Меня зовут Джин

Глава 1

Там, на самом на краю земли
В небывалой голубой дали,
Внемля звукам небывалых слов,
Сладко-сладко замирает кровь.

Пикник «Там, на самом краю земли»

Джордж сидел на остывающем песке и наблюдал, как меняется пляж. Одна за другой снимались с места и уходили семьи с детьми, отягощенные пухлыми сумками со всяческим добром ― одинокие пожилые купальщики, обходящиеся ковриком, полотенцем и книгой. На смену им темными силуэтами на фоне заходящего солнца появлялись шустрые, поджарые молодые рабочие ― курортная обслуга. Они окунались в теплые вечерние волны и, не задерживаясь, убегали в праздничную летнюю ночь. Молодые парочки, шумные компании с бутылками вина и музыкой― ночная пляжная смена. Джордж задумчиво пересыпал песок между пальцами, зацепившись взглядом за девушку, медленно бредущую по кромке прибоя. Она не спешила уходить, не смотрела по сторонам, лишь себе под ноги. Длинные волосы, небрежно подколотые на затылке, шевелились от легких порывов прохладного ветра. Джордж вглядывался в худощавую фигуру, не понимая, что в ней так знакомо, пока девушка не обернулась, словно почувствовав его взгляд. Он тут же узнал ее, несмотря на сумерки, слишком хорошо помнил это лицо: густые прямые брови вразлет, темные глаза, упрямая линия губ. Она всегда будто спорила с кем-то, даже если молчала. Джордж поднялся на ноги прежде, чем успел сообразить, что делает, и торопливо направился к ней. Девушка замерла, молча глядя, как он приближается.

― Здравствуй.

Она неуверенно улыбнулась и протянула руку.

― Здравствуй, Джордж.

― Ты… живешь здесь? ― он не знал, с чего начать, поэтому сгодился и глупый вопрос.

― Да,― просто ответила она, не особенно утолив его интерес, и нервно поправила волосы.

Джордж потряс головой, шумно вздохнув, и снова уставился, не веря глазам.

― Гермиона…

― Джин.

― Что?..

― Здесь меня зовут Джин,― опять улыбнулась она, протянув руку к волосам, как к спасательному кругу.

― Хорошо… значит, Джин. Я не понимаю, но раз ты так говоришь.

Гермиона молчала, заставляя его чувствовать себя идиотом.

― К черту. Мы что, незнакомы? Не то чтобы я настаивал, но вдруг тебе хочется что-то объяснить ― так, то да се. Что ты здесь делаешь, например. И где ты была последние пару лет. Хотя, теперь я догадываюсь.

Улыбка сползла с ее лица, сразу сделав его усталым и добавив лет.

― Я не думала встретить кого-то из вас здесь. Когда-нибудь вообще.

Джордж растерялся. Наверное, стоило развернуться и уйти, забыв об этой встрече, да только он не мог. Это же Гермиона Грейнджер, пусть и желает зваться чужим именем. Стоит здесь, на морском берегу, за тысячу миль от дома, из которого исчезла спустя несколько дней после Битвы за Хогвартс, оставив короткую записку с просьбой ее не искать. Словно так и должно быть. Джордж чувствовал, как распирают череп воспоминания: как Рон едва не вздернулся, как чуть не свихнулась Молли, чего стоило Гарри переломать себя и отказаться от поисков. «Потому что она так решила». Это были трудные дни в доме Уизли, и он снова ощущал давнюю боль, вглядываясь в темные глаза, борясь с желанием схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы пришла в себя. Какая, к черту, Джин?
Гермиона почувствовала его смятение и отступила на шаг. Набежавшая волна намочила подол ее длинной струящейся юбки.

― Джордж…― она подбирала слова, напряженно принимая какое-то решение. ― Пойдем выпьем… и, если хочешь, поговорим. Как старые друзья. Что скажешь?

