Глава 1- Гарри, ты уверен, что в порядке? - Гермиона обеспокоенно посмотрела на бледного друга.
- Да. Определенно да, - Гарри нервно хихикнул в конце, улыбка резко исчезла с его напряженного лица.
- Мне действительно не стоит… - слова ‘пойти с тобой’ буквально повисли в воздухе. Но Гермиона замолчала под полным ужаса, осуждения и тихой мольбы взгляда. Ей оставалось лишь бодро улыбнуться и неестественно весело сказать: - по коридору прямо, потом налево. Четвертая дверь справа. Удачи.
Она хотела было обнять друга, но в последний момент передумала. Даже не стала сжимать его руку. А он был ей несказанно благодарен. Ладони вспотели еще в тот момент, когда он сел за руль автомобиля, а при входе в здание вообще начали мелко дрожать. В голове, аккуратно пронесенные сквозь годы, звучали слова Рона: “В самом деле, Гарри! Ты побеждаешь драконов!” Никому не говоря об этом, герой магического мира, а ныне глава Аврората, словно мантру повторял их себе с того момента, как его жена и лучшая подруга записали его на прием к дантисту.
После всех переживаний с Волдемортом и последствием войны, зубы оставляли желать лучшего, а точнее оставляли желать других зубов. Но Гарри стойко терпел десяток лет, время от времени выпивая пару-тройку якобы эффективных зелий. Но все они лишь на время заглушали нестерпимую ноющую и невозможно отвлекающую боль зубов. А на то единственное зелье, которое помогало восстановить зуб после его разрушения, у Гарри оказалась индивидуальная непереносимость. Поэтому когда Джинни застала мужа за употреблением довольно странного коктейля из пяти зелий от зубной боли, которым тот терпеливо полоскал рот, начался скандал, который, к несказанному ужасу Гарри, привел к звонку по телефону Гермионе. Телефон являлся средством экстренной связи между женщинами, никогда не мог быть оставлен без внимания, и, как правило, приводил к долгим обсуждениям проблемы за бутылкой-другой виски. В тот раз никакого обсуждения не потребовалось, и уже через пару минут Гермиона перезвонила и безапелляционным тоном сообщила, что ее отец ждет Гарри на следующий день в полдень. Самого Гарри никто и не позаботился спросить, хочет ли он и вообще удобно ли ему будет. На самом деле, он был благодарен подруге за то, что она оставила его со страхом один на один всего лишь на шестнадцать часов.
Шестнадцать часов, которые тянулись невыносимо долго, наполняя холодным страхом каждую клеточку тела, подчинявшим себе все мысли и чувства. Даже проработав пятнадцать лет в Аврорате, повидав то, что находится за гранью безумия для неподготовленных людей, испытав на себе так нескончаемо много опасных, и даже непростительных, заклинаний, Гарри Поттер отчетливо вспомнил все ощущения боли и бессилия, испытанные в далеком детстве, когда Дурсли повели его к дантисту.
В тот день он был несказанно рад тому, что, наконец, поехал хоть куда-то, кроме школы. Всю радость омрачал лишь ноющий зуб. Мальчик прокрутился из стороны в сторону всю ночь, никак не находя себе места и не имея возможности отвлечься от боли. Он пробовал сильнее сжимать челюсти, но это приносило лишь мимолетный эффект. Попытки вдыхать ртом холодный воздух притупляли боль на чуть подольше. Наконец, приложив все усилия, Гарри сумел отвлечься на счет ячеек в паутине и забыться беспокойным сном.
Улыбка радости покинула лицо ребенка, когда он сидел с дядей Верноном у кабинета дантиста. Холл был небольшим, но очень темным из-за закрывающих окна деревьев. На стене мерно, словно не замечая беспокойства присутствующих, тикали часы.
Тик так…
Из какого-то кабинета раздался характерный звук бормашины, а потом, почти сразу, душераздирающий крик. Гомон в холле утих, все глаза были направлены на дверь, где продолжала гудеть бормашина. Снова крик.
