H is for HenryПроблема скрывается в том, кто ответственен за желания. Гермиона всегда знала, что за свои желания несёт ответственность сама. Потому что это были её желания, а не кого-то другого! Таков закон жизни, которому она исправно следовала, выстраивая планы на будущее. Но сейчас она просто видела, как две проклятые полоски перечеркнули всю её судьбу, выстраивая другую вереницу событий.
Рука с маггловским тестом на беременность предательски дрожала, пока девушка смотрела на рисунок, выстроивший такой пугающий знак равенства. Она до последнего не хотела верить своим симптомам, отмахивалась от подозрений, желая забыть единственную ошибку в своей жизни. Она оступилась всего раз, позволив себе забыться на одном из приёмов. В тот вечер она была слишком расстроена расставанием с Роном, чтобы задумываться о последствиях. И вот сейчас она буквально видела, как работа в Министерстве ускользает из её рук, как и стажировка по обмену опытом в Америке. Целая вереница возможных и тщательно планируемых ею событий просто растворялась перед глазами! Она беременна… и это звучит для неё как приговор.
Ей не надо гадать, кто отец. Она и так хорошо помнила насмешливый и самодовольный взгляд серых глаз, когда всё случилось, а блондинистая макушка неоднократно появлялась перед её глазами ещё несколько раз, но уже во снах. Когда она упустила момент? Когда допустила, чтобы враг стал любовником?
Первый день после известия о беременности девушка не выходила из дома, наплевав на учёбу при Министерстве и привычный распорядок дня. Она не выдержит теперь, если снова увидит его там… Дёрнул его боггарт за ногу пойти учиться туда же!
Конечно, первой мыслью был аборт. Избавиться от этого, забыть, как страшный сон, чтобы ничто и никто не знал и не напоминал о её грехопадении! Но когда, казалось бы, решимость только достигла своего пика, Гермиона остановила себя на пороге клиники. Вспомнились родители, их строгие католические нравы, и вместо того, чтобы заявить о желании избавиться от ребёнка, она говорит врачу совершенно противоположное.
Гермиона Грейнджер беременна от Драко Малфоя… — мечта Риты Скитер, не иначе. Но девушка понимает для себя, что этот ребёнок такой же её, как и его. Возможно, даже больше!
Хотя нет, не так… Плевать она хотела на Малфоя с астрономической башни! Это её ребёнок! И она воспитает из него настоящего Грейнджера!
Собиралась ли она когда-нибудь сказать Малфою о беременности? Исключено!
Одна мысль о том, что этот белобрысый хорёк попытается заставить её избавиться от малыша или ещё хуже — отобрать, вводила её в панику! Гермиона договорилась через Министра о переводе на домашнее обучение. Благо с Кингсли у неё остались хорошие отношения ещё со времён войны. Она не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о её положении, а поэтому уехала подальше от мест, где могла пересечься с магами. Получая задания для изучения совиной почтой, она исправно училась и лишь думала о том, как ей предстоит жить.
Срок: 5 месяцев
Гермиона лежала в гостиной родительского дома на диване, укутанная в тёплый плед и с книгой на коленях. Изучения Международного Магического Кодекса затягивало с головой и забирало всё её внимание. Она даже не помнила, что мама просила её не забыть пообедать, когда уходила на работу. Было начало октября, а значит, что занятия только входили в силу. Ей уже предлагали стажировку, но девушка осторожно оттягивала момент ответа, чувствуя, что упустить эту возможность будет её страшнейшей ошибкой, но и отправиться в Америку на три месяца не могла: слишком рискованно.
Неожиданное движение внутри было болезненным и в то же время… Гермиона замерла, прислушиваясь к своим ощущениям и прижав руку к округлившемуся животу. Её малыш впервые зашевелился, и это ощущение сложно передать словами! Девушка только чувствует, как по щекам катятся слёзы, а в её прижатую ладонь из раза в раз упирается маленькая ножка.
