Глава 1Ещё на лестнице он слышит, как за дверью надрывается телефон. Торопливо взбежав по ступенькам, нашаривает ключи в кармане. Слышно, как звонок прерывается и раздаётся его собственный голос, записанный на автоответчик.
Вбежав в квартиру, едва успевает схватить трубку до того, как раздастся гудок, и выдохнуть:
- Алло!
- Питер? - раздается голос матери. - Ты сейчас можешь говорить?
- Угу, - мычит он, вытирая лоб рукавом, испытывая почему-то досаду и раздражение. - Как дела, мам?
На другом конце провода секундное молчание. Потом мать говорит необычно мягким тоном:
- Питер, дорогой… Случилось несчастье…
И сразу весь мир удушливо сжимается и пульсирует вместе с оглушительным стуком сердца в груди, сжимается до размеров кухни, где он стоит, стискивая взмокшими пальцами трубку телефона.
"Это папа, - приходит отчётливая мысль. - Что-то с папой".
Но голос матери на том конце провода вдруг произносит совсем иное:
- …Несчастье у Джеймса. Приезжай поскорее, пожалуйста.
*
В субботу, перед тем, как ехать на похороны, Питер просыпается в доме у родителей. Комната - его бывшая детская спальня, - освещена бледным светом позднего зимнего утра. В ящике на окне зеленеют свежие побеги цветов.
А за стеной в туалете Джеймса выворачивает наизнанку. Питер слышит громкие рвотные судороги. Стараясь ступать бесшумно, он выходит в коридор, подходит к двери ванной.
Это - та самая ванная, которую они делили детьми. И снова Питера охватывает странное чувство, преследующее его с тех пор, как он сюда приехал. Ведь это дом, где он провел детство, тот самый, с потёртым ковром на лестнице, с теми же выцветшими обоями… И в то же время всё здесь по-другому. Кровать слишком тесна, дверные проемы слишком малы, родители выглядят старыми и усталыми. Когда-то в этой ванной мучился от похмелья Майкл, а сейчас Джеймс корчится в ней над унитазом. Горе бьёт и скручивает его сильнее, чем выпитый алкоголь.
Питер осторожно толкнул дверь - она скрипнула - и увидел брата. Он стоял, согнувшись, на коленях, боком к нему. Вид у Джеймса был измученный, глаза закрыты.
Питер в нерешительности застыл на пороге, но Джеймс не открывал глаз и, видимо, не замечал его появления.
Питер вышел.
*
Она совсем не похожа на спящую. Питер вообще никогда не понимал, почему люди так говорят. Руки её слишком ровно покоятся на животе, тело слишком неподвижно, выражение лица слишком спокойно и безмятежно. Он понимает, почему Джеймс не подходит к гробу. Он не хочет видеть её такой.
Немного погодя Питер заметил ее фото на одном из ближайших столиков. Глаза у неё были голубые, и она смотрела в кадр с весёлой усмешкой. Жаль, что он не знал её. Сколько же потребуется Джеймсу, чтобы воспоминания перестали причинять ему боль?
Питер не знал никого из присутствующих, кроме Лизы Кадди, начальницы брата. Когда он подошёл к ней поздороваться, она несколько секунд отрешенно смотрела на него, потом спохватилась, кивнула и пожала ему руку.
- Да, да, я помню, - сказала она. - Питер Уилсон. Рада вас видеть.
- Жаль только, что при таких обстоятельствах, - сказал он, отметив беспокойство в её тёмных глазах.
Она устало кивнула и, извинившись, отошла, чтобы поговорить с родителями Эмбер. Питер остался на месте. Ему было невыносимо тяжело смотреть на чету Волакис, на их плечи, сгорбленные под тяжестью беды, их лица с одинаково горькими складками у губ, слышать их тихие, приглушённые голоса. Он стал искать глазами в толпе Джеймса. Тот стоял неподалеку и о чём-то тихо говорил с группой людей - врачей, догадался Питер по пейджерам на их поясах. Взгляды их встретились, и Джеймс, с явным облегчением прекратив беседу, подошёл к брату.
