись этим предчувствием чего-то страшного, быстрым шагом пересек перрон и вошёл в ближайший вагон. Он собирался закрыться в одном из купе и просидеть в нем весь путь в одиночестве.
-----------------------------------------
Они стояли на перроне, в толпе спешивших на поезд людей. Кристина была в черном простом платье, а он в мантии-невидимке. Его разыскивали обе враждующие стороны. Шнырявшие по перрону маги в боевых мантиях определенно высматривали его, как и незаметные шпионы Лорда. Алан печально улыбался, с любовью разглядывая свою Кристину. Он хотел запомнить её именно такой: просто стоящей напротив, сцепив руки в замок, с белой кожей, блестящими от слез синими глазами и разметавшимися по плечам темными кудрями. У ног сидит черная дикая кошка, необычайно редкая и необычайно верная своей хозяйке. Он не знал, увидит ли еще свою дочь или нет, но он всегда будет рядом с ней, даже после смерти, даже если его не будут отпускать демоны, он выцарапается из их когтей, чтобы быть ангелом для своей дочки.
Кристина вновь заплакала. Алан видел, как ей хочется броситься в его объятья, даже несмотря на долгое прощание дома. Но сейчас нельзя. Мужчина поцеловал кончики своих пальцев и сквозь тонкую материю мантии собрал ими слезы с её щёк. Она улыбнулась ему, будто видела, разрушая преграду мантии-невидимки.
– Я люблю тебя, Кристина, доченька, будь счастлива, малышка, – целуя её зарёванное лицо, выговорил Алан.
Ему вдруг стало весело, несмотря на давящую боль в груди. Интересно, как выглядит её личико для окружающих, покрываемое его невидимыми поцелуями. Он улыбнулся своим мыслям.
– Иди, милая, а то поезд уйдет без тебя...
– Я люблю тебя, папа. Обещай выжить. Обещай, что я тебя увижу, – шептала она.
– Иди, солнышко.
Кусая губы, она отступила, взяла сумку и рюкзак и, пятясь, все ещё пытаясь разглядеть своего невидимого отца, направилась к вагону. Паровоз протяжным гудком оповестил об отбытии. Еще раз, послав воздушный поцелуй в пустоту, Кристина отвернулась и вскочила в уже тронувшийся поезд. Сана прыгнула следом.
Алан видел, как его дочь приникает то к одному окну, то к другому, поразительно точно находя его взглядом. Набирая скорость, паровоз увозил девушку во враждебный, ставший для неё опасным Хогвартс. Но предательские слезы, сдерживаемые столько времени, и отчаянно бьющееся сердце истязали Алана не из-за опасности, грозящей Кристине, а из-за уверенности, что он больше никогда её не увидит.


8. Северус Снейп, Дамблдор и день сюрпризов

Ее Величество умела удивлять! Держа страну абсолютно закрытой, не пропуская ни одного чужеземного мага без жесткой «таможни», отстреливая всех пересекающих границу сов, она имела камин, подключенный к лондонской сети летучего пороха. Нелегальный, конечно же.
– Я вовсе не хочу выказать Вам своё недоверие, но... он действительно с помощью этого, – Северус указал взглядом на черный порошок в позолоченном кувшине, – перенесет нас за километры отсюда целыми и невредимыми?
Снейп прекрасно знал, какие расщепления бывают при аппарировании: не раз приходилось буквально собирать по частям неудачливых путешественников. Перемещаться с помощью камина для него вообще было в новинку. Все эти не вызывающие доверия штучки Запада, каким-то чудом проникающие на территорию России, всегда вызывали у него саркастическую усмешку и глубочайшее презрение. Хотелось тут же схватить за грудки увлекающегося западной модой, хорошенько встряхнуть и прошипеть в лицо: «Как ты посмел втаптывать в грязь традиции и законы своей страны?» Но зельевар быстро себя одёргивал. Ведь с этой точки зрения он и сам являлся предателем, о каких ценностях он мог вести речь?
До сих пор он не мог назвать себя истинно русским человеком, но и англичанином не был. Россия за долгие годы его пребывания здесь прочно засела в его сердце, проросла невидимыми, но прочными корнями в душе. Казалось, что его держала здесь только Елена, и, когда ее не стало, Северус не раз пытался уехать. Улететь, уплыть, аппарировать. Сбежать. Не получалось. Эта страна умела нравиться, умела влюблять в себя окончательно и бесповоротно, и, оказываясь где-то за ее пределами, тут же начинаешь ощущать опустошенность, пытаешься найти что-то знакомое и не находишь.
– Не беспокойся, Северус, уж твою жизнь я не поставила бы под угрозу, – Надин улыбнулась и легким движением руки указала на пустой камин, украшенный витиеватыми узорами.
– Ваше Величество, нам действительно так необходимо туда отправляться?
Смелая девчонка. Северус мысленно хмыкнул, оставаясь внешне все таким же бесстрастным. Романова за те двое суток, что они с Поттером пробыли в его доме, успела прожужжать все уши о своей несчастной судьбе даже домовому. Ну никак не хотела уезжать из родного гнездышка в холодную чужую Англию! Но Северус больше склонялся к мысли, что она просто боялась. Нравов, других законов, войны... Того, что окажется слабой и опозорит отца. Снейп знал Сергея Романова. Этот строгий, почти всегда хмурый колдун был очень талантливым изобретателем. Конечно, девчонка боялась не оправдать ожиданий.
– Дорогая, не переживай, считай это своей практикой, – королева продолжала улыбаться, показывая ямочки на щеках, – я знаю твой потенциал и не просто так выбрала именно тебя для этой ... операции.
Северус внимательно посмотрел на Надин. Она что-то скрывала. Конечно, королева не обязана была обо всем докладывать ему, но она недоговаривала что-то очень важное, касающееся именно предстоящего «путешествия».
– Я пойду первым.
Взгляд черных глаз отправился к невысокому темноволосому парню в наглухо застегнутой строгой мантии. В отличие от девчонки, Поттер был молчалив и спокоен. Он твердым шагом приблизился к камину, обернулся, чтобы набрать горсть порошка, но вдруг остановился, устремляя взгляд на королеву.
– Ваше Величество, я бы хотел... сменить фамилию.
Северус поперхнулся.
– Как же вовремя, Поттер! Ты мог об этом вспомнить уже в полете по трубе? – откашлявшись, прошипел он, но мальчишка так же упрямо отказывался смотреть на наставника, как и все сегодняшнее утро.
Надин, изумленно приподняв бровь, отступила на шаг, оценивающе разглядывая Гарри.
– Колдун, который отрекается от своей фамилии, отрекается от своего рода. Ты знаешь об этом?
– Нет. Но единственный по-настоящему родной для меня человек умер, и вы знаете, кем он был, – Гарри не опускал глаз, уверенно выдерживая потяжелевший взгляд королевы. – Я бы хотел взять его фамилию. Не знаю, почему не поступил так раньше. Наверное, потому что разрешение на это мне можете дать только Вы.
Женщина закусила губу, складывая руки на груди.
– Понимаешь, имя слишком сильно влияет как на судьбу, так и на личность его носителя. Ты родился Гарри Джеймсом Поттером и получил свою магию именно как он. Ты принял клятву от этого имени. Ты вступил в Орден от него.
– Я дам клятву еще раз, если это потребуется.
– Ты отречешься от отца.
– Я от него давно отрекся.
Северус бросил быстрый взгляд на часы. Через десять минут они должны были быть в Хогвартсе.
Надин покачала головой.
– На клятвы нет времени, а без нее я очень рискую…
– Я не подведу, Ваше Величество. Могу дать нерушимый обет.
Северус уже перестал пытаться что-то понять, он просто наблюдал, стоя рядом с молчаливой Виолеттой и раздумывая, знала она о мыслях Поттера или нет.
Надин отвернулась и отошла к окну. Она напряженно взвешивала все «за» и «против». В установившейся тишине монотонно тикали часы. Северус не решался напомнить о времени, раздумывая о том, что опоздать к Дамблдору – не такой уж большой грех. Романова, тихонько перевернув свой чемодан, уселась на него и принялась рассматривать переливающиеся в солнечных лучах хрусталики люстры.
– Ладно, – королева резко обернулась, достала из складок пышного платья короткий магический посох и подозвала Гарри к себе.
Парень быстро оказался напротив с неизменной решимостью на лице.
– Северный... Подойдет ли тебе эта фамилия? – Надин, склонив голову чуть набок, с какой-то необъяснимой печалью смотрела на него. – У Платона не было родных детей, но он с такой гордостью рассказывал о тебе. Думаю, он был бы очень рад твоему решению.
Северус нахмурился, наблюдая за королевой. Определенно, ее отношение к этому мальчишке было особое, как и к его старому наставнику.
– Поверьте, за последние пару дней от слова «Поттер» в мой адрес уже тошнит. Определенно, это не мое, иначе оно не резало бы слух. Ко мне всегда обращались по имени, на фамилию я даже не обращал внимания, но, пожив с мастером, вдруг понял – что-то не так.