— Ну здравствуй. Будем знакомы? — тихо спрашивает она и тут же чувствует, как желудок сводит голодной судорогой. Надо пообедать. Учёба никуда не убежит, а кормить ей теперь надо ещё и ребёнка — напоминает она себе и неуклюже встаёт с дивана.
Срок: 7 месяцев
Гермиона начинает уставать от беременности. Убежав от магического мира, чтобы никто в нём не узнал о малыше, она обрекла себя только на маггловскую медицину. Найти необходимые ингредиенты для большинства зелий было слишком сложно. Но девушка стоически держалась, чтобы не сорваться в Косой Переулок за покупками и облегчить свои проблемы.
От чего она устала больше всего? Так это от чувства медлительности и неповоротливости. Как объяснил ей врач, сейчас организм будет всячески направлять свои силы лишь на то, чтобы сохранить жизнь и здоровье малыша, а, как следствие, её проблемы с памятью и излишняя сентиментальность были некоторыми из "побочных эффектов" беременности. Учёба стала даваться с пробуксовками, а необходимость подготовиться к родам отнимала львиную долю времени.
Срок: 8 ½ месяцев
Почему никто ей не сказал, что это будет так больно и неудобно? Отёкшие ноги, ноющая спина и полная невозможность спать не только на животе, но и на спине! Гермиона уже грезила о том дне, когда ребёнок появится на свет, чтобы она могла поспать на спине, не испытывая при этом чувства, что её придавила вся тяжесть земной атмосферы.
Девушка лежит в своей спальне в родительском доме и смотрит на уже подготовленную колыбель. Врачи говорят, что это будет мальчик, поэтому она сменила тона купленной слишком рано колыбели с розового на серебристый. Почему серебристый? Гермиона старалась не думать о причинах такого желания увидеть этот цвет в окружении своего ребёнка.
Всякая мелочь вроде пелёнок и ползунков уже ожидала своего нового хозяина, который рос крепким и спокойным малышом даже в утробе матери. Очередной удар приходится на низ живота, вызывая у девушки жуткое желание сходить в туалет. И тяжело вздохнув, Гермиона выбирается из вороха одеял, уходя в санузел. Осталось потерпеть совсем недолго — и она скоро перестанет бегать в туалет каждые пару часов.
День Х.
Это было 25 декабря. Гермиона сидела с родителями за столом. Было так приятно снова встречать с ними этот праздник, она даже пожалела, что после окончания Хогвартса так пренебрегла этой традицией. Мясо, приготовленное миссис Грейнджер было настолько вкусным, что пальчики оближешь! А атмосфера уюта и тепла стирала всякие дурные воспоминания. В углу гостиной сверкала ель, они украшали её весь день. Точнее украшал её отец, а Гермиона сидела рядом в кресле и говорила куда и что стоит повесить, иногда левитируя игрушки к верхушке. Долго стоять или колдовать у неё не особо получалось, просто потому что ребёнок отнимал не только физические силы, но и магические.
Она просто хотела принести с кухни пироженки, когда поняла, что под ногами у неё слишком мокро…
— Я рожаю… — только и успела она выдохнуть, прежде, чем болезненная схватка скрутила её пополам, заставив выронить поднос.
Гермиона смотрит в тёмно-серые глаза сына, прижимая маленький свёрток к груди, и видит его. Словно Малфой смотрит на неё через глаза ребёнка и ждёт признания. Но она не собирается признаваться, а только мягко целует ребёнка в маленький лоб и прикладывает его к груди. Громкий голос совести бьёт по макушке, но девушка игнорирует это. Она слишком устала.
Она назовёт его Генри. Генри Грейнджер, просто потому, что это имя ей кажется подходящим. Переводясь как "глава дома", это имя несказанно подходит такому ребёнку, который терпеливо смотрит на всех своих родственников и ждёт, пока его капризы будут выполнены.
