Каким дураком ты меня сделала

Каким дураком ты меня сделала

Хуже всего было то, что он все еще любил ее и всегда будет любить. Но больше его пожирала не любовь к ней, а осознание, насколько все это было невозможным.

Она любила другого. Она хотела другого, и — как бы противно ему не было признавать — кто-то другой тоже хотел и любил ее так, будто это было столь же естественным, как воздух. Она целовала его, позволяла касаться себя и шептать что-то на ухо. Этот кто-то заставлял ее смеяться, и, о Боже, как же она сияла, когда была рядом с ним.

Даже когда она умерла, Северус Снейп был уверен, что она все еще продолжала сиять. И все потому, что этот определенный, конкретный человек был настолько безумно влюблен в нее. А она была влюблена в него.

Счастье, что она разделяла с кем-то другим, всегда будет преследовать его.

I. За моей спиной

Она говорила, что он ей не нравится.

Разве не так это было? Снейп ничего больше не помнил, а спросить ее теперь не мог. Она ясно дала понять свое отношение к их дружбе или, если точнее, к ее отсутствию. Он произнес непростительное слово, и это разрушило все.

Все было кончено. Разбито. Уничтожено.

Он потерял все шансы, которые когда-либо имел, и теперь для Джеймса Поттера было так легко — невыносимо легко — сблизиться с ней.

Из-за угла Северус наблюдал, как Поттер осторожно присел рядом с Лили на скамейку, которую та последние полчаса занимала во дворе. Она была одна, просто смотрела куда-то вдаль, в пустоту. Летний ветерок трепал ее волосы, в которых путались лучи уходящего солнца, освещая их ало-золотыми, как пламя свечи, бликами. Лили беспокойно дергала ленту на своей блузке. Снейп знал эту ее нервную привычку, и ему было интересно, о чем же она думала.

Но спросить ее он не мог.

И поэтому молча продолжал смотреть, как Поттер садится рядом с ней. Рукава его рубашки были закатаны до локтя, руки засунуты в карманы, а сам он уставился себе под ноги. Снейп почувствовал вновь нарастающую в нем злость, но не мог отвести взгляд: ему нужно было знать, что сейчас произойдет.

Интересно, говорила ли Лили с Поттером после того случая у озера или тоже избегала его, как чумы?

— Привет, Эванс, — произнес Поттер с той интонацией, с которой всегда обращался к Лили.

Снейп мог поклясться, что, когда Лили услышала его голос, уголки ее губ дернулись.

— Привет, Поттер, — сказала она.

Лили же — Снейп нахмурился, обдумывая это — не дразнила его, правда? Потому что поддразнивание было ужасно похоже на флирт, а флирт означал бы…

Но он ей не нравился. Именно так она говорила Снейпу все это время.

Не так ли?

«Нет», — Снейп покачал головой. Нет, он ошибался. Однажды он потерял к ней всякое терпение и сказал ей о том, что она нравится Поттеру — это всем было очевидно, — но Лили лишь небрежно отметила, что Поттер был слишком самонадеянным. Она и слова не сказала о том, что думает про его чувства к ней.

Черт. Дерьмо. Проклятие.

— Как у тебя дела? — снова заговорил Поттер, нарушая мучительную тишину, что царила во дворе. Снейп наблюдал за тем, как, вынув руки из кармана, он одной рукой пробежал по волосам, а пальцами другой стал нервно барабанить по скамье.

Лили ненавидела, когда Поттер так делал.

Разве нет?

— Нормально, — Лили пожала плечами, начав еще быстрее теребить ленту на своей блузке. Она с силой закрутила ее вокруг пальца, и Снейп удивился такой реакции. — Жду не дождусь возвращение домой, чтобы хоть ненадолго уйти от… всего этого.

Снейп почувствовал, как его сердце ухнуло, когда она произнесла это. Он знал, кого Лили имела в виду — его. Она не могла спрятаться от него в Хогвартсе, но дома у нее было полно мест для этого. И она действительно хотела убежать от него, скрыться.

Лили не хотела больше его видеть, но прямо сейчас сидела рядом с Поттером.

Как же все могло так перевернуться?