С тех пор, как Питер приехал, ему почти не удавалось поговорить с Джеймсом, и теперь, чуть ли не впервые за все время оказавшись с ним лицом к лицу, Питер видит, что у Джеймса тёмные отекшие круги под глазами и пустой, остекленевший, как будто он смотрит сквозь мутную завесу, взгляд. Он словно не до конца осознает, что происходит, и Питеру хочется потрясти его, чтобы привести в чувство.
- Эй, - полувопросительно говорит он, слегка сжимая плечо брата. - Ты как, ничего?
Вопрос, конечно, звучит по-дурацки, и Питер ждёт, что Джеймс в ответ лишь отмахнётся, как от ненужной вежливости, но, к его удивлению, тот словно просыпается от его слов. Он трясёт головой, оглядывается по сторонам, проводит рукой по лицу и, наконец, говорит срывающимся голосом:
- Я должен уехать отсюда…
Питер видит боль, застывшую в глазах брата, и ему даже не приходит в голову произносить какие-то бесполезные слова, вроде "да, конечно", "всё, что захочешь". Ответ сам собой срывается с губ:
- Пойдём.
*
Салон машины Джеймса выглядит точно так же, как и всегда. В нем ничего не изменилось, за исключением того, что Питер теперь за рулем, а Джеймс - на пассажирском сиденье. Ещё на пути к ней Джеймс сунул ключи в руку Питера, и тот принял их, понимая, что брат вряд ли может сейчас вести автомобиль.
Уже на водительском месте, вставляя ключ в зажигание, он заметил валяющийся на полу между сиденьями старый, порванный презерватив, и рядом с ним - закатившийся тюбик губной помады. На секунду Питер застывает с ключом в руках: ему вдруг явственно представляется, как это было.
С трудом оторвав взгляд от пола, он поднимает голову и, увидев себя в зеркале заднего вида, вдруг осознает, что на нем тот же костюм, что в день последней свадьбы Джеймса, и одновременно - как будто это как-то связано, - впервые осознает, что горе Джеймса настолько велико, что он, Питер, никогда и ничем не сможет ему помочь.
Выехав с парковки, Питер притормаживает возле дорожного знака.
- Куда поехать? - спрашивает он, глядя на незнакомую дорогу. Как в детстве, когда ты во всем слушаешься указаний старшего брата.
- Просто… езжай все время на восток, - не сразу отвечает Джеймс, и Питер сворачивает в указанном направлении.
Солнце бьет в глаза. Они долго едут в молчании. По сторонам дороги мелькают старые дома, обшарпанные магазины, Питеру не особо запоминается эта местность. Его мысли заняты одним вопросом, который снова и снова прокручивается в сознании. Он знает, что сейчас не время спрашивать об этом, но он не может не спросить.
- А почему не было Хауса?
Краем глаза он видит, как Джеймс странно напрягся.
- Я попросил его не приезжать. - Голос брата звучит глухо и твердо. Впервые за все время он звучит так твердо.
Питер не знает, что тут можно сказать. Наверное, есть какие-то вещи, которые говорятся в подобных ситуациях, но Питер не знает, какие. Это Джеймс всегда утешал, ободрял и поддерживал младшего брата, в детстве залечивал его синяки и царапины, а позже - разбитое сердце во время любовных неудач, а у Питера не было такого опыта. Он помнит только, как Джеймс это делал.
- Очень трудно, наверное… - начинает было он.
- Питер! - обрывает его Джеймс. В голосе его неподдельная боль. - Я не хочу говорить об этом.
И дальше они едут молча.
*
Едва Питер остановил машину на парковке у пляжа, как Джеймс, поспешно открыв дверь, выбрался наружу и широкими шагами поспешил в сторону моря. Питер успел заметить выражение странной решимости на лице брата.
