Глава 1Публикация на других ресурсах: запрещена
Примечания автора: любимое "нанодайо" Мидоримы в фике преобразовано в "ясное дело"
__________________________
Шинтаро Мидорима недоверчиво разглядывал приглашение в резиденцию Акаши, напечатанное на светло-красной картонке c украшением в виде изысканных золотых вензелей.
Обычно Акаши был приветлив со многими, вежлив и даже обаятелен, когда требовалось, но никого не подпускал к себе очень близко. Он ни с кем и никогда не делился подробностями своей жизни. Даже с Шинтаро, хотя они проводили бок о бок каждый день — в одном классе и в одном клубе. Шинтаро тоже никогда не пересекал черту, аккуратно прочерченную Акаши, но он хотел бы узнать больше об этом исключительном человеке.
И вдруг это внезапное приглашение. Хотя сейчас о празднике не упоминалось, но Шинтаро, скрупулёзно следующий указаниям гороскопа, прекрасно знал даты рождения всех окружавших его людей. Удивляло, что звал Акаши не куда-нибудь, а домой, хотя с лёгкостью мог позволить себе любой ресторан или кафе.
Ясное дело, Шинтаро не отказался и в назначенный день подъехал на такси к резиденции Акаши, сжав в руке коробку японских сладостей. В кармане его тёмно-зелёного пиджака лежал и талисман Стрельцов, но Шинтаро сомневался, что найдёт повод достать его и подарить Акаши. Тот был удивительно удачлив и без них.
Резиденция Акаши оказалась выстроена в европейском стиле и напоминала какой-то дворец. К тому же она была просто огромной, и Шинтаро не удивился, если бы узнал, что у дома Акаши есть в распоряжении парочка баскетбольных залов.
Вопреки опасениям наткнуться на кого-нибудь вроде дворецкого (как вообще себя с ними вести?), дверь Акаши ему открыл сам.
— Я рад, что ты пришёл, Мидорима, — приветливо улыбнулся он.
Внутри дом Акаши выглядел так же ошеломляюще. Мягкие ковры на полу, картины известных художников на стенах, роскошная мебель, богатая и утончённая обстановка — всё это заставляло Шинтаро старательно отгонять от себя мысль, что он попал в музей. Это был другой мир, больше похожий на европейские исторические фильмы, которые любила смотреть его мать. В одной из комнат, как успел заметить Шинтаро, пока они шли к нужной комнате, даже стояли рыцарские доспехи! Он сам не хотел бы тут жить, зато Акаши смотрелся в этих интерьерах на удивление естественно. Но он всегда казался хозяином положения — будь то роскошный особняк или маленькая, провонявшая пóтом раздевалка.
А за одной приоткрытой дверью блеснуло что-то золотое. Шинтаро повернулся и пригляделся внимательнее: там находились кубки и медали.
— Это не очень интересно, — равнодушно сказал Акаши, пожимая плечами, — но если хочешь, можешь посмотреть.
Он открыл перед Шинтаро дверь, и тот вошёл с широко раскрытыми глазами. У него тоже была небольшая коллекция наград, но она очень сильно уступала этой. Акаши побеждал не только в баскетболе: теннис, сёги, конный спорт, плавание, боевые искусства, скрипка, фортепиано, литературные конкурсы, олимпиады по иностранным языкам, математике... Это только то, что Шинтаро успел разглядеть. И везде золото, первые места, гран-при. Кое-где надпись была на английском, что предполагало, будто лучший Акаши не только в Японии. Похоже, у него получалось блестяще решительно всё, за что он брался.
— Ладно, Мидорима, идём, — позвал его Акаши.
Шинтаро поплёлся за ним, попутно запихивая талисман Стрельцов поглубже в карман. Не стоило даже покупать его, не то что приносить с собой.
Акаши иногда казался настолько идеальным, что от раздражения у Шинтаро сводило зубы. Он снова неохотно и с завистью признавал, что в талисманах Акаши точно не нуждается. Что удача всегда на его стороне, независимо от знака зодиака и предсказания гороскопа.
