Глава 1Публикация на других ресурсах запрещается.
___________
Масаоми был главой дома Акаши, и семейный бизнес, охватывающий совершенно разные сферы, занимал почти всё его время, но он старался изыскать хоть час, хоть минуту, чтобы самому следить за занятиями сына.
— Не сутулься так, Сейджуро, — напомнил Масаоми строго, когда заметил, что сын увлёкся решением уравнений и снова наклонился слишком низко. — Испортишь зрение и осанку.
— Хорошо, отец, — ответил тот, не отрываясь от задания, и действительно выпрямился.
А он продолжил смотреть, как маленькая рука быстро и безошибочно выводит цифру за цифрой.
* * *
Семилетний Сейджуро увлечённо гонял новенький баскетбольный мяч, бегая по саду. Шиори, прячась от солнца под белым кружевным зонтиком, так что красивого и утончённого лица почти не было видно, с улыбкой наблюдала за сыном. Масаоми тихо подошёл к ней, мысленно отмечая, что Сейджуро обращается и с мячом довольно умело, будто играет давно, а не в первый раз.
«Сей-чан — только ребёнок, Масаоми-сан. Ему нужно больше отдыхать и бывать на воздухе», — убеждала его Шиори до этого.
«Он наследник, — возразил Масаоми тогда со всей твёрдостью. — Я в его возрасте занимался столько же, если не больше. А он очень способный и одарённый, нельзя пренебрегать этим».
Тем не менее, он позволил ей подарить Сейджуро мяч. Ещё школьницей его жена занималась баскетболом, и она не ошиблась, что сыну тоже понравится эта игра.
Сейчас же Масаоми никак не мог отвести взгляд от уверенных движений сына. «Шиори права, его действительно нужно отдать в спортивную секцию», — решил он, прикидывая, что по четвергам, ввиду выходного у учителя каллиграфии, у Сейджуро есть немного свободного времени.
— Видишь, как Сей-чан счастлив? — спросила она, когда довольный и улыбающийся Сейджуро обернулся, прижимая к себе мяч, словно величайшее сокровище. — Да и тебе тоже нужно больше отдыхать, Масаоми-сан, хотя в этом тебя никогда не получится убедить, — вздохнула она, нежно проводя рукой по его щеке. — Да ещё и каждую редкую свободную минуту приглядываешь за Сей-чаном. Ты его очень любишь, я знаю.
— Я собираюсь вырастить из него достойного человека, Шиори.
После этих слов она обняла Масаоми одной рукой за плечи, и они какое-то время смотрели за сыном вместе.
* * *
Обычно приветливое лицо Шиори было хмурым, а взгляд — даже колючим, пока она объясняла, как ей не нравятся многочисленные конкурсы, в которых участвует Сейджуро. Всё, что она говорила, несмотря на тщательно подбираемые слова, выдавало тревогу и даже возмущение. Но терпения Масаоми не хватило выслушать до конца, и в какой-то момент он её перебил:
— Это нужно не мне, а Сейджуро. Неважно, как хорошо ты играешь на скрипке; если ты не пытаешься чего-то добиться — это впустую потраченное время. Да, ты права, что это психологическое давление, но он Акаши, поэтому справится. Он должен справиться. Я точно так же участвовал…
— Я в курсе: видела на чердаке пыльную груду твоих детских медалей, кубков и грамот, — заметила Шиори, сложив на груди руки. — Но я не уверена, что это так уж пошло тебе на пользу. Конечно, ты такой, какой есть, но ты слышишь только себя, Масаоми-сан, — покачала головой она.
— Я знаю, что прав, Шиори. Быть во главе дома Акаши — огромная ответственность. И если Сейджуро сейчас не научится выдерживать всё это, то потом будет поздно.
Она внезапно отвернулась. Масаоми был уверен, что она прячет слёзы. Но он вовсе не собирался потакать её женским попыткам оградить сына от любых сложностей.
— Он справится, — добавил Масаоми, глядя на поникшие плечи жены. — Ты должна знать это твёрдо.
Услышав его последние слова, она обернулась и вопросительно глянула влажными от слёз глазами.
— Боюсь, в этот раз твоей уверенности, Масаоми-сан, не хватит на нас двоих.
* * *
Болезнь Шиори, которую не могли победить ни лучшие врачи, ни все деньги дома Акаши, медленно подтачивала её силы. Последней её просьбой стали слова: «Позаботься о Сейджуро», что Масаоми собирался сделать и без всяких просьб. А она впервые не смогла подчиниться его требованию, и его тихий шёпот в её исхудавшее плечо: «Не оставляй меня, Шиори» так и остался неисполненным.