Потом еще.
Потом бормашина утихла. И послышался громкий плач ребенка, визг, переходящий в отчаянный крик.
И опять заработала бормашина.
Гарри, который до этого ни разу не бывал у дантиста, да и не слышал никогда рассказов о них, вдруг почувствовал, как подкашиваются ноги, а тело каменеет и перестает слушаться. Он заставил себя отвести взгляд от неестественно белой двери, которую напряженно разглядывал, и оглядеться.
В холле было еще двое детей с родителями и какая-то пожилая миссис.
Мальчик напротив, безучастно смотрел в одну точку, сильно вцепившись в руку своей мамы. Она обнимала его и иногда целовала в голову.
Гарри поспешно отвел взгляд от них, вдруг ощутив беззащитность перед тем дантистом, который, судя по звукам, пытал в своем кабинете детей, и холодное одиночество. Не стоило и думать о том, чтобы прижаться к дяде Вернону, а уж тем более ожидать от него каких-то знаков ободрения. Желая подтвердить свои мысли, Гарри взглянул на мистера Дурсля, и впервые увидел маску страха на этом толстом, заплывшем жиром, лице, которое сейчас покрывали капельки пота, несмотря на то, что их регулярно стирали зажатым в руке платочком.
Девочка в углу у окна плакала, уткнувшись личиком в плюшевого мишку. Ее отец на повышенных тонах разговаривал с сидящей рядом миссис, которая только что отпустила реплику, мило обратившись к девочке:
- Что, пришла полечить зубки? Ну не бойся, врач просверлит дырку в зубике, как сейчас моему внуку, и все будет хорошо.
Девочка, по всей видимости, представила, как больно было внуку этой миссис, и заплакала еще сильнее.
В кабинете между тем стало тихо, в холле лишь плакала девочка, ругался с миссис ее отец, и мерно тикали часы.
Тик так…
Тик так…
Казалось, что время замерло. Гарри напряженно смотрел на дверь, раздумывая, жив ли мальчик, или дантист старается спрятать его бездыханное тело.
Тик так…
Тик так…
Дядя Вернон тяжело вздохнул, очередной раз вытер со лба пот и со всей силой стиснул платок.
Тик так…
Тик так…
Гарри вдруг ощутил, как страх заполняет его всего. Он больше не хотел находиться в этом пахнущем лекарствами холле, не хотел идти за эту страшную белую дверь, не хотел…
Тик так...
Дверь кабинета открылась, на пороге показался бледный мальчик в сопровождении мамы. Мальчик тут же побежал к бабушке, а из кабинета вышел высокий мужчина в белом халате, пристально оглядел присутствующих, выбирая жертву, а потом, к ужасу Гарри, кивнул мистеру Дурслю.
Тот кашлянул, последний раз стер со лба пот и тяжело поднялся, говоря:
Пойдем, парень.
Гарри с мольбой посмотрел на дядю и на какое-то мгновение увидел в его взгляде сожаление и даже сочувствие. Словно в подтверждение догадки, Вернон ободряюще потрепал племянника по плечу и зашел с ним в кабинет.
Запах кабинета дантиста нельзя спутать с другим. Там будто пахнет зубной болью и отвратительным жужжанием бормашины. Кресло, которое дизайнеры стремятся сделать максимально комфортным, походит на стол пыток, а эта ужасная массивная бормашина с кучей непонятных насадок, острых инструментов, которые дантист засовывает в беззащитно открытый рот!