– Хмм... – Надин метнула взгляд в сторону Северуса, и тот твердо его выдержал. Да, он привык называть всех по фамилии и меняться не собирался. – Что ж, я исправлю всю документацию, где встречается твое имя, это дело пары минут. Дамблдор, скорее всего, не очень хорошо отреагирует, но это уже не мои проблемы. А сейчас приступим к более важному моменту.
Королева приложила изумрудный наконечник посоха к груди Гарри и прошептала:
– Immutare!
Вокруг Гарри заклубился туман, будто облизывая маленькими холодными язычками, но Надин, не опуская посоха, продолжала:
– По закону магии нарекаю тебя Гарри Северным, Платоном по отцу.
Туман закружил быстрее, образуя своеобразный смерч, внутри которого был мальчишка.
– Immutare! – повторила королева и быстро опустила посох.
Маленький смерч постепенно замедлялся и вскоре вовсе исчез, то ли испарившись, то ли впитавшись в Гарри.
– Спасибо, Ваше Величество!
– Теперь скорее в Хогвартс! – Надин махнула в сторону камина и вновь отвернулась к окну.
– Вы не забыли название места назначения, По... Северный? – Снейп не понял, что именно, но что-то неуловимое изменилось в чертах мальчишки.
Гарри ступил в камин, бросил под ноги порох и твердо проговорил:
– Хогвартс, кабинет директора.
Он исчез в изумрудном пламени, и Северусу вдруг захотелось поторопиться, оказаться в том же месте, что и он. Надин договорилась с Дамблдором о времени прибытия, но директор и понятия не имел, где именно ждать гостей. Как старик отреагирует на появление Поттера в своем камине, оставалось только догадываться. И надеяться, что он не проводит в этот момент важное совещание...
– Я не понимаю, зачем все эти сложности с иностранными студентами! Профессор Дамблдор, ситуация в стране слишком накалена, они могут оказаться кем угодно! Начиная от шпионов, заканчивая Пожирателями Смерти!
– Еще они могут оказаться шпионами Пожирателей Смерти.
– Профессор Флитвик! Как вы можете шутить в такой ситуации!
– Успокойтесь, Минерва, – Дамблдор взглянул на нее поверх своих очков-половинок. – В волшебном мире не найдется страны миролюбивее России.
– Вы имеете в виду вообще или в конкретной ситуации? – лениво проговорил неподобающе для преподавателя развалившийся в кресле лысый колдун средних лет. Он любовно пригладил тонкие усики и подмигнул сидящей напротив волшебнице с длинными рыжими волосами. Та скривила губы и негодующе посмотрела на Дамблдора.
– Имею в виду вообще, Алекс, – мягко улыбнулся директор и отправил в рот желатиновую конфету, с наслаждением причмокивая.
Минерва Макгонагалл нервно поправила шляпу и обвела присутствующих взглядом. Она невзлюбила Алекса Келермана с первых дней его появления в замке на должности профессора зельеварения, но и Лили Поттер, знатока древних рун, не особо жаловала. Поэтому их непростые отношения приносили ей какое-то нездоровое удовольствие.
Профессор заклинаний Флитвик, всегда отличавшийся добродушным характером, последнее время не гнушался ироничными высказываниями и анекдотами с черным юмором. Казалось, что он вообще медленно сходит с ума, совершая не свойственные ему поступки.
Чем руководствовался Дамблдор, собирая на это короткое совещание именно такой состав, Минерва не знала. Да и сама тема собрания так и не была объявлена.
– Завтра первый учебный день, а у нас продолжает пустовать место преподавателя ЗОТИ. Проклятая должность с каждым годом отпугивает все больше и больше народа, скоро просто некому будет преподавать этот предмет!
– Не удивительно... Старину Люпина до сих пор ищет Министерство как особо опасного оборотня, – хмыкнул Келерман, чем заслужил испепеляющий взгляд Поттер. Минерва сделала вид, что не услышала этой реплики, и повернулась к столу директора.
– Не беспокойтесь, коллеги, как раз сейчас, – он взглянул на часы, – Хагрид встречает двух новых студентов и долгожданного профессора ЗОТИ в Большом зале.
– Что? Альбус, скажите, что вы пошутили и не взяли на работу человека из России!
– Поверьте, Минерва, это гораздо лучше, нежели Долорес Амбридж из Министерства.
– О Мерлин. Как же это опасно и глу...
Она не договорила, вскрикнув от неожиданности, когда потухший камин по левую руку от нее с приглушенным «Пуфф» полыхнул изумрудным пламенем. Присутствующие вскочили с кресел, Дамблдор выхватил палочку, феникс на жердочке испуганно захлопал крыльями.
На безупречно чистый ковер ступил темноволосый зеленоглазый парень, стряхивая с подола серой мантии каминную сажу.
9. Гарри и разочарование долгожданной встречи
— Плыви по течению, и ты достигнешь цели с меньшими потерями.
— А если моя цель в противоположной стороне?
— Выберись на берег и дойди до нее пешком.
Старик Платон любил говорить загадками, вернее, по-другому он просто не умел изъясняться. Часто Гарри понимал суть его слов, только когда оказывался в определенной ситуации. Вот и сейчас, стоя в мрачном кабинете с высокими узкими окнами, зарешеченными с внешней стороны, парень вспомнил давний разговор. Казалось бы, в данной ситуации, под прицелом пяти пар глаз и одной весьма угрожающе наставленной ему в лоб палочки, странно вспоминать прошлое, но ничего другого в голову просто не приходило.
Он задумался. Какая у него цель? Отомстить. Тем, кто когда-то отказался от него, бросил его, маленького и беззащитного, на произвол судьбы. Найти каждого, кто был к этому причастен, и наказать — долго, мучительно и больно. Но разве мог он ее достичь здесь, в Хогвартсе? Мог, но не так быстро. Он был еще не готов... ну что ж, придется потом вернуться по берегу к месту назначения, как и советовал старик Платон. А сейчас…
— Не так уж нас и ждали...
Всполох камина отвлек присутствующих от его слов, и рядом, чертыхаясь, появился Северус Снейп. Еще вспышка — и Вита, недовольно бормоча что-то себе под нос, вылезла из темной каминной ниши. Быстро оглядев присутствующих, схватилась за рукав Гарри.
— Кто вы?! — воскликнула худая женщина с большой остроконечной шляпой на голове.
— Туристы из России, — прошипел Снейп, прожигая взглядом того, кто направлял на них палочку. Присмотревшись, Гарри узнал в этом человеке директора Дамблдора, только на лице у него было больше морщин, да и борода была чуть длиннее, чем на портрете.
— О! — он опустил палочку, приветливо улыбаясь. — Так у вас все же проведена каминная сеть! Признаться, я ждал вас немного в другой стороне замка...
— У вас есть двойник? Или вы можете быть в двух местах одновременно? — Северусу явно пришлось не по вкусу путешествие по дымоходам. Резким движением отряхнув мантию, он холодно оглядел присутствующих.
— Вот и наши гости, — не обратив внимания на резкость зельевара, директор приготовился представить всех друг другу, но тот его перебил, бесцеремонно проходя в центр кабинета.
— Северус Снейп, новоиспеченный преподаватель защиты от темных искусств. А это будущие студенты Хогвартса по обмену с Дурмстрангом — Виолетта Романова и Гарри Северный.
— Се... Что? — Дамблдор переменился в лице, его ярко-голубые глаза забегали от Северуса к Гарри и обратно.
— Хотелось бы знать, как скоро дети пройдут распределение и получат возможность отдохнуть в своих спальнях, — продолжал Снейп.
— Что ж... — директор едва скрывал гнев, но его с головой выдавал недобрый блеск глаз. — Миссис Поттер, проводите студентов в Большой Зал. Хагрид уже должен был встретить первокурсников.
— Простите, директор, но они находятся на моей ответственности, и я не могу отпустить их в незнакомом месте с незнакомой женщиной, пока не передам под ответственность деканов.
В образовавшейся тишине Гарри услышал негодующий вздох со стороны рыжеволосой колдуньи. Как только прозвучала знакомая фамилия, сердце парня забилось сильнее, и он внимательно всмотрелся в черты лица той, кого даже не заметил при своем появлении здесь. Вот уж ирония судьбы, его первые минуты в Англии — и сразу же встреча с родственничками. Оставалось надеяться, что здесь будет только мать. Всех сразу Гарри просто не сможет выдержать. Взгляд остановился на ее глазах. Такие же, как у него. Или нет? Вряд ли Гарри может похвастаться таким ярко-зеленым цветом глаз.
