Уроки удовольствия

Глава 1

Посвящаю моему коллеге Станиславу В. – пусть в его жизни ещё однажды прозвучит песня «Оренбургский пуховый платок».
И Насте – верной бете, которая смогла вдохновить меня закончить то, что было начато 8 лет назад.

***
Осенний дождь можно было бы назвать романтичным – во влажном воздухе пахло горными травами, озоновой свежестью озера, древесиной и даже немного шоколадом из «Сладкого королевства» – если бы не очевидный ущерб для бизнеса. В такую погоду мало кому захочется выйти из дома даже ради кружки сливочного пива или даже одной из тех бутылок вина, которыми славился погреб Розмерты. Посреди недели на школьников рассчитывать не приходилось, а жаль – их бы точно не смутил дождь, наоборот, прибежали бы в «Три метлы» греться…

«Местные, наверное, греются дома, сами варят грог и глинтвейн, моим фирменным перечным горячим шоколадом их не заманишь, – подумала Розмерта, вслушиваясь в капли дождя, которые барабанили по крыше. – Значит, почти целый день простоя. Пока не убытки, но если погода не образумится… Тогда и правда придётся о гостинице подумать».

О том, чтобы отдать пустующие верхние комнаты под гостиницу и тем самым уподобиться «Дырявому котлу», Розмерта всерьёз говорить боялась. Воплощение этой идеи обещало слишком много хлопот, связанных с организацией отдельного входа в номера. Да и засыпать всё-таки хотелось в тишине, а ведь известно – только пусти кентавров в огород, так это уже как бы и не твой огород.

«Обойдусь пока, – повторила самой себе Розмерта. – Пока Хогсмид не перестанет пить, а Хогвартс – выпускать на выходные сотни любителей сливочного пива, я не разорюсь. Вот ещё! Трактирщица – звучит ещё прилично, а вот хозяйка отеля – это уже почти хозяйка борделя… Потасканная, вульгарная, никому больше не нужная баба. Нет уж!».

Она окинула взглядом практически пустой зал. За дальним столиком у окна одиноко сидел старый мистер Уилкинсон – смаковал вторую порцию двойного огненного виски, и Розмерта точно знала, что больше ему ничего не понадобится: этот джентльмен заходил всегда в понедельник и в четверг и всегда дважды подходил к стойке за двойным. Мистер Уилкинсон не из тех, кому на закуску требовалась трактирщица как собеседница – и за это Розмерта была ему особенно благодарна.

Других клиентов в баре не было, и Розмерта украдкой скинула под стойкой туфли на высоких каблуках – мистер Уилкинсон точно не заметит, что она стала на три дюйма ниже. Реклама средства от варикоза, которое Розмерта исправно покупала в местной аптеке, обещала «лёгкость в ногах, как будто к вам применили заклятье левитации», но производитель явно лукавил. Или, может быть, стоять целый день за стойкой сейчас, когда тридцатилетие маячит на горизонте уже слишком явно – это не то же самое, что десять лет назад?

«Кого обманывать? – снова вернулась Розмерта к мыслям, которые в последнее время не давали ей покоя. – Вены на ногах вылезут, и никуда я не денусь. Это закон природы, а не магия. Скоро у меня обвиснет грудь, талия уже плывёт. И для цвета лица всё это вредно – вечный дым, вопящие школьники по воскресеньям, посетители, настойчиво требующие выпить с ними по рюмочке и поговорить… Неужели я только для этого родилась?».

Розмерта вспомнила, как когда-то на летних каникулах сшила клетчатую юбку-карандаш (последний писк маггловской моды!), для которой специально искала шотландку цветов Пуффендуя. Тогда она ещё легко бегала на высоченных трёхдюймовых каблучках… И тот же мистер Уилкинсон воскликнул: «Девчонкам с такой попкой нужно запретить носить мантии!» и сально подмигнул ей, когда она принесла двойной виски.