Но Шинтаро был рад, что его собственный талисман — оранжевая пластмассовая зажигалка — с ним. Это делало его увереннее, к тому же грела душу мысль, что Раки по удачливости находились на первом месте. Кто знает, может, именно сегодня ему удастся наконец выиграть в сёги? Но поначалу им предстояло чаепитие.
За чаем разговор сразу перешёл к обсуждению баскетбольного клуба. Шинтаро аккуратно зацеплял ложечкой маленькие кусочки любимого фисташкового мороженого и по привычке жаловался на некоторых игроков. В том числе он возмущался, что Хайзаки фамильярно зовёт некоторых одноклубников по имени. Акаши, как всегда, был дипломатичен, не видя в этом особенно большого вреда, раз уж тот хороший игрок.
— Думаю, это не самое в нём неприятное, — добавил он. — Хотя едва ли я сам кого-нибудь называл по имени хоть раз в жизни.
Шинтаро припас ещё несколько жалоб, но тут в комнату постучалась и вошла горничная в длинном чёрном платье и белом кружевном переднике.
— Хозяин, банкетный зал готов, — сказала она. — Можете проверить?
— Я сейчас, — согласился Акаши. — Это ненадолго, Мидорима, — кивнул он Шинтаро и вышел.
Шинтаро огляделся куда более свободно, чем в присутствии Акаши. Его взгляд упал на фотографии, стоящие на каминной доске. Он ещё раз на всякий случай оглянулся на дверь, а потом подошёл к камину и стал рассматривать старые снимки в изящных и, судя по всему, дорогих рамках. Он никогда не встречал родителей Акаши, да и почти ничего о них не знал, и ему стало любопытно, какие они. У Сейджуро Акаши была такая же улыбка, как у матери, заметил Шинтаро, разглядывая семейный портрет. А от отца тот унаследовал проницательный, почти пронизывающий взгляд.
Вдруг в коридоре послышались тихие шаги, и Шинтаро быстро поставил фотографию обратно на место. Хотя в его любопытстве не было ничего постыдного, в конце концов Акаши сам привёл его в эту комнату, но Шинтаро не хотел бы попасться на таком. И на всякий случай отошёл в другой конец комнаты.
Там он заметил, что у стоящего у окна чёрного рояля почему-то не закрыта крышка. Дома у Шинтаро было пианино, к которому он не подходил уже несколько месяцев. Не хотелось, и всё. Но он так давно не играл на рояле, а открытые клавиши выглядели довольно заманчиво, и Шинтаро решил попробовать взять пару нот. Вышло не очень хорошо: перемотанные пальцы были чересчур неуклюжими, да и сказалось долгое отсутствие практики.
— Бетховенская «Буря»? Ты неплохо играешь, — заметил Акаши, тихо вернувшийся в комнату.
Шинтаро, быстро отдёрнув руки от клавиш, смутился: он не собирался демонстрировать ему свою игру. Наверное, «неплохо» от победителя международных конкурсов было лестным комплиментом, но сам Шинтаро знал, что не дотягивает до идеала, и не нуждался в том, чтобы Акаши это констатировал. Это задевало.
— Сыграй ещё раз.
— Почему сам не можешь? — огрызнулся Шинтаро, но размотал пальцы. Играть перед Акаши вполсилы он не собирался.
— Мне не очень нравится играть, Мидорима. Даже странно, — задумчиво сказал он. — Мне удаётся всё, за что я берусь, но нравится мне, пожалуй, только баскетбол. Сам не пойму отчего.
Очередное размышление вслух, одно из тех, что злило Шинтаро. Но сейчас он подумал, что ему тоже нравился баскетбол. На игровой площадке они с Акаши были на равных, и там Шинтаро не уступал ему в точности и безошибочности.
Шинтаро со всем возможным старанием доиграл мелодию до конца и предположил, что ему, наверное, пора уходить. Для кого бы ни предназначался приём по поводу дня рождения, Шинтаро на него никто не звал. И дело было не в обиде, просто он не любил навязываться. Поэтому он поблагодарил Акаши за гостеприимство, намереваясь уйти.
— Подожди, Мидорима, — сказал Акаши и, вопреки сказанному пять минут назад, сел за рояль. Из-под быстрых пальцев полилась «Мелодия слёз» Дебюсси.