Хотелось уйти отсюда, не смотреть на нее, не видеть. Но он продолжал разглядывать женщину, впитывая каждое ее движение. Они были плавные, но какие-то напряженные, будто ей было неуютно тут. Возможно, кто-то из присутствующих раздражал ее. Присмотревшись внимательнее, Гарри заметил, что она смотрела куда угодно, но не в сторону лысого колдуна. Парень перевел заинтересованный взгляд на него. По спине пробежал неприятный липкий холодок. Этот человек обладал поистине отталкивающей улыбкой и острым взглядом. Если черные глаза мастера Снейпа порой не выражали абсолютно ничего, то мрак в глазах лысого колол, словно тысячи игл, и буквально кричал о мыслях хозяина. В данный момент колдун беззастенчиво блуждал взглядом по фигуре рыжеволосой женщины, будто они с ней были наедине. Гари стало противно. Скривив губы, он отвернулся, зачем-то взяв за руку Виту. Девушка вздрогнула. Удивившись ее реакции, Гарри взглянул на неё и нахмурился. Она была мертвенно бледной и неподвижной, словно мраморная статуя.
— Вам все равно придется оставить их с первокурсниками на распределении, — тихо сказала миссис Поттер, нарушив молчание.
— Проводите их всех вниз, — спокойно проговорил директор. — А познакомиться с коллегами у мистера Снейпа времени будет предостаточно.
Удовлетворенно кивнув, Северус направился к выходу. Гарри последовал за ним, крепко держа Виолетту за руку.
— Что с тобой? — спросил он, как только дверь за ними закрылась.
— Потом, — она указала взглядом на идущую рядом женщину и крепче сжала его ладонь.
Какое странное чувство. Гарри так долго ждал этой встречи. Но вот она произошла — и ничего не изменила. А чего он хотел? Бурной реакции, мольбы о прощении, рассказов о ее судьбе и причинах давнего поступка? Или хотя бы оправданий, без всякого отрицания своей вины? Мать его даже не узнала. Не нашла знакомых черт, не удивилась совпадениям во внешности. Гарри помнил то видение из Вещего Чана, как бы ни врал себе, что забыл. Он знал, как похож на отца. Или он просто хотел быть похожим?
А может, она все же нашла сходство, но не показала вида?
— Вит, а ты смогла прочесть... ну...
— Потом, Гарри.
Значит, мысли присутствующих в кабинете она прочитала. Осталось дождаться удобного момента, чтобы расспросить ее об этом.
Вздохнув, Гарри, бывший Поттер, приступил к рассматриванию всего, что его окружало. А это был лишь камень, редкие картины на стенах и подсвечники с застывшим воском и волшебными свечами. Длинный коридор оборвался, и показалась витая лестница, подножие которой сторожила отвратительная каменная горгулья. Парень решил, что принцип магии такого сторожа в том же, что и у богатырей Константиновского дворца — не пропускать врагов. Если так, то это очень умно и вполне ожидаемо.
— Неприятная статуя, никогда мне не нравилась, — нарушила тишину миссис Поттер. — Хоть она и требует пароли у входящих, ее можно обмануть.
Гарри чуть не поперхнулся. Эта женщина выдает тайные слабые места замка?
— Пароли? — удивилась Виолетта, приподняв бровь.
— Да, — женщина улыбнулась, — профессор Дамблдор запечатывает свой кабинет особым паролем, который постоянно меняет.
Со стороны идущего впереди Снейпа послышалось ироничное хмыканье.
— Не удивлюсь, если для пароля он использовал названия всех сладостей мира.
Гарри вопросительно взглянул на мать и удивился ее реакции. С лица женщины стекла улыбка, словно расплавленный воск со свечи.
— Не стоит смеяться над таким великим магом, как Альбус Дамблдор.
Северус на мгновение остановился, окинув ее многозначительным взглядом, и, ничего не сказав, продолжил путь. Создавалось такое ощущение, что он знал, куда идти.
— И как же можно обмануть горгулью? — Виту этот вопрос явно интересовал.
— Не думаю, что вам будет полезна эта информация, мисс, — холодно ответила профессор Поттер и, обогнав Северуса, ступила на очередную лестницу.
Внизу слышался шум голосов, стук множества каблуков и детский смех. Чем ниже они спускались, тем четче Гарри мог различать отдельные слова, такие как: Хогвартс, письмо, распределение, ужин, убери от меня руки, мерзкая грязнокровка...
— Что? — парень скривился, всматриваясь в толпу детей и взрослых, надеясь увидеть источник последних слов. Он не совсем понял, что они значат, так как слышал их впервые, но, судя по интонации говорившего, вряд ли что-то приличное.
— Почему мы их понимаем? — отвлекла его от мыслей Виолетта.
— В смысле?
Лестница повернула из-за угла, и они смогли разглядеть все помещение. Высокий потолок, мраморный пол и большие деревянные двери, в которые проходили студенты и учителя. Внимание Гарри привлекла компания ребят недалеко от входа. Трое парней и девушка, явно о чем-то спорившие. Они были чуть поодаль от толпы и стояли на месте, тогда как большинство спешили в соседний с этим помещением зал.
— Я не учила английский язык, но все прекрасно понимаю, — донеслось до его занятого совсем другими мыслями сознания.
Блондин в черной, наглухо застегнутой мантии наклонился к девушке, что-то ей сказав, при этом брезгливо откинув прядь ее каштановых волос от своего лица. Девушка оттолкнула его и быстро пошла прочь, прижимая к груди большую книгу.
— Не знаю, Ви... Ай! Черт!
Засмотревшись вслед уходящей девушке, Гарри не заметил слишком покатую ступень и, поскользнувшись на ней, чуть не упал, схватившись за первое, что попалось под руку.
— В Хогвартсе нет языковых барьеров, — профессор Поттер, за плечо которой он схватился, снисходительно улыбнулась. Гарри отдернул руку и отвернулся.
— Нет языковых барьеров. Виолетта, надеюсь, это ответ на твой вопрос.
— О чем ты думаешь? — прошипела она, хватая его за рукав и притягивая к себе. — Под ноги смотри.
— Видите того высокого мага с густой бородой? — женщина, стараясь не показать, как ее расстроило отношение гостей, указала на... большого, нет, даже огромного мужчину!
— Черт возьми... — прошептала Вита и приоткрыла рот.
— Это неприлично, — как бы между прочим, но стараясь как можно тише, заметил Гарри.
— Так вот, это Хагрид, направляйтесь сейчас к нему. Он заведет первокурсников в зал, как только все усядутся за столы. И начнется распределение. Мистер Снейп, прошу следовать за мной, ваши подопечные будут в надежных руках, — она, приглашая, повела рукой. — Кстати, хочу заметить, для русского у вас весьма английская фамилия.
— Это псевдоним, — холодно ответил Северус, кивнув ребятам и затерявшись в толпе вместе с профессором Поттер.

10. Распределение

– Почему на нас все пялятся? – Виолетта нервно теребила рукава своей мантии, оглядывая длинные столы факультетов.
Над каждым висели флаги в особой цветовой гамме. Не прикрепленные ни к чему, они парили в воздухе стройными рядами, словно обозначая невидимые границы.
– Прочитай, что они думают, и даже можешь поделиться этой информацией со мной, – Гарри смотрел прямо перед собой, сосредоточив внимание на мини-табурете, куда ему очень скоро предстояло усесться. По сторонам он особо не глядел. Он успел заметить лишь необычайно волшебный потолок – звездное небо – и тысячи подвешенных в воздухе свечей. Почему плавящийся воск с них не капал людям на головы – оставалось загадкой. Магия, не иначе!
– Я тебе не считывающая машинка и не мусорка! Зачем мне куча бесполезных знаний?
– Когда будешь присаживаться на стульчик, делай это максимально осторожно, – пробормотал он, не поворачивая к ней головы, – эта конструкция очень ненадежна...
– Что?..
– Романова Виолетта! – произнесла женщина с длинным списком в одной руке и старой Шляпой в другой и выжидающе посмотрела в их сторону. Она не искала обладательницу имени, шаря взглядом по ряду первокурсников, как делала это с предыдущими претендентами. Две высокие фигуры на фоне малышей и так слишком часто приковывали к себе ее внимание.
– Я надеялась, ты пойдешь первым... – очаровательно улыбаясь ей, проговорила девушка.
– Буква эр в английском алфавите впереди эс, так же как и в русском.
– Да? Вот черт...
Виолетта, понимая, что медлить больше не стоит, размеренным шагом подошла к профессору и с максимальной грациозностью, с которой вообще можно было это сделать, присела на табурет. На голову ей осторожно опустилась Шляпа. Гарри затаил дыхание. Он не знал, по какому принципу, а главное, как этот кусок старой материи определяет принадлежность студента к факультету, но парню хотелось бы очутиться на том же, куда отправят и Виолетту. Она хоть и немного, но все-таки ему знакома.