Она выглядела раненой. Простая майка болталась на тонких лямках, обнимая тело, и в сумерках казалось, что складки темны от крови. Джордж мотнул головой, отгоняя наваждение. Как старые друзья, почему бы и нет. Просто встретились вдали от родины, просто земляки, отчего же не поболтать о былом и славном. Гермиона прикусила задрожавшую губу и безотчетно обняла себя за плечи. Загорелую руку обвивала тонкая татуировка-браслет из узких листьев. На нарисованном браслете болтался маленький снитч с буквой «Ф» на боку. Джордж почувствовал раненым себя ― раненым смертельно.

― Да. Пойдем выпьем,― он спрятал руки за спину и тоже отступил, давая ей выйти из воды.

Гермиона порывисто вздохнула и шагнула вперед, опустив голову. Джордж молча смотрел, как она обувается в брошенные на песок сандалии, как обвивают ее щиколотки кожаные ремешки, и думал о гравированном снитче. Такой жил у него в комнате ― на полке у окна, над кроватью Фреда. Фред хотел быть ловцом, но вышло иначе. В память об упущенной мечте он таскал на шее этот снитч и ругался с Джорджем, когда тот вышучивал его сентиментальность. И грозился сделать татуировку.
Наверное, похожую на браслет, обвивающий руку Гермионы. Руку Джин.

***
― Чем ты здесь занимаешься?

Джорджа мутило от кисловатого местного вина и от абсурдности разговора. Он считал ее членом семьи, а она едва не убила своим поступком его младшего брата и надсадила сердце его матери. Ему хотелось кричать и требовать от Гермионы ответов на вопросы, которые тогда выжгли в его душе уродливые дыры с дымящимися краями, но перед ним сидела Джин, и он говорил с ней о ерунде.

― Маленький цветочный магазин. В Саншайн-плаза, ― она крутила в пальцах тонкую ножку бокала и то и дело цедила по капле. ― Это торговый центр здесь, в Мулулабе. Сквозь него протекает река, представь только… Мои цветы пользуются у маглов большим спросом. Никакие другие не стоят свежими так долго, ― она усмехнулась, и Джордж невольно тоже дернул углом рта. Новое имя, новые принципы. Впрочем, это ничтожное колдовство, блюстители магического правопорядка даже связываться не стали бы. Тем более здесь, на краю земли. Просто это совсем не в духе Гермионы Грейнджер. Что ж, она представилась ему еще на берегу.

― Почему не захотела работать в Министерстве?

― Знаешь, ― она отпила еще и устремила взгляд в сторону побережья, где глухо шумел прибой в непроглядной тьме, ― я осознала, что каждый мой проект станет очередной никому не нужной Г.А.В.Н.Э… Эльфы и так свободны, а у меня не осталось сил на новую борьбу. С чем угодно. Не осталось сил на новую войну, Джордж. Вот как-то так, ― и она снова глотнула вина, не поворачиваясь.

― И ты планируешь провести здесь всю жизнь?

Гермиона перевела на него внимательные глаза.

― Думаю, да. Здесь просто маленький рай.

Все. Ответ предполагал завершение едва начавшегося разговора. Джордж плеснул в бокалы оставшееся в бутылке кислое вино, борясь с желанием разбить свой о каменную плитку пола. Вместо этого он сделал большой глоток и шумно вздохнул.

― Гермиона…

― Джин.

― Гермиона,― повторил он с нажимом, и она не стала возражать. ― Какого черта происходит?

Ее глаза сбивали его с толку. Она смотрела обезоруживающе, смотрела так, будто он в чем-то виноват. Не она. Наверное, так казалось из-за боли, что таилась в их темноте. И вытатуированный браслет на ее запястье был шрамом.

― В последнее лето, ― заговорила она, будто бросилась с обрыва в пропасть, сбивчиво и стремительно, ― перед седьмым курсом, перед тем, как мы отправились на поиски крестражей. Я стерла память родителям, вырезала себя из их жизни, бескровно и бесследно. Сказать честно, Джордж, я втайне всегда гордилась тем, как владею заклинанием Обливиэйт. Эту работу я проделала безупречно, ― она горько усмехнулась.

Джорджа пробила дрожь. Не Джин, здесь снова была Гермиона: ее слова, ее губы.