Пока он возился с ключами, Джеймс уже пересёк мощёную дорожку к пляжу и шел по песку. Выйдя из автомобиля, Питер не спеша двинулся за братом, слегка увязая в песке, чуточку встревоженный необъяснимым порывом Джеймса. Тем временем Джеймс, не сбавляя хода, приближается к берегу - и Питер внезапно понимает, что он собирается сделать.
Он бросается вдогонку, крича:
- Постой! Джимми!
Поздно! Джеймс уже у самой полосы прибоя. Вот он вступает в неё, и первая волна прилива сбивает его с ног. Он падает, но тут же принимается грести и плыть, направляясь вперёд со всей решимостью, движимый безрассудством.
Питер бежит к нему.
Мелькает смутная мысль о том, что на них обоих дорогие костюмы, но Питер отбрасывает её и, скинув ботинки, со всего маху влетает в воду. Ледяной холод мгновенно охватывает его, в первый миг у него останавливается дыхание, но впереди тёмным пятном маячит фигура Джеймса, и это удесятеряет его силы, он набирает в грудь воздуха и бросается вперед.
Джимми всегда был лучшим пловцом, чем он, но годы, проведенные без тренировок, не могли не сказаться на его физической форме, и Питер быстро догоняет его. Он хватает брата за рукав, чувствуя под пальцами мокрую ткань, и в этот миг ощущает только огромное облегчение: успел, успел! Дальше следует несколько страшных секунд, когда Джеймс сопротивляется, отбивается, они борются в воде, но Питер не уступает, он тянет брата за собой изо всех сил, и наконец Джеймс уступает, и вот они уже вместе плывут к берегу, в противоположную сторону от открытого океана. Питер не отпускает руку Джеймса.
Выбравшись на берег, они оба без сил падают на песок, хватая ртом воздух. Мокрая одежда колом стоит на теле, оба дрожат от холода. И в память Питера навсегда врежется гул океана и судорожные рыдания Джеймса, оглашающие пустынный пляж.
*
Это случилось много лет назад.
В то лето отец не смог поехать с ними на пляж, и мать повезла их к морю сама.
Питер был слишком мал, и ему ещё не позволялось плавать наравне со старшими. Он плескался у берега, но ему хотелось заплывать так же далеко, как Джеймс и Майкл. Каждый день он старался незаметно отплыть ещё чуточку дальше.
Однажды он оказался слишком далеко от берега и, утомившись, хотел повернуть обратно, но, то ли от слепившего глаза полуденного солнца, то ли от внезапного приступа паники, ему показалось, что берега нет - ни сзади, ни справа, ни слева. Отчаянно молотя по воде руками и ногами, он оглянулся, чтобы позвать братьев, но и их рядом не было. Вокруг была одна прозрачная прохладная вода.
Питер бросился плыть в первом попавшемся направлении, но силы оставили его, руки и ноги сводило судорогой. Тогда, вспомнив, как его учил Джеймс, он перевернулся на спину. Над ним было чистое, спокойное голубое небо. Питеру хотелось заплакать. Что, если его будет вот так нести течением, и никто его не найдёт?
Он снова повернулся на живот и попытался плыть, но у него ничего не получалось. Хлебнув воды, он начал кашлять, дыхание перехватило, глаза щипало от слёз и морской соли. Питер почувствовал, что больше не в силах держаться на поверхности и вот-вот уйдёт под воду.
В следующий миг его подхватили чьи-то руки, и голос Джеймса произнёс над ухом:
- А вот мы почти уже и приплыли!
Питер, не помня себя, барахтаясь изо всех сил, вцепился в руку брата и держался на плаву все время, пока они двигались к берегу.
И вот наконец-то - впервые за столько времени! - под ногами твердая земля. Он в изнеможении опустился на песок. Он кашлял, его рвало. Он чувствовал у себя на плече тёплую, сильную руку Джеймса.
И когда Питер немного пришёл в себя, и они встретились глазами, Джеймс твёрдо сказал ему:
- Я никогда, никогда не позволю тебе утонуть!