Кто-то дернул его за рукав. И еще раз. Нахмурившись, он опустил вопросительный взгляд и обнаружил рядом мальчишку-первокурсника. Ничего странного, ведь они проходили распределение вместе и выглядело это, скорее всего, нелепо... Хоть директор и объявил в самом начале, что «студентам шестого курса Дурмстранга тоже придется пройти его, дабы справедливо попасть на свои факультеты», но в зале все последние двадцать минут стояла напряженная тишина, прерываемая лишь быстрыми аплодисментами, которыми студенты встречали новоиспеченных однофакультетников. Всем было жутко интересно, кто они, эти таинственные незнакомцы, да еще и с Дурмстранга. Присутствующие в большинстве своем присматривались к Гарри и Виолетте, оглядывали их с ног до головы, перешептывались и тыкали пальцами. Это стало особенно раздражать Гарри после того, как он почувствовал тяжелый взгляд со стороны учительского стола, возвышающегося на постаменте, и, обернувшись, увидел шептавшего что-то на ухо Дамблдору лысого колдуна, которого Гарри встретил в кабинете директора.
– Чего тебе?
– Ты плохо учился и часто оставался на второй год? Поэтому проходишь распределение с нами?
Ну и где были уши этого гаденыша, когда глава сего замка толкал свою речь?
– Нет, я все эти годы проторчал в исправительной колонии, – Гарри мрачно оскалился и потрепал мальчика по черным кудрявым волосам. – Я любитель испытывать страшные заклинания на маленьких детях.
Мальчишка, испуганно расширив глаза, попятился, а в следующую минуту вокруг Гарри образовалось пустое пространство радиусом в метр.
Северный, сложив руки на груди, уставился на Виолетту. Девушка сидела на табурете уже пару минут, что было довольно долго по сравнению с предыдущими детьми. По залу пробежал слабый шум, но в следующее мгновение Шляпа провозгласила:
– Гриффиндор! – и сразу же прокряхтела что-то себе под нос, если у нее вообще он был.
Вита, явно счастливая, что мучение закончилось, встала и направилась в сторону красно-золотых. Ее встретили неуверенные хлопки – и вновь воцарилось молчание. Гарри начал ненавидеть тишину.
– Северный Гарри!
Уверенно приблизившись к табурету, парень остановился. Если эта конструкция выдержала худенькую Виту, то его она осилит вряд ли. Грохнуться, разломав стул у всех на глазах? Ну уж нет! Встряхнув рукой, чтобы спрятанный в широком рукаве посох немного опустился, Гарри коснулся им старых досок сиденья и пробормотал:
– Аuctus!
Сиденье увеличилось до удобного взрослому человеку размера. По залу пробежал шумок, а со стороны учительского стола послышалось недовольное кряхтение.
– Простите, как вас зовут, профессор? – скорее всего, эта женщина будет одним из его учителей, значит, самое время начинать знакомиться.
– Профессор Макгонагалл, – на автомате пробормотала шокированная дама со Шляпой и списком в руках. – У вас неплохие познания в трансфигурации, молодой человек.
– Очень приятно! – улыбнулся он и свободно уселся на стул. – Можем начинать этот ваш странный ритуал, профессор Макгонагалл.
Прежде чем женщина вышла из ступора и возложила на его голову шляпу, парень почувствовал внушительный пинок по ноге.
«Спасибо, что не скинула со стула, Виола», – мысленно улыбнулся он, радуясь, что она не умеет читать его мысли.
– Еще один русский! Говори сразу, куда тебе хочется, и пропустим издевательства над старой бедной Шляпой, – скрипучий голос в голове немного удивил.
– Внутренний голос, это ты?..
– Ну я же попросила, пропустим!
– А я думал, ты не существуешь.
– С тобой говорит шляпа. Та, которая у тебя на голове. Мне следует тебя распределить... Итак, посмотрим...
– Черт, значит, его все-таки не существует.
– Хм, отличные знания, даже для Когтеврана...
– Распределяй куда-нибудь, мне всего один год тут отсидеть.
– Для Гриффиндора тоже подошел бы, но вот мысли и стремления... Нет. В тебе больше все же от Слизерина, но, быть может...
– Отлично, я вполне согласен.
– У тебя есть право выбора: Гриффиндор или Слизерин?
– О, только не выбирать. Не хочу потом винить себя. Говори уже свой вердикт.
– Гарри... Гарри Поттер, – парень вздрогнул. Откуда она узнала? – Запомни, дорогой, мы сами создаем своих демонов. Никто за нас не выбирает, не решает и не совершает поступки. Только ты сам – и никто иной. Задумайся, еще не поздно многое предотвратить... Слизерин!
Последнее слово шляпа прокричала во весь голос, и Гарри, раздумывая над ее словами, отправился к самому тихому столу, под сенью серебристого и зеленого цветов.
— — — — — — — — -
Девушка, нахмурившись, провожала его взглядом. Кто ж знал, что он может оказаться там? Если бы Виолетта не была твердо уверена в его принадлежности к Гриффиндору, разве приказывала бы шляпе не отправлять ее в Слизерин? Ее интуиция над ней просто издевалась! Ну разве мог он, человек, в котором не чувствовалось ни капли хитрости, оказаться в логове коварных и изворотливых личностей? А может, ему было просто все равно, куда его отправят... Ведь он не знал и половины того, что было известно ей.
Хотя... Прочесть его мысли невозможно. Кто знает, какой он на самом деле? При первой встрече Вита всерьез задумалась, а действительно перед ней тот самый Гарри Поттер, о котором говорила ей Леди в черном? Тот отважный мальчишка из альтернативной реальности, сумевший противостоять злу и в итоге победить его? Неуверенный, тихий, спокойный – не таким она его себе представляла. Но сегодня что-то резко изменилось, с каждой минутой она все больше понимала: да, действительно, это он. Вот твердой походкой приближается к столу серебристо-зеленого факультета, с какой-то особой холодностью оглядывает сидящих за ним и присаживается напротив блондина в черной, наглухо застегнутой мантии.
Взгляд Виты остановился на нем. Задумчивое, бледное лицо, непроницаемые серые глаза, красивая ладонь с тонкими длинными пальцами, потирающая подбородок. Захотелось прочесть его мысли, но он был вне досягаемости ее дара.
– Жалеешь, что попала к нам? – приятный девичий голос справа отвлек от размышлений. Вита повернулась в сторону говорившей, зачем-то схватив со стола стакан и на мгновение задержав взгляд на желтой жидкости в нем.
– Совсем нет, Гриффиндор – мечта моего детства... – улыбнулась она однокурснице с копной каштановых кудряшек на голове.
– Ты так смотришь на него... будто хочешь оказаться рядом, – девушка задумчиво посмотрела в ту же сторону, что и Вита минуту назад. – Твой парень?
– Что? – Виолетта рассеянно понюхала содержимое стакана. – О, нет. Просто друг. Не подскажешь, что я собираюсь сейчас выпить?
– Это тыквенный сок, – улыбнулась собеседница. – Здесь всегда его подают. Меня зовут Гермиона, кстати. Гермиона Грейнджер.
– Виолетта, – представилась она, удивляясь, зачем ей назвали еще и фамилию. – Тыквенный сок, значит... Нет, придется сегодня воздержаться от ужина.
Она отставила стакан в сторону и, сложив руки на коленях, стала ждать окончания пира, стараясь не смотреть по сторонам. Хотелось поскорее оказаться в своей комнате.
– Ты так ничего и не съешь? – удивленно спросила Гермиона.
Виолетта мысленно возвела глаза к потолку. Разговаривать ни с кем не хотелось, и она решила, что, отвернувшись, дала понять – разговор окончен. Но, видимо, у англичан язык жестов напрочь отсутствовал.
– На ужин я пью только апельсиновый сок. Привычка, выработанная за семь лет. И ломать ее сейчас из-за того, что где-то пьют только тыквенный сок, я не собираюсь, – немного резко ответила Вита, но тут же, смягчившись, добавила: – Ты не знаешь, когда мне выдадут комнату? Я так устала сегодня! Извини за резкость.
– Нет, это я пристала с вопросами. Прости.
Девушка виновато улыбнулась и полностью сосредоточилась на содержимом своей тарелки. Виолетта постучала пальцами по столешнице, с интересом наблюдая за ней. Так хотелось залезть в мысли новой знакомой...
«Нет, нужно это ограничивать! Всегда знать, что думают о тебе окружающие – ужасно...» – попыталась мысленно остановить себя Вита, но не тут-то было. Ей прямо маниакально хотелось знать, что происходит в голове у этой девчонки. – «Ладно, всего на пару секунд... Только приподниму завесу и сразу же уйду».
Виолетта вытолкнула все сновавшие в сознании мысли и сосредоточилась на сидящей рядом однокурснице. Мгновение – и шум Большого Зала стих, оставшись едва различимым эхом за плотной белесой пеленой.
Стук сердца. Тихий и едва различимый, он с каждой секундой набирал скорость, с болью отдаваясь в ушах. Все правильно, все как обычно. Вот сейчас шум сотни голосов, детский смех, чей-то плач, тишина... И наконец чужие воспоминания.