Она вернулась на учёбу спустя ещё полгода, благодаря матери, которая согласилась сидеть с внуком время от времени. С той лишь проблемой, что каждый раз, когда он капризничал, Гермиона под любыми предлогами убегала с занятий. Больше не было занудной ботанички Грейнджер, которая отсиживала от звонка до звонка. Под удивленными глазами однокурсников, девушка опаздывала и уходила раньше, допускала ошибки и иногда засыпала на лекциях, просто потому, что дома до этого полночи ходила по комнате, стараясь укачать раскапризничавшегося Генри.
В те моменты, когда она опаздывала, то обязательно видела его взгляд. Малфой явно задавался вопросом больше, чем все остальные, ведь знал её с 11 лет и опоздание для Гермионы всегда было сродни смерти. Она чувствовала его острый взгляд у себя на затылке во время лекций, когда она уходила раньше положенного или в столовой, когда вместо привычных сладостей набирала себе исключительно полезную еду с высоким содержанием молочных продуктов. Она встречала взгляд Малфоя каждый день, и изо всех сил старалась не задерживаться на нём, потому что в такие моменты на неё смотрели глаза родного сына. И это было невыносимо!
Генри 6 месяцев
Первый раз она почти попадается на глаза Малфою, когда из-за вспышки необъяснимой болезни для магглов, аппарировала в госпиталь Святого Мунго с плачущим Генри на руках. Что в этот весенний день забыл там Малфой она понятия не имела! Но каким магическим образом так быстро успела построить звуковую завесу — до сих пор задаётся вопросом. Спрятавшись в одном из открытых кабинетов, она видела, как Малфой остановился в проходе. Его гордый аристократический профиль вызывал в ней неведомый ранее восторг! Смотря на него сейчас, в свете ярких больничных ламп, она могла разглядеть сколько черт маленький Генри унаследовал от отца. Только волосы не настолько светлые, а в остальном — точная копия. Малыш на руках разрывается криком, но Гермиона только крепче прижимает ребёнка к себе, с замиранием сердца наблюдая, как Малфой смотрит прямо на неё, словно видит их сквозь завесу магии. Но это ей лишь кажется. Потому что через пару мгновений мужчина только взмахнет головой, отгоняя ненужные мысли и уйдёт, оставляя девушку дрожащими руками прижимать к себе ребёнка.
Генри 3 года
Первый выброс магии случился, когда Генри было три года. Тогда Гермиона уже начала работать при Министерстве, с самых низов: её аттестат уже не был превосходным, но девушка ничуть не жалела. Ведь знала, что может сама справиться даже с самого начала. Никогда не поздно начать!
Чтобы быть всегда на связи с родителями, она купила себе мобильник, так что получив сообщение с просьбой срочно прийти, так как происходит что-то странное, Гермиона не стала ждать, выскакивая из офиса и почти сбивая с ног треклятого Малфоя!
— Смотри куда несёшься, Грейнджер! — возмущается аристократ, набережным жестом отряхивая мантию, а на его руке девушка замечает кольцо. Конечно. Свадьба с Асторией была на всех таблоидах. Гермиона знала, но всё равно что-то болезненно кольнуло в груди. Он стал ещё дальше для неё.
Слёзы, блеснувшие в шоколадных глазах, ввели Малфоя в ступор. Он уже хотел открыть рот, как девушка просто зажмурилась и мотнула головой. Плевать ей на Малфоя! Дома Генри!
— Прости, — только и бросает она, тут же отталкивая растерявшегося мужчину. А он ловит себя на мысли, что она так похожа на девушку, что он видел в Мунго три года назад. Ситуация слишком похожа на тот случай, но Драко лишь списывает всё на глупые, невыветрившиеся чувства.
Генри 3 года и 11 месяцев
Когда Генри почти исполняется четыре, Гермиона видит в Еженедельном Пророке новость о юном наследнике Малфой, который родился пару месяцев назад. Грустная улыбка невольно кривит её губы, потому что материнское сердце ревностно напоминает ей, что малыш Скорпиус второй по старшинству. Но говорить об этом вслух она, конечно, не собирается. Лишь выбрасывает газету при выходе из Министерства и уходит домой. Сегодня она и так задержалась, а Рождество наступит уже скоро, и надо поторопиться успеть за подарками и лекарством.
