Глава 1Публикация на других ресурсах: запрещено
_________________
О вступлении в Хост-клуб
— Ханинодзука-сэмпай, я слышал, твой отец попал в больницу?
Мицукуни узнал взволнованный голос, даже не взглянув на его обладателя: в последнее время он слышал этот голос каждое утро, стоило только показаться на школьной территории. Но сегодня Тамаки Суо пришлось прождать у ворот куда дольше обычного.
— Мне очень жаль, — грустно добавил Суо. Его фиолетовые глаза были влажными от слёз, и казалось, что он огорчился так, будто это случилось по меньшей мере с его отцом.
— Он поправится, — глухо ответил Мицукуни. — Так сказали врачи утром.
Мицукуни надеялся, что отец выживет, даже когда доктора пока ещё ничего определённого не говорили: ведь его отец сильный. Мицукуни крепче сжал Кролю, которого снова достал вчера из сундука. И видя такое отношение от почти постороннего парня, не мог не добавить:
— Спасибо за сочувствие, Суо-кун.
— Так ведь нет ничего важнее семьи, — убеждённо ответил он. И после некоторого колебания добавил: — Правда, что это ты с ним сразился?
Суо, похоже, не верил, что главу клана Ханинодзука отправил в реанимацию щуплый и низенький мальчишка с игрушечным кроликом в руках. «Нет, не главу, — мысленно поправил себя Мицукуни, — отца». Поединки внутри семьи были обычным делом. Но сейчас он и сам до конца не верил, что всё закончилось — так. Слезами матери, единственным упрёком брата: «Это всё ты!», долгим и мучительным ожиданием в больнице. Вот цена той силы, что проповедовал отец: никто не стал счастливее. Победивший Мицукуни — особенно.
Поэтому он ничего не ответил Суо в тот день. Но настырного Суо не смущали такие мелочи, как молчание, и на следующий день он снова дожидался Мицукуни у школьных ворот.
— Ты был прав, Суо-кун, — вместо приветствия заявил Мицукуни. — То, что называет силой отец, ничего не стоит, если противник сильнее. В том, чтобы его победить, не было ничего сложного.
— О, но разве ты не много тренировался? — спросил Суо и, похоже, не заметил, что противоречит самому себе.
— Много, — согласился Мицукуни. — Но знаешь, Тама-тян, мне сложнее было победить себя. Но ты прав, я больше не буду пытаться.
— Тама-тян? — удивлённо воскликнул Суо. Но фамильярное прозвище его не обидело, как раз наоборот. Он, широко улыбнувшись, ткнул в Мицукуни пальцем: — О, точно, идеально подходит к образу «малыша»! И кролик тоже!
Мицукуни задумчиво кивнул.
* * *
В его пятый день рождения бабушка, возглавлявшая фабрику игрушек, подарила ему розового плюшевого кролика и сказала: «Никогда не расставайся с ним, он принесёт тебе счастье». Мицукуни даже в пять не особо верил в чудеса, но решил, что бабушка сказала правду. Он впервые получил в подарок не что-то полезное и практичное, вроде нового деревянного меча, а милого кавайного Кролю.
Мицукуни был счастлив и действительно никогда не расставался с ним. Он неизменно носил Кролю под мышкой — сначала в садик, потом в младшую школу, затем и в среднюю, хотя никто из его сверстников подобным уже не увлекался. Но его бабушка шила замечательные игрушки — такие милые и приятные, что очень хотелось прижать их к себе. Мицукуни бережно хранил огромную коллекцию созданных ею игрушек в своей спальне, и каждый вечер, закинув за щёку клубничный леденец, перебирал их все. И только Кроля оставался самым-самым, так как был первым.
Но однажды пришёл день, когда Мицукуни пришлось убрать в сундук всех плюшевых любимцев, в том числе и Кролю. Расстаться с ним оказалось сложнее всего, но у Мицукуни была очень веская причина, чтобы сделать это. Он решил стать достойным преемником главы клана Ханинодзука, и раз следовало отказаться от игрушек и сладостей, раз необходимо было соответствовать отцовским требованиям, он так и поступил — хотя и не без сожалений, но решительно. Как и полагалось мужчине из клана Ханинодзука.
Но в ту секунду, когда Мицукуни оставил Кролю в сундуке, он вспомнил слова бабушки, и они показались ему как никогда справедливыми. Счастливым он теперь точно не был. Ему отчаянно хотелось сладкого — хотя бы кусочек сахара или маленькую конфетку, но он знал, что обязан перебороть себя. Но если бы всё сводилось только к самоограничению… Конечно, он должен был воспитать силу воли, иначе никогда не будет походить на отца, но ложь всем и самому себе — будто он в одну секунду превратился в того, кем хотел стать, — и впрямь делала его несчастным.