Маленькая Гермиона с подписанным зелеными чернилами конвертом в руках. Рыжий мальчик в вагоне поезда и чья-то жаба. Распределение и возглас Шляпы «Гриффиндор!» Рыжеволосая девочка, ее протянутая ладонь и красивая улыбка: «Меня зовут Дорея Поттер. Можно просто Дора». Комната с большими шахматными фигурами. Стена голубого огня и прыжок через него. Перекошенное лицо блондина-слизеринца и оскорбительное «Грязнокровка!» Стена школьного коридора, вымазанная кровью, и повешенная кошка. Гиппогриф и блеск заточенного топора палача. Хрустальное озеро и сжимающийся круг дементоров, яркая вспышка – и серебристый олень, несущийся по водной глади. Магический кубок, обожженный клочок бумаги и слова директора в оглушающей тишине: «Дорея Поттер». Ссора в уютной комнате у камина и рыжий мальчишка в короткой пижаме. Зеленый лабиринт. Похороны и жуткий плач рыжеволосой женщины на коленях перед гробом...
Вита судорожно вздохнула, пытаясь оборвать поток картинок и чувств. Было трудно дышать.
Изображение резко поменялось, будто все, что было после, стерли невидимым ластиком. Поток людей в школьных мантиях, снова презрительное лицо уже знакомого слизеринца и Он...
Виолетта нахмурилась: видеть себя со стороны никогда еще не было так удивительно.
Гарри, спускающийся по лестнице, и она рядом. Белые волосы, цвет глаз, худенькая фигура так неестественны рядом с ним. Будто призрак, отголосок другой реальности... Он оступается и хватается за плечо своей матери, которую, скорее всего, ненавидит. Вита хватается за его рукав и притягивает к себе, что снова так неестественно...
– Хватит! – слово непроизвольно сорвалось с губ – и картинка тут же исчезла.
– Что с тобой? – обеспокоенное лицо Гермионы и снующие вокруг люди. Ужин уже подошел к концу, студенты отправлялись в свои спальни. В руках девушки была стопка бумаг. Она протянула один из листков Вите: – Вот, это расписание на год. Пойдем, я все тебе расскажу. Удивительно, что директор назначил тебя старостой, ты же здесь абсолютно ничего не знаешь...
– Что? Старостой? Ты шутишь?
– Ты что, прослушала всю речь директора? Он руководствовался в своем выборе тем, что ты была отличницей и старостой в Дурмстранге.
– Я... задумалась, – Вита мысленно пожелала придушить того, кто состряпал ей такую биографию.
– Быть может, это какая-то ошибка, и скоро все решится, но сейчас нам с тобой нужно сопровождать первокурсников в гостиную Гриффиндора и раздать расписание всему факультету.
– Но... – Виолетта заозиралась по сторонам в надежде отыскать взглядом Гарри. Ей просто необходимо было с ним поговорить. Из воспоминаний директора и этой девушки многое ему нужно было узнать!
– Пойдем, – Гермиона потянула ее за руку, вручая половину из своей кипы листков с расписанием. – Раздавай это всем, на ком увидишь красно-желтые цвета.
На мгновение в толпе мелькнули серая мантия и знакомые растрепанные черные волосы, но тут же снова исчезли из вида.
– Что ж, ладно, – вздохнула Виолетта, раздавая расписание, ориентируясь по эмблеме Гриффиндора и даже не вглядываясь в лица.
А с Гарри она увидится завтра и обо всем ему расскажет.

11. Столкновение

- Ты какой-то потерянный сегодня, Драко, - черноглазая девушка с прямыми темными волосами провела вверх-вниз туфелькой по его ноге, - меня не перестают терзать мысли, что за время каникул произошло нечто серьезное.
Малфой внутренне напрягся, подавляя желание спихнуть Панси Паркинсон с подлокотника своего кресла.
- А ты поменьше думай, и все станет на свои места.
Панси поморщила чуть вздернутый носик и улыбнулась, запуская ладонь за воротник расстегнутой на пару пуговиц у горла черной рубашки Драко. Мантию он скинул, как только спустился в подземелья после пира в Большом зале. За окном уже давно была ночь. Темная и колючая, без единой звездочки на небе, даже растаявшая луна еще не начала растить свои золотистые бока.
Кажется, что Хогвартс спит, но, зайдя по пути из туалета в гостиную, Панси обнаружила здесь задумчиво разглядывающего огонь в камине Драко. В подземельях всегда было прохладно, даже знойным летом, когда в верхних аудиториях невозможно находиться без наколдованного ветерка.
- Однозначно что-то стряслось... Быть может, папа Люциус не слишком корректно сообщил о…
- Хватит! – Драко грубо откинул прочь ее руку. - Хватит называть моего отца «папа Люциус»!
- Но что в этом плохого? – ее улыбка потускнела, но не исчезла.
- Всего один крошечный факт, Паркинсон. Он тебе не папа, – в голосе Драко сквозили уже привычные ей сталь и презрение ко всему миру, но почему-то сейчас стало особенно обидно.
- Но…
- И слезь, ты меня отвлекаешь, - он пихнул ее плечом, все так же не поворачивая головы, будто разговаривал с пустым местом.
Девушка нахмурилась и легко спрыгнула, цокнув каблуками о непокрытый ковром каменный пол.
- Ты вроде бы ничем не занят. Я ожидала немного другого отношения.
Драко удивленно вскинул бровь. Наконец-то он на нее посмотрел, но взгляд серых глаз полоснул, будто бритвой.
- Я что-то упустил? Если бы после каждой проведенной с девушкой ночи я менял свое отношение к ней, мир определенно сошел бы с ума.
Панси изумленно хлопала ресницами, не зная, что сказать. Драко схватил оставленный кем-то на круглом столике потрепанный черный томик и сделал вид, что сосредоточился на чтении. На самом же деле он даже не видел букв и сомневался, что держит книгу правильно. Что вообще переклинило в голове у этой слизеринки? Он переспал с ней всего один раз в конце прошлого года, хотя был в трезвом уме и твёрдой памяти и прекрасно знал, что их семьи дружат. Но у аристократов настоящей дружбы не бывает, лишь отношения с взаимной выгодой, устраивающие обе стороны. В их случае еще играла большую роль служба - да какая! – прислуживание Темному Лорду. Паркинсон была не проста – настоящая аристократка с безупречными манерами и презрительным взглядом в сторону «неугодных». Определенно из нее выйдет этакая железная леди – жестокая и красивая. Драко давно ее знал и порой даже задумывался, чего в ней было больше: жестокости или красоты? Зная законы аристократии, он даже не думал заводить с ней какие-либо отношения, пересекающие черту «просто знакомые», но в тот майский вечер что-то в нем перемкнуло. Да и Панси, не первый год добивавшаяся его внимания, не особо сопротивлялась. Наутро они разъехались по домам, даже не перемолвившись и словом, а теперь она что-то заявляет об отношениях. Каких? Которых никогда не было и не будет?
- Ты неисправим, Драко.
Он удивленно вскинул взгляд, но увидел лишь её спину. Абсолютно спокойно, без видимых признаков истерики, Панси покинула гостиную. И это все? Ни слез, ни выяснений отношений? Даже угроз не поступит или заявлений, какой он козел? Драко нахмурился. Здесь определенно было что-то не так.
- Держу пари, завтра ты проснешься с парой замечательных рогов, - вкрадчиво поведал тихий голос.
Малфой подпрыгнул от неожиданности, резко встал и быстро осмотрел помещение. На первый взгляд, здесь никого, кроме него, не было.
- Ну или еще с чем-нибудь, чего точно не наблюдается сейчас, - из темного угла, куда не доставали огонь камина и сияние редких свечей, вышел черноволосый парень в темных пижамных штанах и светлой майке. Прищурившись, Драко узнал в нем новенького, которого сегодня распределили как раз на Слизерин. Иначе что бы он здесь делал?
- Ты что тут забыл? В детстве не учили, что подсматривать не хорошо?
- Нет, к сожалению, этот момент упустили… - новоиспеченный однокурсник сунул руки в карманы и направился к выходу.
Драко хмыкнул. Он был немного разочарован спокойным ответом ночного собеседника, но завязывать спор ему сейчас меньше всего хотелось. Прислонившись к спинке кресла, Драко проговорил:
- Она не станет ничего наколдовывать.
- Почему ты так уверен? – обернулся новенький. - Девушки все одинаковы: не упустят возможности отомстить тем, кто их обидел.
- Ты прав. Но я ее не обижал. Это мое обычное поведение с девчонками, и все это знают.
- Рано или поздно должна же найтись та, которая не знает и не примет такого отношения.
- Возможно, - Драко оттолкнулся от кресла и поднял мантию с дивана, задержав взгляд на темной тяжелой ткани, - но вряд ли она найдется в этом замке. А вообще, какое тебе дело до всего этого?
- Какое дело? Да, собственно, никакого, - Гарри улыбнулся и повернулся уходить, но Драко остановил его.
- Постой!
