Глава 1Чистый гармоничный звукоряд переносной звонницы обычно действовал на старшего инквизитора успокаивающе. Но не сегодня. Этим вечером «орудие господне», обычно одним взглядом повергающее в ужас любого инакомыслящего, заставляющее осенять себя крестным знамением даже черных котов, не говоря уже об обычных людях, приуныло. Как ни старался послушник, усердно дергавший за веревки, прикрепленные к языкам колоколов, как ни изощрялся в подборе репертуара, но даже обожаемая главным доксология не разглаживала морщины на челе задумавшегося босса. Два прислужника и секретарь, на случай непредвиденного допроса дежурившие в следственном отделе, уж и не знали, на какую тему потравить анекдотики — ну, то есть, конечно же, короткие мудрые притчи — чтобы развлечь мастера. Наконец, и они оставили бесполезные попытки и замолчали.
Неизвестно, сколько бы продолжалось печальное безмолвие, прерываемое лишь мелодичным колокольным перезвоном, если бы старший инквизитор все же не заговорил с протяжным вздохом:
— Куда катится этот мир…
Прислужники и секретарь немедля насторожились, ловя каждое слово решившего, наконец, поведать о своих тревогах. Даже звонарь, насколько мог, поубавил громкости.
— Это ж, если так дальше дело пойдет, вся система рухнет… — с искренней душевной болью продолжил священник. — Изгоняющих демонов дикий недобор. Поутру приор из местного храма на собеседование приходил, так инкуба от суккуба отличить не смог. Молодежь в дознаватели идти не желает. Рутина им, видите ли, не интересна: проповеди, пытки, казни… Им сразу крестовые походы подавай. Как золотишко, так все хотят, а как возле «иудейского кресла» стоять, так не найдешь никого… Мы ж не вечные… Кому «эдикт милосердия» доверим? Кто план по отлову нечисти выполнять будет? — старший инквизитор на время прекратил страдать и обратился к одному из послушников. — Народ в курсе, что акция «Приведи трех ведьм и получи крестик в подарок» еще действует?
— Конечно, святой отец, — немедля откликнулся тот. — Новую партию крестов как раз доставили. Прямо из «хижины дяди Тома»… То есть самим великим Томасом Торквемадой освященные… Только все равно ажиотажа не наблюдается. Поначалу еще шли. У кого теща на этом свете зажилась, кому соседка вдовая отказала, другие болезные, которым чисто из мужской солидарности помочь — святое дело. Не хватает мужичкам женского тепла, вот и добирают, кто как может. Не у теплого бочка, так у костра погреться…
— Это да… — понимающе кивнул главный и вдруг как по ревностно искореняемому волшебству подхватился бодрячком. — Тогда переходим к плану «бэ»!
В чем заключается пресловутый план «бэ», приведший инквизитора в неистовое возбуждение, так и осталось неизвестно. В коридоре раздались торопливые шаги, дверь с треском распахнулась, и в допросную ввалились капитан городской стражи с двумя подчиненными, с видимым усилием тащившими какой-то мешок.
— Пустомелю поймали вчера, — объяснил причину своего неожиданного визита капитан в ответ на четыре вопросительных взгляда и один фальшивый «дилинь».
— И только сейчас с докладом? — святой отец неодобрительно насупился.
— Так пока орешек раскололи, — торопливо пояснил стражник. — Я лично старался. Как мог его спаива… в смысле, пытал, и он мне проболт… донес, конечно, что у Трех мостов ведьму видели.
— Это проверенная информация? — деловито подобрался святой отец. — Источнику можно верить?
— Ага, только ему и можно… — буркнул главный стражник, и громко добавил. — Конечно, отец мой…
— Я, твое святейшество, с пятой бабой живу, — совершенно неожиданно подал голос «мешок», оказавшийся при детальном осмотре тем самым пустомелей-горожанином. — Поэтому в ведьмах не хуже вашего разбираюсь. А тут и дураку все было бы ясно…
Двое рядовых стражников по знаку священника придали мешку вертикальное положение, сопроводив действие парой профилактических зуботычин, исключительно для ясности ума и четкости речи, после чего босс-инквизитор получил возможность лично заглянуть в честные подобострастные, вот только слегка мутные глаза.
— Так что там тебе было ясно? — обратился он к доносчику.
— Все! — радостно ответил горожанин. — И не только мне! Четверо нас там было. А она мимо шла, суч… сучок какой-то в руках… Мы ей: «Эй, ты, бл… благородная дама! Чем без дела болтаться, пойдем лучше с нами, пое… поедим чего-нибудь!» А она: «Заткнулись бы вы, му… мужики, пока вам я… языки не оторвало! Ху… худею я!» Мы настаивать стали. А она сучком махнула и…
— И… — поощряюще кивнул инквизитор.
— Один одеревенел, второй остекленел, третий окаменел… — принялся загибать пальцы доносчик.