Поттер кивнул.

— Да, — сказал он. — Да, наверное. Я понимаю.

Они снова замолчали, и эта тишина между ними медленно убивала Снейпа изнутри. Слова, которые никто из них не мог произнести вслух, повисли в воздухе, что, казалось, он кожей мог почувствовать их.

Между ними было что-то такое, что… Сейчас возможно это не имело никакого значения, но… Боже. Что-то определенно между ними было.

Снейп видел, как Лили выпустила из рук ленту. Она переплела свои пальцы и сложила их на коленях. Лили глубоко вздохнула — он понял это по тому, как поднялись и опустились ее плечи, — но все слова потонули в тихом всхлипе.

Почему она плакала?

— Джеймс, мы можем быть просто друзьями? — спросила Лили, почти умоляя. Это звучало так, будто она действительно умоляла его, и Снейп почувствовал, как что-то надломилось в нем. — Мы ведь всегда были вроде как друзьями, правда? И в данный момент я очень сильно зла на тебя, но я просто… хочу нормально общаться. Конечно, если ты не против.

Поттер кивнул, как только первые слова слетели с ее губ. Все это время он продолжал кивать, как болванчик.

— Да, — сказал он. — Да я… я хочу. Быть друзьями с тобой. Но ты же знаешь, что я хочу… большего.

Лили покачала головой, и Снейп почувствовал, как на мгновение ему стало легче дышать.

— Большего — нет, — сказала она сквозь слезы, которые почему-то все еще продолжали падать с ее ресниц, и плечи Поттера поникли. — Ты… Джеймс, я не могу дать тебе ничего большего, но я… я так запуталась и очень напугана. Что же со мной теперь будет? Если мои собственные друзья — люди, которые, казалось, должны быть моими друзьями, на самом деле ненавидят меня, тогда… Боже, да к черту все это.

Теперь Лили действительно плакала. Снейп никогда в жизни не видел ее в таком состоянии: она не проронила ни слезинки ни в тот день у озера, ни в любой другой, когда он пытался перед ней извиняться. Она была холодна с ним как лед, а теперь стала такой кроткой, сломленной и уязвимой.

С Поттером.

Поттер, чьи волосы были больше похожи на воронье гнездо, сейчас впервые на памяти Снейпа чувствовал себя настолько не в своей тарелке. Его пальцы отчаянно барабанили по скамье. Он дернулся, потянувшись к сложенным на ее коленях рукам, и в последнюю секунду остановил себя, но Лили заметила этот жест и даже немного улыбнулась.

— Мне очень жаль, — пробормотала она. — Ты ведь понятия не имеешь, о чем я говорю, правда?

— Нет, это не так, — быстро ответил Поттер, и Снейп насмешливо хмыкнул. Это было так похоже на Поттера: думать, что знает, о чем говорит Лили, так просто лгать ей, только бы она еще немного уделила внимание его растрепанной башке. — Но ведь никто не ненавидит тебя, Эванс, никто, кто хоть чего-то стоит, а Нюни… он этого не стоит.

Между ними вновь повисла гнетущая тишина.

— Клянусь, ты не знаешь его так, как я, — Лили снова глубоко вздохнула. — Или… не знаю, может быть, я никогда его по-настоящему не знала. Уверена, что так оно и было, — она подавила смешок, и в ее голосе вновь появилась та отстраненность, к которой Снейп уже так привык. — Боже, то, как он разговаривал с моей сестрой просто потому, что «она не такая, как мы»… Я должна была предвидеть это.

Снейп отвернулся от них и поспешил прочь со двора. Он не хотел больше этого слышать. Он не мог продолжать слушать, как Лили обвиняет его во всех старых ошибках, не мог смотреть, как она впускает Поттера — Поттера — в свою жизнь, который занимает там его место, будто сам он никогда раньше не делал ничего плохого.

Он извинялся, он умолял, он пытался загладить свою вину перед ней, и ради чего? Ради того, чтобы она могла фактически вычеркнуть его из своей жизни, чтобы могла удобно устроиться рядом с Джеймсом, мать его, Поттером, как того, видимо, и хотела все это время? Конечно, это был вопрос времени, когда она окончательно избавиться от Снейпа, и все ради Святого Поттера.

