Глава 1По мнению большинства, жизнь — это череда повторяющихся событий, состоящих из успеха и неудач или просто бесцельно прожитых моментов, не приносящих ничего стоящего. Час идет за часом, секунды бьют в унисон, день сменяет ночь, одни за другими, пока не перерастут в год. Страшно даже подумать, какое количество времени выделяется человеку для жизни, и от этого у многих трясутся коленки: чем его заполнить, чтобы прожить жизнь не зря?
К счастью, только для одного человека это не было проблемой, поскольку каждый день проходил одинаково. С самого утра и до самого вечера: начиная с утренней пробежки по парку и заканчивая увлекательной книжкой при свете настольной лампы. Каждый день около семи утра, закончив фитнес-тренировку, он тихонько проходил в квартиру и принимал душ, иногда холодный, иногда горячий. От шума струящейся воды просыпалась жена, и шла на кухню готовить мужу завтрак. Как только он выходил из ванной, то слышал тоненькое, но пронзительное «Глебушка, завтрак готов». И сразу же улавливал запах оладьей, находившийся на кухонном столе рядом с соусницей с вареньем и сметаной. Оладьи.… Ну почему всегда оладьи, как будто его жена ничего другого готовить не умела. К тому времени, поспевала турка и настоятельно требовала, чтобы ее сняли с плиты.
— Милый, а ты не опаздываешь?
— Нет, Лизонька, нет — отнекивался Глеб на этот каждоутренний вопрос. И всегда опаздывал! Лиза Зализина, как примерная жена, суетилась вокруг и кудахтала, словно наседка над неопытными птенцами « Опоздаешь, опоздаешь, опоздаешь». Глеб судорожно посматривал на часы, стараясь заранее спланировать все в своем сознании, но, в итоге, выходил в последнюю минуту. Сборы вынуждали его каждый раз брать машину, поскольку с городскими пробками можешь замучаться.
Дальше порога Лиза не выходила. Она не работала, но трудилась весь день, не покладая рук за уборкой, стиркой, готовкой и неизвестно, кому приходилось трудней.
Много времени уходило на то, чтобы выехать из дворовых закоулков на главную дорогу, по которой, такие же вылитые с иголочки тащились на работу офисные крысы. Оставаясь верный своему постоянному маршруту, который заключался в езде вдоль трамвайной линии с поворотом на право, подымаясь на мост и проезжая каких-то пятьдесят метров к зеркальному высотному зданию, он добирался на работу.
Глеб был заведующий отделом по продажам, сидел в офисе, подписывал бумажки, решал «жизненно-важные» дела компании. Свою работу он никогда не начинал без кофе, а каждую пятницу перед тем, как представить отчет, выпивал две чашки. Для него не в диковинку были посещение конференций, разнообразные отчеты, встречи, звонки, коммуникация с подчиненными и клиентами. Все это тянулось до вечера. Ровно в девятнадцать ноль ноль, Глеб выходил из здания, снова садился в машину и ехал все тем же маршрутом, что и прежде. Поездка зависела от дороги: пробка или тянучка. Tertium non datum. Что ни на есть, самое неприятное в жизни.
Когда он приезжал домой, Лиза стояла у порога с улыбкой на лице, и как только Глеб подходил к квартире, она вешалась ему на шею, продолжая свою утреннюю суету — переодевая его в повседневную одежду. Затем Лиза провожала мужа на кухню, где был готов вкусный ужин, от которого тут же забывались все горести жизни.
« Да, с такой женой не пропадешь! — думал Глеб.
Остаток дня они проводили в тишине, просматривая то новости в вечерней газете, то либо какой-то сопливый фильм или динамичный матч по футболу. То есть, могли весь вечер не перекинуться друг с другом словечком. Ровно в одиннадцать ночи Лиза резко вскакивала с дивана, закрывала шторы, проверяла дверь, газ и воду, а затем отсылала Глеба спать. Свет гас, и день кончался, он смыкал глаз ровно на восемь часов, за которые словно переживал иную жизнь и существовал в иной реальности. Не ясно, откуда это появлялось, но подсознание Глеба выдавало всевозможные фигуры и образы: то остров, заселенный русалками, драконами, циклопами, джиннами, то высокий-высокий замок с громадными залами и заковыристыми коридорами, который казался старым, унылым и заброшенным. Сам остров был окутан серой дымкой, Глеб никак не мог понять, откуда он берется. Разве что знал, что тот как-то связан с таинственной девушкой, которая снилась, чуть ли не каждую ночь. Он никогда прежде не встречался с ней, никогда прежде не видел ее лица, так как незнакомка стояла к нему спиной, что-то разглядывая. Спустя несколько недель она повернулась лицом, которое, правда, было скрыто под капюшоном, только локоны рыжих волос ниспадали на плечи. Странно, но это девушка казалась Глебу чудовищно знакомой, словно знал ее очень давно, как старого друга. Странное чувство déjà vu сковывало его тело и разум, да так, что каждый раз он просыпался в поте, тяжело дыша, будто пережив самый страшный кошмар в своей жизни.