Гарри обернулся, стараясь не показать удивления, а Драко в несколько шагов оказался рядом. Он сам испугался своей реакции на вполне логичный уход новоиспеченного слизеринца, но что-то будто толкнуло его в спину, указывая, что он может прямо сейчас потерять нечто важное. Так и не поняв, что именно произошло, Малфой протянул руку:
- Драко.
Собеседник опустил на нее взгляд, помедлив пару секунд. Он будто о чем-то раздумывал, взвешивая в мыслях все «за» и «против», и в итоге принял решение.
- Гарри, - представился он, пожав холодную ладонь. – Каждую минуту мы делаем выбор, который поворачивает нашу дорогу в ту или иную сторону. Так говорил мой отец. Мне всегда было интересно это проверить.
Малфой вздернул бровь. Новый знакомый все больше и больше интересовал его. Во взгляде зеленых глаз не было ни уважения, ни страха, ни презрения. Там вообще ничего не было. Полное безразличие и пустота, будто отсутствие в этой комнате его, Драко, вообще ничего не поменяло бы, и Гарри с таким же успехом пожал бы ладонь и домовому эльфу, если б тот оказался сейчас напротив. Эта непосредственность если не раздражала, то настораживала. Понятное дело, можно списать незнание, кто такие Малфои, на прибытие из другой школы, но ведь слухи и репутация всегда шли впереди. Их семью либо боялись, либо ненавидели: третьего не дано.
- Твой отец – настоящий философ. Но его мнение ошибочно. Зачастую мы абсолютно не влияем на собственный выбор. Он навязывается нам судьбой.
Драко прошел мимо, намереваясь добраться наконец-таки до постели и отключиться до утра. Слишком тяжелым оказался сегодняшний день, чтобы тратить последние его минуты на бесполезные разговоры о вечном.

12. Пари

Впервые Кристине хотелось идти на Защиту от Темных искусств. И даже безразлично было присутствие слизеринцев и их гадкие взгляды. Для многих из них она - предательница, как и ее отец, числившийся в бегах. Она еще жива и на свободе, а не в плену у Лорда, лишь благодаря пребыванию в Хогвартсе, и вполне способна вытерпеть тот мизер ненависти, который могли направить на нее враги. К тому же, другого выбора у нее не было, да и год обещал быть не таким мрачным, каким она его себе воображала.
Человек, которого представили вчера, как профессора ЗОТИ, заинтересовал ее с первых секунд появления в Большом зале. Его окружало спокойствие и какая-то необъяснимая иллюзия превосходства над всеми, кто находился рядом. Он будто знал что-то такое, чего не мог знать никто другой. Пройдя мимо Кристины к учительскому столу, он задел ее краем мантии и едва уловимым запахом каких-то трав. С того мгновения она приковала к профессору взгляд, пытаясь понять, что же в нем такого странно-притягательного для нее. Но ни в чертах лица, ни в жестах или движении не проскальзывало ни одного ответа.
- Ай!.. – задумавшись, девушка не заметила, как во что-то врезалась. Книжки, которые она прижимала к груди, упали на пол, раскрывшись и некрасиво вывернув листы.
- Ой, прости! – до нее донесся незнакомый мужской голос.
Кристина наконец сосредоточила взгляд на своем «препятствии». Парень в школьной форме торопливо собирал ее учебники.
- Черт разберет, где здесь кабинет зельеварения… уже людей сбиваю по пути, ученик новоявленный блин, - бормотал он себе под нос.
Кристина улыбнулась. Забавно было это слышать от слизеринца, так неподобающе растрепанного. Галстук слабо болтался на шее, едва скрывая рубашку с незастегнутым воротником, черные волосы явно утром не видели расческу. Он наконец поднялся, протягивая ей стопку собранных книг. Девушка встретилась взглядом с яркими зелеными глазами, и в памяти что-то шевельнулось.
- Извини меня и ты, я слишком часто витаю в облаках. Могла бы и заметить торопящегося на уроки слизеринца, - он поморщился, снова заставляя Кристину почувствовать дежавю. Эти глаза, выражение лица совершенно точно были ей знакомы.
- Подскажи хоть, я в верном направлении двигаюсь?
- Да, за следующим поворотом лестница вниз. Там прямо по коридору и налево. Странно, что ты не знаешь, где кабинет, ведь подземелья – владение Слизерина. Да и не первокурсник ты, это точно.
- Амнезия что-то с утра замучила, - улыбнулся он и… подмигнул. Не успела девушка растеряться, как собеседник уже скрылся из виду.
Покачав головой, Кристина возобновила путь одновременно с ударом в колокол. Она опаздывала! Пробежав два пролета лестницы вверх, остановилась перед первым на этаже кабинетом, пытаясь восстановить дыхание. Стук сердца отдавался в ушах, напоминая, как давно его хозяйка не боялась опоздать на урок.
- На первый раз я прощу вам опоздание.
Вышеупомянутое сердце чуть не выпрыгнуло наружу! Мимо бесшумно прошествовал мужчина в черной наглухо застегнутой мантии и, шагнув перед ней к дверям, распахнул деревянные створы. Он замер в проходе, обводя взглядом притихших студентов и не давая возможности Кристине прошмыгнуть в класс. Удовлетворившись увиденным, профессор обернулся, пронзив опоздавшую ученицу ничего не выражающим взглядом черных глаз.
- Мисс...?
- Селвин, - тихо ответила она, боясь посмотреть выше черной пуговицы его сюртука.
- Так вот, мисс Селвин, я вас запомнил. Еще одно опоздание вознаградится наказанием, - он отошел в сторону, позволяя ей пройти.
«Вы еще и поэт, профессор», – мысленно улыбнулась Кристина, не обращая внимания на смешки однокурсников в ее сторону. Опустившись за одну из пустых парт, она сложила в угол учебники и уперлась взглядом в столешницу.
Стремительно пройдя между рядов, профессор развернулся у учительского стола, эффектно взметнув полой мантии. Кристина подняла глаза и остановила их на том, к кому сейчас были прикованы взгляды всех присутствующих.
- Меня зовут Северус Снейп, я ваш преподаватель ЗОТИ на ближайший год. Обращаться ко мне строго «профессор», фамильярности я не потерплю. Есть вопросы? – звенящая тишина оповестила, что вопросов не имеется. – Отлично, приступим. Советую вам забыть все, что вы слышали о темных искусствах и защите от них до сегодняшнего дня…
Это было худшее утро за последний месяц. Даже неделя в гостях у мастера показалась замечательным времяпрепровождением. Сначала он боялся опоздать на урок, на всей скорости столкнулся с какой-то девчонкой, а преподаватель сам явился на десятой минуте. Потом Алекс Келерман оказался самым скучным рассказчиком, каким вообще можно было быть в статусе профессора зельеварения. А сейчас, окончательно потеряв интерес к ходу занятия, Гарри, бывший Поттер, подперев щеку, скучающе обводил однокурсников взглядом и не находил никого, на ком можно было бы его задержать. Ему очень хотелось оказаться рядом с Виолеттой, расспросить ее о том, что же она все-таки услышала вчера в чужих мыслях, или, на худой конец, за одной партой с новым знакомым по имени Драко. С ним хотя бы можно было бы о чем-нибудь поговорить. Гарри скосил взгляд вправо, где на соседнем ряду вальяжно развалился на стуле Малфой. Он делал вид, будто что-то записывает, бесцельно выводя на бумаге спиральки чернил.
- Пс-с, - подал голос Северный, пытаясь привлечь к себе внимание соседа, но тот не показал вида, что слышит. Гарри повторил чуть громче. Сосед вышел из монументального состояния и повернул к нему белокурую голову, вопросительно приподняв бровь. Гарри кивком показал на свободный стул рядом с собой. Малфой странно переменился в лице и отвернулся, проигнорировав приглашающий жест. Печально вздохнув, Северный понял, что ближайшие полчаса ему суждено провести в борьбе со сном.
Но нет: Драко Малфой, сжигаемый той же скукой, не выдержал и, как только профессор Келерман отвернулся к доске, пересел.
- Чего тебе? – прошипел он.
- Ты был прав.
- Не понял…
- Я никак не могу найти на тебе лишних частей. Очевидно, твоя девушка и правда настолько безвольна.
Драко минуту просидел в недоумении, но потом до него дошел смысл слов.
- Она мне не девушка, - негодующе прошипел он и нашел взглядом Панси Паркинсон, - только не эта особа. В страшном сне такое не приснится.
Гарри откинулся на спинку стула, пожав плечами.
- Не знаю, она красивая.
- С радостью уступлю ее тебе.
Гарри улыбнулся одним уголком губ, глядя на блестящие в осеннем солнце черные длинные волосы Панси, ее точеный профиль, белокожую ручку, которой она держала перо, непроизвольно постукивая его кончиком по сжатым губам. Перед глазами тут же встала полная ей противоположность: худенькая, беловолосая Вита, не любившая писать чернилами, отчего всегда таскала с собой карандаш. Вообще-то, он застал ее пишущей всего один раз, но именно тогда и узнал, что перья она на дух не переносит.