И когда Мицукуни показалось, что хуже уже некуда, объявился Тамаки Суо и пригласил в свой странный клуб, размахивая ручным зайчиком. И незаметно, всего несколькими фразами, вдруг подарил Мицукуни восхитительную свободу быть собой. Дал возможность признать своё право на эту свободу. Есть сладости вместо завтрака, обеда и ужина, носить Кролю под мышкой, употреблять в общении с друзьями приставку «тян» и радоваться каждой мелочи. И пускай всё это выглядело совершенно по-детски; ведь даже его тело, будто поддавшись желанию остаться ребёнком, перестало расти, и Мицукуни не доставал до плеча своим сверстникам.
Возможно, признавая себя таким, какой есть, он был куда взрослее, чем когда пытался стать взрослым.
* * *
— Значит, ты придёшь в клуб?! — восторженно воскликнул Тамаки. — Моринодзука-сэмпай тоже будет.
— Мы придём, — уверил его Мицукуни, подразумевая под «мы» не только себя и Такаси, но и Кролю.
О ещё одном Кроле
Мицукуни шил, старательно и медленно. На диванчике, где он погрузился в работу, были разложены выкроенные из розового плюша детали, которые после сборки обещали превратиться в очередного собрата Кроли.
Мицукуни без малейших сожалений оставил Каратэ-клуб. Даже его отец, когда пришёл в себя в больнице, сказал, что совсем не нужно тратить время на тренировки в каком-то школьном клубе — не тот уровень. Конечно, узнай бы он, на какую бессмыслицу его сын променял Каратэ-клуб, то вряд ли бы обрадовался. Но Мицукуни было всё равно. Он отстоял своё право на это равнодушие в честном бою, именно так, как решались все вопросы в семье Ханинодзука.
В итоге ему очень понравилось в Хост-клубе. Во-первых, именно там он вовсю давал волю детским привычкам, не ограничивая себя ни в чём. Во-вторых, в клуб вступил и Такаси. А в-третьих, рядом было столько девушек! Конечно, Мицукуни заявлял всем, что любит Кролю и тортики, но при этом ему нравилась возможность беззастенчиво развлекать столько девочек сразу, потакая не то их материнскому инстинкту, не то девичьей испорченности.
И теперь за процессом шитья нового Кроли увлечённо и с восторгом наблюдали, наверное, три десятка клиенток, чрезвычайно взволнованных всем происходящим.
— Это будет новая игрушка, Хани-сэмпай?! — спросила одна из них.
— Ага, — кивнул он, не отрываясь от работы. — Кроля тридцать пятый.
— О-о-о! Тридцать пятый! — подхватили несколько девичьих голосов.
Мицукуни как наследнику фабрики игрушек нужна была практика. Хотя на самом деле ему очень нравилось шить игрушки, ведь игрушек много не бывает.
— Вы подарите его мне, Хани-сэмпай? — спросила самая бойкая.
— Нет, мне! — возразила другая клиентка, не спуская глаз с первого Кроли.
— И я его хочу! — заявила третья.
Мицукуни, даже не оборачиваясь, представлял хитроватую усмешку Кё-тяна. Тот, разумеется, думал, как было бы выгодно выставить этого кролика на аукцион. И чем более небрежным кролик получится, тем больше за него можно будет выручить.
Также Мицукуни не сомневался, что Тама-тян тоже улыбается. Но только улыбка принца говорила совсем другое: «Не ссорьтесь, леди. Хост-клуб создан, чтобы все девушки были счастливы, и я уверен, Хани-сэмпай вам подарит столько игрушечных кроликов, сколько захотите. А если нет, я подарю вам свою улыбку».
Улыбались и близнецы, с нетерпением ожидая весёлой заварушки, которая была бы способна их развлечь; к тому же Хика-тян уже вовсю готовится утешать Као-тяна с помощью трогательных уверений, что ему не нужны никакие игрушки, только сам Каору. И это вызовет яркий румянец на щеках поклонниц братской любви.
Мицукуни тоже мило улыбнулся. Он знал вполне безотказный способ отвлечь всех клиенток клуба от намечающейся ссоры из-за ещё несшитого тридцать пятого Кроли. Он вонзил в палец иглу. Потом осталось только дождаться, когда появится маленькая капелька крови, и тогда с полным правом захныкать:
— Тама-тян, я укололся.
Под взволнованные охи и вздохи девушек к нему подлетел Тамаки с криком: «Держись, Хани-сэмпай!», и его тревога не была хоть сколько-нибудь наигранной. Мицукуни иногда сомневался, кто из них двоих больший ребёнок на самом деле. Через несколько секунд всю эту суматоху прекратил Такаси, который без лишних слов достал из кармана пиджака пластырь и наклеил на место укола.
Единственное, что он сказал: «Будь осторожнее, Мицукуни», и пламя моэ в глазах клиенток разгорелось чересчур ярко. Мицукуни никогда не понимал таких странных пристрастий у девчонок, но был рад, что Такаси всегда рядом — будь то уколотый палец или что-то серьёзное.
— Хани-сэмпай, пойди, съешь кусочек тортика, — предложил Тама-тян во всём блеске своего благородства.
— Точно, это должно меня утешить, — согласно кивнул Мицукуни. Его не нужно было просить дважды, когда дело касалось сладкого, и в мгновение ока он оказался у чайного стола и отрезал себе четвертинку тортика.