Она уже знает, что купит. Не скрывая от Генри его происхождения, рассказывая о магическом мире и о потрясающей школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, которая обязательно пригласит его на обучение, как только Генри исполнится одиннадцать лет, Гермиона рассказывала обо всех воодушевляющих и завораживающих моментах того мира, что стал ей вторым домом. И это совершенно не стало для неё открытием, когда мальчик проникся к игре в квидич. Книги об игре, её истории и правилах занимали огромную площадь в новой спальне, что девушка отделала сразу же, купив новую квартиру подальше от Косого Переулка. И к Рождеству она пообещала сыну метлу, чтобы он мог сам испытать себя и проверить таланты, которые, несомненно, у него были.
Гермиона наблюдала за сыном все четыре года, с замиранием сердца обнаруживая в нём всё больше и больше малфоевских черт: как он держит голову, задирая подбородок, усмехается, надменно посматривая на окружающих, и отпускает колкие, не по годам язвительные, комментарии. Но изо дня в день девушка убеждала себя, что её сын никогда не станет копией отца. Она работала на износ, старалась изо всех сил, чтобы у её мальчика было всё самое лучшее, даже пренебрегала дружбой со школьными друзьями, которая уже трещала по швам. Вопреки ожиданиям Джинни, Гермиона не приезжала на праздники, не виделась в выходные и самое кошмарное — не приехала на их свадьбу с Гарри! Казалось, что этого преступления новоявленная миссис Поттер не простит подруге никогда, и с одной стороны Гермиона сожалеет, но с другой, снова смотрит на своего подрастающего сына, который играется с Живоглотом на полу, впиваясь пальцами в пушистую шерсть животного, и понимает, что в приоритете для неё теперь всегда будет ребёнок.
Она заходит в магазин Мётлы «из рук в руки», просто потому что покупать совершенно новую метлу для четырехлетнего ребёнка считает нерентабельным. Будет даже безопаснее, если его метла не будет слишком быстрой и манёвренной. В конце концов, он даже до конца не осознаёт, насколько его метла должна быть хороша. Она обходится ей где-то в пятнадцать серебряных галлеонов и ещё десять сверху за перенастройку заклинания, потому что волнение за возможную ненадёжность не оставляло её до самого конца. И упаковав подарок для сына, который шёл к Рождеству и его удивительному дню рождения одновременно, Гермиона упускает из вида новых посетителей. Новоявленная чета Малфоев во главе с Драко зашла. чтобы избавиться от старой метлы, которая теперь просто валялась в чулане Мэнора за ненадобностью. Мужчина останавливается в самом начале, видя, как бывшая знакомая заботливо складывает всё необходимое по списку для ухода за метлой в свою сумочку, но что-то в этой картине для него не вяжется. Может, потому что Грейнджер и метла всегда были раздельными понятиями? Или тот факт, что метла в её руках была совершенно не для взрослого человека.
— Не забудьте, что метлу следует натирать раз в две недели. Тогда полёты будут проходить на ура, — заботливо советует покупательнице старый владелец, а Драко замечает что именно он протягивает девушке. И не понимает, зачем сам перехватывает ненужный воск.
— Не самый лучший выбор. Если тебе важна безопасность, лучше сходи в магазин «Всё для квидича», стоит на две монеты больше, но качество гораздо надёжнее.
Гермиона просто прирастает к полу, когда видит Малфоя рядом с собой. Всё то время, что прошло с момента их ночи вместе, она так старательно избегала непосредственного контакта с ним, что уже и забыла, был ли он таким высоким всегда или вырос за прошедшие пять лет? От него веет всё ещё знакомым холодом и совершенным безразличием, которые заставляют девушку ощутить себя неловко, не в своей тарелке, словно она в его мире находится, нарушая все законы. И место ей совершенно в другом, подальше от магии и от него.
