Глава 1Иногда в нашу жизнь приходят несчастья. С этим ничего не поделаешь.
Несчастья оборачиваются катастрофой или лекарством, принятым не вовремя. Лекарство призвано спасать людей, но так бывает не всегда. Оно не может, например, вылечить смерть или предотвратить случайность. Не может облегчить боль, которую испытываешь, когда человек умирает у тебя на глазах.
- Я устала, - шепчет Эмбер.
Голос её чуть хрипловат, как после перенесенной простуды. Я наклоняюсь к ней, трогаю губами её волосы, вдыхаю их запах. Этот запах не похож на привычный аромат ее шампуня, который стоит на полке у меня в ванной. Это запах больницы. Запах крови. Кровавые отметины на её лице вновь напоминают мне о том, что должно произойти. Леденящий холод охватывает меня, и рыдание рвётся из груди.
- Я устала, - шепчет она. - Я думаю… мне пора поспать.
- Пожалуйста, ещё немного. Прошу тебя, - умоляюще шепчу я, крепко зажмурив глаза, задыхаясь от слёз. Хотя что сейчас изменит минута-другая? Даже лишний год в её состоянии уже ничего не изменит. И она знает это.
- Всем всегда хочется прожить ещё немного. Хоть чуточку, - тихо отвечает она, уткнувшись мне в грудь. - Это не поможет.
Именно это качество я в ней всегда и любил. Она не была похожа ни на одну из моих бывших. Эмбер всегда озвучивала вслух свои мысли и настаивала, чтобы я поступил, как она хочет. Своим поведением она во многом напоминала Хауса. Потому-то он и прозвал ее Беспощадной Стервой. Хаус всегда дает людям оскорбительные - и меткие - прозвища.
- Но я… Мне кажется… я не смогу заставить себя сделать это.
Услышав эти слова, она поднимает голову и пододвигается чуть ближе, чтобы быть лицом к лицу.
- Ну, это нормально. Ничего страшного...
Глаза её широко раскрыты, она смотрит на меня с пониманием и сочувствием.
И в этом она не похожа на Хауса. Она могла мстить кому-то, кто встал на её пути, но она никогда не была бесчеловечной. С социальным контактом у Эмбер всё было в порядке. Что такое социальный контакт? Допустим, ты спрашиваешь приятеля, нравятся ли ему твои новые туфли, и он отвечает "да". Не потому, что они в самом деле ему нравятся, просто он не хочет нарушить социальный контакт.
Хаус никогда бы не упустил случая поиздеваться над моей обувью. Он высказал бы все, что о ней думает, и в заключение вывел бы какую-нибудь заковыристую теорию о том, зачем я выбрал такие ужасные туфли. (Например, в качестве защитного механизма, чтобы меньше нравиться женщинам).
Эмбер, если бы ей не понравились мои туфли, сказала бы только, что они замечательные, и перевела бы разговор на что-нибудь другое. Она никогда не оскорбляла людей просто так, на пустом месте. Всегда старалась сделать приятное, если могла.
- Как это может быть нормально? - Меня снова душат слёзы. - Как может быть не страшно всё это? Почему ты не сердишься - на меня, на весь мир?
- Я не хочу… - Она кладёт руку мне на грудь. Рука её дрожит, но голос звучит твёрдо. - Не хочу, чтобы это было моим последним чувством.
Наши лица очень близко друг к другу. Мы почти соприкасаемся носами. Но мне хочется быть к ней ещё ближе, ещё, обонять её, вдыхать её, как воздух. Я целую её в губы, и на какую-то секунду мне кажется, что силой своей любви я способен оживить её, снова вдохнуть в неё жизнь.
Пусть этот поцелуй длится вечно… Даже если эта вечность - всего несколько секунд.
Пусть наше объятие будет бесконечным… Но эта бесконечность рассыпается в одну секунду от укола совести: я вспоминаю, как она устала, как измучена после всего, что пережила за сегодняшний день. Она хочет отдыха и покоя, а я не даю их ей. А ведь это так просто: одним нажатием кнопок на аппарате…
Одно движение руки - и механизм, поддерживавший в ней жизнь, остановлен… Я чувствую, как её тело слабеет в моих объятиях.
Эмбер дарит мне напоследок слабую полуулыбку. Глаза её блестят, как у Хауса, когда он получит от Кадди очередную игрушку в виде разрешения на один из своих безумных проектов.
И в свои последние минуты, как и при жизни, она остается твёрдой и стойкой. Она опускает голову на подушку. Лицо её разглаживается.
Она просто хочет спать - и наконец заснёт.
