Глава 1Время действия - второй год обучения в старшей школе, то есть постканон.
«Нанодаё» = Ясное дело
Приятного прочтения :)
Публикация на других ресурсах запрещается.
___________
Глава 1. Дома
«Человек предполагает, а Бог располагает. Я — человек, который предполагает. Я всегда ношу с собой свой счастливый талисман дня согласно моему гороскопу. Именно поэтому я никогда не промахиваюсь!»
Шинтаро Мидорима, манга «Баскетбол Куроко»
* * *
Ноль: Шинтаро Мидорима
По странному совпадению седьмого июля, в день рождения Шинтаро, талисманом Раков в гороскопе Оха-Аса назвали самодельную открытку. И едва он услышал прогноз гороскопа, то тут же собрал на своём столе все карандаши, фломастеры и краски, что нашлись в доме. Нет, у Шинтаро не было ни малейшего сомнения в выборе сюжета, и что будет изображено на его талисманной открытке, он знал с самого начала.
Баскетбол — его жизнь. Баскетбол — это то, в чем он хочет и должен преуспеть.
Поэтому рука с забинтованными пальцами уверенно выводила простым карандашом очертания золотого кубка. Шинтаро всё ещё помнил тяжесть и блеск настоящих кубков, и эта память только побуждала его стремиться снова стать лучшим. К тому же до очередного Турнира между школами оставались считанные дни, и Шинтаро был не способен думать ни о чём кроме победы. Он и думал именно о ней, аккуратно закрашивая жёлтой краской свой нарисованный кубок.
Но выигрывать Шинтаро собирался не один, а потому в правом нижнем углу будущей открытки без сомнений вывел: «Непоколебимое упорство», которое должно было стать фундаментом для победы команды Шутоку. Потом он обвёл всю композицию в тонкую рамку зелёным фломастером (счастливый цвет дня) и аккуратно вырезал до нужных размеров.
Таким и был его талисман.
Один: Шихо Мидорима
Когда Шинтаро утром спустился на кухню, там, несмотря на ранний час, уже сидела за чаем его младшая сестра Шихо. Она тоже была спортсменкой, и её тренировки начинались даже раньше, чем у него. Так что он ничуть не удивился, обнаружив её уже одетой в белый форменный спортивный костюм, с убранными в пучок зелёными волосами и вот-вот готовой к выходу.
— Ты забрал всё, чем можно рисовать в этом доме, братец Шинтаро, — вздохнула она, с укоризной глянув на него зелёными глазами. — Но я всё равно молодец.
Она протянула открытку, на которой схематично нарисовала цветными карандашами две кружки. Свою, белую с зелёными хризантемами и его, тёмно-серую, с маленькими баскетбольными мячиками. В углу открытки было приписано: «С днём рождения, братец Шинтаро. 07.07»
В такую же точно кружку с мячиками, только уже настоящую, Шихо налила Шинтаро ароматного зелёного чая и бросила туда ломтик лимона.
— Спасибо, — пробормотал он, благодаря и за чай и за поздравление одновременно. Хотя многим выбранный ею сюжет для открытки показался бы странным, Шинтаро понял, что Шихо хотела этим сказать. И следующие её слова только подтверждали правоту его догадки.
— Знаешь, — сказала она, садясь обратно за стол, — мы с тобой постоянно тренируемся или учимся, и вряд ли бы смогли иначе… Но мне очень нравится, что можно прийти вечером домой, налить чаю и обсудить, как прошёл день и помог ли талисман.
Для самого Шинтаро это было естественным. Он считал, что все старшие братья таким же образом общаются с сёстрами, и не особенно задумывался, как это происходит у других. Но оказалось, что их поздневечерние чайные церемонии куда важнее, чем он представлял ранее.
— Ни одна из моих подруг не понимает, как важны талисманы, — сказав эти слова, она продемонстрировала ярко-красную мочалку, которую вытащила из кармана куртки. Шинтаро не нужно было объяснять, что это талисман сестры на сегодня, так как он всегда внимательно слушал прогноз Оха-Аса и для её знака зодиака.
— Стоило бы взять размером побольше, всё-таки Рыбы только на восьмом месте, — посоветовал он.
