Глава 1Расскажи мне о своей катастрофе.
Я приду среди ночи, если так будет нужно.
Не знаю, найду ли подходящие строки,
Но обещаю, что буду внимательно слушать.
Гермиона резко открыла глаза и увидела домового эльфа, стоящего около прикроватной тумбочки.
— Криччер? Что случилось? Гарри в порядке?
Она заволновалась — Криччер был воспитанным домовым эльфом и не стал бы вламываться в дом чужого волшебника без серьезной причины.
— Хозяин... не в форме.
Больше домовик ничего не сказал, но Гермиона, кажется, по его интонации поняла, что тот имел в виду. Быстро вскочив с кровати, она натянула на себя первое попавшееся платье и, не потрудившись даже умыться или причесаться, аппарировала в дом на Гриммо, 12.
— Гарри?..
Гермиона поднялась по лестнице на второй этаж, где располагалась гостиная. В камине горел огонь, и блики плясали на красных стенах — Гарри очень любил этот цвет, который напоминал ему о Гриффиндоре, возможно, и о победе, поэтому украсил все стены гостиной красными гобеленами. Из-за обилия огненно-красного цвета комната казалась Гермионе неуютной.
— Кто здесь?! — раздался вдруг хрипловатый окрик.
Гермиона увидела направленную на себя палочку.
— Гарри, все нормально, это я.
Гарри полусидел-полулежал на диване напротив камина. Несколько пледов, которыми он, видимо, ранее укрывался, нынче валялись комом на полу. Гарри выглядел нездоровым: слишком бледное лицо, впалые щеки, крупные капли пота на лбу, сбивчивое дыхание и крайне усталый, потухший взгляд.
— Это ты...
Гарри бросил палочку на спинку дивана, поднял пледы и снова попытался в них закутаться. Гермиона села на край кровати рядом и обняла его за плечи. Попутно приложила руку к его лбу... Слава Мерлину, жара у него не было — напротив, его лоб показался ей даже слишком холодным.
— Прости меня, — Гарри тяжело вздохнул. — Я так устал уже от этого... Похоже, я становлюсь параноиком — на каждый шорох, на каждый скрип и шелест вскакиваю, хватаюсь за палочку, а потом оказывается, что это шуршала на ветру газета, или муха билась о стекло. Мадам Рамильтон из Сент-Мунго, та, что осматривала меня две недели назад, рекомендовала принимать перед сном почти две унции Напитка живой смерти. Но у зелья, как оказалось, неслабые побочные действия — ночью вроде сплю, без кошмаров даже, а вот днем еле ноги волочу — присесть отдохнуть хочется через каждые два метра. Три дня назад перестал его пить, вот и три ночи уже почти не сплю — то шорохи эти, то опять кошмары...
Гарри уткнулся лбом в собственные ладони. Гермиона по-прежнему молчала, обнимая его за плечи. Скорее всего, Гарри сейчас хотелось проплакаться, но он не делал этого — почему-то считал, что плакать перед девочками (даже перед Гермионой) — стыдно. А Гермионе хотелось бы дать ему множество советов, тех, что она помнила из нескольких сотен прочитанных ею книг. Но понимала, что Гарри сейчас советы не нужны — ему просто нужна она, сидящая рядом, выслушивающая его сбивчивые и знакомые до боли рассказы, утешающая одним своим присутствием.
Расскажи мне обо всём, что тревожит.
Для ищущих нет неизлечимых болезней.
Возможно, со мною случалось нечто похожее,
И может быть я хоть в чём-то смогу быть полезной.
— Ложись, — тихо прошептала Гермиона, поправив подушки. Она тщательно укрыла Гарри пледом, но он все равно дрожал. Достав палочку, Гермиона наколдовала одеяло — не красное, как остальное убранство комнаты, а светло-голубое: голубой цвет успокаивает нервную систему, это она прочла в книге «Цветомагия, советы древних целителей» еще на четвертом курсе.
Неожиданно Гарри, который до сих пор безучастно смотрел в потолок, повернулся к ней с спросил.
— Скажи, они снятся тебе? Погибшие? И сама битва?
Гермиона на секунду растерялась, а потом ответила как-то очень спокойно.
— Снятся.
— И что ты... делаешь?
— Просыпаюсь. Поднимаюсь с кровати. Смотрю на часы: если время уже близится к рассвету, иду заваривать кофе. Если еще глубокая ночь, иду в гостиную читать какую-нибудь книгу. Последнее время вообще энциклопедиями увлеклась... Недавно вот нашла интересный справочник о замках Луары — оказывается, большая часть из них имеет и магическую историю!..