- Нет, эта красота не в моем вкусе. Да и я вряд ли ей понравлюсь.
Драко хмыкнул, насмешливо взглянув на него.
- Вкус, предпочтения, симпатия, любовь… Да пустяки все это. Неважно, на самом деле. Если захотеть, можно заполучить любую, независимо от того, в ее вкусе ты или нет.
Гари заинтересованно прищурился.
- Ты сам-то в это веришь?
- Я это не один год практикую.
- Что? Тебе шестнадцать, какие могут быть годы практики? – Северный готов был расхохотаться в голос от такой самоуверенности Драко.
- Ты сомневаешься в моих возможностях?
- Поверь, сейчас это звучит более чем двусмысленно… Хотя да, я сомневаюсь, что тебе под силу очаровать любую девушку без применения магии.
- Спорим?
- Хочу отметить, что не я это предложил! – Гарри уже улыбался во весь рот. - Хорошо, я указываю тебе на любую девушку, начиная с четвертого курса. Если тебе удастся провести с ней хотя бы три свидания, ты выиграл.
- Два.
- Что?
- Я осилю два свидания. Максимум. Больше – не в моих принципах.
- Ну хорошо. А что ставим на кон?
- Услугу. Любую просьбу в любое время.
- По рукам.
Это немыслимо! Что этот новичок вообще себе позволяет? Кто он такой? Мало того, что подзывает его, Драко, каким-то «псыканьем», будто собачку, так еще и на спор развел! Это при том, что Малфои никогда не опускались до подобного. Однозначно, что-то творилось плохое. Что за метаморфозы с ним приключились в том злополучном сейфе, что он так свободно, без презрения и видимого превосходства, может общаться с совершенно незнакомым человеком, да еще и спорить с ним? Этот мир… хотя нет – Его мир сходит с ума. Скоро он начнет здороваться с гриффиндорцами и уважать грязнокровок.
Драко проводил хмурым взглядом очередную девушку и уставился в стакан с соком, будто выискивал там нечто очень важное. Вот уже обед – ровно четыре часа ожидания «приговора» от Гарри. Сейчас он ушел, вернее, его потащила куда-то беловолосая девчонка, и оставалось только надеяться, что Северному не хватит фантазии указать предметом спора какую-нибудь гриффиндорку.

13. Когда разрушаются стены

Гарри удивленно уставился на сплошную каменную стену, перед которой остановилась Вита.
- Ты уверена, что нам именно сюда? – с сомнением в голосе спросил он, оглядываясь по сторонам. Через пол часа начинался урок ЗОТИ, спаренный с Гриффиндором и опоздать к мастеру не очень хотелось.
- Да. На перерыве между уроками, я проходила тут и в этой стене неожиданно возникла дверь. - Вита подошла ближе и провела ладонью по холодному камню. – Я в тот момент сосредоточенно думала о том, где мы с тобой могли бы поговорить. О месте, где нас бы никто не увидел и не подслушал…
Гарри нахмурился и остановился рядом с девочкой. Она повернулась к нему, взяв его за руку.
- Наверное, нам нужно подумать об этом вместе. Давай, постарайся сосредоточиться на такой комнате.
- Это легко сказать. Ты же ее уже видела. Что мне представлять?
Вита вздохнула.
- Просто закрой глаза и постарайся очистить сознание. Я подумаю за нас обоих.
Гарри послушался, сосредотачиваясь на прикосновении теплой ладони Виты и стараясь выкинуть все мысли из головы. Получилось не сразу – слишком насыщенным получился первый день проведенный в этом чужом замке. Хогвартс действительно был для него чужим, и напоминал об этом на каждом повороте своих бесконечных коридоров, в каждом темном углу каменных залов. Но… что странно, не смотря на всю чужеродность, Гарри иногда ловил себя на мысли, что когда-то здесь уже был. И некоторых людей, встречающихся здесь, он когда-то видел. Мало того, он их даже знал. И они его. Только все это будто стерто из памяти, и лишь изредка пробивалось сквозь затертые страницы.
- Получилось, - ворвался в сознание шепот Виты. Гарри открыл глаза и непроизвольно шагнул назад.
- Это… действительно неожиданно! – вырвалось у него.
Прямо посреди стены, которая совсем недавно была сплошной, без единого зазора и трещинки, возникла высокая деревянная дверь с железным кольцом, что служил ручкой.
- Пойдем, мне нужно тебе много чего рассказать. А после ЗОТИ такой возможности сегодня уже не представится. Вряд ли твой новый друг будет в восторге от того, что ты водишься с Гриффиндоркой. То бишь со мной.
Вита проговорила это немного раздраженно. Бросив на него взгляд через плечо, скрылась в появившейся из ниоткуда комнате.
- В смысле? – Гарри последовал за ней, - какой друг и почему он не будет в восторге?
Вита остановилась посреди небольшого уютного зала, заставленного мебелью, полками с книгами и разного рода магическими атрибутами, и скрестив руки на груди, обернулась. Гарри, с трудом отведя взгляд от странного агрегата, похожего на двухметровый глобус с разведенными в разные стороны по «экватору» зеркальцами на проволочках, вопросительно уставился на девушку.
- Без всякого смысла, Гарри. Просто у некоего Драко Малфоя в мыслях черт ногу сломит. Я вообще сомневаюсь в его вменяемости, - Вита осмотрелась и обнаружив кресло уселась в него, - не удивлюсь, если у этого человека раздвоение личности.
Гарри повел плечами и прислонился к книжной полке, устремляя взгляд на сидящую напротив собеседницу. Он ничего не ответил, просто ждал продолжения ее слов. Перед ним был ценнейший источник информации, какой только мог существовать в этом замке и злить его пререканиями ему не очень-то хотелось.
Не получив ожидаемой реакции, Вита поджала губы и с минуту просто смотрела куда-то вдаль. Было видно, что в ее хорошенькой белокурой головке беспорядочно сновали сотни мыслей: ее собственных и чужих.
- Ты владеешь искаженной информацией, - тихо начала она, все так же на него не глядя, - все это время… Твоя семья… В смысле твои мать, отец и сестра. Все не так. Они не делали того, что ты им предписываешь. Не предавали.
Гарри все в том же молчании скрестил руки на груди. Школьная форма давила на тело, не давая нормально дышать, стало неуютно, будто на него вмиг устремились сотни враждебных взглядов.
- Вчера вечером, когда мы прибыли через камин в кабинет директора, - она прервалась, судорожно проведя ладонями по лицу и облокотившись на колени продолжила, - слишком много людей были в пределах досягаемости моего дара, а я, растерянная после перемещения, не успела закрыть сознание и… - Вита зажмурилась.
У Гарри бешено стучало сердце. Слушать то, что является бесспорной правдой о твоей жизни оказалось очень тяжело. Ведь Виолетте нельзя было предъявить обвинение во лжи. Но он слишком долго ждал этой правды, чтобы сейчас прервать ее и уйти. Гарри, не отрывая взгляда от девушки, ждал продолжения. Она вновь заговорила, словно обравшись с силами для этой информации.
- Альбус Дамблдор страшный человек. Он все подстроил. Из-за какого-то пророчества. Я не могу точно сказать о нем, пока не могу. Скажу то, что знаю точно. От тебя никто не отказывался. Тебя похитили. Еще младенцем – сразу после твоего рождения, а твоим родителям сказали, что ребенок родился мертвым. Тебя должны были… убить, но акушерка, которой поручили это, не смогла. Она отнесла тебя в маггловский приют. Для всего волшебного мира Гарри Поттер был мертворожденным. – Вита вновь замолкла, но только для того, чтобы набрать в грудь побольше воздуха и продолжить. – Твоя мама не могла просто так поверить в это, ведь мертвого младенца ей не показали. Ей вообще ничего не показали, сославшись на то, что зрелище это могло ее слишком ранить. Тебя искали. Долгое время искали, пока не потеряли надежду найти. Потом… Спустя год родилась твоя сестра. Дора… До нее Дамблдор по какой-то причине не смог дотянуться и все было бы хорошо, если бы не кое кто еще. Твоя семья стояла на пути не у одного влиятельного мага… На них напали, твой отец был убит, а сестре достался молнеобразный шрам. Я не знаю, как складывалась их жизнь потом, но… Вчера я заглянула в воспоминания еще одного человека. Девушки, которая была подругой Доры. Оказалось, что все время обучения твоя сестра попадала в какие-то передряги, все время сражалась с кем-то, кого они называют «Тот-кого-нельзя-называть». Жутко глупо. – Вита сделала небольшую паузу, завершив свой «доклад» совсем тихо, - Дора была убита на каком-то соревновании, в лабиринте. Два года назад. У миссис Поттер никого не осталось. Она вынуждена работать здесь. И приходится ей не сладко.
Гарри пару минут стоял постаментом, стараясь сдержать себя в руках так долго, как это было возможно.
- Зачем я здесь? – сдавленно проговорил он. - Зачем я понадобился ему?
