Глава 1Её золотисто-рыжие волосы всегда были бельмом на глазу. Они были видны из любого уголка его любимой гостиной, обжигая роговицы глаз нестерпимым светом. Длинные, густые — в них хотелось зарыться носом и вдыхать-вдыхать-вдыхать запах прелой листвы, удушливого церковного ладана, который он очень не любил с детства, и легких эманаций смерти.
Том боялся смерти и боялся смотреть ей в глаза. Это иррациональное чувство давно впилось в его сердце, сводя с ума.
Ва-си-ли-са
На красивом лице уродливо проступала ненависть, когда он шепотом, раз за разом произносил её имя. Рот наполнялся вкусом пепла, а за спиной гнилостным запахом дышала смерть, обдавая могильным холодом.
Ва-си-лиск
Эти два слова словно были родственными, неотделимыми друг от друга. Прекрасная, смертоносная змея. Девушка, в чьих глазах пряталась погибель.
Реддл боялся смерти. Он должен найти путь к бессмертию.
***
Крестражи.
Реддл впервые за долгое время улыбался. Что такое смерть невинной души против великой цели, на алтарь которой он готов положить всё, и даже больше.
С лёгкой улыбкой закрывая книгу, Том слышит за своей спиной лёгкий, почти невесомый, смешок. Внутренне он содрогается: знает, кто стоит сзади. Его обволакивает удушливый страх: Василиса преследует его везде, словно смерть. Хотя, почему словно? Она и есть сама смерть.
С усилием воли Том поворачивается к ней, натягивая насмешливую лицемерную улыбку и окидывает её фигуру безразличным взглядом, который ему трудно даётся. Невозможные, золотисто-русые волосы сверкают еще невыносимей, в глазах горят самоцветы. Точь-в-точь красна девица. Реддл читал русские сказки, томик которых непонятно откуда взялся в скудной библиотеке приюта. Тогда он находил их куда более страшными и интересными, чем зацензуренные версии сказок братьев Гримм.
— Что в теме бессмертия кажется тебе смешным? — он, с легкой ленцой, выдавливает из себя вопрос, заглушая неприятную тишину.
Василиса не спешит отвечать на вопрос, препарируя его взглядом.
— Сказка — ложь, да в ней намек. Добрым молодцам урок, — фыркает она. — Хотя, на доброго молодца ты совсем не тянешь.
Реддл едва сдерживает гнев, который приходит на смену липкого неприятного страха. Эта девица каким-то образом могла лишь одним взглядом да словом вытягивать наружу всю дрянь, которая копилась в его душонке.
— Зачем тебе бессмертие, Реддл? — продолжает она.
Том не может признаться себе, а тем более ей, чего он боится. Признание собственного несовершенства — проигрыш, а проигрывать он не привык. Василиса все также смотрит на него, не отрывая взгляда, и ожидает ответ, словно ей и вправду интересно.
— Может, я хочу добиться власти над Англией, выжигая грязнокровок и магглов, которые позволяют себе думать, что они на вершине мира, когда лишь мы — чистокровные волшебники, достойны этого, — ядовито выплюнул Реддл. — Да что мне Англия, я буду править миром.
Том горделиво расправил плечи: он искренне верил в свои слова и наслаждался могуществом, только на задворках сознания мысль о папаше-маггле портило всю картину. На мгновение прикрыв веки, Реддл внутренне улыбнулся: очень скоро эта семейка отправится в ад.
К сожалению, его приятные мысли оборвал заливистый смех Василисы.
— А ты ещё глупее, чем я думала, — насмешливо произносит она.
В его горле клокочет звериная ярость — в мгновение ока преодолевает расстояние между ними, прижимая её к книжному шкафу. В шею уставлена его палочка — в порыве ярости он сам не заметил, как достал её.
— Почему бы тебе не послужить великой цели, — он склонился над её головой. — Ты можешь найти свою смерть у василиска. Это очень символично, ты так не думаешь?
Реддл впервые долго смотрит ей в глаза: стремиться найти отголоски страха, но видит лишь собственный. Том чертыхается — Василиса никогда не признает его превосходства, раз за разом побеждая в битве, которая несомненно существовала между ними, но ни разу не озвученная.
— Не играю в твои игры, — едко бросает Василиса. — Ты когда-нибудь умрешь!
Она резко освобождается из его хватки — в нос бьет запах ладана, и исчезает из библиотеки.
* * *
Это был день его триумфа: Гарри Поттер мёртв. Теперь весь мир будет у него в ногах. Воздух пропитан отчаянием и болью — самый сладкий аромат на его памяти.
Волан-де-Морт окинул взглядом толпу, которая вышла из разрушенной школы. Растерянность, переходящая в скорбь — из груди вырывается смешок, настолько жалки эти человечишки, верившие в победу мальчишки.
Внезапно зацепившись взглядом за знакомую шевелюру, он похолодел — это не могла быть она. Василиса едко усмехалась, теперь Том явственно видел её лицо. Его змеиные ноздри чуть трепетали, он явственно чувствовал, как к воздуху примешался запах ладана и горькой полыни.
Смерть появилась перед ним в последний раз. Она пришла на панихиду по случаю его скорой кончины.