Гермиона краснеет до кончиков волос, расплачиваясь с владельцем лавки, стараясь не смотреть в сторону жены Малфоя и их новорождённого сына. Ей тяжело, и грудь сжимает, словно в тиски, от обиды. Глупая обида за Генри, лишённого всякого общения с отцом. Но ведь этот отец даже не в курсе, насколько первенец напоминает его самого? Она неловко поблагодарила его и снова поторопилась к выходу.
Малфой только нахмурился, проследив за бывшей однокурсницей, которая даже не подняла на него глаза, а на прилавке заметил забытый ею рецепт на противодраконью сыворотку на имя Генри Грейнджера. Драко повертел лист в руках и почесал в затылке, припоминая, что когда-то отец рассказывал ему про эту тяжёлую болезнь — драконью оспу, от которой страдал его родной дед Абраксас Малфой, и единственным спасением была только сыворотка. Помнится, что если кто-то заболевал ей не в детстве, а во взрослом возрасте, то спасения могло уже и не быть. Но понять, кто такой этот Генри Грейнджер, он просто не мог. Решение пришло само собой.
Генри 4 года
Гермиона едва успела прийти к Рождеству с подарками для сына, но, увы, без необходимой сыворотки. Конечно, Генри уже почти здоров, осталось только избавиться от симптомов, потому что зелёно-фиолетовая сыпь на бледном личике пугала жутко. Девушка складывает подарки под ель и рассчитывает, что потерпеть до утра можно, когда она снова сходит в Мунго за новым рецептом и купит всё необходимое. С момента, как Генри непонятно откуда подцепил эту заразу, Гермиона запретила матери или отцу приходить в гости к внуку. Ещё не хватало и их потом выхаживать. Девушка наняла одну из медсестёр, чтобы та могла присмотреть за больным ребёнком, который и без того имел острую степень самостоятельности и серьёзности. Но сама всё равно волновалась. Будучи магглорождённой она многого не знала, как бы ни старалась изучить магический мир от и до. Но в книгах всего не пишут, а иногда так хотелось чьего-то мудрого совета!
Она зашла в спальню к сыну и тихо присела на его кровать. Луна освещала тесную комнату и все те постеры с командами по квидичу, которые вызывали восторг у мальчишки. На полу снова были разбросаны книги по астрономии и зельеварению, а Гермиона только улыбалась тому, что этот ребёнок рискнёт в следующий раз утащить с её книжной полки. Она погладила светлые волосы мальчишки, которые стали отливать серебром в свете ночной луны, и слабо улыбнулась. Всё же это было самым правильным решением в её жизни: дать жизнь этому ребёнку и вырастить его настоящим Грейнджером. И теперь ей уже было всё равно, что выглядел он совершенно по-другому. В душе этот мальчик был полной противоположностью Драко.
Звонок в дверь был неожиданностью, ведь Гермиона никого не ждала. Хотя это было очень похоже на её родителей, для которых такое объяснение, как «драконья оспа», было недостаточным для понимания всей серьёзности ситуации. Девушка только поправила одеяло, укрыв сына полностью, и тихо прикрыла за собой дверь в спальню, выйдя встречать непрошеных гостей.
— Я же вам сказала, что нельзя сюда приходить. Это опасно и… — громко говоря ещё в коридоре, она запнулась и подавилась воздухом, стоило ей открыть дверь. Ведь на пороге стояла точная копия её сына. Того самого, который сейчас спал в спальне и пугал любого жуткими пятнами зелёно-фиолетового цвета.
— Ты забыла рецепт, — Драко поднял в воздух листок, демонстрируя сегодняшнюю потерю, и у Гермионы возникает двоякое чувство: радость, что она может хоть сейчас сходить в аптеку за сывороткой, и страх, что Малфой мог прочесть, кому она предназначалась.
