Глава 1Говорят, в женской сумочке можно найти даже чёрта. Аня никогда всерьёз это утверждение не воспринимала (да и кто бы воспринял?)... до того дня, когда, шаря в сумочке в поисках пропавшего зеркальца, не вытащила нечто мелкое, лохматое, с рожками и пятачком.
Бесёнок заверещал. Аня вскрикнула и поспешно зашвырнула существо куда подальше.
И к вечеру почти убедила себя, что всё ей примерещилось. И во второй раз тоже. Впору бы заподозрить саму себя в неумеренном потреблении крепких напитков, если б хоть когда-то употребляла что-то крепче кефира. Переутомилась, с кем не бывает, черти уже мерещатся.
Но началось всё, кажется, именно с того дня. Будто сглазили! Стали пропадать и снова появляться вещи. В зеркале, стоило отвернуться, виделась краем глаза неясная тень.
В третий раз вытащив чертёнка вместо кошелька, Аня уже не вопила. Просто молча запустила его в полёт.
— Буду жаловаться! — пискнул на лету нечистик.
Ночью под кроватью кто-то скрёбся и постукивал. Соль не помогла. И начерченная пентаграмма — тоже, наоборот, кажется, Аня ненароком призвала кого-то ещё: теперь из угла светили глаза, тела или хотя бы головы к которым почему-то не прилагалось.
От заклинаний, вычитанных на сайтах в великой и могучей Сети, тоже толку не было. Хотя на месте теоретически изгоняемой этими заклинаниями нечисти Аня тоже посмеялась бы. Некоторые из заклинаний вообще звучали подозрительно неприлично.
Аня начала шарахаться от каждой тени и перестала выключать ночью свет. Тот-кто-жил-в-углу из угла, щедро посыпанного солью и сухой травой полыни, приобретённой в аптеке, переселился в платяной шкаф, и теперь тот с трудом открывался, упираясь дверцами, а глаза светились из-за платьев, пальто и курток.
Отражение в зеркале стало вести себя крайне подозрительно, появляясь и исчезая, когда вздумается.
Тогда Аня не поленилась, нашла заброшенный домишко в частном секторе — кусочке деревни посреди города, притащила стоптанный отцовский башмак и честь по чести попросила домового прийти жить к ней домой — как в сказках написано было.
Вообще-то Аня надеялась, что домовой — он же хозяин! — призовёт к порядку всю прочую нечисть, если не изгонит вообще. Но домовой оказался «суседушкой» и вполне мирно со всеми соседствовал и уживался, не собираясь делить территорию. Ему оказалось довольно кухни.
В домашней библиотеке, холимой и нежно лелеемой, поселился книжный червь, из-за чего к книгам подходить как-то не хотелось — книга с червём оказалась куда как хуже червивого яблока. Открыв раз так любимое фэнтези, Аня с воплем шарахнулась прочь, запустив книжкой в угол. К выглянувшей со страниц большеглазой бледно-мучнистой голове немаленького червя — в очках! — она оказалась как-то не готова.
На кухне хозяйничал домовой. И поди втолкуй, что столько мучного — вредно для здоровья, что супы она вовсе не ест и полнеет даже от его каш, щедро сдобренных маслом... Домовой принципов здорового питания знать не желал и обижался, и у Ани начинали пропадать вещи. Что не пропадало, то было безнадёжно испорчено.
Вдобавок ко всей прочей нечисти завёлся ещё и непарный носкоед.
На свою беду, Аня считала, что серую и скучную жизнь следует расцвечивать яркими красками, где только возможно, а потому носочки предпочитала выбирать не однотонные, а разноцветные, с рисунками и узорами. Вот теперь и ходила, как клоун, в разных носках. Потому что носкоед всегда утаскивал только один из пары.
От чёрта в сумке ещё была какая-то польза — поди укради теперь кошелёк, когда она и сама его с трудом отбирает у прижимистого бесёнка, отказывающегося отдавать имущество без выкупа, зато стоило дать монетку — и вещи сами ложились в руку, стоило лишь пожелать, порой казалось даже, что вещей этих куда больше, чем было положено внутрь. Впрочем, Аня всерьёз подозревала, что некие Повелители Времени при создании своих кораблей (а может, и одежды с карманами...) руководствовались как раз принципом вместимости дамских сумочек, куда, как известно, можно впихнуть даже слона (лишь бы хобот влез), и ещё останется место.
От домового тоже была некоторая польза — если не считать того, что весы Аня с некоторых пор обходила стороной, а от сантиметровой ленты шарахалась, как от змеи. Зато не приходилось готовить, и посуда сама мылась. И от старательно метущего веника (домовой пылесосов не признавал!) только успевай уворачиваться.
Но какая польза от непарного носкоеда или от мавки в ванной комнате?! Разве грабитель какой залезет, заглянет в ванную (если доберётся через кордон прочей нечисти), потеряв по дороге носок, и отбросит копыта... хм, то есть заработает инфаркт при виде колоритной немёртвой девушки с зелёными волосами и очаровательной, но чрезмерно зубастой улыбкой.
— А я-то как ванну принимать должна? — возмутилась Аня, обнаружив новую постоялицу, художественно украсившую ванную комнату лентами водорослей и рыбьей чешуёй.
— В тазике, — безмятежно отозвалась мелкая и полупрозрачная наглая нечисть. Или всё-таки нежить?..