Тут воспоминания Гарри путались. Он помнил, как плакал и просил больше не сверлить, как кричал на него Вернон, навалившись всем телом и не давая возможности защититься от страшно гудящей бормашины, как ковыряли и без того ноющий зуб, будто пронзая насквозь всю челюсть. Помнил, как боялся глотать, потому что думал, что во рту лежат осколки зубов, которые раздерут ему горло и живот, помнил этот отвратительный, ни с чем несравнимый вкус пломбы, запах перчаток врача, его густые черные брови, напряженно сдвинутые во время работы так сильно, что казалось, будто бровь цельная…
С тех пор прошло много лет, маленький мальчик превратился во взрослого мужчину, повидавшего куда более страшные вещи, но память и детские страхи! О, они сильнее нас! В ночь перед походом к мистеру Грейнджеру, Гарри спал невероятно плохо. Ему снился кабинет дантиста, уставленный средневековыми орудиями пыток, дантист, на плечах которого вместо головы красовалась тыква с вырезанной несказанно отвратительной рожей и горящей внутри свечой. Дантист взмахом волшебной палочки приковал Гарри к обитой гвоздями лавке с помощью заржавевших от крови наручников, ослепил нестерпимо горячей и яркой лампой и включил бормашину. Гарри хотел закричать, но не смог, его парализовали заклинанием, и он в своем беспомощном ужасе понял, что в этом свете может различить лишь громадную мерзко улыбающуюся тыкву, весело танцующую в кромешной тьме под аккомпанемент бормашины. И вот сама бормашина преодолевает эту границу света, и Гарри уже может различить ее очертания, ее смертельно острое сверло. Вдруг раздается дьявольский смех тыквы, в горле застывает крик и сверло касается зуба, потом второго, третьего… и вот уже вся челюсть в огне! Гарри начинает вырываться, ржавые оковы впиваются в его руки, тыква смеется все громче, в нос бьет отвратительный запах рассверленного зуба… Внезапно, все тело содрагается, из кончиков пальцев вылетает стихийная магия. Оковы разрушены, свет перестает слепить, а смех сменяется криком боли. Бормашина вырвалась из рук дантиста и устремилась в невероятном танце за ним, разнося все на своем пути и превращая голову-тыкву в кусочки для вкусной каши на утро. Дантист уже неподвижно лежал на полу, когда бормашина вдруг повернулась к застывшему у стены Гарри, сверло приподнялось на шланге, будто змея, и набросилось. Гарри инстинктивно потянулся к палочке, но ее не оказалось на месте. С ужасом он чувствовал, как его обвивает холодное тело шланга, а сверло приближается к зубам. Последнее, о чем он подумал перед тем, как проснуться: интересно, есть ли язык у бормашины, как парселтанг у змей?
И вот он остался наедине со своим страхом перед белой дверью стоматолога в пустом холле, где на стене тикали часы.
Тик так…
Гарри вытер потные ладони и глубоко вдохнул, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Он бы не раздумывая кинулся под Crucio, лишь бы не открывать эту проклятую дверь и не входить туда.
Тик так…
Нельзя. Нельзя быть слабым. Надо преодолеть свой страх. Отступать некуда. Но как сложно! Этот последний шаг! Для него, человека, который сражался с драконом, который шел навстречу Волдеморту, не поднимая палочки для защиты, было сложно открыть…
Дверь кабинета вдруг распахнулась, и оттуда вышла милая улыбающаяся миниатюрная девушка.
- Мистер Грейнджер ждет мистера Поттера, - задорно сказала она Гарри. - Это вы?
- Да.
- Удачи.
И девушка исчезла, так и не узнав, что только что говорила с самым настоящим волшебником. А Гарри стоял и смотрел ей вслед, не понимая.
Тик так…
Она, такая маленькая и хрупкая. Должно быть, она чуть старше его Джеймса. И вот так просто, с улыбкой, выходит из кабинета дантиста.
Тик так…
А он, глава Аврората, боится детских воспоминаний! Да чтоб его соплохвост разодрал, если он трусит!
Тик так…
И все же. Та девушка. Должно быть, она самая смелая девушка на земле!
Тик так…
Пора.
Гарри открыл дверь, погружаясь в воспоминания запахов, звуков и картин.