― Я приехала в Нору, как всегда, чтобы дождаться Гарри, и свадьбы Билла и Флер, и сентября, чтобы ехать в школу… Мне было очень плохо, Джордж, ― ее голос дрогнул, она запнулась и отпила вина. Джордж безотчетно стиснул пальцами ножку бокала. Гермиона не замечала ничего, уставившись в одну точку. Это держало ее на плаву, на поверхности, не давая провалиться в прошлое и захлебнуться старой болью. ― Половина моей жизни, мое прошлое, детство, мама и папа… все ушло, ушло навсегда, и я сама сделала это. Я старалась, правда старалась держать себя в руках, но не всегда получалось. И я пряталась от людей, ото всех, кто мог бы пожалеть, или задать вопросы, или что-нибудь еще. Я боялась, не хотела, чтобы меня трогали. Но один раз спрятаться не удалось, ― Гермиона судорожно вздохнула и обхватила ладонью предплечье, скрыв татуировку. ― Он нашел меня в чулане для метел. Подошел сзади и обнял, ― так крепко обхватил, я не могла вырваться, даже если бы попыталась.

― Квиддич,― выдохнул Джордж, хрустнув суставами переплетенных пальцев.

― Что?..― она непонимающе посмотрела на него, словно вырванная из сна.

― Квиддич, годы тренировок,― Джордж не знал, зачем говорит это. Просто не смог молчать, когда она заговорила о нем.

― А… да. Разумеется. ― Она коснулась волос и силой заставила себя опустить руки на стол, снова ухватившись за нарисованный браслет. Снитч с буквой скользнул туда, где бился пульс. ― Он держал меня, прижимая к себе, пока я не успокоилась, пока не перестала плакать,― Гермиона смотрела на руки Джорджа, видя вместо них другие, из прошлого, так похожие на его. ― Я слышала, как бьется его сердце, бьется мне в спину, так же сильно, как билось мое. Слышала его дыхание над моим ухом. Он молчал, но говорить было и не надо. Я слышала, как он понимает. Не знаю, почему он так понимал меня, Джордж…

― Он всегда был тоньше меня, ― голос Джорджа звучал хрипло, пришлось прокашляться. Это от кашля заслезились глаза. ― Он был тоньше нас всех. Понимал больше всех. Больше меня уж точно. Я говорил, что ему стоило родиться девчонкой. А он швырял в меня файерболами.

Гермиона опустила голову, борясь со спазмом в горле, пытаясь дышать. Ничье сердце не билось ей в спину, защищая от боли, поэтому было трудно. Почти невозможно.

― Никто не поступил бы так, как он. Никто не додумался бы до такого. А он сгреб меня в охапку, усадил на метлу впереди себя, и мы взмыли в воздух. Так высоко, что стало холодно, и трудно дышать, и невозможно говорить. В какой-то момент мимо нас пролетела птица, громко крикнув что-то ругательное, ― она улыбнулась и прикрыла глаза, вспоминая. Из-под мокрых ресниц катились слезы. Джордж сжал рукой подбородок. ― А потом он направил метлу вниз ― резко и очень, очень быстро. Я была уверена, что мы разобьемся. Это было неизбежно. Я распрощалась с жизнью, а у самой земли заново родилась… Поняла это, когда отдышалась. Я думала, что убью его… кричала, плакала, топала ногами, сорвала голос. А он молча слушал, сидя на земле. Даже не смотрел на меня. Я выкричалась и упала рядом, совершенно пустая. А он…― Гермиона глубоко вздохнула, выравнивая дыхание. ― Он снова обнял меня, притянул к себе этой своей натренированной рукой и поцеловал. И я поняла, что ошибалась: я не пустая. Он вдохнул в меня жизнь, заново. ― Она замолчала, будто оборвалась гитарная струна, когда в воздухе повисает призрачным звуком последний аккорд.

― И?.. ― севшим голосом спросил Джордж.

― И я пошла жить, ― отрешенно ответила Гермиона, наконец взглянув на него в упор. Темные глаза, подернутые прошлым. ― Это было длинное лето… и очень короткое. Никто не понял, всем было не до того. После этого лета я уже не могла быть с Роном. Я думала: закончится война, и все будет иначе… Думала, все будет. Но он ушел и мое все забрал с собой.

