Глава 1Глава 1
…Стук колёс. Скрежет рельс. Ветер. Делаю вдох. Щелчок. Затяжка. Чувствую, как дым проникает в меня, въедается в кожу, впитывается в кровь. Как выносит все мои мысли… Выдох. Смотрю, как постепенно скрывается за поворотом станция. Седьмой курс. Это будет чертовски долгий год. Делаю глоток, и виски обжигает горло. Опять затяжка…
В этом есть своеобразный кайф – курить, ронять пепел на ускользающие из-под колёс изгибы рельсов, и ощущать, как ветер бьёт по лицу, норовя затушить сигарету, и дышать, дышать полной грудью. Недопитая бутылка выскальзывает из моих пальцев. Жаль. Это был хороший виски…
Сигареты… маггловская привычка. И с удивлением отмечаю, что этот факт меня абсолютно не гребёт. Мерлин, всё действительно поменялось! Эта мысль настолько веселит меня, что я не успеваю стереть улыбку с лица, когда слышу открывающуюся дверь за спиной. Так и поворачиваюсь к вошедшему.
Грейнджер.
Чёрт-чёрт-чёрт.
Она роняет…нет, кидает на меня настороженный взгляд, делает шаг вперёд…дверь за её спиной захлопывается. Грейнджер вздрагивает, и застывает.
Я закусываю сигарету, отворачиваюсь, и продолжаю улыбаться. От этого сводит челюсть.
Когда отец сбежал, Тёмный Лорд прибыл в поместье. До этого я сутки устанавливал защитные родовые чары вокруг поместья. Сам не знаю, на кой черт я это делал. Сутки! Тёмный Лорд даже не заметил их присутствия. Он просто аппарировал в нашу гостиную и потребовал меня к себе. Разговор был недолгим…но содержательным. Мои раны лечили три недели, прежде чем я смог подняться с кровати. Спасибо Северусу, он прибыл на следующий день и буквально вытащил меня с того света. Просидел возле кровати, держа меня за руку, трое суток. Когда я пришел в себя, он ни о чём не спросил. Просто сжал моё плечо и сказал беречь мать. Дал ей одноразовый портключ, запретил писать ему и свалил.
…Выдыхаю дым. Грейнджер за моей спиной всё ещё не двигается. Я кожей ощущаю её взгляд, её напряжение. Слышу, как её пальцы скользят по железной двери, толкают её, пытаясь открыть. Чувствую её страх, неудержимый, практически осязаемый…как лезвием по подушечкам пальцев.
И меня это почему-то дико злит.
Я резко разворачиваюсь и смотрю ей прямо в глаза.
Её зрачки расширены. Ресницы дрожат. Чего она так боится? Или…не боится? Она не мигая смотрит на меня, холодно, с…с ненавистью? Да пошла она! Пусть ненавидит. Я выпускаю дым. Горячий, он легко щекочет кожу обветренных губ. Порыв ветра распахивает ворот рубашки, и я прилагаю все силы, чтобы не задрожать.
Холодно…Холодно. Или это её взгляд?
Я не хочу смотреть на неё. В ей глазах осуждение. Конечно, наша Золотая девочка никогда не пачкала руки во всём этом дерьме. Но я не отвожу взгляд. Стук колёс отсчитывает удары. Пять секунд…Сорок…Минута…
Я затягиваюсь.
Дым прочерчивает знакомые дорожки в моих лёгких. Мне кажется, я чувствую, как виски в моей крови нагревает вены.
Выдох.
Воздух становится тяжёлым.
Вдох.
Пальцы Грейнджер задевают замок.
__
- Уже уходишь? – звук его голоса режет. Как будто перерезает мне горло, и я могу только хрипло вдохнуть. Он стоит ко мне спиной. Я напряжённо слежу за ним. К чёрту, Малфой! К чёрту тебя, войну, и весь грёбанный волшебный мир. У меня было очень, очень тяжёлое лето. Куда делись детские обиды? Только усталость. Пока ты расслаблялся в Лютневом переулке за папочкины деньги, я, Гарри и Рон метались между вонючими койками военного лазарета. Ты не был там. Ты не видел всего этого. Когда нас аппарировали туда в первый раз, Рона стошнило. А я неделю не могла спать. Один Гарри…одного его это…будто пробудило. Он сращивал переломы, залечивал ожоги, а когда магия в нём иссякала, просто разговаривал с ранеными. Я так не могу. Меня физически рвёт на куски от этой боли. Мы теряли каждого второго. Я закрывала им глаза. Это легко – просто проводишь пальцами по ресницам, и хрупкие веки навсегда укрывают остывшие глаза. Остывшие, безжизненные, пустые глаза…
Мои пальцы задевают замок. Отвожу глаза: чёртова пружина не поддаётся. Ещё немного надавить…
Думаешь, тебя это не заденет? Кровь этих людей коснётся всех. Она проступит яркими алыми пятнами на твоих ладонях… Ты ведь не читал Шекспира? Да ты, аристократ хренов, даже не знаешь, кто это. Да и какая разница. Война скоро кончится. Война между такими, как ты, и такими, как я. В любом случае, Шекспиру всё равно. Кто вспомнит про него после этого?..
- Хвалёная гриффиндорка сбегает? – хриплый шепот оказывается совсем близко. Я вздрагиваю, и чувствую ткань манжета около виска. Боюсь повернуть голову. Я не знаю, чего ждать. Пальцы судорожно сжимаются в кулак. Рука автоматически заносится для… для?..
- Не стоит, второй раз это не пройдёт, - он с силой бьёт мой кулак о железную дверь. Пальцы разжимаются, старый замок рассекает запястье. Бо-о-ольно… Стискиваю зубы. Правой рукой сжимаю прут ограды, молясь про себя, чтобы он не был закреплён. Резко разворачиваюсь, и наношу удар этой железкой – Боже, ты всё-таки есть! – удар отбрасывает слизеринца на оградную решетку. Замок всё-таки щёлкает, я толкаю дверь и бегу по коридору. В висках шумит, рассечённое запястье кровоточит. Рубашка безнадёжно испорчена. Здоровой рукой стучу в знакомое купе. Неровный скрип старого дерева, испуганное:
- Боже, Герм, что с тобой?
И я почему-то начинаю смеяться.
____
Я смотрю на свои ладони. Какого я это начал? Испугать Грейнджер! Для этого мне нужно было как минимум трансфигурироваться в недописанное домашнее эссе. Усмехаюсь. Хм, а ведь не растерялась… Тоже мне, Золотая девочка. Ну и методы. Интересно, что она потом делала бы с моим трупом, не увернись я?
Затягиваюсь.
А потом натыкаюсь на тёмные ржавые пятна на запонке. Я цел. Значит… Чёрррт…
Я не знаю, что должен чувствовать.
Радость?
Равнодушие?..
Мне почему-то вспоминается её взгляд. Спокойный, сосредоточенный. Да, Грейнджер, ты славный противник!
Даже жаль тебя убивать.
____
