Море

Глава 1

Мо­рю все рав­но. Оно шу­мит там, вни­зу, рав­но­душ­ное и да­лекое, близ­кое и не­дос­ти­жимое. Сто­ит лишь про­тянуть ру­ку — и хо­лод­ные вол­ны лиз­нут шер­ша­вую ла­донь, что­бы не­воз­му­тимо уй­ти, рас­сы­пав­шись со­лены­ми брыз­га­ми.
Мо­ре не слы­шит сиг­на­лов то­нущих ко­раб­лей, но го­тово утя­нуть на свое илис­тое дно лю­бого, кто пос­ме­ет бро­сить вы­зов, будь то кра­савец-лай­нер или ста­рый, пок­ры­тый сна­ружи и из­нутри ржав­чи­ной бар­кас.
Гун­нар каж­дый бо­жий день всмат­ри­ва­ет­ся в мо­лоч­но-се­рую даль: не мель­кнут ли в ту­мане тус­клые ог­ни слу­чай­но заб­редше­го в их края суд­на, но нет — го­ризонт по­дер­нут дым­кой, и толь­ко ве­тер свис­тит на­вер­ху, иг­рая вы­вес­кой ста­рой гос­ти­ницы.
Эта де­воч­ка, Нэн­си Дрю, на­ив­ная иде­алис­тка, вер­тится ря­дом, прис­та­вив уз­кую ла­донь ко лбу, на­де­ясь уви­деть в сгу­ща­ющей­ся ть­ме что-то, не­под­властное его взгля­ду. Для Скип­бро­та Нэн­си слиш­ком жи­вая, слиш­ком го­рячая и зем­ная — че­ловек в царс­тве ду­хов и фей. Она пе­рех­ва­тыва­ет взгляд Гун­на­ра и нес­ме­ло улы­ба­ет­ся — прос­то ко­пия по­чив­шей в мор­ской бу­ре Эд­ды, его Эд­ды. Тон­нинсон ви­дит сходс­тво не в пер­вый раз, но по­чему-то имен­но се­год­ня оно по­ража­ет его в са­мое сер­дце, спря­тан­ное за жес­тким ко­лючим сви­тером, бь­ет на­от­машь, слов­но штор­мо­вая вол­на, что вспа­рыва­ет де­ревян­ную об­шивку нас­квозь прог­нивше­го ко­раб­ля.
У Эд­ды бы­ла впе­реди вся жизнь, но она не спра­вилась с пер­вым же штор­мом, у Нэн­си боль­шой опыт в ук­ро­щении жиз­ненной сти­хии, хо­тя на­вер­ня­ка и ей про­ходи­лось то­нуть и тер­петь ко­раб­лекру­шения. Гун­нар все по­нима­ет по об­ры­воч­ным фра­зам, ска­зан­ным нас­пех, по стис­ну­тым кос­тяшкам паль­цев, по грус­тной по­лу­улыб­ке и ти­хому «не сей­час, Нэд» в труб­ку те­лефо­на. Дрю спе­шит жить здесь и сей­час, по­тен­ци­аль­ное «дол­го и счас­тли­во» для нее та­кой же ми­раж как ле­тучий гол­ландец для бы­валых мо­ряков.
Нэн­си по­кинет Скип­брот, ис­чезнет с се­вер­ным си­яни­ем, ос­та­вив о се­бе на па­мять толь­ко го­речь оче­ред­ной ут­ра­ты и бес­по­лез­ные, вмер­зшие в лед сок­ро­вища, ок­ра­шен­ные чу­жой кровью. Гун­нар лишь вздох­нет: по его ду­ше в оче­ред­ной раз прой­дут­ся ос­трым крю­ком, сос­кабли­вая на­лет, да и бро­сят за не­надоб­ностью — гни­лые ус­три­цы вро­де не­го — дур­ной ма­тери­ал для жи­тей­ско­го су­па.
Мар­кус и Эли­забет уп­лы­ва­ют ку­да-то на Ланг­спил­ле — ког­да ты мо­лод и влюб­лен, ка­жет­ся, что мо­ре под­властно те­бе, сто­ит лишь сле­дить за при­сыла­емы­ми со­об­ще­ни­ями и лов­ко уп­равлять­ся с ру­лем. Гун­нар на­де­ет­ся, что сти­хия бу­дет к ним ми­лосер­дна, и не ра­зор­вет в клочья, вып­лю­нув на бе­рег и при­сыпав шап­кой со­леной пе­ны, как ког­да-то слу­чилось с ним.
Мо­ре шу­мит у са­мых ног, приг­ла­шая при­со­еди­нить­ся к иг­ре волн, что мел­ки­ми ба­раш­ка­ми от­ска­кива­ют от тя­желых са­пог. Пусть оно не слы­шит сиг­на­лов то­нущих ко­раб­лей — в жиз­ни дол­жно ос­та­вать­ся мес­то для кро­хот­ной на­деж­ды. Ког­да зе­леный ого­нек да­леко­го ма­яка нес­ме­ло ка­са­ет­ся вод­ной гла­ди, ста­рый мо­ряк на­ходит от­вет.
На рас­све­те Гун­нар Тон­нинсон ухо­дит в свое пос­леднее пла­вание, ос­тавляя по­зади за­кован­ный в веч­ный лед го­род и свое рас­терзан­ное вол­на­ми сер­дце.