Теперь, кажется, мистера Уилкинсона не интересовали ни сама Розмерта, ни её задница – из очаровательной дочки хозяина она превратилась для него в человека-функцию за стойкой, дежурный элемент интерьера «Трёх мётел». Понедельник-четверг, с четырёх до шести, столик у окна, два двойных…

«Интересно, с женой он тоже спит по расписанию, старый бюрократ?» – спросила Розмерта с неприятным себе цинизмом. И одёрнула себя: можно подумать, её собственная жизнь отличается разнообразием!

Над дверью звякнули колокольчики: их подарил «Трём мётлам» на прощание Джордж, сын владельца лавки «Зонко», который два года назад торжественно отбыл в Лондон изучать возможности использования изобретений магглов и с тех пор в Хогсмиде не появлялся. Нахальный темноглазый блондин оставил пустоту не только в лавке шутливых розыгрышей, но и в постели Розмерты – пустоту, с которой трудно оказалось свыкнуться. По первоначальному замыслу колокольчики демонически хохотали, так что Розмерте пришлось приложить немало усилий, чтобы добиться простого мелодичного звона – ещё не хватало посетителям подумать, что «Три метлы» облюбовали привидения!

Розмерта обернулась на звон – на пороге стоял Сириус Блэк, шестикурсник из Гриффиндора, нередко делавший ей кассу покупкой сливочного пива и сандвичей с ростбифом едва ли не на весь факультет. Судя по промокшей мантии и влажным длинным волосами, зонтиком и капюшоном парень пренебрёг; а судя по тому, что на календаре – четверг, пренебрёг он и школьными правилами. Блэк решительным шагом направился к стойке и взобрался на высокий табурет, и Розмерта усмехнулась – всё-таки ей не показалось, этот парень привык чувствовать себя хозяином жизни!

– Гриффиндорцев отпустили в Хогсмид посреди недели? – поинтересовалась она вместо приветствия, незаметно всовывая ноги в туфли: ещё не хватало, чтобы старшекурсник ненароком заметил её босиком! Особенно красивый старшекурсник – такой, как Сириус Блэк.

– Добрый вечер, Розмерта, я тоже рад тебя видеть! – изящно очерченный рот растянулся в недоброй улыбке. – Тебя теперь звать профессором МакГонагалл?

Заставить студентов Хогвартса называть её «мадам», как подобает хозяйке трактира, и требовать соблюдать дистанцию Розмерта не могла – казалось, что так она собственной рукой запишет себя в почтенные дамы.

– Нет. И не припомню, чтобы Альбус Дамблдор официально запрещал мне обслуживать студентов Хогвартса не в выходные дни, так что можешь заказывать. Сливочного пива?

– Нет, сегодня налей мне чего-нибудь получше. Портвейн найдётся?

– Мародёр решил гулять по-взрослому? – усмехнулась Розмерта.

Ей нравилась эта компания парней с Гриффиндора. Болезненно-хрупкий, очень серьёзный Ремус Люпин. Вечно лохматый балагур Джеймс Поттер. Улыбчивый, но слишком уж суетливый Питер Петтигрю – его Розмерта видела чаще всего, так как именно ему вменялось в обязанность приносить для всей компании пиво из бара… И Сириус Блэк, изящный красавец-сноб, который сейчас сидел на высокой табуретке у её бара, закинув ногу на ногу.

Ей редко доводилось видеть Блэка вблизи. Розмерта оценила длинные, как у девушки, ресницы. Глаза – серые, но удивительного тёплого оттенка, слегка мерцающие то смуглой желтизной, то приятной весенней зеленью. Идеальную осанку, мужественный, уже совсем не подростковый разворот плеч, красивые руки. Тёмные волосы, отросшие почти до ключиц – Розмерта вспомнила, как её однокурсница Марта, девочка из семьи магглов, на четвёртом курсе притащила вырезку из журнала с изображением группы «Битлз». Музыканты на фото не двигались, и это было удивительно неправильно, но в памяти остались те обаятельные длинноволосые мальчики…

– Ты зарос, как собака, – бросила она Сириусу, потянувшись за бутылкой.