Снейп почувствовал, как в нем начинает закипать злость, заставляя сердце биться с такой бешеной скоростью, что, казалось, оно вот-вот вырвется наружу и оставить его умирать. Но он даже не пытался что-либо сделать с этим.

Он должен был раньше догадаться. То, как Лили смотрела на него, на Поттера, на парня, которого она должна была ненавидеть, на парня, которого всем своим видом показывала, что ненавидит. Но он всегда привлекал ее внимание: в библиотеке, в коридорах — везде. Лили всегда провожала его взглядом. Снейп знал это, но игнорировал, веря в каждую ее ложь, во все ее выдумки и рассказы о том, каким напыщенным болваном был Джеймс Поттер.

Она лгала.

Но он все равно продолжал любить ее.

Снейп почувствовал, как жалкие осколки, которые оставались от его сердца, треснули по неровной линии, оставленной от ее прикосновений. Потому что оно принадлежало ей — оно всегда принадлежало только ей, и самое ужасное, что теперь она никогда не узнает об этом.

Снейп даже представить себе не мог, что бы она сделала, если бы он решился признаться ей сейчас.

«Нет», — вновь подумал Снейп. Нет, он не мог сказать ей об этом, он не мог даже думать об этом. Но теперь это не имело никакого значения. Было уже слишком поздно и, возможно, так было всегда. Потому что Лили никогда не вела себя с ним так, как с Поттером там, во дворе. Она никогда не была настолько откровенна со Снейпом. Так что, возможно, Лили тоже всегда знала, что должна держаться от него на расстоянии.

А теперь она сидела рядом с Поттером, и между ними было что-то… Мерлин, между ними было что-то такое, что Снейп не мог отрицать, и это адски злило его.

Черт.

Снейп ударил кулаком по каменной стене. Его костяшки были разбиты, но он просто смотрел, как алая кровь медленно стекала по тыльной стороне руки.

II. Все твои уловки

Начало шестого курса прошло без происшествий. Снейп был благодарен за это, но он, как никто другой, должен был понимать, что этот мир продлится не долго. Вокруг чувствовалось слишком много напряжения, слишком много сдерживаемой энергии, которая однажды должна была высвободиться в огромный взрыв.

Снейп просто не ожидал, что это настолько сильно отразится на нем.

Он знал, что это должно было повлиять на Лили, но теперь он просто стал свидетелем ее жестокости. Несмотря на то что она сильно похудела, под ее глазами залегли темные круги, и она перестала ходить одна, Лили не желала с этим ничего делать. А ее новое окружение… это отдельная история.

Поттера, Блэка, Петтигрю и даже Люпина частенько отправляли на отработки, и в этом не было ничего необычного, но начало шестого курса определенно лидировало в их списке. Раньше Снейп списал бы это на их самомнение и невероятную заносчивость, но теперь дело было не только в этом. Они дрались так, словно уже выпустились из Хогвартса, словно находились в разгаре самой настоящей битвы. На ярость Пожирателей смерти они отвечали своей собственной, и ни одно движение врага, ни одно выкрикнутое «грязнокровка», казалось, не оставалось безнаказанным.

Все это время Снейпу удавалось не вмешиваться, но он знал, что это ненадолго. Как бы он не молился — его время вышло, и однажды удача отвернулась от него.

Это произошло в одном из школьных коридоров, в очередной четверг, во время очередной перемены. Он без дела слонялся по замку вместе с Эйвери, Мальсибером и Регулусом Блэком, которые, как от них и ожидалось, продолжали бросать презрительные взгляды на окружающих. Они не искали неприятностей, но Снейп знал, что те сами найдут их.

Поэтому когда он услышал знакомый похожий на лай смех, принадлежавший не кому иному, как Сириусу Блэку, другой, похожий на звон колокольчиков, и болтовню остальных гриффиндорцев, он понял, что неприятностей сегодня точно было не избежать.

Лица Эйвери и Мальсибера расплылись в похожих улыбках, Регулус же заметно напрягся — как и всегда, когда встречался со своим братом. Снейп сжал в руке палочку, готовясь к самому худшему.