— Я тоже так подумала, по дороге зайду в магазин, — улыбнулась Шихо и вдруг совсем неожиданно обняла его за плечи. — Вот такие две минуты, как сейчас, я и нарисовала.
Два: Казунари Такао
Во время завтрака заявился Казунари Такао. Насмешливые глаза смотрели хитрее обычного.
— Ну и как поживает наш именинник? — полюбопытствовал он.
Шинтаро совсем не нравились масштабы, которые, похоже, обещало принять с лёгкой руки Казунари празднование его дня рождения. Он нахмурился и ничего не ответил.
— Ну же, Шин-чан, — Казунари придвинул табуретку, чтобы сесть рядом, и улыбнулся, заглядывая ему в глаза, — Оха-Аса обещала для Раков жутко удачный день. И кстати, вот тебе ещё один талисман.
Это оказалось не шуткой: он на самом деле протянул поздравительную открытку. Шинтаро отложил палочки, отставил тарелку с фасолевым супом подальше, потом вытер руки салфеткой и только тогда взял плоды творчества Казунари.
— Рисую я, ты сам знаешь как, — со смешком заметил тот, когда Шинтаро принялся разглядывать его открытку. — Но я решил сотворить то, чего ты хочешь больше всего.
Это было, как понял Шинтаро, отфотошопленное изображение золотого кубка Тейко, на котором Казунари переписал название школы на Шутоку, перерисовал символику и изменил «Всё ради победы» на «Непоколебимое упорство».
Шинтаро даже поверить не мог, насколько это было похоже на его собственную открытку, даже зелёная рамка присутствовала и там и там.
— Кажется, я попал в точку, Шин-чан, — насмешливо сказал Казунари, сравнивая обе открытки. — С ними можно в «найди десять отличий» играть.
Шинтаро всё ещё смотрел на это невероятное совпадение и думал, что Казунари, пожалуй, знает его слишком хорошо. На баскетбольной площадке такое понимание позволяло вести идеальную командную игру, в обычной жизни — очень неплохо общаться. Казунари стал и впрямь незаменимым человеком.
— Во-первых, с талисманами не играют, ясное дело, — поправил Шинтаро. — А во-вторых, ты ошибся, сказав, что это то, чего я больше всего хочу.
Казунари нашёлся сразу же:
— Хочешь сказать, что нет, Шин-чан?
— Хочу сказать, что это то, чего мы больше всего хотим, Такао.
Глава 2. Стритбол с Поколением чудес
После завтрака Казунари и Шинтаро разошлись каждый в свою сторону: первый отправился в Шутоку на тренировку, второй — на встречу с бывшими товарищами по Тейко на стритбольной площадке. При этом Шинтаро взял с собой все три открытки — талисманов много не бывает, ясное дело.
Такие встречи Поколения чудес становились уже почти традицией, так как вслед за игрой в день рождения Куроко, аналогичным образом решил всех собрать в конце июня Кисе. Шинтаро, ясное дело, ничего подобного в свой праздник затевать не собирался и решительно отказался, когда выяснилось, что Акаши уже всё организовал. Но после короткого разговора с капитаном Мияджи Шинтаро пришлось изменить своё мнение.
— Мидорима, ты можешь в воскресенье, седьмого июля, пропустить тренировку с утра, если пойдёшь играть с Поколением чудес.
— Не пойду, ясное дело, — ответил Шинтаро. — Совсем скоро Турнир между школами, и незачем тратить время…
— Кто тебе сказал, что я тебя посылаю тратить время? — зловеще скривился капитан Мияджи. — В этот раз ты должен выиграть у них у всех. И мне неважно против кого ты там будешь играть — Акаши, Кагами…
— Кагами не из Поколения, капитан… — осторожно поправил его дотошный Шинтаро.
— Вот я и говорю, что мне всё равно. Так что иди и без победы не возвращайся, — заявил Мияджи с фирменной интонацией «Или я тебя закопаю», какой отличался и его старший брат. Шинтаро пришлось согласиться.