Добрая и нежная, Шиори привносила в жизнь Масаоми столько света и тепла, что теперь, когда она ушла, ему показалось, что в склепе оказался он. Но как бы ни было больно, он продолжал выполнять все свои обязанности. Работа была единственным знакомым ему средством справляться с любыми трудностями. И всё же он не заперся в своём кабинете. Масаоми не мог оставить потерянного и грустного Сейджуро одного, как и не мог позволить ему предаваться страданиям. Он собирался сделать всё, что в его силах, чтобы помочь сыну справиться с этим тяжёлым горем.
Он стоял за его спиной, пока тот старательно писал своё сочинение, и глядел на вздрагивающие маленькие плечики. Временами рука Сейджуро останавливалась — буквально на пару секунд, — а потом продолжала снова выводить немецкие слова ровными рядами.
«Видишь, Шиори, — подумал Масаоми (он знал, что бессмысленно говорить с мёртвыми, но в голове до сих пор не укладывалось, что жены больше нет). — Я всё так же за его спиной».
* * *
Сейджуро рос, становился самостоятельным, и присматривать за ним было всё меньше и меньше причин.
Иногда кто-нибудь говорил, что растить сына одному очень трудно, но Масаоми встречал подобные изречения лишь с глухим непониманием. «Они просто не знают, о чём говорят», — думал он раздражённо. И действительно, Сейджуро продолжал быть лучшим сыном, о каком можно было только мечтать.
* * *
Масаоми читал спортивную колонку в своей газете, где в самых хвалебных выражениях превозносили баскетбольную команду средней школы Тэйко. Среди всей этой словесной шелухи он быстро выделил главное — его сын второй раз стал национальным чемпионом.
Особенное удовлетворение ему принесло интервью, которое дал Сейджуро. Каждое предложение было умным, тонким и к месту, и как это выгодно отличалось от детского лепета в ответах его товарищей.
Хотя его сын был чересчур увлечён баскетболом, пока Масаоми не видел причин возражать против этого.
— Я слышал, твоя команда выиграла Национальный чемпионат? — спросил он потом за ужином.
Сейджуро подтвердил это.
— Только тот, кто хорош в учёбе и в спорте… нет, во всех сферах деятельности, достоин быть членом семьи Акаши, — напомнил Масаоми, нисколько не сомневаясь, что сын последует данному правилу, как следовал он сам.
* * *
С тех пор как Сейджуро поступил в Ракудзан, он уже почти год не появлялся дома, оставаясь в киотской резиденции на все каникулы. И даже сейчас, когда он приехал на баскетбольный турнир в Токио, предпочёл проводить время в гостинице, где остановилась его команда. И не заглянул домой даже на секунду.
Масаоми привык всё держать под контролем, и несмотря на то, что Сейджуро последние два с половиной года демонстрировал ему лишь презрение и высказывал совершенно возмутительные вещи, он каждые каникулы требовал, чтобы сын возвращался домой. Но слышал в ответ лишь: «Разве тебе не достаточно докладов о моих успехах? И мне никто не может указывать, что делать. Мне не нужен отец. Я абсолютен».
Это была совершенно внезапная перемена, случившаяся больше двух лет назад, которую Масаоми сразу прочитал по более уверенным шагам сына, гордо распрямленным плечам, будто с них свалился тяжёлый груз, и холодному презрению в почему-то разноцветных глазах.
Сейчас Масаоми мог бы поступить так же, как некоторые его знакомые с непослушными детьми — прикрывали счёт на содержание, и независимые чада довольно скоро объявлялись домой. Но такой способ годился разве только для глупых избалованных деток, каким Сейджуро не был. Масаоми никогда не баловал его, внушая и прививая все необходимые с его точки зрения качества. Он пытался дать ему всё самое лучшее, но в ответ получил только презрение, которое тот не то что не скрывал, а вполне намеренно демонстрировал. «Мы больше не отец и сын, мы — соперники, — заявлял Сейджуро. — Ты сам говорил: Акаши должен быть лучшим во всём. Я и есть лучший, я абсолютен. Мне всё равно, кто будет стоять на моём пути — я погребу любого. Даже тебя, — и с особенным удовольствием добавлял: — В первую очередь — тебя».
А на любые попытки прервать подобные заявления: «Это ты сделал меня таким, Масаоми Акаши».
Он и не собирался отказываться от ответственности, но не Сейджуро было указывать на подобное. Оборачиваясь назад в прошлое, Масаоми не понимал, что конкретно упустил, в какой момент всё пошло не так. Но вызывающее поведение сына подтверждало отцовское поражение даже громче любых слов.
Да, он мог вернуть Сейджуро домой силой или хитростью — и собирался сделать это, так как в кого бы тот ни превратился, сын всегда есть сын. Но Масаоми с горечью признавал, что не способен вернуть прежнего идеального мальчика, которым когда-то так сильно гордился.
* * *
Разумеется, тяжелые и довольно тревожные размышления о сыне не заставляли его пренебрегать каждодневными обязанностями. Работа по-прежнему оставалась единственным средством справляться с любыми трудностями.