Они вышли из-за угла, и он увидел это: веселое лицо Петтигрю, озорная ухмылка Блэка, долговязая неуклюжая походка Люпина, взгляд Поттера из-под очков и… Лили.

Лили, Лили, Лили.

Ее рыжие волосы были заплетены в длинную косу, но пару локонов все равно выбивались из нее. Ее глаза — эти невероятно зеленые глаза — будто изнутри горели счастливым блеском. И, возможно, в каком-то смысле так оно и было.

Она шла с Люпином под руку — Снейп удивился бы, если бы на его месте был кто-то другой. Но у нее всегда, к большому отвращению Снейпа, было что-то вроде слабости к оборотню, и то был всего лишь жест дружбы, платонической любви. Она вновь рассмеялась, на этот раз над шуткой Петтигрю. Блэк ущипнул ее за талию, и она тут же оттолкнула его, ожидая, что тот подмигнет ей в ответ.

А еще там был Поттер. Снейп почувствовал, как старая рана вновь дала о себе знать, когда он увидел его взгляд, направленный на Лили. Он был полон восхищения, и Поттер, казалось, не мог перестать прикасаться к ней: постоянно обнимал за плечи, проводил ладонью по спине, касался пальцами тыльной стороны ее руки и тому, мать его, подобное…

— Эй, Поттер! — выкрикнул Мальсибер, вырывая Снейпа из мыслей.

Проходящая мимо слизеринцев группа остановилась. Петтигрю заметно сглотнул, Блэк нахмурился, Поттер сузил глаза, а Люпин покрепче перехватил Лили за руку. Мальсибер обратил особое внимание на этот жест и обменялся ухмылками с друзьями.

— Забавно, — с усмешкой произнес он, кивая на их сцепленные руки. — Я думал, среди вас только ты трахаешься с грязнокровкой, Поттер.

— Отвали, Мальсибер, — почти прорычав, сказал Блэк. Он вытащил палочку из кармана и сделал шаг в сторону, закрыв собой Лили. — Никто не желает видеть, как ты раскрываешь свой поганый рот, понял?

— А по-моему, ваша грязнокровка как раз одна из тех, кто раскрывает свой ротик, — вмешался Эйвери, и Снейпу пришлось подавить желание закатить глаза. Мерлин, его друзья были полными идиотами.

Блэк хотел было уже ответить очередной колкостью, но Лили положила руку на его плечо и остановила.

— Брось, оно того не стоит, — сказала она ему. Лили старалась не смотреть на Снейпа. Не то чтобы он пытался все это время встретиться с ней взглядом, но, тем не менее, ее очевидное нежелание задело его. — Давайте просто уйдем.

— Верно… — Блэк обменялся взглядом с Поттером, и затем последний все же вымученно кивнул, соглашаясь, будто ему понадобилась вся сила воли, чтобы сдержаться и не наброситься на них. Блэк засунул палочку обратно в карман и натянуто улыбнулся, но было в этом и что-то искреннее, когда он вновь повернулся к Лили. — Ладно, как скажешь, Эванс.

Снейп почти с облегчением выдохнул — почти, — ведь Мальсибер никогда не умел держать свой рот на замке, не так ли?

— Я имею в виду, я всегда знал, что грязнокровки — отбросы, — сказал он достаточно громко, чтобы его услышали не только отдаляющиеся от них гриффиндорцы, — но кто же знал, что Эванс такая шлюха, правда…

Именно в тот момент терпение Поттера лопнуло.

Этот кретин даже не стал утруждать себя палочкой.

— Джеймс! — воскликнула Лили, но было уже слишком поздно.

«Да, теперь он был Джеймсом», — Снейп это запомнил. Больше между ними не было никаких формальностей.

— Хренов ублюдок, — Джеймс врезал кулаком Мальсиберу по лицу, и на потеху безликим зрителям раздался характерный хруст. Затем они оба повалились на землю: Поттер, несомненно, одерживал верх, когда, нанося в очередной раз удар, покрывал слизеринца отборным матом.