Три: Сейджуро Акаши
Шинтаро уже подходил через тенистую аллею к входу на игровую площадку, когда заметил, что навстречу приближается Сейджуро. Шинтаро слегка прищурился, словно не совсем доверял близоруким глазам, но это — вопреки обыкновению являться последним — действительно был Сейджуро.
— Так привык, что я всегда прихожу после всех, Шинтаро? — спросил он с лёгкой улыбкой. — Я вправе иногда изменять своим привычкам. Тем более что сегодня я хотел быть первым.
У Шинтаро где-то в глубине души ещё оставалась крошечная надежда, что это его «сегодня» никак не связано с праздником, но через секунду Сейджуро решительно не оставил этим надеждам даже призрачного шанса на существование.
— С днём рождения. — Он достал из что-то сумки и протянул Шинтаро.
Это была светло-красная открытка с элегантной позолоченной окантовкой по краям и золотой же поздравительной надписью. Украшал её маленький белый цветок живой хризантемы, короткий стебель которого был перевязан красной и зелёной лентами.
Шинтаро молча перевёл растерянный взгляд с цветка, вполне однозначно символизирующего дружбу, на Сейджуро. Тот по-прежнему улыбался, и красные глаза лучились удивительной уверенностью — уверенностью не только в себе, но и в Шинтаро.
Их связывало многое, они пережили вместе не один баскетбольный матч или партию в сёги, не единожды играли в четыре руки, постоянно обсуждали клуб и будущие стратегии. Сейджуро ещё с первого класса Тейко называл Шинтаро по имени, и это явно выдавало то отличие, которое ему оказывалось, но слова «друзья» никогда не звучало. И только после своего возвращения Сейджуро, желающий исправить ошибки и свои, и императора, опасающийся окончательно потерять тех, кто был рядом с ним всё это время в Тейко и в Ракудзан, произнёс слово «дружба».
Но хотя само слово прозвучало впервые, Шинтаро показалось, что он и так знал это всегда. Как знал и Сейджуро.
Шинтаро ответил наилучшим, как он считал, способом. Обычно он отмечал день рождения в узком семейном кругу, сейчас же спросил:
— Ты придёшь на праздничный ужин, Акаши?
На стритбольной площадке
Когда они оба появились на стритбольной площадке, то оказалось, что там уже собралось довольно много народа, даже больше, чем ожидал Шинтаро. У кольца уже вовсю разминались Аомине и Кисе и попутно с азартом выясняли, кто из них будет лучшим. Мурасакибара, отчаянно зевая, открывал пакетик конфет, а рядом с ним с ним стоял Химуро. Момои слушала Сакурая, которого Аомине обычно теперь всюду таскал за собой хвостом и зачем-то приволок и сейчас. Даже Рэо Мибути — и тот сидел на скамейке, старательно подпиливая ногти.
Четыре: Тэцуя Куроко
— С днём рождения, Мидорима-кун, — Куроко заметил его раньше всех и подошёл к нему первым.
Шинтаро вздрогнул, потому что как раз его и не заметил среди всей этой разношёрстной компании. Впрочем, Куроко всегда выходил из тени только тогда, когда сам этого хотел.
К тому же по взгляду серьёзных голубых глаз как всегда было невозможно понять, что он думает. Гороскоп по-прежнему твердил о катастрофической несовместимости их знаков зодиака, а о группах крови и говорить не приходилось: одно сплошное несовпадение.
— Я не очень хорошо рисую, — сказал Куроко, объясняя этим то ли отсутствие открытки, то ли не самый лучший её вид.
— У меня уже есть четыре талисмана, так что не имеет значения, — ответил Шинтаро.
— Я так не думаю, Мидорима-кун, — возразил Куроко, доставая из сумки свою открытку.
Куроко был исключительным парнем, которого Шинтаро всегда уважал и за баскетболом которого продолжал следить с переходом в старшую школу. Тогда, ещё в самом начале первого года, он вряд ли отдавал себе отчёт, почему раз за разом оказывается на матчах Сейрин с таким постоянством. Но на игру Куроко всегда было интересно смотреть: на его нестандартные приёмы, на его упорство стоять до конца, на его безграничную веру в команду. На способность быть Тенью и Псевдоглазом императора.