— Думаешь, приём будет в честь моего дня рождения? — спросил Акаши, не переставая играть. — Нет, у нас никогда не отмечают ничего подобного, — голос Акаши был таким же ровным, как и обычно.
Но Шинтаро думал, что мелодия звучит очень печально.
— У отца вечером запланирована встреча с деловыми партнёрами. И так как он вернётся из командировки слишком поздно, я должен проследить, чтобы подготовка прошла на самом высшем уровне. Вот почему я не могу отлучиться из дома.
Шинтаро совершенно не ожидал такого объяснения.
— Но разве?.. — он хотел было спросить, почему его отец не доверит подготовку прислуге, но…
— Довольно об этом, — вдруг в голосе Акаши промелькнула пугающая ледяная суровость, и Шинтаро на короткий миг снова почувствовал того незнакомца, который проступал иногда под истинной натурой Акаши. Хотя, могло статься, что истинной натурой был как раз незнакомец, но верить в это не хотелось. Впрочем, впечатление так быстро рассеялось, что Шинтаро снова не поручился бы, что ему не показалось.
Шинтаро только теперь осознал, что Акаши, чрезвычайно умный и талантливый, в одиночку празднует день рождения. Что тот вообще очень одинок. А значит, есть что-то, в чём и Акаши совершенно не хватает удачи, и эта мысль придала Шинтаро некоторую решимость.
— Эм-м, Акаши… — сказал он, доставая из кармана маленькую красную свечку в круглом подсвечнике. Талисман Стрельцов, ясное дело.
— Кажется, ты в своём репертуаре, — заметил Акаши с лёгкой улыбкой. А потом попросил: — Не одолжишь зажигалку?
В Оха-Аса не рекомендовали использовать талисман по прямому назначению или отдавать кому-то. Если бы зажигалку попросил кто-нибудь другой, то получил бы вполне недвусмысленный отказ. Но, хотя и не без секундного колебания, он всё же протянул Акаши свой талисман.
— Даже не спросишь зачем? — уточнил тот.
— Есть что-то ещё, кроме очевидного? — Шинтаро кивнул в сторону свечки.
— Хотел проверить кое-что, — ответил он. — И можно сказать, что я полностью удовлетворён результатами.
— Ты тоже в своём репертуаре, — проворчал Шинтаро, отведя глаза. Причин для недовольства было много: не очень-то приятно, когда тебя проверяют. Конечно, оба и до этого знали, что на площадке Шинтаро подчиняется Ниджимуре потому, что так положено, а Акаши, пусть только и вице-капитану, он верит едва ли не безгранично. Но раз зажигалка оказалась в руках Акаши, распространялось это доверие не только на баскетбол.
Акаши зажёг свечку, и по комнате быстро растёкся мягкий вишнёвый запах. Шинтаро медленно обматывал пальцы, но думал о другом: Акаши тоже доверил ему то, о чём никто никогда не знал. Иначе бы Шинтаро никогда не оказался бы в этом доме и в этой комнате.
Акаши молча протянул зажигалку Шинтаро, когда тот закончил бинтовать пальцы, а потом поставил горящую свечку на каминной полке прямо перед фотографией своей матери. Несколько минут он смотрел то ли на фотографию, то ли на огонёк от свечи, то ли просто, глубоко задумавшись, в стену. А после, обернувшись к нему, сказал:
— Спасибо за талисман, Мидори… нет, Шинтаро.
Шинтаро поражённо глянул на него, но Акаши встретил его взгляд без тени смущения. Он, как и всегда, был абсолютно уверен в том, что делает.
— Ты ведь не против? — уточнил Акаши, вероятно, припомнив его возмущения по поводу фамильярности Хайзаки.
Но нет, если трепливо-пренебрежительное обращение по имени от Хайзаки просто бесило, то это почти дружеское «Шинтаро» от Акаши не вызывало протеста, как раз наоборот, потому что как будто позволяло быть на равных. Так как оно — неужели правда? — доказывало, что Акаши его действительно ценит.
— Нет, Акаши, я не против.