Однако у Снейпа не было времени размышлять о затруднительном положении Мальсибера. Петтигрю сцепился с Эйвери, а Снейпу пришлось поспешить на помощь Регулусу, когда Блэк-старший вновь вытащил свою палочку. Люпин схватил Лили за талию и оттащил подальше от начавшейся драки.

Она пиналась и выкрикивала оскорбления в адрес своих друзей — Мерлин, они были ее гребаными друзьями, — но парень не ослаблял хватку, и Лили никак не удавалось добраться до палочки. Снейп поймал себя на том, что мысленно благодарил Люпина за то, что тот находился сейчас рядом с Лили и пытался удержать ее. Он знал слизеринцев и понимал, что каждый из них, не колеблясь, проклянет Лили, и им будет абсолютно плевать на ее жизнь. А поскольку они решили выяснять отношения таким грубым магловским способом, никто не мог гарантировать, что Лили останется целой, если влезет в эту драку.

Мальсибер нашел способ скинуть с себя Поттера и теперь окровавленными руками набивал гриффиндорцу морду. Снейп получил здоровый синяк под глазом, а у Регулуса была разбита нижняя губа, но Блэк тут же забыл про них, когда увидел, что происходит с Поттером. Он схватил Мальсибера и оттащил его от друга под крики собравшейся толпы.

— Ремус, отпусти меня! — воскликнула Лили, когда ситуация ухудшилась. — Отпусти меня, клянусь, я убью их.

— Я разберусь с этим, Эванс! — ответил Поттер, сбрасывая Эйвери с окровавленного Петтигрю.

— Ты будешь первым в моем списке, Поттер!

Но он лишь рассмеялся на это.

Рассмеялся. В разгар драки, которую этот самовлюбленный идиот сам же и начал, драки, за которую он будет наказан самым суровым образом. Снейп попытался врезать кулаком прямо в глаз Поттеру — будь прокляты эти палочки, — потому что каким же толстокожим нужно быть, чтобы так смеяться, когда ты и твои друзья истекали кровью? Только потому, что Лили проявила снисхождение и обратила на него внимание — все же держа его на расстоянии, — Поттер думал, что у него действительно появился шанс?

Он был в полной заднице.

Снейп чувствовал, как с каждым ударом гнев все больше закипал в нем, но он был уверен, что сможет держать себя в руках. Собравшаяся вокруг них толпа быстро привлекла внимание разгневанных профессоров.

— Довольно! — прогремела профессор Макгонагалл и, взмахнув палочкой, оттолкнула дерущихся парней друг от друга. — В больничное крыло! Все вы, живо. Мы будем разбираться с вами там.

Группа парней двинулась вдоль коридора, бросая друг на друга хмурые взгляды. Снейп оглянулся и увидел разъяренную Лили, но, не смотря на это, она все равно держала Поттера за руку и аккуратно продолжала прижимать платок к его окровавленной костяшке. Поттер слабо улыбнулся, и Лили одарила его косым взглядом.

— Не сердись, — пробормотал он, заставляя Снейпа напрячь слух, чтобы уловить суть их разговора.

— О, я не сержусь, — сказала Лили. — Это не совсем то, что я чувствую. Может быть, ярость? Злость, бешенство, желание убить тебя…

Снейп перестал вслушиваться. Все, что он услышал, — это просто флирт, смешанным с гневом, которого, зная размеры словарного запаса Лили, по сути, и не было.

Но ненастоящий гнев Лили не помешал вырваться всему, что накопилось в нем, когда в больничное крыло ворвался Дамблдор. Снейп наблюдал, как директор прошел в другой конец палаты, где медсестра лечила гриффиндорцев. Занавески между ними были задернуты, чтобы оградить студентов друг от друга. «Тщетная попытка», — подумал Снейп, но ему было все равно. Он все еще мог слышать, о чем они говорили, особенно, когда Поттер вдруг начал кричать.

— Что, черт возьми, вы имеете в виду, говоря, что ничего не можете с этим сделать?

Поттер был в ярости, и Снейп был доволен тем, что он наконец смог потерять свое холеное хладнокровие, которое у него было на протяжении всей драки.

Так ему и надо.