И именно Куроко снова научил его ценить тех, кто играет рядом. Именно благодаря ему у Шинтаро была теперь своя Тень.
Шинтаро глянул на подаренную им открытку. Каллиграфия на небольшом куске белого картона: чёрный кандзи слова «Удача».
И действительно, встреча с Куроко, несмотря на полное отсутствие у того внешних эмоций, плохосовместимые знак зодиака и группу крови, всегда казалась Шинтаро большой удачей.
(+ Пять): (+ Тайга Кагами)
— Кагами-кун тоже просил передать тебе открытку, — добавил Куроко.
— Раскраска? — удивился Шинтаро, уставившись на размашисто закрашенный яркими фломастерами по готовым контурам лист. Но к чести Кагами, хотя бы аккуратно вырезанный и приклеенный на картонку.
— Не у всех есть художественные таланты, Мидорима-кун, — сказал Куроко с лёгкой долей укоризны. — А Кагами-кун старался.
На картинке трое мальчиков в кепках играли в баскетбол. И глядя на цвета, выбранные Кагами, Шинтаро понял, что на самом деле тот пытался изобразить их троих с Куроко.
— И ещё, Мидорима-кун, посмотри на оборот, пожалуйста.
Шинтаро перевернул открытку, и там неровно выведенными кандзи было приписано: «Спасибо за помощь, Мидорима. ПС. Я всё равно у тебя выиграю в следующий раз».
Шинтаро же считал, что, помогая Кагами, сам получал куда больше. Кагами был для него особенным противником. Близкий по уровню таланта и способностям к Поколению, но не испытавший разъедающей пустоты разочарования и лёгких побед, он заражал азартом своей игры всех вокруг. Даже педантичный Шинтаро невольно это чувствовал. Кагами казался спичкой, которая поджигала у противников огонёк удовлетворения от баскетбола.
— Собираюсь выиграть я, Куроко, — заявил Шинтаро, не замечая, что улыбается, как и всегда, когда речь заходила о предстоящих сражениях с Сейрин.
Шесть: Дайки Аомине
— Меня Сацуки заставила, — пробурчал Аомине, отводя глаза куда-то в сторону. — В общем, вот.
На тетрадном листике в клеточку несколькими карандашными линиями он изобразил то, в чём можно было опознать баскетбольный мяч.
— Мяч — это лучший талисман в игре, Мидорима, — добавил он, пожимая плечами.
И Шинтаро в кои-то веки был с Аомине согласен.
Семь: Рёта Кисе
Ещё две секунды назад Кисе являл миру солнечно улыбающееся лицо довольного всем человека. Его радовали и предстоящий стритбол, и встреча с бывшими одноклассниками, и даже день рождения Шинтаро.
— Ты же скучаешь по Поколению чудес, правда, Мидорима-чи? — спросил он, улыбаясь уже гораздо сдержаннее.
— Мы и так постоянно видимся, Кисе, — заявил Шинтаро и привычным жестом поправил очки.
— Ну я же не виноват, Мидорима-чи, — проворчал в ответ Кисе, — что мы с тобой всегда сталкиваемся на трибунах, когда играет Сейрин.
Акаши когда-то говорил, что у Кисе талант легко сходиться с людьми. И этот талант, как всё чаще замечал Шинтаро, был тесно связан с другой особенностью Кисе — способностью копировать. И общаясь с ним, Кисе всегда ворчал и огрызался, будто нарочно воспроизводил его поведение. Не сказать, чтобы это зеркало Шинтаро льстило, но тем не менее он находил такой подход совсем неглупым.
— Так что ты хотел, Кисе? — спросил он.
И тот, слегка прищурив глаза и хитро улыбнувшись, сказал:
— Я тут нарисовал кое-что, и раз это твой талисман, то ты просто обязан принять.
Довод был исчерпывающий, и Шинтаро стал обладателем ещё одной открытки, на которой Кисе сделал почти точную, только акварельную, копию фотографии Поколения чудес, Момои и Куроко с дня рождения последнего.
Конечно, талант к копированию у Кисе всегда был поразительным, только теперь, в отличие от средней школы, он не предполагал ни простоты, ни лёгких путей. Шинтаро знал, что идеальное копирование Поколения чудес подразумевало тяжелейшую работу. И видя свои идеальные трёхочковые в его исполнении, он не раздражался и не злился, а испытывал уважение.