— А четвертый? — не выдержал секретарь.
— Четвертый — это я — оху… Ох, удивился. И подумал, что нельзя это так оставлять. Отомстить я должен этой засра… За сразу всех своих товарищей. Вот и пошел к капитану. А он уже к вам меня…
— Замечательно, — довольно потер руки в раз преобразившийся инквизитор. Даже и не верилось, что буквально час назад он понуро сетовал на жизнь. — Как говорится, была бы охота, а ведьмы найдутся! С нами пойдешь, — обратился он к болтуну. — Опознать-то ее сумеешь?
— А как же, — хмыкнул горожанин. — У нее такие большие си… Синие глаза. И жо…
— Понятно… — осадил священник доносчика, который на этот раз не только рассказывал, но и показывал. После чего предвкушающе окинул взглядом остальных присутствующих. — Ну, что? Зажжем по-нашему? По-инквизиторски?
Инквизитор знал свое дело. Прошло всего ничего, а отряд стражи, разбитый на патрули, прочесал городок, прежде всего район Трех мостов, и вереница дам с выражением грустной покорности потянулась к задней части собора, где обитали дознаватели. Однако, все оказалось не так-то просто. Осуществляя статистическую выборку потенциальных ведьм, патрули руководствовались описанием трепача-доносчика, которое оказалось крайне непродуктивным: в артели «Большие синие глаза и Жо» состояла большая часть горожанок. Не смеющий даже надеяться на такой улов, главный дознаватель прикинул пропускную способность пыточной и довольно крякнул:
— Ну, и как же среди вас побыстрее ведьму-то распознать?
Часть женщин начала лихорадочно озираться, кто-то в голос завыл, кто-то нервно захихикал. И только одна, уверенно протолкавшись сквозь толпу, вышла вперед и, гордо подбоченившись, уставилась на стражу и священника.
— А просто спросить никак? Ну, я — ведьма. И что?
Некоторое время инквизитор, который по долгу службы всегда сначала призывал любую нечисть сдаться добровольно, но на практике впервые столкнулся с подобной «помощью следствию», с открытым ртом пялился на женщину. Кстати, было, на что попялиться, не соврал болтун. Потом все же уточнил:
— Точно вы? Ведьма?
— Венделина, к вашим услугам. Можно просто Лина. Вообще-то я предпочитаю, чтобы меня называли по-другому, но на ведьму тоже откликаюсь, — улыбнулась женщина и продемонстрировала изящно выточенную деревяшку, меньше всего к которой подходило название «сучок». — Занимаюсь магией и чародейством, переделываю борщи в зелья любой степени сложности, трахаю-тибидохаю на расстоянии. Практикую, так сказать. Куда мне пройти?
— Так… — главный инквизитор даже слегка растерялся, но быстро взял себя в руки и одной из них указал. — Туда.
— Есть! — бодро отрапортовала ведьма, а потом задумчиво прищурилась. — А может сразу костер? Чего время зря терять? Я ж уже призналась?
— Для порядка положено, — подскочил один из прислужников, заметивший, что его руководитель опешил, неизвестно который раз за последние четверть часа.
— Ну, если только для порядка, — пожала плечами ведьма и, подобрав юбки, направилась к лестнице в подвал, решительно отказавшись от руки, протянутой служкой. — Спасибо-спасибо, я сама.
— Как же это мы раньше с вами не встречались? — обратился инквизитор к подследственной, когда все официальные лица расположились на положенных местах. При этом ему как бы полагалось «тыкать», но он почему-то не мог, обращаясь к ведьме на «вы». — На девицу такую… дерзкую… с утра до ночи доносы приносить должны. А у вас даже зубы все целы… Как так получилось, что этакий ангел во плоти и страстям сатанинским подвержен?
— С рождения я, — кротко пояснила Венделина. — Только Сатана-то тут при чем? Быть ведьмой, это все равно, как быть голубоглазой блондинкой или низенькой толстухой, то есть никак. Вы же не будете преследовать человека за то, что он — рыжий? — члены дознавательной комиссии выдохнули единым махом так, что пламя свечей заколыхалось, и ведьма сразу поправилась. — Согласна, неудачный пример…
— Не будем отвлекаться, — старший инквизитор снова попытался выехать на проторенную колею. — Порядок есть порядок. Мы должны осмотреть ваше тело на предмет дьявольских меток.
— Ну, должны, так должны, — Венделина встала с дыбы-ложа, на краешек которой примостилась в самом начале допроса, и равнодушно потянула завязки кофты.
К тому моменту, как с допрашиваемой упала последняя нижняя юбка, главный дознаватель с помощниками без всякой волшебной палочки превратились в соляные столбы и испытали непреодолимое желание перенести допрос на завтра. Или хотя бы на пару часов, дабы провести время перерыва в размышлениях и молитвах.
Никаких меток на теле женщины обнаружено не было, но комиссии на всякий случай проверила это трижды, после чего отступила, оживленно перешептываясь.