— Тише, Поттер, это больничное крыло… — перебила его раздраженная мадам Помфри, но Поттер не обратил на нее никакого внимания.

— Как же я устал от всего этого! — все никак не мог успокоиться он. — Пиздец, как устал, сыт по горло уже, я просто хочу раз и навсегда разобраться с этим! Я имею в виду, бросьте, Профессор, не делайте вид, будто не знаете, чем многие из них занимаются вне школы! А после этого они просто возвращаются сюда и делают вид, будто лучше остальных…

Снейп открыто фыркнул. Это действительно было похоже на Джеймса Поттера. Да какое право он имел осуждать кого-то за высокомерие? Годы привилегий, и он уже не в состоянии разделить правду от лицемерия.

— …и я готов пообещать вам прямо здесь и сейчас, Профессор, что, если кто-нибудь из них вновь решит приблизиться к ней, вы можете сразу же выгонять меня из школы, потому что я убью их, разорву на части, с меня довольно!

К ней.

Желудок Снейпа скрутило от новой порции злости, которая за эти месяцы стала уже для него старым другом. Джеймс Поттер, играющий чертового героя — гребаного принца на белом коне, — говорил так, будто имел на это какое-то право, будто имел какое-то отношение к Лили, будто она была его…

И тут он услышал ее голос. Он не мог разобрать, что она говорила, но это звучало очень нежно и успокаивающе, очевидно, этого было достаточно, чтобы угомонить Поттера.

Его распирало от любопытства, и через щель между шторками Снейп попытался рассмотреть, что же там происходило между ними. Он видел только профиль Лили, ее растрепанную косу и слегка сгорбленную спину. Ее взгляд был направлен на Поттера, который сидел на самом краю кушетки. Она прижалась к его лбу и крепко сжимала в руках его кулак. Лили продолжала неразборчиво говорить с ним, мягко и успокаивающе — от ее гнева, который она изображала по пути в крыло, не осталось теперь и следа.

Черт возьми.

Снейп смотрел куда-то в сторону, на свои колени, пытаясь оградиться от Лили и всех чувств, которые она вызывала в нем, которыми он не в силах был овладеть. Да он и не пытался, на самом деле.

Снейп так сильно прикусил губу, что из нее пошла кровь.

Он презирал себя за то, что не мог разлюбить Лили, и в то же время ненавидел ее за это.

III. Предел

Это было 16 октября 1977 года.

Воскресенье, прекрасное воскресенье, прекрасный день, примерно 14:42.

Они гуляли по парку: куча студентов, купающихся в лучах чудесного осеннего солнца. Опавшие листья танцевали на заросшей лужайке, летали по дворам и мощеным дорожкам. Над их головами кружили и ухали совы. Друзья веселились.

Между ними была полная идиллия, конечно, если вы были подходящим типом людей для такого рода развлечений.

Снейп наблюдал из-за укрытия, как Лили добрые десять минут пыталась убежать от гоняющихся за ней Поттера и Блэка.

— Помоги же мне, Пит! — крикнула она сквозь смех и нырнула в заросшие кусты.

— Хорошая попытка, Цветочек, — поддразнил ее Блэк, — но Хвост никогда не предаст нас!

— Это правда, — с готовностью согласился Петтигрю. Он откусил головку шоколадной лягушки и, улыбаясь, наблюдал за своими друзьями.

Лили громко выругалась.

— Ремус, милый?

— Чтобы меня вместе с тобой бросили в озеро? — Люпин обхватил Лили за талию и передал в руки Поттера. — Прости, Лили, но я тоже, пожалуй, воздержусь.

— Нет! — Лили визжала, смеялась и брыкалась, когда Поттер с легкостью поднял ее на руки. Снейп тут же схватил палочку, но это было настолько бессмысленно, что он просто положил ее обратно. — Джеймс, Джеймс, Джеймс, не надо!

Блэк многозначительно свистнул.

— Кому-то нравится произносить твое имя, Сохатый!

— Ох, да пошел ты! — крикнула ему в ответ Лили.

