Однажды ночью А они сидели рядом, плечом к плечу и говорили о чепухе.
Лунный свет целовал ее обнаженные плечи, темнота окутала замок, спрятав в себе каждый его уголок. Тишина шагала повсюду, только их голоса (почти не слышно) звучали в коридоре, да мысли, которые были намного громче.
Вот уже которую ночь Джеймс Поттер не мог спать.
Вот уже которую по счету ночь похитила у него Лили Эванс, ампутировав его сон, а он не смел даже украсть у нее поцелуй, не говоря уже о сердце.
Она была океаном. Лили заполнила его всего, не оставив ни шанса на спасенье. В него уже просто не уместится никто другой. Он захлебнулся, хотя даже не собирался нырять с головой. Утонул в ней. Ее было слишком много, она окружила его и поймала в капкан. Ее эмоции стали его эмоциями, он дышал, когда дышала она, он ловил каждый ее взгляд, голос в его голове все чаще и чаще был
ее голосом, Кажется, он даже не успел сделать глубокий вдох, когда воды сомкнулись над его головой.
С точки зрения его жизни — он любил ее безумно сильно и навсегда. С точки зрения вечности — Лили было недостаточно даже на одну жизнь.
Он мог подарить (отдать/украсть/убить) ей все, что она хотела, но она хотела его мысли, его внутренний мир, а Джеймс очень этого боялся. Он боялся пустить ее в себя, тогда она, он уверен, заполнит каждый его уголок, увидит его всего, все его темные мысли и все его слабости, выкрашенные в зеленый. Она вольется ему в артерии кровью, она импульсом пройдет по нервам и засядет глубоко под кожей, в самой толще его «я». Пустить в себя Лили Эванс означало пустить в себя все самое прекрасное и самое опасное, что есть в этом мире.
В нем теплилась (скорее навевала холод) мысль, что он еще свободен от нее. Но даже если это так и было до сих пор, то безумная невыносимая любовь уже дышала ему в спину. Ему бы бежать. Бежать со всех ног на край земли, но он стоял на месте и позволял ей сбивать себя с ног, сшибать, бросать на землю, топтать раненое сердце.
Лили заметила его отсутствующий взгляд и коснулась невесомо его ладони, возвращая в коридор Хогвартса.
— Где твои мысли? — в ее голосе жила печаль, хотя ей там было совсем не место.
— С тобой, — Джеймс напустил на себя беспечный вид, накрутил на палец ее локон и улыбнулся. — Как и мое сердце.
В глазах ее — счастье.
Джеймсу казалось, что он попал в камеру попыток: что ни день он пытался подойти к ней, протянуть руку и дотронуться до сердца. Разве уставал он? Разве сдавался? Он пробовал: раз за разом, снова и снова. Без передышки — ни он, ни она не могли отдохнуть от вечной этой игры, на кону которой было сердце Лили.
Джеймс был терпеливым, по крайней мере, во всем, что касалось Лили. Он знал (надеялся), что однажды ее сердце растает, лавой потечет по сосудам, обжигая каждый миллиметр тела Лили. Так как будут обжигать его руки, когда ему наконец будет позволено до нее дотронуться.
— Ты бы хотел выпить со мной чаю? — спросила Лили.
Джеймс непонимающе нахмурился.
— Я бы хотел выпить тебя, но и от чая не отказался бы. У тебя в спальне, к примеру.
Лили несильно ударила его кулаком в плечо. Он видел румянец на ее щеках.
— Ты можешь не пошлить хотя бы пару минут, Поттер?
— Ты можешь не быть такой красивой, Эванс? — без тени улыбки спросил Джеймс. Он перехватил ее руку прежде, чем она снова попыталась его ударить. Джеймс медленно разжал ее пальцы и погладил ладонь. Лили смотрела на него исподлобья, взгляд ее был затуманен.
— И все же, — Лили вырвала у него свою руку и отошла на несколько шагов. Теперь она стояла подперев стену спиной, а Джеймс, прислонившись к подоконнику на противоположной стороне. — Я совершенно серьезно: ты можешь представить нас, пьющих чай с молоком, сидя на веранде, где-нибудь в пригороде?
— Да, — без замедления ответил Джеймс.