Разве что, хуже этого, может быть только сон на рабочем месте.
«Дзинь» — воскликнула СМС-ка, и Глеб моментально отряпнул. Сонный, протирая глаза, он огляделся: это его кабинет, за окном начало смеркать, в экране отображались заспанные глаза, взлохмаченные волосы и помятый воротный.
Видать, Глеб и не заметил, как задремал. По коридору доносились шаги, что предвещали конец рабочего дня и все валили поскорее домой.
«Дзинь!»
Глеб, еще не пришедший в себя, не сразу мог сообразить, что ему та яростно наяривает Лиза.
« Глебусичка, не забудь заехать в магазин купить пакет молока!»
« Хорошо» — отправил сообщение Глеб и взглянул на часы: полседьмого вечера — надо уходить. Собрав нужные документы и накинув пиджак, он выскочил из здания офиса.
До сих пор не пришедший себя после внепланового дрема, Глеб умудрился пропустить поворот. Чертыхаясь, что все идет не так, вздохнул, собрался духом и тогда свернул на право, поехав вглубь по неосвещенной дороге в самый «дальний» от его дома магазин. Лиза редко ходила туда, оправдываясь высокими ценами и дальним расстоянием, но у парня не было иного выхода. Сам он не очень любил эту улицу, двор, дома, ибо и днем они выглядели заброшенно и отрешенно. А вечером осенью, когда солнце скрывалось из виду, нечего и говорить — скрывались под черным одеялом темени и сумрака.
Не задерживаясь, Глеб вышел из магазина и поскорее двинулся к машине. Завевши мотор, он стал медленно выезжать из парковки, оглядываясь на подстерегающие бортики. Внезапно боковое окошко — а именно то, что в нем отражалось — привлекло внимание парня. Она нахмурил брови и принялся дальше выезжать из стоянки, однако отражение не собиралось выпускать его из своих цепких лап. Глеб пригляделся: он увидел испуганное лицо какого-то лопоухого парнишки, который что-то бормотал своему собеседнику. Глеб не видел его лица, однако инстинктивно чувствовал, что добром это не кончится. Он покрутил зеркальце, пытаясь сфокусировать обзор на другого персонажа. Тот прижал кого-то к стенке, яростно при этом выплевывая слова. Вероятней всего, мальчишку…
Глеб выскочил из машины. Обычно он не отличался героизмом, наоборот, предпочитал не ввязываться в конфликты, но врожденное чувство справедливости не давало ему покоя — негоже обижать тех, кто младше и слабее тебя. Ну, и ко всему этому, не зря же Глеб имел почти атлетическое телосложение, а значит, пора бы применить его на практике.
Заглушив мотор и включив сигнализацию, он растерянно стал оглядываться. Кроме как лица пострадавшего и нападающего больше ничего не удалось увидеть, и Глеб даже не знал куда податься. Обошев вокруг магазина, принялся думать логически — хотя бы пытаться, представив у себя голове, где должно находиться это место, что его, возможно, было увидеть в боковом стекле автомобиля…
А тем временем, перед универмагом, за углом старой обшарпанной Хрущовки напротив старый волк- мафиози Семь-Пень-Дыр демонстративно зевал, всем видом показывая скуку, пока его подчиненный нагло избивал бедолагу. Сам он называл « это воспитательные меры для особо одаренных граждан».
— Ну, что, Ягун, в последний раз спрашиваю, когда собираешься отдавать долг?
Верзила занес руку для удара. « Жертва» стала извиваться
— Ну, Семь-Пень-Дыр, ну, не сердись, прошу тебя. Я обязательно найду деньги, отдам все до копеечки!!!
— Печально, печально, — промямлил Семь-Пень-Дыр и скомандовал. — Усыня!
— Нет-нет-нет!!! — завопил Ягун, пока громила не успел его ударить. — Я тебя прошу, дай мне еще недельку! Я найду роботу, ограблю банк, не знаю, я все сделаю, из кожи вон вылезу, только дай мне отсрочку!
