Соль

Глава 1

В Стадленде зверски холодно, и Том, в очередной раз прогуливаясь до скал, точно знает, что никто не станет его искать. Он вязко вышагивает по высокой траве, склоненной порывистым ветром, и, когда неровно отхваченные ножницами волосы лепит к лицу, начинает считать: четыре по прямой, один вправо и вниз. Земля, открывшаяся под ногами, частит белым.
Том прячется за отвесом, садится, подтянув колени к груди, и смотрит в сторону моря. Отсюда рукой подать до Олд Харри Рокс, и, если сильно захотеть, за бесконечной грядой скал можно представить себе и грот хрустальной пещеры, и темную гладь озера, и ветхое, с прогнившими жилками дерева весло.
— Ты обалдел что ли, Риддл?!
Из-под чужих ботинок летит песок, и Том раздраженно стряхивает с себя белую крошку.
— Какого черта ты хозяйничаешь в моей голове! — надрывается Поттер, не забывая еще раз — должно быть, из мести — топнуть ногой.
Том молчит. Море, обрушившееся волной на одну из скал, и без того слишком красноречиво.

Воздух пахнет солью и глиной, и, совсем чуть-чуть, страхом — это Гарри наконец замечает, что стоит на краю обрыва. Том поднимает голову и, склонив ее по-птичьи набок, глядит на мальчишку. Тот — вылитый сирота в своей старой вытянутой майке — злится и дрожит от холода.
— Ты бы спустился и сел рядом, Поттер. Я тебя из воды доставать не стану.
Поттер обиженно сопит вместо того, чтобы сказать очередную гадость, но приглашение принимает.
— Где мы?
Теперь, когда Поттер садится к нему, задевая плечом плечо, Том понимает причины такой немногословности — у него просто зуб на зуб не попадает. А поменять иллюзию не получается.
Он качает головой:
— В Стадленде. Сомневаюсь, что тебе это о чем-то говорит.
— Похоже на Литтл Уингинг, только у моря, — бурчит себе под нос Поттер, но ветер уносит его слова дальше, чем бы ему хотелось.
Том беспечно вытягивает вперед ноги, так что пятки свисают со скалы, и улыбается.
Волны, шипя и пенясь, словно шампанское, голодно облизывают камни.

— У тебя же раньше не получалось ничего здесь создавать, — осторожно замечает Поттер, завороженный морем не меньше самого Тома. Ему не нравится, что правила изменились, и Том потеснил его не только в теле, с этим он уже смог смириться, но и в этих… странных снах.
Гарри страшно. Больше всего на свете он боится, что Том не оставит ему места.
Что он сотрет его.
— Ну, я быстро учусь, — мягко отвечает Том, и вскидывает голову: на беспросветном свинцовом небе вдруг появляется проблеск, и облака, гонимые его волей, расходятся по зигзагу.
— Это лучше, чем каждый день торчать у дома твоей тетки, — добавляет Том, когда одинокий солнечный луч ласково обводит его лицо, — да и вообще я знаю гораздо больше мест, чем ты. Так что это как минимум справедливо. Ты же любишь справедливость, а, Поттер?
Он замечает краем глаза, как Поттер вскидывается, даже думает, что тот столкнет его вниз, но проходит секунда, другая… и ничего.
Видно, совсем замерз.
— Не знал, что в перерыве между убийствами, ты наслаждался туристическими прогулками, — произносит Поттер, манерно растягивая слова. Выходит не очень, как будто бы он кому-то старательно подражает: «о» оказывается слишком долгим, согласные гнусавят, и «р» кажется каким-то раскатистым, по-настоящему львиным.
Том, хмыкнув, качает головой.
— Мне было восемь, и директор приюта решил, что пора свозить детей куда-нибудь на природу. Тогда здесь тоже было так холодно. Мне кажется, здесь всегда так.
— Нет, я понимаю, что тебе дороги воспоминания о несчастном детстве, но погодку мог бы сделать и потеплее, — ерничает Гарри в ответ.
Том недовольно ведет плечом: в чужом теле он уже и отвык, чтобы ему отказывали в праве на сентиментальность.
Поттер, отчасти сконфуженный, отчасти благодарный за внесенное разнообразие и откровенность, по-товарищески тычет его локтем в бок:
— Что — неужели больше никуда не возили? А что-нибудь интересное посмотреть?
— Им казалось, что посещение церкви достаточно развивает детское воображение.
— Ага, и послушание. То-то ты вырос таким добропорядочным.
Внизу море отбивает по камням, словно хлыстом. Оба — и Том, и Гарри — неожиданно смеются.

В Стадленде скалы такие белые, будто вылеплены из соли. Том вдыхает морской воздух с жадностью, предчувствуя скорое пробуждение, и кидает последний полный тоски взгляд в сторону моря.
— Что-то мне это все напоминает, — задумчиво тянет Поттер.
Том осторожно встает и разворачивается на краю, чтобы подтянуться на руках и рывком вытащить себя наверх.
— Эй, ты куда?
Том, лениво отряхиваясь от песка, смотрит вниз. В зеленых глаза Поттера, мутное, словно взбешенное северное море, плещется беспокойство.
Должно быть, он не толкнул его тогда только из страха, что упадет сам. Это ведь сон Тома, не его. Сон, из которого Том способен его просто вычеркнуть, исключить, как исключают из школы зарвавшихся учеников.
Если бы он только мог.

Ветер треплет волосы, обнажая загривок, и Том зябко передергивает плечами.
— Конечно, напоминает, Поттер. Ты наверняка видел их на какой-нибудь открытке, — снисходит он до объяснений и, уже сделав шаг в сторону старой покосившейся хибары, единственной, на многие мили отсюда, бросает:
— Это же скалы старого Гарри.