— Не капризничай, Эванс, — сказал Поттер, направляясь к озеру. — Ты говорила, что хочешь пойти на свидание с гигантским кальмаром. Это было пару лет назад, но я уверен, ты помнишь. Я просто хочу дать тебе то, чего ты действительно желаешь. Видишь ли, кальмар, он немного стесняется…

Снейп кипел от злости. «Значит, вот что они делали?» — яростно подумал он, наблюдая, как Лили смеялась и безуспешно пыталась вырваться из рук Поттера. Они шутили о том дне у озера, не так ли?

О том дне, когда он все потерял… Они смеялись над этим, будто это была какая-то игра, незначительные воспоминания о ее счастливом прошлом, ее прошлом с ним.

— Я не хочу идти на свидание с гигантским кальмаром! — завопила Лили. Ей удалось высвободиться из хватки Поттера, но этим она сделала только хуже: он закинул Лили на одно плечо и рукой обхватил ее колени.

Его — их — друзья рассмеялись, и Снейп нахмурился, когда Поттер игриво шлепнул Лили по ягодицам.

— Придурок! — она рассмеялась и в ответ тоже громко шлепнула его по заднице.

— Как смело с твоей стороны, староста! — ухмыльнулся Поттер и по щиколотку пошел в озеро. — Жаль, что у тебя назначено свидание с кальмаром, иначе я бы хорошенько тебя поцеловал сейчас, раз уж ты так жаждешь этого. Честно говоря, если ты попытаешься вытворить подобное с этим парнем, то можешь дать ему парочку дурных идей…

Осознав, что ее вот-вот бросят в холодную осеннюю воду, Лили снова закричала.

— Я не хочу на свидание с гигантским кальмаром! — повторила она. — Это само вырвалось у меня, говорю же тебе, само!

— Ах, так? — Поттер озорно подмигнул своим друзьям. Снейп был поражен происходящим, его сердце ушло в пятки. Он был далеко не глупым человеком, он должен был понять это с самого начала, и в какой-то степени понимал, но теперь… — Тогда с кем же ты хочешь пойти на свидание?

— Я… я не знаю! — сказала Лили, и Снейп заметил, как ее лицо покраснело. Он видел, как она покрывалась румянцем, и знал этот тон голоса. Именно так Лили разговаривала с родителями, когда они пытались вытянуть из нее что-то, чем она не хотела делиться.

Может быть, они больше и не были друзьями, но Снейп все еще знал ее, как свои пять пальцев.

— О-ох, ответ неверный, — сказал Поттер и, ухмыляясь, бросил ее в озеро.

Снейп смотрел, как Лили вынырнула из воды, мокрая и кашляющая, но все равно улыбающаяся, и… черт, она всегда была такой красивой. Ей явно было очень холодно. Вода ручьем стекала с ее волос на кожу, линию подбородка, шею и плечи. Ее рубашка прилипла к худощавому телу, яркие смеющиеся глаза казались еще больше, и она выглядела такой до боли счастливой.

Улыбка осветила ее лицо, и Снейп почувствовал, как его сердце забилось чаще. Так всегда было. Оно никогда не останавливалось, его сердце, оно никогда не переставало биться рядом с ней и ее улыбкой.

Но теперь эта улыбка предназначалась Поттеру, она была прекрасна для него… только для него.

Снейп знал это. Он видел это. Она светилась изнутри, и именно Поттер сделал ее такой.

Он улыбался ей в ответ, полный восхищения, трепета и уверенности в том, что вот-вот получит то, чего всегда хотел… чего всегда жаждал, о чем мечтал во сне и наяву.

Он готов был получить все, а Снейп — потерять.

Абсолютно все, в одно мгновение.

— Джеймс Поттер, ты полный придурок! — сказала она сквозь улыбку. От холода Лили покрылась гусиной кожей, но она шла по воде, будто это ни капли не беспокоило ее.

Но сейчас Лили просто продолжала… смотреть… на Поттера. Таким вот образом.

Снейп терял ее. Он, черт возьми, терял ее.

— Ты любишь меня! — сказал Поттер.

Она любила. Это заставляло ее светиться изнутри, как китайский фонарик, который Джеймс Поттер с такой любовью создал собственными руками… руками, которые заберут ее и притянут к себе, подальше от Снейпа.