— А я нет, — Лили усмехнулась как-то печально. — Мне кажется, что это невозможно.
— Потому что мы не пара? — голос Джеймса прозвучал резко.
— Потому что мы умрем, — Лили подняла голову и посмотрела ему в глаза. В темноте ее глаза поменяли цвет на темно-болотный. Похоже, что луна учетверяла все глупые мысли в голове Эванс. В последнее время все его попытки подобраться к ней ближе терпели крах, сталкиваясь с ее страхом будущего.
Джеймс подошел к ней, сократив расстояние между ними до дыхания, но не прикоснулся.
— Я не умру, Лили. Единственный, кто представляет для меня опасность — это ты.И я говорю не о физическом вреде, а о душевном.
— Я не желаю тебе зла, — прошептала Лили.
— Но и не желаешь меня понимать.
Лили покачала головой.
— Все не так, Джеймс. Я просто
чувствую, — с нажимом произнесла она. — Чувствую, что ничего хорошего не выйдет.
— А это ты чувствуешь? — Джеймс схватил ее руку и прижал к своей груди. Лили испуганно посмотрела на него. — Чувствуешь, как оно бьется? — он ощущал стук своего сердца и знал, что Лили тоже слышит этот ритм. Но Эванс отказывалась смотреть ему в лицо. — Вот, что настоящее! Мое сердце, его дикий стук, когда ты рядом. Ты и я — существа из плоти и крови, а не видения в голове. Хватит уже верить словам какой-то провидицы, — он презрительно усмехнулся, а затем добавил почти жалобно, умоляюще, — поверь мне. Моим чувствам.
— Пусти меня, — жалобно пробормотала она. И говорила, кажется, не только о своей руке.
— Не могу, — прошептал Джеймс. Он поднес ее руку к губам и нежно поцеловал. Лили смотрела куда-то поверх его плеча. — Я не могу тебя отпустить.
— Ты не хочешь.
— Это не одно и то же?
Лили резко посмотрела на него. Ее взгляд резал его душу не хуже ножа.
— Ты играешь, Джеймс.
Он тихо засмеялся. Глупая-глупая девочка. Джеймс отпустил ее руку и встал почти вплотную.
— Игры давно кончились. Пора начинать жить. Вместе.
— Вместе мы не выживем.
— Что за глупости?! — Джеймс начинал злиться. Он отстранился от нее, запустил пятерню в волосы, а когда снова к ней обернулся и увидел щемящую тоску в глазах, не выдержал и сорвался на крик: — Хватит уже нести этот бред! Ты не хочешь быть со мной из-за каких-то там своих чувств?
— А разве не из-за них ты хочешь быть со мной? — ввернула Лили. Теперь и она сорвалась на крик: — Неужели ты не понимаешь? Трелони ведь прочла по твоей ладони, что женщина принесет тебе погибель! Ты не понимаешь, что она говорила обо мне?! Все ведь сходится. Я не хочу, чтобы ты погиб, чертов эгоист!
Голос Лили прорезал все напряжение, что царило в коридоре. Слова словно выбили ее из сил, Лили прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. Джеймс несколько мгновений не двигался. Сказанное сковало его цепями. Как Лили могла серьезно воспринимать слова этой дуры Трелони? Это ведь смешно! Но Лили не двигалась, ждала его реакции. Джеймс подошел к ней.
— Я люблю тебя, — проговорил он ей в губы. Ее ресницы дрогнули, но Лили не открыла глаза. — Мне плевать на все, что говорят другие. Ты — моя судьба. Мы созданы друг для друга. И это именно то, что чувствую я.
Лили открыла глаза и внимательно на него посмотрела, словно видела в первый раз. Мерлин, какие у нее глаза! В них таилась та сила, то необъяснимое, загадочное, прекрасное, то, что называют магией и воспевают в песнях.
— Я не хочу тебя потерять, Джеймс. Когда я думаю о том, что из-за меня ты можешь пострадать, мое сердце разбивается на части.
— Ты любишь меня? — Джеймс хотел знать. Он вдруг осознал, что сейчас все должно случиться. Либо они будут вместе, либо… либо все закончится прямо здесь.
Она сама потянулась за поцелуем. И это был ее ответ