— Разве это не замечательно, Мидорима-чи?! — не без самодовольства заявил Кисе, тыкнув пальцем в открытку.
— Может быть, — согласился Шинтаро, который на самом деле бережно хранил ту фотографию.
Восемь: Сацуки Момои
— Мидорин!!! — воскликнула Сацуки Момои, ничуть не изменяющая своей неудобной привычке смотреть прямо в глаза и оглушать громким приветствием.
Впрочем, несмотря на всё это, Момои была умна и умела видеть самую суть.
— Мне очень нравится, как ты играешь в Шутоку, — сказала она. — По-моему, у вас замечательная команда. И знаешь, когда я смотрела одну из ваших игр, то подумала, что вы очень похожи на самураев.
К удивлению Шинтаро, она тоже приготовила для него открытку.
— «Самурай-версия» вашей команды, — улыбаясь, пояснила Момои.
Шинтаро видел на открытке сияющие твёрдой решимостью глаза Оцубо, Мияджи, Кимуры, Такао, одетых в тёмные хаори* поверх кимоно и хакама**, с катанами и вакидзаси*** на поясе, и забывал о том, что это только фотошоп. Стальной твёрдостью и способностью сражаться до последнего эти парни действительно напоминали самураев. И в переносном смысле они ими и были.
— Спасибо, Момои, — тихо пробормотал Шинтаро.
Для него это был лучший комплимент.
---
* хаори — короткая накидка японского покроя, надеваемая поверх кимоно.
**хакама — юбкообразные, часто плиссированные, штаны, похожие на широкие шаровары.
***Катана — длинный японский меч, Вакидзаси — короткий японский меч, оба составляли стандартный набор вооружения самурая.
---
Девять: Ацуси Мурасакибара
— Знаешь, Мидо-чин, меня иногда называют ребёнком, — начал было Мурасакибара, но прервался, чтобы откусить батончик «Умайбо», судя по цвету — клубничный. — А ты и в двенадцать слишком походил на взрослого. Но думаю, даже ты был когда-то маленьким.
Он достал из сумки открытку, и Шинтаро не удержался от вскрика:
— Эй, Мурасакибара, сначала руки вытри!
— Они чистые, Мидо-чин, — уверенно возразил он.
Шинтаро многое мог бы высказать по поводу «чистых рук», но растерял все слова по дороге, потому что уставился на нарисованного на открытке игрушечного белого кролика с зелёным бантиком на шее.
У Шинтаро действительно когда-то был такой кролик в далёком детстве, но Мурасакибаре неоткуда было это знать, ясное дело. Шинтаро никогда не рассказывал ему о своих детсадовских игрушках.
— Откуда ты узнал? — поражённо спросил он.
— А… — протянул Мурасакибара, доедая «Умайбо». — Ты когда-то приносил его как талисман. Тогда ещё был матч… М-м-м, не помню, какой именно, какой-то скучный. Но я тогда заметил, что кролик, в отличие от других талисманов, не новый, и подумал, что когда-то ты в него играл.
— Он мог быть чьим угодно, ясное дело, — пробормотал Шинтаро, всё ещё рассматривая открытку.
В детстве он не знал об Оха-Аса и талисманах дня и считал эту игрушку своим счастливым кроликом. Сейчас Шинтаро даже не мог вспомнить почему: то ли из-за зелёного банта, то ли его подарили в какой-то очень хороший день. Да уж, когда-то он и впрямь был таким ребёнком.
— Но это твой, — возразил Мурасакибара, вероятно, убедившись в этом окончательно. — Так что, с днём варения, Мидо-чин.
Талисманы в деле
Шинтаро надеялся хоть раз выиграть у Акаши, раз уж по степени удачливости Раки находились на первом месте, а десять талисманов должны были умножить удачу в невероятное количество раз, но жребий всё время распоряжался так, что они оба оказывались в одной команде.
— Вероятно, потому что ни один из нас не должен проиграть, Шинтаро, — улыбнулся Акаши, когда они попали в одну команду в третий раз.