- Дамблдор узнал о том, что ты жив совсем недавно. Пока был господин Платон, тебя скрывали какие-то чары. Потом колдовство опало, и ты остался как на ладони. Не знаю зачем, Гарри. Честно не знаю. Одно ясно точно – ты будешь жив так долго, сколько будешь выгоден ему живой. Это я увидела в его мыслях. Директор в ярости, что ты сменил фамилию. Должно быть, он ожидал чего-то грандиозного, собирая вчера у себя в кабинете совещание с присутствием миссис Поттер. И… он знал, что мы появимся именно там.
Странно, никаких чувств не было. И мыслей тоже. Гарри просто смотрел куда-то мимо Виолетты, постепенно принимая то, что она ему сказала. В груди вдруг стало обжигающе холодно, будто к солнечному сплетению приложили большой кусок льда из морозильника. Хватило всего пары минут, чтобы вся его ненависть и обида на семью покрылась коркой льда, а представление о его жизни, целях и планах - рухнуло под ноги со звоном разбросав осколки. Гарри будто наяву слышал этот звон, эхом отдающий в ушах. Краем глаза заметив передвижение, парень сморгнул, сфокусировав взгляд на Виолетте. Она приблизилась и молчаливо сжала его плечо, будто давая понять, что поможет, сделает все возможное и поддержит любое его решение.
Этот дружеский жест словно швырнул его в холодный омут – груз недавних слов, взявшись буквально из ниоткуда, свалился на голову, заставляя покачнуться и сильнее вжаться в книжную полку. Стало так тяжело держаться спокойным, не показывая слабость и боль в груди.
- Уйди пожалуйста, - проговорил Гарри странным, сдавленным голосом.
- Ты не пойдешь на ЗОТИ?.. - Вита не спрашивала, она утверждала.
Он не ответил.
- Прости… - девушка прикусила губу, пытаясь поймать взгляд страшно посветлевших глаз, ставших цвета салатных листьев, - зря я так сразу…
- Уйди, Вита, – еще тише проговорил он. Девушка вздрогнула, будто слова не прошептали, а выкрикнули ей в лицо.
Послушно кивнув, она вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Гарри сполз на пол, больно тесанув кожу спины о деревянные стеллажи книг. Как же нелепа ситуация! Как много у него было вопросов, и еще больше предполагаемых ответов на них, а оказалось все совсем просто. Он просто умер. Его нет. Зато есть могила – с памятником или без, с инициалами или безымянная, пустая плита или с выгравированным посланием в небо, которые пишут скорбящие в надежде быть услышанными их любимыми покойниками.
Парень сжал ладонями лицо, обнаруживая на щеках мокрые следы. Как странно. Отняв руки, всмотрелся в прозрачные капельки воды – немые свидетели его слабости.
Он чувствовал себя опустошенным и бессильным. Как быть теперь? Побывать на своей могиле и снова начать жить с чистого листа? Но разве мог он оставить в прошлом ту жизнь, которую уже пережил? А ведь она была насквозь пропитана навязчивой идеей мести матери и отцу, оказавшимися перед ним невиновными.
Резко вскочив, Гарри со всей силы ударил кулаком в стену и закричал.
Просто чтобы заглушить поток вопросов и мыслей.
Просто чтобы услышать себя и убедить – он жив, и находится сейчас в заставленной разномастной мебелью комнате, а не в маленькой могиле на кладбище Годриковой Впадины.
За спиной раздался скрип и тихий стук закрывшейся двери. Он бросил взгляд через плечо, уже зная, кого увидит. Сжавшаяся под его взглядом фигурка девушки, смотрящей на него широко распахнутыми испуганными глазами.
- Не ушла, - прокомментировал ее присутствие он, не отводя взгляд. Наверняка она стояла по ту сторону двери вот так же, как сейчас, прижавшись спиной к доскам и не давая себе уйти все это время, пока он позволял себе слабость, которую не мог позволить в присутствии кого-либо.
Вита не проронила ни звука. Просто стояла и не смела оборвать молчаливый разговор их взглядов.
Теперь он знал, что значит чувствовать себя обманутым. Только, кто допустил к нему эту ложь? Он сам. Выстроил у себя в мыслях проклятый замок из неправды и ежедневно укреплял его чувствами, которые также оказались притянутыми за шиворот. Вся его жизнь оказалась ничем. Пустотой, основанной на собственноручно выстроенном обмане.
Он наконец отвернулся, отлипая от опоры. Стянул галстук и дернул ворот рубашки. Стало немного легче. Физически, но не душевно.
- Значит, я мертв для всего здешнего магического общества. Должно быть, у Дамблдора очень веские причины для того, чтобы меня воскрешать.
Вита, тихонько подойдя, остановилась напротив.
- Ты сорвал пуговицы, - ее пальцы коснулись торчащих из ткани нитей, но затем переместились на шею Гарри. – И весь горишь. Не бери все близко к сердцу. Гарри Поттера итак больше не существует. Вчера ты начал жизнь с чистого листа.
Это было странно, чувствовать прохладные пальцы девушки на своей коже. Но ее слова, еще не естественнее толкнули в грудь, озвучивая его мысли.
- Нет. Вчера я просто вырвал исписанные страницы из потрепанной общей тетради.
Она переместила руки чуть выше и сжала его лицо в ладонях. Фиолетовые глаза смотрели на него серьезно и уверенно, излучая сияние, которое можно только почувствовать, но никак не увидеть. Невыносимый жар отступил, стало легче дышать. Гарри не знал, что за магия окружает Виолетту, но она удивительно на него действует. Последние кирпичики его годами возведенных стен разрушились, осыпаясь сквозь ее пальцы невидимым песком.
- Что мне делать, Вита? Я так привык ее ненавидеть… так долго верил в то, что оказалось ложью. Кому мне теперь мстить? У меня нет смысла здесь оставаться.
- Как? – она удивленно вздернула брови и отняла ладони. – Как это нет смысла оставаться? А живая мама, которую у тебя наглым образом украли семнадцать лет назад. А твой истинный враг? Ты знаешь его мысли…
- Я не знаю его мыслей, - перебил он и отвернулся, вперив невидящий взгляд в безликие корешки книг. – Их знаешь ты, и отнюдь не все. Да и читать их будет трудновато, вряд ли директор позволит это.
- Анастас? - его второе имя непривычно резануло слух. Гарри обернулся, вновь глядя на собеседницу. – Я с тобой. Я всегда с тобой, что бы не произошло и как бы трудно мне не далась помощь тебе.
- Что мне делать? – повторил Гарри. В его мыслях сейчас была тягучая пустота, не позволяющая зародиться ни одной идее. Из-под ног выбили опору и не было ничего, за что он мог бы ухватиться.
Виолетта закусила губу. Было видно – что-то выбило ее из колеи.
- Нужно рассказать все мастеру. Это не обсуждается, я сама займусь. А ты… Ничего тебе делать не надо. Просто живи и плыви по течению. Наверстывай отнятое у тебя время. Ведь твое место всегда было здесь.
- Это будет не так просто, ты же знаешь.
- Мне бы пожалеть о том, что рассказала тебе всё. Но не буду. Не позволяй мне этого, пожалуйста. Ведь у меня оставаться здесь смысла гораздо меньше чем у тебя.
***
«А точнее, ты – единственный смысл».
Как мало понадобилось времени, чтобы понять это. А ведь она всегда считала – любовь строится годами. На деле оказалось все гораздо быстрее.
Одно слово - «уйди» и сердце падает вниз, повисая тяжестью в груди, утягивая за собой все силы и способность двигаться.
Всего пара минут за дверью комнаты, в которой Ему так больно.
Виолетте еще никогда не было страшно так, как за то короткое время, которое она вжималась в холодные доски и, зажмурившись, не могла стереть отпечаток Его посветлевших глаз. А затем был крик. Он ворвался в ее сознание, хотя она точно была уверенна – стены комнаты не пропускают звуки.
И все.
Больше ничего не нужно было, чтобы убедиться в том, где она должна быть, чтобы вновь открыть дверь и вжаться в нее уже с другой стороны. А потом, подойти к нему, взять его лицо в ладони и отдать всю себя на тушение пожара его боли. Чувствовать слабость в ногах, но отвечать на его, такой важный вопрос: «что делать?». Стараться не выдать того, как трудно ей дается стоять ровно и говорить без дрожи в голосе.
- Спасибо тебе, - он улыбается, его глаза уже приняли прежний оттенок, а лицо потеряло болезненную бледность.
Она чувствует, что ему гораздо легче.
- Теперь, я, пожалуй, точно пойду, - она улыбается в ответ, молясь не упасть и выйти не пошатнувшись. – Встретимся на паре.
Не дожидаясь ответа, торопливо выходит. Не убавляя шага почти бежит по длинному коридору, врывается в первую попавшуюся дверь и оседает на пол. Маленькое помещение оказывается кладовкой, чему она успевает порадоваться прежде чем потерять сознание.