– Я и есть собака, – пробурчал тот.

– Красивая собака. Ты специально прячешься за чёлкой от назойливых девиц?

– Было бы от кого прятаться.

– Хочешь сказать, что девчонки не бегают за тобой?

– Бегают. Но они сейчас волнуют меня меньше всего.

– А что же тебя волнует?

Розмерта налила ему портвейн в пузатый бокал на короткой ножке, бросила в вазочку горсть орешков – пусть считает подарком от заведения! – и облокотилась на локти по другую сторону стойки. Ей начинал нравиться этот разговор. «Если уж приходится выбирать между шестнадцатилетним собеседником и шестидесятилетним, я точно голосую за первый вариант!», – усмехнулась Розмерта, бросив взгляд на мистера Уилкинсона. Ей хотелось услышать ответ Сириуса Блэка, хотя в глубине души она была уверена: ничего интересного он не скажет. Что может волновать наследника одной из самых богатых чародейских семей Англии? Денег у него точно куры не клюют, до экзаменов ЖАБА ещё почти два года – к тому же Розмерта слышала, что гриффиндорская четвёрка друзей числится в лучших учениках. Окончит школу, родители пристроят на непыльную должность в Министерстве, а там подоспеет девочка из хорошей семьи. Вон, только в июле газеты писали о свадьбе Беллатрисы Блэк с молодым Лестренджем – светские хроники набрали себе материала на неделю, не меньше… И Сириуса ждёт тот же сценарий.

– У тебя что-то случилось? – спросила она уже другим тоном.

– Отец письмо прислал.

– И что же там?

– Ничего принципиально нового, – хмыкнул Сириус и сделал добрый глоток портвейна. – До него опять, видите ли, дошли слухи, что меня часто замечали в неподходящей компании. Неподходящая компания – это, судя по всему, Ремус. К родословной Джеймса даже мой папаша при всём желании не может придраться. По его мнению, я должен присматривать за младшим братцем, а заодно знакомиться с его правильными друзьями. Вот тогда будет счастье!

Парень одним махом допил свой портвейн, вдохнул поглубже – словно уговаривая самого себя не устраивать прямо здесь истерику – и продолжил:

– Вот, послушай: «Сириус Орион Блэк, мы с матерью надеемся, что ты перестанешь служить для нас постоянным источником беспокойства. Ты обязан понимать, что означает имя Блэков в том мире, где мы живём, и я осмелюсь напомнить тебе, что именно ты станешь главным наследником и продолжателем нашего рода…». Ему бы не письма, ему бы романы писать! – Сириус разорвал письмо на мелкие кусочки и взмахнул волшебной палочкой. Пергамент превратился в конфетти, весело разлетевшиеся по залу.

Розмерта разозлилась было – подметать ведь будет точно не наследник благородного рода Блэков! – но потом рассмеялась: кружившиеся под потолком цветные бумажки были презабавными.

– Он отказывается понимать, что я уже взрослый, я мужчина, я могу сам за себя решать! – распалившись, Сириус повысил голос, но мистер Уилкинсон за своим дальним столиком даже не шелохнулся. – От матери я уже давно не ждал ничего хорошего, она одержима манией чистой крови, но отец… мне казалось, в нём осталось ещё что-то человеческое.

– Понимаю, – усмехнулась Розмерта. И неожиданно для себя добавила: – От отцов всего можно ждать.

– Хочешь сказать, что твой отец тоже испортил тебе жизнь? – недоверчиво прищурился Сириус.

– Можно и так сказать, – трактирщица кивнула. – Он просто умер. Несвоевременно. Когда мне было девятнадцать. Это был самый бессовестный его поступок. А моя дорогая мама поступила точно так же, когда мне было четыре. Поэтому теперь я стою здесь, за этой стойкой, каждый день заказываю новые партии сливочного пива, слежу, чтобы не заканчивался огненный виски, затыкаю уши от криков школьников вроде вас, а когда всё надоедает – спускаюсь в погреб и заново переписываю этикетки на бочках с вином… Кроме меня, этим некому было заняться.