— Тебе и так дали отсрочку! — рявкнул мафиози. — Ладно, даю тебе два дня! Слышал? Два дня, а дальше разбирайся, как хочешь.
— Спасибо, спасибо, спасибо, тебе, о великий Семь-Пень-Дыр! Я обещаю, я все верну, даже в трехкратном размере.
Пень ухмыльнулся.
— А пока с тобой разберется Усыня.
— Что? — парнишка побледнел от страха. — Мы так не договаривались!
— Ну, да, ну, да, а что ты хотел? — развел руками мафиози. — Ты думал, все так просто? Побаловался в картишки и до свидания? Нет, дружок, за свои поступки надо отвечать. Как там говорится: «Любишь кататься, люби и саночки возить»? Вперед, Усыня.
Усыня сжал ладони в кулак и ударил несчастного в живот. Тот взвыл от боли, соскользнул с рук обидчика и упал на асфальт, где над ним продолжили экзекуцию. Ягун скрестил руки, закрыл глаза, всеми силами пытался противостоять громиле, однако силы были не равны.
Семь-Пень-Дыр скучающее смотрел на сиё зрелище, пока какой-то незнакомец не окликнул его.
— Отпустите его, парни. — Глеб Бейбарсов вышел из-за угла дома и стоял лицом к спине мафиози, пока тот не повернулся. Он оглядел бандита: на вид тот был его ровесником, правда, невысоким, откормленным и хорошо одетым. Даже слишком хорошо, даже директор фирмы по сравнению с ним одевался куда скромно.
Бейбарсов прикинул, что пострадавший тоже не младше их обоих, не вписывался только Усыня, который был два метра роста, плотный, крепкий с непроницаемым лицом.
— Ты кто такой? — поинтересовался Пень. — Парень, вали отсюда!
Глеб улыбнулся.
— Отпустите малого, тогда я уйду.
— Ты что глухой? Я сказал, вали отсюда по-хорошему. Нам лишних жертв не надо, — мафиози перешел на крик. Вся эта ситуация начинала его бесить. Он жутко не любил вкалывать.
« Упрямый парень» встал в позу.
— Вот так значит, а? Ну, что, Усыня, проучи тогда бедолагу, а то он забыл, что такое « не совать нос в чужие дела».
Без задоринки громила отошел от Ягуна и переключился на незнакомца. Да, Бейбарсов очень сильно ошибался, когда решил, что тот два метра: вблизи тот имел целых три метра. У Глеба вспотел лоб. Он тратил много усилий, что укрываться от атак Усыни, которые тот воспроизводил с легкостью. Парень не мог нанести ответный удар и начинал уставать. Находиться на одном месте его оппоненту тоже надоело, и он пошел в наступление. Глеб нанес удар, но верзила быстро среагировал, но не попал: тот быстро уклонился. Началось все сначала. Усыня ревел от злости, так хотел покончить с этим мерзавцем раз и навсегда. А Глеб запыхался, он не мог долго прыгать вокруг него. Снова приготовившись для удара, Бейбарсов оплошал, и Усыня его ударил в солнечное сплетение и повалил с ног. Он придавил ноги так, что тот не смог пошевелить ими. Парень оказался в тупике. Это был позор. Глеб одновременно чувствовал злость и жалость. Громила ударил его, но тот обхватил его громадный кулак и сдерживал силу.
Внезапно лицо Усыни перекосилось, глаза чуть не вылезли на лоб, а язык чуть ли не выпал в гортань. Тело парня обмякло и стало податливым, оно не могло больше держать равновесие, поэтому упало в сторону на асфальт. Усыня весь позеленел, побледнел, посинел. Любой человек, увидев сиё зрелище, тоном великого целителя вынес бы диагноз о скорой кончине. Но как? Бейбарсов испугался. Еще больше испугался Семь-Пень-Дыр, а у Ягуна расширились зрачки от удивления.
Глеб отпустил руку Усыни. Парень лежал на асфальте без сознания, но состояние улучшалось с каждой последующей минутой. Парень выпрямился, не замечая того, что он весь дрожит от всплеска адреналина. Он решил осмотреть потерпевшего, что с ним такое и как такое могло случиться. Присев на корточки, пощупал пульс. Есть, Слава Господи. Вроде, все в норме.
— Берегись! — крикнул кто-то. Бейбарсов резко оглянулся и последнее, что увидел поверхность какой-то деревянной доски и искаженное лицо Пня.
Все остальное время он пролежал в отключке.