— Одеваться-то можно? — зябко поеживаясь, вклинилась в тихую беседу женщина. — Холодно тут у вас. Огоньку бы…
— Однако, это странно… — прокашлялся инквизитор и разрешающе махнул Венделине рукой.
— Что странно? — уточнила женщина, в обратной последовательности накидывая на себя услужливо подаваемые секретарем предметы одежды.
— Разве, находясь в застенках, вам не полагается скорбеть и печалиться? — недоумевал священник.
— А я что по-вашему делаю? — хмыкнула ведьма.
— Просто светитесь от счастья, — пояснил главный. — Разве что не поете.
— Я бы спела, — хихикнула Венделина. — Да, боюсь, тогда до костра не доживу. Вы меня прямо тут пристрелите. Ну, что там у вас дальше по графику. За сегодня-то управимся? Сил моих уже больше нет!
— Однако, это странно, — только и смог повторить дознаватель, впервые столкнувшись с таким жгучим желанием взойти на костер. — Значит, душу спасать, бесов изгонять, от ереси отрекаться вы не собираетесь… Смотрите, потом поздно будет, если передумаете.
— Передумаю? — Венделина окинула инквизитора презрительным взглядом и пропела странно-скрипучим, так не похожим на ее обычный, голосом. — Наверно… В следующей жизни… Когда я стану кошкой… Ла, ла, ла-ла… — и плюнула в сердцах. — Довели-таки до греха!
— Колдовать запрещаю! — спохватился инквизитор и быстренько подвел итог. — Секретарь, пишите! На вопрос «желает ли она покаяться» подсудимая ответила «нет», была признана виновной и приговорена к сожжению. Все слышали? Ведьму сжечь!
— Но ведь она такая красивая… — неожиданно раздалось из угла, где затаился всеми позабытый звонарь-послушник, глаза которого горели ясным светом седьмого смертного греха.
Глаза остальных присутствующих выглядели не лучше. И, если быть откровенным, старший инквизитор понимал своих подчиненных. А еще святой отец был уверен, что иногда их надо поощрять.
— Ладно… — недовольно буркнул он, направляясь к двери. — Но потом сжечь!
— А вот с этим перебьетесь, крысы церковные! — решительно заявила Венделина и угрожающе выпрямилась.
В помещении незримо, но ощутимо повисло что-то зловещее, и присутствующих передернуло. Пожалуй, впервые за все годы службы дознавательная бригада поняла, что в их руки попала не жертва банального доноса, а истинная ведьма, у которой ни проклясть, ни заколдовать рука не дрогнет. И даром, что она одна, а их много, и палочку у нее отобрали.
— Давайте уже, — отмахнулся от ведьмы инквизитор и отправился переодеться перед казнью в парадную сутану.
Кто кого тащил к столбу, обложенному хворостом, — стражники ведьму или наоборот — для публики так и осталось загадкой. Впрочем, это была не единственная тайна, требующая немедленного обсуждения, чем зеваки и занялись: приговоренная выглядела довольной и радостной, а не как обычно — изможденной и замученной, со следами физического насилия на теле и лице. Да и процесс дознания обычно занимал пару суток, а не пару часов. Но разговоры прекратились, едва самопровозглашенная ведьма без посторонней помощи резво взобралась на вязанки и прислонилась к столбу, сетуя в полголоса:
— Специалисты хреновы… Столб уже лет пять, как заменить надо… Опять от него вся зад… спина в занозах будет…
А когда дамочка повернулась к толпе зрителей и двумя руками скрутила в их сторону общеизвестную комбинацию из пяти пальцев, объявив: «Куда дули — туда дым!» — ряды зевак резко поредели.
Видимо, горожане постигли ту же истину, что и некоторое время до них инквизиторы: на этот раз ведьма самая настоящая.
— Ну, что? Зубную боль кому-нибудь заговорить напоследок? Нет? Дело ваше, — Венделина окончательно потеряла интерес к публике и сосредоточилась на прислужниках, один из которых привязывал ее к столбу, а другой сжимал в руках горящий факел. — Давай, монах! Поджигай. На счет «три», — женщина глубоко вздохнула, сосредоточившись, и скомандовала. — Три!
— Эй! Это были мои слова! — обиженно проговорил «проснувшийся» главный инквизитор, но никто не обратил на него внимания.
Все смотрели на Венделину. Сухой хворост занялся хорошо, быстро. Языки пламени в считанные минуты охватили привязанную женскую фигуру. Но вместо ожидаемых воплей ведьма тихонько засмеялась, будто языки пламени не обжигали, жаля болью, а ласково щекотали ее.
— Не поймешь этих, дьяволу продавшихся, — напоследок пожал плечами главный инквизитор и не стал дожидаться конца представления, а степенно побрел в кабинет, чувствуя, как снова подкатывает печалька, от которой ничего не спасет, даже любимая доксология.