Гарри смотрел на нее, не отрываясь. Должно быть, он хотел еще что-то сказать или спросить, но так и не решился.
— Хочешь, я тебе почитаю?
— По замки Луары? Ой, не надо...
Гермиона тихонько хихикнула.
— Да нет же... Могу почитать про битву Алмерика Соубриджа с троллем — весьма увлекательно и красочно описано.
Гермиона приманила нужную книгу из библиотеки, располагавшейся на первом этаже (надо ли говорить о том, что она намного лучше Гарри, хозяина этого дома, знала содержимое его библиотеки?), и принялась тихо, но четко читать Гарри вслух.
Где-то есть огонь, который нас согреет,
И милосердный свет всевидящих звёзд,
И где-то есть любовь, что однажды сумеет
Осушить до дна это озеро слёз.
Мягкий голос Гермионы действовал на Гарри успокаивающе, и через четверть часа он все же уснул. («Вот и славно», — подумала Гермиона.)
Ветер выл в каминных трубах, задувал сквозь щели в оконных рамах (еще бы, дом семейства Блэк не ремонтировался уже очень давно!), в гостиной, несмотря на ярко горящий камин, было холодно, Гарри ежился под одеялом, да и Гермионе было зябко. К счастью, на память ей пришло одно заклятие, вычитанное в «Советах ведьм-домохозяек», устанавливающее дополнительную защиту от ветра. То, что нужно.
Стало заметно теплее. Огонь в камине, не раздуваемый более сквозняками, мирно потрескивал, даже красные стены комнаты казались более приветливыми. Гермиона придвинулась ближе к огню, снова открыла книгу и снова принялась за чтение, теперь уже молча. Истории о древних временах и легендарных волшебниках помогали пусть временно, но отвлечься мыслями от реальности и от собственных переживаний.
А еще Гермиона мечтала уехать далеко-далеко, построить домик на берегу моря, где круглый год будет тепло и уютно, где будет маленькая спальня и большая библиотека, и где она сможет забыть о своих проблемах и снова стать счастливой.
Глаза предательски защипало — да, порой даже героиням войны хочется всплакнуть от тоски, и Гермиона не собирается себе в этом отказывать. Тем более после того, как проплачешься, почему-то легче засыпается. Сквозь выступившие слезы она смотрела на Гарри — он все еще спал безмятежно — должно быть, именно из-за ее присутствия. Она ни разу не читала про подобную магию, но что-то подсказывало ей, что она права.
А пока Гермиона засыпала, представляя себе свой маленький домик, теплую ясную ночь, чистое звездное небо, мягкий ветерок и морской прибой — свою любимую картинку, такую желанную и безмятежную.
Нелегко искать объяснения и оправдания,
С пулей в груди трудно быть непредвзятым.
Но разве чужая боль не есть наказанье?
И разве нет кары страшнее, чем быть виноватым?
Завтра Гермиона снова аппарирует на работу в министерство и станет прежней, «обычной» Гермионой Грейнджер. О ее ночных переживаниях никто не узнает — разве что начальник, Амос Диггори, немного поворчит на нее за медлительность и сонливость, но не сильно — он по-своему сочувствует ей.
Гарри тоже будет в министрстве. Гермиона гордится им — он действительно заслужил уважение сотрудников хорошей работой, не пытаясь опираться лишь на военные заслуги. Гарри был одним из внесших наибольший вклад в восстановление аврората: во время войны его структура была почти разрушена, и теперь приходилось восстанавливать отдел чуть ли не с нуля, искать новых кандидатов в авроры, проводить учения, повышать квалификацию действующего состава и так далее.
А еще с подачи Гарри был организован фонд помощи семьям погибших, и он, Гарри, стал его основным представителем. Он никогда не жалел денег на восстановление разрушенных домов, лечение пострадавших, материальную помощь детям, оставшимся без кормильцев. Часто он сам навещал родственников погибших и пострадавших, стараясь по возможности уделить время каждому; сиротам он дарил сладости и игрушки, старикам, потерявшим детей на войне, привозил медикаменты и нередко помогал с домашними делами. Люди любили Гарри Поттера. Некоторые его даже боготворили.