– Ты могла продать паб, – возразил парень, выразительно приподняв брови. – Нальёшь ещё?

– Понятие «семейный бизнес» тебе знакомо? – Розмерта забрала у него бокал, но наполнять его заново не спешила. – Или, например, «семейные ценности»? А ещё есть слово «наследство», Блэк, и оно тоже в моём словаре. «Три метлы» основал мой пра-пра-пра… в общем, это было больше века назад. Я шестая владелица этого заведения и этого погреба. Папа сказал бы, что я шестая хранительница традиций всего Хогсмида. Согласись, это к чему-то обязывает?

Сириус ничего не ответил и не спросил, где новая порция портвейна. С мрачным видом он принялся катать по стойке оставшийся орешек – казалось, он точно знал правильный ответ на откровенность Розмерты, но отчего-то очень не хотел произносить его вслух.

– А что, у тебя в запасах так много бочек? – нарочито спокойно спросил Сириус.
– Если что и есть хорошего в моём собственном наследстве, так это винный погреб. Я летом стащил оттуда две бутылки пино нуар, а ещё херес…

Шестикурсник сделал выразительную паузу, словно ожидая, что его похвалят за знание сортов вина. Розмерта молчала.

– Мы с ребятами выпили всё на день рождения Лунатика. Думали, в гостиную не вернёмся, а Хвост так и вовсе полз…

– Три бутылки на четверых? – выразительно приподняла брови Розмерта. – Да не такие уж вы и чемпионы, Мародёры... Я уж молчу, что херес после пино нуар – сомнительное решение. Испортили себе вкус и того, и другого.

– Хочешь сказать, что знаешь, как надо правильно? – с вызовом вскинулся Сириус, и Розмерта усмехнулась: в этот момент он казался похожим на самоуверенного щенка-подростка.

– Пойдём, – Розмерта пожала плечами. Вопрос «Стоит ли?», который она только что задавала сама себе, показался вдруг каким-то дурацким. Почему бы нет?.. Она повернулась, открыла незаметную с виду дверь за спиной и махнула рукой. Сириус легко соскользнул с табурета и, откинув со лба волосы, последовал за ней.

Посреди комнаты, по периметру обставленной высокими стеллажами с винными бутылками, стоял старый деревянный стол – когда-то отец приглашал сюда на дегустацию своих друзей и прочих особо важных клиентов. В глубокой нише одного из стеллажей – ещё одна столешница поменьше: когда-то там надлежало сервировать сыр и хлеб для закуски, а сейчас – ждали своего часа несколько уже откупоренных бутылок.

– Что предложить? – спросила она скорее саму себя, а не Сириуса. – Вот, например, барбареско, урожай 1973 года из Пьемонта. Не самое зрелое, но довольно выразительное. Попробуй, чувствуешь малину и вишню? Озорное вино.

Розмерта протянула Сириусу небольшой бокал – отец всегда учил не наливать слишком много вина разом, дать гостю шанс попробовать больше сортов, – второй взяла сама. Парень усмехнулся, но послушно сделал глоток и посмотрел на неё.

– Не в восторге? Пойдём дальше. Здесь есть гарнача из Кастилии, урожай 1964 года. Шикарное пряное вино, терпкое, в нём даже немного корицы и дыма…

Вторую порцию Сириус цедил медленнее – или делал вид, что смакует.

– Хочешь, найду тебе ровесника? – улыбнулась Розмерта. – Это особое удовольствие: пить вино своего года рождения. Конечно, если тебе ещё не шестьдесят, тогда оно превращается в уксус. Когда ты родился?
Сириус не ответил, задумчиво глядя сквозь плотное красное вино на пламя свечи.

– С вашего позволения, мистер Блэк, я хотела бы показать вам, что значит «разбираться в вине».