— Хани-сэмпай, — Хару-тян, как раз делавшая неподалёку простолюдинский кофе, смотрела ему прямо в глаза. Мицукуни знал, что она при этом ничего не имеет в виду. Тама-тян, возможно, тоже об этом знал, но всё равно каждый раз, когда она на него так смотрела, его лицо неизменно приобретало тот же оттенок, что и спелая клубничка на куске тортика Мицукуни.
— Хани-сэмпай, а почему вы так любите кроликов? Кролю вам ведь сшила бабушка, поэтому вы с ним не расстаётесь?
Харухи честно пыталась понять их всех, и чаще всего ей это удавалось. Но Мицукуни знал, что она пока ещё не до конца понимает саму себя.
— Да, — он энергично кивнул, улыбаясь ей. — Можешь его обнять, он приносит счастье.
Этого Харухи Фудзиока тоже не понимала, поэтому, замотав головой, отказалась. Кроля так и остался в руках счастливого Мицукуни.
О кулинарных талантах Рэйко
Рэйко Канадзуки смотрела на Мицукуни так пристально, будто хотела навести какую-нибудь порчу. А сам он думал, что дело, как всегда, вовсе не в магии.
— Почему ты постоянно с ним ходишь? — вдруг спросила Рэйко, показав на Кролю тоненьким пальцем с чёрным ногтем.
Рука Мицукуни, держащая ложку с тортиком, застыла на пару секунд. Вряд ли хоть одна из многочисленных клиенток Хост-клуба была способна на такое достижение — заставить забыть его о сладостях. И тем не менее Рэйко удалось. Её вопрос сам по себе, разумеется, не содержал ничего примечательного, но Мицукуни вдруг вспомнил слова бабушки и процитировал их Рэйко.
— «Этот кролик принесёт тебе счастье, никогда не расставайся с ним». Так сказала мне бабушка, и она не ошибалась.
— Она была ясновидящей, — серьёзно сказала Рэйко, так и глядя на него пристально сверху вниз. Такаси молча выдвинул перед ней стул, на который она села, не сводя глаз с Мицукуни.
— Может быть, — добродушно отозвался Мицукуни и отправил в рот ещё кусок тортика.
Конечно, он никогда не понимал слова бабушки настолько буквально, но раз уж благодаря Кроле рядом с ним сидела такая красивая девушка, как Рэйко, то опровергать это утверждение было как-то глупо.
— Или даже наложила заклинание счастья, — с ещё большим уважением в голосе произнесла она, а потом задумчиво добавила: — Кстати, Мицукуни, я нашла заклинание, чтобы тортики, когда их печёшь, получались очень вкусными.
Такая идея могла его только обрадовать.
— Обязательно попробуй, Рэйко-тян! — воодушевленно воскликнул он. Может быть, он не верил в магию, но от тортиков никогда не отказывался.
* * *
На следующее же утро Рэйко пришла в хост-клуб с тортиком собственного приготовления. Близнецы, которые заявились вслед за ней, озадаченно уставились на эту вершину кондитерского мастерства, да ещё и якобы усовершенствованную какими-то чарами.
— Э-э-э, думаю, с ним что-то не так, — заявил Хика-тян, едва не ткнувшись носом в торт.
— Может, дело в чёрном красителе? — предположил Као-тян, тоже рассмотрев торт с очень близкого расстояния.
А потом оба, каждый со своей стороны, хором воскликнули:
— В следующий раз найди заклинание для красивого вида.
Но Мицукуни не нуждался в заклинаниях, чтобы защитить того, кто ему дорог. (И то, что дорого, тоже — совершенно излишне портить его тортик). Близнецов, к примеру, он мог напугать одним свирепым взглядом так, что они не только перестанут отпускать свои шуточки, но и убегут в самый дальний угол, где будут прятаться от «страшного Хани» в объятиях друг друга. Собственно, именно это Мицукуни с успехом и проделал. И как ни в чём не бывало стал кушать тортик.
— Хани-сэмпай, ты уверен, что это безопасно? Мы не можем потерять тебя! — обеспокоенно восклицал при этом Тама-тян.
— Не ешь это, Мицукуни, — поддержал его Такаси.
— Не волнуйтесь, — успокоил он их, пока разрезал вторую половину.
— Это так замечательно — есть тортик, предназначающийся только для тебя.
Проглотив последний кусок, Мицукуни энергично спрыгнул со стула и, подойдя к Рэйко, поцеловал её в щёку.
— Гляди, Каору, её щеки стали такого же цвета, как у Кролика Хани-сэмпая, — хихикнул Хикару, так и не выбравшись из самого дальнего угла.
— Ничего подобного! — воскликнула Рэйко и покраснела ещё гуще. Когда Хани приложил к её щеке Кролю, то обнаружил, что его плюшевый любимец куда бледнее.
«Розовый цвет прекрасен, — говорила ему бабушка. — Особенно на щеках юной девушки». И сейчас Мицукуни был согласен с ней как никогда.
