Глава 1Дисклеймер: Прав нет, одни обязанности. Выгоду не извлекаем. А если бы извлекали, никому бы не сказали.
От автора: 1. Роулинг не раскрыла войну. Роулинг раскрыла приключения. Она не показала, как война ломает людей. То ли в силу низкого рейтинга (для обширной возрастной категории), то ли по еще каким неведомым никому причинам. Всех было жалко, герои страдали, читатели/зрители обливались слезами. Нам показали 19 лет спустя, когда каждый из персонажей уже вылез из ямы, в которую его загнала война. Каждый справился со своими демонами и жил более-менее нормальной жизнью… Их руки в крови. У каждого. Этого-то нам и не показали. Как они боролись, умирали и выживали наедине со своими демонами.
2. У меня была сотня вариантов названия для этого очерка. Предложите и вы свой.
3. Посвящается всем любителям Привет со дна, Кошмаров и прочей психоделики. Будет всего две главы. Это я так расписываюсь. Зима-Весна. Лето-Осень.
Благодарности: Всем и каждому. Юлию. Тяжелому графику работы. Депрессии. Песням.
Варнинг: Не бечено, но будет. Бета в отпуске до августа, а мне очень чесалось. Всё на ваш суд.
Там, где нас нет, горит невиданный рассвет.
Где нас нет - море и рубиновый закат.
Где нас нет - лес, как малахитовый браслет.
Где нас нет, на Лебединых островах.
Где нас нет, услышь меня и вытащи из омута.
Веди в мой вымышленный город, вымощенный золотом.
Во сне я вижу дали иноземные.
Где милосердие правит, где берега кисельные.
Oxxxymiron - Где нас нет
Глава 1
Зима.
Они ругались. Орали друг на друга до одури.
Малфой грешным делом думал, что когда-нибудь он не сдержится и таки придушит ее в одном из уголков библиотеки на площади Гриммо.
Грейнджер никогда не понимала когда нужно вовремя заткнуться. Битая посуда, тысячи «Силенсио», сорванный голос (дважды), всплески невербальной магии – ничему ее не научили.
Она упорно гнула свою линию. Всегда. Наверное, потому что была одной из самых умных ведьм года? Столетия? Или потому что была с Гриффиндора? Или потому что она просто Грейнджер. Это вроде диагноза. Или характера породы.
Упорно стояла на своем, даже когда это было совсем не нужно.
И Малфой ненавидел ее за это.
Потому что помимо не схождения во взглядах на военные планы и вылазки они не находили общего языка в общении. А посему практически любой разговор заканчивался криками и хлопающими дверями, реже – слезами. Грейнджер уверенно тыкала в Малфоя всеми его грехами. Слизерином, отцом, меткой на левом предплечье, заносчивым характером. Точь-в-точь как несколько лет назад он ежедневно напоминал ей о том, что она «грязнокровка».
Она не упускала возможности выплеснуть ему в лицо правду. Такую горькую и противную, что Малфоя порой по-настоящему мутило. От всех этих слов, обвинений. От прошлого, которое до конца даже еще не стало прошлым. Ей было абсолютно наплевать на то, что он играет на два лагеря. Что он рискует собственной шкурой. Что если его поймают – он не жилец. Его даже не станут пытать. Просто Авада в лоб и вот его фамилия уже красуется в некрологах Ежедневного Пророка.
Ей было все равно на все эти вроде как смягчающие факторы. Грейнджер гнула свое, и это был настоящий ад.
Как бы Малфой не отплевывался, от всего того что она говорила в его сторону, он понимал – она чертовски права. И это ломало. Вышибало весь воздух из легких. Заставляло задыхаться, хвататься руками за холодные края раковины, всматриваться в зеркало и из раза в раз задавать один и тот же вопрос…
Что. Ты. Наделал?
Эта правда, которую Грейнджер с извращенным удовольствием бросала ему под ноги, не давала спать по ночам. Она приходила кошмарами, бессонницами, страшными мыслями.