Розмерта подошла ближе и забрала бокал из его руки.

– А еще – что значит быть настоящим мужчиной.

Она неторопливо развязала бант, удерживавший на её плечах лёгкую тёмно-сиреневую накидку, тряхнула волосами – этот её жест всегда действовал на мужчин завораживающе – и притянула Сириуса к себе.

От него пахло хорошим вином, которое она сама только что ему наливала. Ещё немного – осенним дождём, чернилами и пергаментом. Интуиция безошибочно подсказывала: хотя Сириус и попытался крепко ухватить её за талию, сразу же надавить на её губы своим языком и даже слегка укусить – интересно, кто говорит мальчишкам, что именно так надо проявлять страсть? – раздевать женщину ему явно никогда не приходилось.

– Что ты окаменел?

Она специально добавила в голос недовольства: пусть запоминает, что робость неуместна! Распустила шнуровку на груди: даже жаль так быстро избавляться от корсета, ведь кружева цвета чайной розы так выигрышно оттеняли её кожу, но испытание ленточками и крючками – это не для Сириуса, это не программа шестого курса Гриффиндора…

– Имей в виду, – добавила она очень серьёзно. – Я разборчива. Два года ни с кем ни сном ни духом. Так что цени, Мародёр...

И, запустив пальцы в его длинные волосы, прижала лицо Блэка к своей груди: это самое верное, самое испытанное, к этому ни один мужчина ещё не остался равнодушным!

К счастью, самоуверенный парень быстро усваивал уроки.


***

– Всё было ужасно, да?

Розмерта не удостоила этот вопрос ответом.

– Зачем ты это сделала? – по-другому спросил Сириус. Теперь он сел рядом и неуклюже попытался прикрыться краем гриффиндорской мантии. – Какой тебе интерес со мной возиться?

– Дурак ты, Блэк! – рассмеялась Розмерта и соскользнула со стола. Взмахнула волшебной палочкой, счищая с тела следы их страсти, и выудила из кучи одежды чудесный корсет цвета чайной розы, трусики и пояс для чулок. – Ты же не понимаешь ещё, да и хорошо, что не понимаешь…

– Чего не понимаю?

– Себя, мой дорогой, себя. Знаешь, в тебе что-то есть... что-то такое, магия, энергия, не знаю... что-то, от чего женщина просто смотрит на тебя и начинает тебя хотеть. Это большая редкость. Обычно с женщиной надо долго и качественно работать, чтобы она тебя захотела. Или использовать зелье похоти. А ты... за тебя уже природа всю работу сделала, можешь пользоваться. От тебя уже ничего не требуется, только эрекция.

– Мне следует принять это как комплимент?

– Просто прими это к сведению.

Сириус глянул на неё в упор: от недавнего смущения не осталось и следа, теперь он с интересом смотрел, как ловкие пальцы прикрепляют чулки к подвязкам пояса. В живых серых глазах плескалась смесь недоумения и обиды, и Розмерта одёрнула себя – что на неё нашло? Ещё подумает, что ей действительно не понравилось. Для шестнадцатилетнего парня можно было бы найти слова приятнее, чем «Прими это к сведению». Надо срочно исправлять ситуацию…

– Конечно, прими это как комплимент, – она вновь завязала пышный бант накидки под подбородком, подошла к юноше вплотную и легко поцеловала его, слегка пощекотав пальцами загривок. – И мне было очень хорошо с тобой, поверь. Мне давно ни с кем не было так хорошо.

Розмерта увидела, как он недоверчиво вскинул красиво изогнутые брови и усмехнулся – она готова была поклясться, что усмехнулся самодовольно. Но с места не сдвинулся – так и сидел на столе в распахнутой гриффиндорской рубашке, прижимая к животу чёрную мантию.

«Ну конечно, – хмыкнула Розмерта, – ни один мужчина не желает демонстрировать, как стремительно скукоживается предмет его гордости. Наверное, они думают, что мы ничего не понимаем в физиологии и списываем всё на Заклятье Уменьшения, подосланное невидимым врагом».