— Спасибо, — она протягивает руку, чтобы забрать бумажку, но Малфой ловко отводит руку назад, и Гермиона хватает лишь пустоту. Чёртов хорёк с его аномально длинными конечностями! Серые глаза с хитрецой смотрят на девушку, и она не может понять, что происходит. — Отдай. Ты же пришёл сюда не для того, чтобы подразнить меня моей забывчивостью?!
Драко уже до жути знакомо и по-любимому кривит губы в усмешке, а у Гермионы всё внутри сводит от непонятной нежности к этому жесту.
— Ты права. Хотя меня и очень смущают твои резкие перемены после того случая, но не будет ли это невежливо с твоей стороны, если ты меня даже на чай не пригласишь? — он тянет это тихо и совершенно ненавязчиво, но от чего-то Гермиона чувствует, как петли на её руках затягиваются туже, делая её совершенно безвольной марионеткой.
Но Грейнджер ещё старается скинуть с себя путы, нервно оглядываясь назад, на комнату, где спит ребёнок:
— А тебе не надо идти домой к семье? Рождество наступит через час, — это было последней соломинкой для неё.
— Думаю, я успею. Драконья оспа — не самое простое заболевание, с которым может справиться… магглорождённая. Даже если это ты, Грейнджер, — сказано это было с пренебрежением и какой-то ненавистью, от которой девушка чувствует, словно её ударяют по лицу. Так больно, ведь тогда, после того проклятого приёма он был нежным и таким близким! Тогда он был тем Малфоем, который смог вскружить ей голову и залечить вскрытые раны от болезненной, точнее говоря, больной любви! А сейчас он снова был тем ледяным и жестоким аристократом, которого она ненавидела и старалась вырвать с корнем из натуры сына.
— Благодарю за переживания, но не стоит. Верни мне рецепт немедленно, — упрямо требует она, уже наступая на мужчину, но замирает, видя его глаза.
Драко смотрит так, словно видит призрака, уставившись сквозь неё в узкий проход квартиры. Его глаза напоминают стекло и не выражают ничего, кроме страха и полного недоверия.
— Мама? У меня опять болит голова и-и… апчхи! — хнычущий голос ребёнка сопровождается запахом горелого, так как очередной сноп искр вырвался при чихании. У Гермионы кровь застыла от осознания, что видит Малфой за её спиной. Точнее кого…
— Грейнджер… — только и выдыхает он, переводя на девушку шокированный взгляд, а после просто всучил ей в руки бумажку и отодвинул в сторону, широкими шагами проходя в квартиру без приглашения и присаживаясь напротив мальчика. Совсем маленький, волосы не белые, но светлые и глаза… Малфой словно смотрел в отражение самого себя, понимая ужасающую и пугающую догадку. — И когда ты собиралась сказать?
Тишина. Гермиона только опускает виновато голову и поджимает губы. Ей обидно до слёз за то, что её ещё и считают виноватой. Но разве это будет виной с её стороны? Желание спасти ребёнка от его нерадивых и сумасшедших родственников, помешанных на чистоте крови?! Она молчит и не собирается отвечать, потому что говорить не о чем.
— Привет, — Драко понимает, что разговор будет после, и он не уйдет, пока сам всё не выяснит. Но видя сейчас сыпь на бледном лице и уставшие синяки под глазами, заботливо поправляет отросшую светлую чёлку, ощущая лихорадочный жар. — Как тебя зовут?
Мальчик хлюпает носом, слегка пошатываясь от слабости и растирая заспанные глаза, снова чихает, отправляя сноп искр во все стороны, от чего мантия на плече Драко сразу загорается и он только успевает её потушить хлопком ладони.
— Простите, — снова хлюпает мальчишка, так же внимательно рассматривая гостя. — Меня зовут Генри Грейнджер. И я волшебник. — слабая измученная улыбка на тонких губах заставляет мужчину самого улыбнуться.