Метка жгла даже тогда, когда Лорд никого не звал. Чесалась под длинными рукавами рубашек и свитеров. Напоминала о себе. Постоянно. Как навязчивая идея.
Я здесь. Я здесь. Я здесь.
Отражение в старых зеркалах на площади Гриммо вопило о том, что он копия отца. А значит такой же злой и гнилой. Пропитанный ненавистью ко всему окружающему. Жаждущий власти волшебник. Бесчувственный…. Человек?
Вот уж вряд ли.
Такой же. Такой же. Такой…
Малфой держался, как мог. Старался верить в то, что есть цель, к которой они идут. Что они победят, всё изменится.
Но что останется от них самих после этой победы?
Что останется от него? От Грейнджер, которая пусть и злостью, но заставляла чувствовать его хоть что-то?
Они останутся? Смогут жить после….?
У Малфоя возникало ощущение, что каждый в этом доме постепенно превращается в призрака. Что они все становятся безмолвными приведениями, блуждающими от комнаты к комнате. Они исчезают. Пропадают. Стираются с лица Земли. Как волшебники. Как личности. Как люди.
Малфой случайно наткнулся на Поттера после очередной своей ссоры с Грейнджер. Он тогда в порыве злости и гнева захотел сжечь все свои джемпера с нашивкой герба факультета.
Поттер сидел перед семейным деревом Блэков, бездумно вглядываясь в выжженную метку Сириуса.
Просто сидел, не притрагиваясь к еде или чаю, который заботливо к нему притащила девчонка Уизли.
Он лишь на пару минут оторвался от созерцания родословной, и внимательно проследил за тем, как Драко рассыпаясь в проклятьях, выбрасывает одежду в огонь.
- Ненавижу Грейнджер. – Малфой швырнул зеленый галстук в камин. – Просто ненавижу.
- И поэтому ты только что сжег всю школьную форму?
Малфой обернулся и увидел слабую улыбку на уставшем лице.
- Да пошел ты.
И это был первый разговор за три месяца зимы.
Первый разговор, который не касался войны, первый разговор с Поттером один на один, первый разговор который почему-то заставил их обоих ухмыльнуться. Против воли. Слабо. Но совершенно по-доброму.
И это было так здорово. Почувствовать какое-то нелепое и такое забытое тепло внутри.
Словно друзья.
А потом Малфой поднялся по лестнице, закрыл за собой дверь и оказался в маленькой комнате с расправленной кроватью, шкафом с распахнутыми дверцами, одеждой разбросанной по полу и правдой.
Правдой глядящей на него из всех углов.
Что останется от него после этой войны?
* * * *
Весна.
Они ругались. Орали друг на друга до одури.
Малфой сжимал руки в кулаки и думал. Отчаянно думал о том, чтобы такого сказать, чтобы Грейнджер, наконец, поняла. Он – признает. Признает все свои грехи. Он знает о них. Знает, что некого винить кроме себя самого. Знает, что он виновен. Что метка – это клеймо. Что он грязный мерзкий таракан.
Он знает. И он раскаивается.
Только легче от этого не становится. И если Грейнджер так активно взывает к справедливости, то пускай спросит у Вселенной где она. Где тот самый обмен? Он признает, раскаивается по-настоящему. Он честен перед ней, перед Орденом, перед самим собой. Так, где обещанное ему облегчение? Где легкость от осознания того, кем ты стал и что тебя ждет?
Её нет.
- Так что все эти твои «посмотри на себя, Малфой», - Драко надавливает Грейнджер на плечо, заставляя прижаться ее к книжному стеллажу, - полная чушь. Потому что, знаешь что, Грейнджер? Я посмотрел.
Грейнджер уверенно вздергивает подбородок и с вызовом смотрит прямо ему в глаза.
- И что же ты увидел, Малфой?
- Тебя.