И только Гермиона знала, что творилось на душе у народного героя. Как нелегко давались ему все эти встречи, и как сложно было ему сохранять самообладание и продолжать улыбаться. Гарри считал себя виноватым в каждой личной трагедии, связанной с войной. Гермиона знала, что это не так, и поначалу пыталась убедить его в обратном. Но все ее доводы лишь усугубляли проблему, и тогда Гермиона оставила свои попытки. Она просто была рядом с ним. Немало почти бессонных ночей она провела около него, обнимала, рассказывала истории, читала книжки, гладила ладонями по волосам. Ее голос, ее прикосновения успокаивали его. И всякий раз, когда Гарри благодарил ее, она смущалась.
— Да ладно тебе...
За смущением Гермиона пытается скрыть свой страх, тот, о котором она не расскажет никому, тем более самому Гарри — страх потерять его. Сколько раз он извинялся за неудобства, которые ей причиняет. Да, его можно понять — заставлять кого-либо приходить к тебе посреди ночи... Гарри не знает одного — Гермиона сама хочет прийти. Хочет лишний раз убедиться, что с ним все в порядке. В глубине души она боится, очень боится, что однажды ей не к кому будет приходить; что однажды аврор Поттер храбро бросится в бой против очередного негодяя или чудовища, и тот бой станет для него последним. К ней ночью больше не придет Криччер и не позовет в дом на Гриммо, 12. И что тогда останется Гермионе?..
— Если нужно — всегда зови. Или приходи сам, в любое время.
И Гарри приходил. Приходил после разговора с крестником Тедди о его родителях; после долгих бесед с Молли за просмотром старых фотоальбомов семьи Уизли; на кануне Дня победы, когда все маги Британии украшали свои дома, накрывали столы и запасались фейерверками — готовились пышно встретить праздник. Гарри приходил в кабинет Гермионы Грейнджер, главы Департамента магического правопорядка без предварительной записи, порой посреди рабочего дня или уже после его завершения. Устало опускался в кресло рядом с ней, порой едва сдерживая подступающие слезы.
— Гермиона...
Она доставала из шкафчика чайник, заварку, пирожки или булочки. Потом, пока волшебный чайник сам кипятил воду, подходила к Гарри и обнимала его за плечи. Она знала, как успокоить его, как вернуть ему душевное равновесие, не прибегая к опасным зельям. Знала также, как успокоить и себя — тем, что Гарри жив, здоров и находится рядом с ней.
— Что на этот раз — будешь читать книжку или рассказывать сказку? — чуть улыбаясь, спрашивал Гарри.
Гермиона улыбалась в ответ.
— Ну-у, я бы спела, да только петь не умею.
— Да и не надо...
Но где-то есть тот дом, где мы всегда будем желанны,
А в этом доме тот, кто всегда нас поймёт и простит.
И где-то есть хирург, что сотрёт все эти шрамы,
И извлечёт все пули у нас из груди.
Гермиона все-таки исполнила свою мечту — приобрела домик на берегу моря.
Большую часть дня она, конечно, проводила на работе, но вечерами любила выходить на берег и смотреть, как солнечный диск опускается за горизонт, и его последние лучи отражаются в морской глади. Потом шла домой и готовила вкусный ужин (по рецептам, которые ей дала когда-то Молли Уизли). Гости в доме Гермионы не были редкостью — к ней часто наведывалась Джинни, Билл и Флер с детьми приходили по выходным, Джордж и Анжелина, Луна, когда бывала в Британии проездом... А еще приходил Гарри. Чаще остальных.
Время, конечно, лечит. Но еще сильнее лечат душевное тепло и улыбки близких людей, находящихся рядом. Гермиона знает, что ей хорошо, когда Гарри гостит у нее: лежит на диване и гладит Живоглота, или сидит на кухне, помогает готовить начинку для пирогов, смеется, рассказывает аврорские байки. А когда аппарирует к себе, ей становится одиноко.
— Гарри, пошли прогуляемся по берегу, — говорит Гермиона после ужина.
— Давай, — соглашается Гарри.
Они не разговаривают о войне, с момента которой прошло уже десять лет. Они не разговаривают о друзьях — погибших или живых. Они говорят о звездах (названия большей части видимых глазу созвездий Гермиона помнит еще с третьего курса), о морских путешествиях, кораблях древности и чудищах из глубин. Разговаривают до глубокой ночи, медленно идя вдоль побережья.
Вдруг Гарри вспоминает о времени.
— Мне уже пора.
Гермиона привычным жестом обнимает его за плечи. Сегодня она скажет ему то, что должна была сказать еще очень давно.
— Гарри, оставайся здесь...