Сейчас у него намечалась весьма крупная и выгодная сделка, но когда его партнёр по бизнесу прямо во время переговоров вдруг начал изредка украдкой поглядывать на часы, то Масаоми, не принимая такого отношения к делу от, как думал, серьёзного человека, неохотно спросил:
— Куда-то торопитесь, Кагами-сан?
— Надеялся успеть увидеть, как мой сын надерёт всем задницы.
Масаоми скривился, услышав такое выражение. Чего только не наберёшься, проводя столько времени за границей, решил он. И тем не менее, как бы грубо тот ни выразился, сама тема была близка и понятна, поэтому он уточнил:
— О чём это вы?
— А, — махнул Кагами рукой. — Не думаю, что это будет вам интересно, Акаши-сан. Это только финал школьного турнира по баскетболу.
— Действительно, неинтересно, Кагами-сан, — резко ответил он. — Мне не нужно быть там, чтобы знать, что мой сын выиграет этот турнир. Вернёмся к делу.
— Ваш тоже увлечён баскетболом, Акаши-сан? Но неужели вы не хотите увидеть, как он выиграет? — и немного в сторону ехидно прибавил: — Если он, конечно, вообще выиграет.
— Вернёмся к делу, — раздражённо повторил Масаоми, встретив удивлённый взгляд бизнес-партнёра.
Конечно, он в принципе не привык обсуждать семейные дела с посторонними, равно как и не терпел чужих советов по воспитанию. Но самое главное, что сейчас баскетбольный турнир не должен был быть темой их обсуждения. Масаоми продержал Кагами ровно столько, сколько требовалось, чтобы добиться определённых договорённостей по каждому спорному пункту. А после тот и впрямь чересчур быстро и торопливо уехал со словами:
— Я правда хотел бы увидеть, как Тайга играет – это всё же финал.
Масаоми оставался в глухой тишине своего офиса немногим дольше. Несмотря на то, что проведённая встреча прошла довольно успешно, ему не давала покоя сильно вышедшая из-под контроля ситуация с Сейджуро. Масаоми решил предпринять очередную попытку вернуть сына домой, подойдя к проблеме с другой стороны.
Конечно, для этого совсем не нужно было смотреть саму игру. Но последние слова Кагами подействовали на Масаоми куда сильнее, чем он мог бы признаться. Он никогда не оглядывался на других, но сейчас его положение было столь близким к отчаянному, что он невольно прислушался к его словам. Формально у Масаоми не нашлось бы ни единой причины завидовать Кагами, потому что тот вряд ли сегодня увидит победу своего Тайги. И тем не менее что-то похожее на зависть охватывало сердце Масаоми, когда он слышал, с какой гордостью тот говорил о своём сыне.
Он так давно не испытывал ничего подобного!
И поэтому он поехал едва ли не следом за Кагами на баскетбольный турнир.
* * *
Когда Масаоми появился в до отказа заполненном зале дворца спорта, то часы отсчитывали последние минуты матча. Счёт был в пользу Ракудзан, но он не замечал цифр на табло. Он и так знал, кто выигрывает, и приехал вовсе не за этим.
Его цепкий взгляд сразу отыскал на площадке фигуру сына, и Масаоми в один миг понял свершившуюся перемену. Кому-то другому было бы сложно издалека разглядеть разницу между императорскими замашками и решительным стремлением к победе, которое сейчас демонстрировал Сейджуро, но отцовский глаз видел и замечал прежнюю знакомую старательность и более эмоциональные реакции на всё происходящее. Это и ещё некоторые другие мелочи подсказали ему, что «абсолютизм» если и не остался в прошлом, то был временно забыт.
Тем не менее поразило его другое: он никогда не видел сына — таким. Способным вдохновлять кого-то, в данном случае свою команду, настолько, чтобы она безоговорочно шла за ним. Способным раскрыть самые сильные стороны игроков, умело и тонко оказать поддержку, вдохнуть в них силу, мощь и стремление выиграть. Масаоми не так уж много знал о баскетболе, но, судя по реакции зала, умение погрузить всю команду в «зону» было исключительным.
Он видел много побед сына и нисколько не сомневался, что тот великолепный игрок, но даже не предполагал, что его таланты настолько удивительны. Сейджуро решительно вёл за собой команду и был настоящим капитаном. Нет, настоящим лидером, которому Масаоми с лёгким сердцем и без колебаний мог бы передать все дела дома Акаши в будущем.
Раньше он стоял за его спиной, так как считал, что должен следить за ним, поправлять и наставлять, чего никогда не делали его родители, оставляя всё на попечение учителей. Сейчас, глядя на широкие плечи, готовые взять на себя груз ответственности за всю команду, он понял, что его сын умеет даже то, чему он никогда не учил его. Чему никогда не смог бы научить.
Но всё же…
Масаоми Акаши смотрел в затылок бегущему Сейджуро, и сердце теплело от того, что он снова стоит за его спиной.