— И не надейся! — рассмеялась Лили.

Она лгала. Почему она всегда продолжала лгать?

— Ты хочешь меня! — попробовал еще раз Поттер.

Она хотела. Это было видно по ее сияющим глазам — вот насколько сильно она хотела его.

— Уже теплее, — согласилась Лили. Но было очевидно — Боже, насколько это было очевидно, — что Поттер уже попал в цель, в самую глубь, прямо в сердце, которое уже томилось от ожидания. Для него. Все для него.

Лили принадлежала ему. Она принадлежала Джеймсу Поттеру.

Как же это вышло?

— Скажи это, Эванс! — Поттер ждал, но сам все уже прекрасно знал. Он должен был знать. — Я хочу услышать это от тебя.

Нет. Нет, нет, Боже, пожалуйста, нет.

Если она этого не скажет, возможно, Снейп забудет все. Может быть, это все было нереально. Может быть, это можно было остановить, даже не начав, иначе будет уже слишком поздно, навсегда. Может быть, ее сердце вернется туда, где ему самое место, подальше от Поттера, потому что она не могла…

Не говори этого.

Не говори.

Но Лили вновь улыбнулась, и в этот момент она была так прекрасна, и все это было лишь для него.

— Встречайся со мной, Поттер!

***
Он смотрел на них. Он ничего не мог с собой поделать. Его глаза желали увидеть это, его сердце молило разбить себя вдребезги. Да и кто он такой, чтобы отрицать боль, по которой так отчаянно тосковала его душа? Его здравый смысл не мог заглушить все это, чтобы уберечь его от саморазрушения.

Снейп видел их по всему замку, он наблюдал за ними, и он ненавидел это. Это было именно то, чего так желала Лили, а он не мог… не хотел…

Почему.

Во время обеда Лили взяла еду с его тарелки, а Поттер слизал тыквенный сок с ее губ.

На уроке Поттер барабанил пальцами по тыльной стороне ее руки, и через какое-то время Лили поймала его ладонь. Они раз или два сжали пальцы, а затем их сцепленные руки соскользнули со стола к правой ноге Поттера. Его большой палец продолжал ласкать ее ладонь на протяжении полутора часов.

В коридоре он целовал ее в шею, прямо между ухом и подбородком.

В библиотеке, встав на цыпочки, Лили все никак не могла дотянуться до верхней полки. Поттер положил руку ей на бедро, слегка сжал и, потянувшись через ее голову, достал нужную книгу. Она тут же открыла ее, чтобы Поттер смог обнять ее, прижать к себе и зарыться лицом в ее волосы. Она улыбнулась и продолжила читать дальше.

В конце февраля Лили бросила его в кучу снега, и они, полные любви, смотрели на проплывающие над их головами облака. Он собственными ушами слышал, как они сказали это тем зимним вечером: восемь слов, тридцать три буквы, четырнадцать слогов.

— Я люблю тебя.

— Тогда выходи за меня.

— Хорошо.

Твои глаза.

Это было самое худшее — те вторящие все эти годы слова, потому что он тоже хотел ее, хотел ее навсегда. Но вот она ушла, отдав свою вечность кому-то другому, переплетая их судьбы так же, как однажды они переплели пальцы.

Она получила то, чего хотела: сумасшедшую, нереальную песнь о любви. Вот что дал ей Джеймс Поттер.

«И именно это разъедало меня изнутри», — раз за разом думал Снейп, пока счастье Лили играло с кем-то другим в свою ненавязчивую игру в его беспокойном разуме. Поттер предложил, и она согласилась. Лили делилась с ним всем тем, чем никогда не делилась ни с кем другим, и это была не ее улыбка, не ее прикосновения. То был совсем другой взгляд и шепот в темноте под одеялом. Ее ладонь, кончики пальцев, скользящих вдоль его руки.

Ее жизнь. Ее короткая, сладкая жизнь, она оборвалась вместе с жизнью Джеймса Поттера. Она могла бы продолжить жить — ей предлагали, — но она ушла. С ним. С Поттером.

Снейп был опечален, сломлен и влюблен.

А Лили все так же продолжала сиять.