Джордж не хотел больше спрашивать ее ― почему. Просто Фред ушел, и Гермиона ушла тоже, написав каллиграфическим почерком несколько слов на клочке пергамента и разбившись оземь.
А Джин пошла жить ― вместо нее.
Он положил ладонь на нарисованный браслет, и снитч, подрагивая крылышками, осторожно порхнул ему под пальцы, обжигая кожу. Гермиона, не отрываясь, смотрела на его руку поверх своей, и Джордж потянул ее к себе, чтобы снова увидеть ее глаза. Он прочел в них желание: снова почувствовать сердце, бьющееся в унисон с ее собственным. И, может быть, еще раз почти разбиться, чтобы заново пойти жить.

***
Рассвет застал их на пляже. Песок под Согревающими чарами грел не хуже, чем в разгар дня.

― Ты не вернешься? ― он не знал, зачем спрашивает. Может, просто чтобы не молчать. Чтобы заполнить иллюзией тепла страшную зияющую пустоту внутри. Пустоту между ними.

― Конечно, нет, ― бесцветный голос шуршал, как песок. Она сидела, съежившись, будто чайка под дождем, и смотрела на море.

Джордж погладил ее худые плечи, поднял соскользнувшую лямку майки. Утром она уже не казалась окровавленной ― просто красная. Он еще не мог объяснить себе эту ночь, только пытался облечь в слова неясное, щемившее грудь. Быть с Гермионой после того, что он узнал, это так… словно Фред тоже был здесь, на пляже. Она поежилась, словно услышав его мысли, и он поспешно убрал руку.

― Ты из-за родителей именно сюда уехала? На край земли.

― Да. Им здесь живется неплохо, я приглядываю. Но они не помнят меня, я же говорила: Обливиэйтом владею хорошо. Так что… здесь я не нужна. А там невозможна, ― она прерывисто вздохнула и повернулась к Джорджу. ― Как тебя-то сюда занесло? Зачем?

Убежать от себя? От семьи? От Анджелины? От их ожиданий? От нежеланных обязательств?

― По делам магазина. Налаживаю связи с новым поставщиком.

― Ясно, ― она усмехнулась и отвела глаза. ― Спасибо тебе.

― За что?

― За еще одну ночь с ним, ― Гермиона поднялась, отряхнула песок с юбки. ― Прощай, Джордж.

Он схватил ее руку ― ту, что обвивал браслет со снитчем, ― и на мгновение задержал в своей. Она не обернулась.

― Прощай, Джин.

Джордж смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом, потом встал и побрел к своему отелю.

***
Его самолет вылетал в полночь, и не было повода не повидаться с морем еще раз. Оттянуть момент неудобного и утомительного путешествия магловским транспортом. Тот факт, что каминная сеть в Австралию до сих пор не была проведена, тоже помог с выбором места его временного побега. Так Джордж объяснил себе неодолимую тягу вернуться на пляж. Может быть, он надеялся встретить там Джин, чтобы уже не отпускать ее так просто и так глупо. Он не мог вернуть Фреда, но мог попытаться вернуть Гермиону. Может быть.
На пляже царило нездоровое оживление, ежевечерний порядок летел кувырком. Мимо Джорджа пробежал спасатель, от кромки прибоя донеслись обрывки фраз. Он медленно подошел к группе людей, толпящихся на мокром песке, и ощутил, как все внутри смерзлось, а в середине образовалась зияющая дыра. Та самая пустота, которую они с Гермионой пытались и не сумели заполнить утром.

Тело на берегу было накрыто каким-то покрывалом ― из-под него виднелись волосы ― длинные, спутанные и мокрые, ― которые могли принадлежать какой угодно девушке. И если бы он просто подошел с другой стороны, или вовсе не притащился перед вылетом сюда, или если бы минувшей ночи не было… Но все было так, как было, и рука с татуировкой в виде браслета из узких листьев тоже была ― лежала себе на остывающем песке, и крылышки снитча на браслете больше не трепетали.
Джордж развернулся и зашагал прочь с пляжа, чувствуя, как все сильнее смерзается нутро вокруг пустоты. Фред действительно был прошлой ночью на пляже и все-таки поймал свой снитч.