Однако от комментариев она воздержалась.

– Оденься. Я сварю тебе кофе.

Сириус сдержанно кивнул, и Розмерта вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Взяла в руки кофейник – ей очень хотелось сделать вид, что ничего особенного не произошло, хотя бы для самой себя! – но почти сразу услышала, как он затворил за собой дверь комнаты, почувствовала его дыхание на своём затылке. Очевидно, шестикурснику хватило ума воспользоваться Одевающим заклинанием.

– Зачем, Розмерта? – повторил он, но уже совсем не с той интонацией, что сразу после их стремительной близости.

– Когда-нибудь, если тебе вдруг придётся прожить десять лет так, что каждый день будет похож на другой, как две капли воды, ты сможешь меня понять. Хотя мне почему-то кажется, что тебя ждёт совсем другая судьба.

Розмерта наполнила небольшую прозрачную чашку – ей нравилось подавать кофе именно в таких. Добавила немного бренди – три капли, не больше, только для аромата, – а потом положила рядом шоколадную лягушку. Это было приятно – хоть недолго и не по-настоящему, но всё-таки заботиться о своём мужчине.

– А чего ты прицепился: зачем, зачем? – рассмеялась она, резко сменив тон. – Я же могу подумать, что тебе не понравилось.

– Понравилось, – мгновенно выпалил Сириус. – Понравилось. Ты замечательная, Розмерта, ты… ты вейла!

– Я не вейла – пожала она плечами. – Я просто женщина. Дочь трактирщика. И ещё, если хочешь знать, тридцать мне стукнет раньше, чем ты закончишь школу.

Сириус скривил губы в снисходительной усмешке – такая же часто мелькала на лице его кузины Беллатрисы, когда девушка снисходила до «Трёх мётел» и не упускала возможности заметить, что у неё-то в замке и сливочное пиво нежнее, и кофе крепче. Правда, Розмерта могла бы поклясться, что Сириус отреагировал на её сообщение о возрасте, а не о неблагородном происхождении – по крайней мере, очень хотелось так думать.

– Я приду в субботу. Или завтра, хочешь? Я могу в любой момент сбежать из школы, – предложил парень, только подтвердив её гипотезу.

– Если захочешь. Не могу настаивать.

– Сегодня ты настаивала.

«Зря я кокетничаю. Скоро у меня не будет даже этого», – пронеслось в голове Розмерты, и она тотчас одёрнула себя: действительно, стоило ли возиться с этим парнем, если настраивать себя на такое к нему отношение?

– Приходи когда хочешь. Я всегда здесь, – она постаралась улыбнуться как можно более задорно.

Сириус только кивнул: вся его бравада, казалось, снова куда-то испарилась. В следующую секунду он перегнулся через стойку и легко дёрнул Розмерту за прядку – так, что локон распрямился, а потом вновь подскочил вверх пружинкой, – а затем соскочил с табуретки, лихо перекинул через шею длинный гриффиндорский шарф и едва ли не бегом выскочил из трактира.

Вновь звякнули колокольчики.

Розмерта подмигнула своему отражению в блестящем кофейнике. На стеллажах было ещё достаточно хорошего вина из отцовских запасов, а в ящиках комода в спальне – достаточно кружевного белья, чтобы научить этого парня виртуозно справляться с любыми шнуровками.

– Мистер Уилкинсон! – окликнула она завсегдая. – Хотите сандвич с сыром? За счёт заведения?

---fin---

P.S. Этот текст был начат зимой 2012 года и обрёл жизнь неожиданно для меня самой. За то, что старушка La gatta вернулась к перу, поблагодарить стоит месяц самоизоляции и вдохновение, полученное от любимой беты. Чудеса случаются.:) Поэтому старушке будет приятно, если ей черкнут пару строк (клянчить отзывы неприлично, знаю, но бабушке простительно).