* * *
Ане снилось, что коридор превратился в болото, а ей нужно было пройти через него, чтобы добраться до ванной комнаты и не опоздать на работу. Электрическое освещение в коридоре пропало вместе с ним самим, вместо лампочек в темноте зловеще мерцали зеленоватые болотные огоньки. Аня прыгала с кочки на кочку, оскальзываясь и взмахивая руками, чтобы удержать равновесие, а вокруг булькало, хрюкало и дурно пахло. Очередная кочка впереди хрюкнула и поднялась из воды, явив невообразимую морду в обрамлении тины и сгнившей травы.
Коряга поодаль моргнула большущими зелёными глазами и заворочалась, устраиваясь посреди трясины удобнее и дружелюбно протягивая руки-сучья к Ане:
— Иди сюда, красавица, третьей женой будешь...
На этом месте Аня с воплем проснулась, неизвестно чем испуганная больше — самим видом ожившей коряги-болотника или его матримониальными планами.
Расползшееся по коридору болотце, получив порцию первого попавшего под руку раздражённой Ане моющего средства, виновато съёжилось и просочилось сквозь линолеум, бесследно исчезнув вместе с кочками. Оставалось надеяться, что не появившись при этом у соседей снизу. Болотные огоньки притворились элементами декора, рассевшись на стенах.
— Я вас призову к порядку! — воинственно пригрозила Аня, потрясая бутылкой с моющим средством.
— Водорослевые обёртывания? — сочувственно предложила выглянувшая из ванной мавка.
— Вот ужо я тебя, зелёная! — махнул на неё лапкой домовой. — Пирожка, ватрушечки, хозяюшка? И тебя, мавка, так уж и быть, угощу, косточки сквозь тебя видно!
На работу Аня, подкупив Того-кто-живёт-в-шкафу всученным заботливым домовым пирожком, чтобы взять из шкафа пальто, удрала голодная и злая, почти уже дозревшая до мысли вызвать кого-нибудь этакого... погрознее — хоть на перекрёсток иди. Чтоб шушеру эту нечистую к порядку призвать.
Останавливала только мысль, что в квартире и без того уже стало тесно. А где она демона поселит?..
— Хочешь, совет дам, хозяйка? — пискнул бесёнок, высовывая рыльце из сумки.
— Давай, — согласилась Аня безнадёжно.
— Дай монетку! — протянул бесёнок лапку.
— До чего ж нечисть корыстная! — поразилась Аня, роясь в карманах. — Тебе-то зачем?
— Как это? — возмутился бесёнок. — А квартиру отдельную, с видом на адское пламя? А в отпуск сгонять в Чистилище? Мне отпускных, между прочим, не выплачивают!
— Держи, — вздохнула Аня.
— Нас, нечисть, легче завести, чем изгнать. Так что пользу их заставь приносить, — посоветовал бесёнок, цапнув протянутую монетку. — Пускай работают!
* * *
— И откуда вы все взялись на мою голову?! — возопила, обнаружив наутро утерю очередного носка, — и так ни одной целой пары не осталось! — погрызенную книгу классика старой доброй фантастики и снова не открывающийся платяной шкаф Аня.
Книжный червь на крик высунул голову с книжной полки, прищурился подслеповато сквозь выпуклые очки. Тот-кто-живёт-в-шкафу виновато чем-то зашуршал. Шкаф дрогнул дверцами, но не открылся. В зеркале мелькнула неясная тень, а носок из последней уцелевшей пары под шумок пополз под диван, откуда послышалось довольное чавканье.
— Перееду! Или экзорциста... священника позову! — пригрозила Аня, вцепившись в уползающий носок.
Носок не давался.
— Ну не серчай, хозяюшка, — утешил домовой. — Место тут уж больно того... для нечисти подходящее. Город ведь кругом, дома наши порушены, а места такие, как здесь — нарасхват. Вот и собрались мы, бездомные и обездоленные, разделив, так сказать, по-братски... Ты уж нас не гони, на-ко, скушай лучше пирожок, пока горяченький...
Аня шарахнулась от пирожка так, будто уже увидела тройную цифру в килограммах на своих весах. Носок немедленно исчез под диваном, откуда снова зачавкали.
— И как, как тут выживать прикажете среди нечисти? — воззвала Аня, обращаясь к потолку. — И пользы от вас никакой, вон даже от беса — и то есть!
Люстра качнулась, выпустила и свила щупальца-дуги.
— Не могу знать, хозяюшка, — глубокомысленно ответила она.
Аня так и села на услужливо подскочивший к ней стул.
Отражение в зеркале фыркнуло, достало косметический карандаш и тени и принялось рисовать... то есть красить глаза.
Прискакавший с кухни веник призвал на помощь швабру, и они дружно принялись мести и намывать полы. Выскочившая губка игриво приластилась к ногам и упрыгала на помощь прилетевшей салфетке — протирать пыль со шкафов.
Платяной шкаф поспешно захлопнул дверцы поплотнее.
Разноцветная метёлка усердно делала вид, что помогает убирать пыль, больше, однако, красуясь перед стеклянными дверцами шкафов, любуясь собой.
По стенам со стороны ванной комнаты пополз изящный растительный узор.
Задабривают?..
С кухни пахло чем-то вкусным. Ведь и впрямь пользу могут приносить, если захотят.
Ну не выгонять же их, бездомных, и в самом деле? Жалко как-то. Вроде уже и свои, привычное зло, домашнее.
«С другой стороны, — философски подумала Аня, погладив ластящийся пушистый тапочек, виляющий помпоном, — не надо мыть посуду и делать уборку...»
Ручная нечисть — это, в конце концов, круто. Это вам не чихуахуа или хомячок в клетке.
А лишние пирожки всегда можно скормить Тому-кто-в-шкафу.
И кошелёк теперь никто не уведёт. Носки, что ли, в сумочке хранить, туда непарный носкоед уж точно не доберётся...