Грейнджер хмурится, а Малфой в этот момент понимает, что стоит у края обрыва. Что сейчас он не выдержит. Просто не сможет выносить всего этого напряжения. Что он устал. Что жизнь требует от него слишком много.
И мысль о том, чтобы влезть в петлю на долю секунды кажется такой заманчивой.
Чтобы не заорать, Малфой старается дышать глубоко и часто. Он уверен на этот крик, уж точно из всех углов на площади Гриммо сбегутся.
- Меня?
Грейнджер не умела чувствовать людей. Не видела, когда они находятся на грани. Или видела и специально доводила их до края. Может, это и было ее целью? Свети его с ума. Может она так мстила? За все те годы, за то что он Малфой, за Дамблдора, Сириуса, память родителей…
За то, что он жив, а не кто-то другой.
Ей ведь нужно было кого-то винить. А его будет не жалко. Никому и никогда.
Правда?
Малфой прикрывает глаза и словно чувствует, как лопается натянутая внутри тетива.
- Да, Грейнджер, тебя, - Драко ударяет кулаком рядом с головой Гермионы. – Тебя, Поттера, мертвого Дамблдора, замученных до безумия магглов, красные глаза Темного Лорда…
Малфой отталкивается руками от стеллажа и отходит на безопасное от Грейнджер расстояние. Потому что хочется орать ей прямо в лицо, хватать за руки, причинять боль.
Он хочет, чтобы она видела его живым. Чтобы знала, что он человек. Человек, а не приведение. Не слизеринец, не копия Люциуса, не Пожиратель.
А такой же человек, как и она сама.
Чтобы понимала, что он дышит не по инерции, а потому что действительно хочет дышать.
Правда?
- Я вижу всех нас. Потерянных и разбитых. – Малфой смахивает со стола пергаменты с рецептами лечебных зелий. – Посмотри, чем мы занимаемся! Что читаем! Что учим!
Не обращая внимания на прижавшую ко рту руки Грейнджер, Малфой продолжает ходить по библиотеке и бросать на пол всё, что попадается под руку. Он зло вытаскивает книги с полок, бросает под ноги, спотыкается, но продолжает.
Потому что она наконец-то замолчала. Потому что он наконец-то может сказать.
- Я вижу тебя Грейнджер. Эдакую, злую бестию, пылающую праведным гневом, желающую доказать мне какой я подонок, - Малфой в несколько шагов преодолевает расстояние между ними, хватает Грейнджер за запястья, отрывая ее руки от лица, выставляя под слабый свет свечей ее мокрые от слез щеки. – Я не виноват в этой войне. Мне и без нее неплохо жилось. Я не лишал нас детства, юности. Единственный самостоятельный выбор моей жизни – Орден Феникса.
Она не вырывается, просто смотрит, периодически смаргивая слезы. И Малфой понимает пора остановиться. Хватит.
Никому не показывай свои слабости.
Он и так сказал достаточно.
- И если тебе просто хочется возложить вину и ответственность за то, что мы все здесь умрем, - Малфой встряхивает Гермиону. – Если тебе просто хочется чтобы кто-то был виноват – найди себе мальчика для битья, а от меня отвали, ясно? Потому что я не виноват в том, что родился Малфоем.
Драко отступает. Он хочет уйти из библиотеки до того, как Грейнджер найдется что сказать.
Потому что еще чуть-чуть. Пару минут, и он точно сойдет с ума.
Он оборачивается у самого выхода, Грейнджер сидит на полу, прислонившись спиной к журнальному столику. Крепко сжимает в руках какую-то книжонку и внимательно смотрит на него.
- И ты не виновата в том, что родилась грязнокровкой. – Драко хмурится и крепче сжимает холодную дверную ручку. – Мы это мы. Просто прими это. Никто не виноват в том, что происходит. Никто из нас.
Вопросы, пожелания и предложения, как всегда в отзывы.
С уважением, Рыба-Пила.