Этот ребёнок был милым и, к удивлению, он был его, Драко чувствовал это. Руки сами тянутся к мальчишке и мягко его обнимают. Драко не понимает почему, но впервые за последние пару лет чувствует себя спокойно, словно всё встаёт на свои места. Теперь точно всё спокойно.
— А меня зовут Драко. Очень приятно познакомиться с тобой, Генри.
Часы бьют полночь, когда они сидят в гостиной. Генри уснул на диване, свесив руку и держа Драко за протянутую к нему ладонь. Мальчик так проникся к мужчине всего за час, что Гермионе даже становится совестно, что она скрывала это известие от него почти пять лет.
— Этим заболеванием болел мой дед, так что неудивительно, что Генри тоже заболел. Нас с рождения обычно начинают прививать, отпаивают снадобьями, чтобы болезнь не появилась, — тихо говорит Драко, смотря на лихорадочно-бледное лицо сына, а потом перевёл взгляд на девушку, что стояла в проходе, левитируя к ним поднос с двумя кружками чая и маленьким чайничком. — Тебе надо было сказать, а не скрывать это.
Девушка только прикусывает губу, и тихо проходит к креслу. Видеть такую картину ей непривычно: Драко совершенно домашний, с растрёпанными волосами и в помятой рубашке сидит на полу у дивана, где сладко уснул их сын. Они словно одно лицо и отличаются только возрастом и мудростью в глазах. Надо было видеть, с каким восхищением ребёнок слушал все рассказы мужчины об игре в квидич и обещал его научить в неё играть. Конечно, Гермиона не была в восторге от мысли, что Генри начнёт играть в игру как положено, всё же она была далека от безопасности, но и отказать своему сыну не могла. Он и так был много чего лишён.
— И что я должна была сказать тогда? Что забеременела? Я — магглорождённая, Драко! Твои родители сделали бы всё, чтобы избавиться от такого наследника. Но это и мой ребёнок тоже! Я не могла допустить даже малейшего риска, — шепчет она, нервно сжимая кулаки на коленях. — Он вырастет настоящим Грейнджером! А Малфои…
— А Малфои имеют к нему прямое отношение, — оборвал её речь мужчина, вставая с пола и с угрозой навис над девушкой. — Хочешь ты того или нет, но Генри — мой сын. И я буду участвовать в его жизни. Ты скрывала его от меня все четыре года, так что больше даже не думай его прятать. По-хорошему или по-плохому, я буду с ним общаться. Так что не вынуждай меня обращаться в вышестоящие органы.
Девушка вжимается в кресло, потому что видит, как угрожающе сужаются глаза Драко. Он пугает. Но сейчас, впервые за всё время их знакомства, она может видеть насколько по-волчьи предан Малфой семье. Даже если его семья теперь полукровная.
— Я не собираюсь… Но не хочу чтобы кто-то узнал, что он твой сын! Незаконнорожденных не жалуют, сам знаешь. Не надо мне угрожать своей властью, мне на неё совершенно плевать, — стараясь сохранить храбрость, девушка впивается пальцами в подлокотники кресла и стоически держит удар холодных серых глаз. Лицо Малфоя напоминает камень и не выражает никаких эмоций, как всегда, но потом вдруг смягчается и плечи его расслабляются, а сам мужчина отстраняется назад.
— Прости. Просто, это так волнительно, узнать, что у тебя есть ещё один сын… Особенно, когда ты всегда думал, что у тебя может быть только один ребёнок. Но, видимо, твоя магглорождённая кровь сломала все устоявшиеся барьеры нашего семейного… проклятия, — видя испуганное лицо девушки, Драко только пожал плечами. — Уже много веков у Малфоев рождался только один сын, а тут такое… Удивительно, что Астория забеременела. Но знаешь? Я даже рад. — Малфой тепло улыбается и впервые, спустя все эти годы, снова смотрит на девушку с теплом и трепетом в глазах. — Спасибо тебе, что спасла жизнь нашему сыну.
Сердце девушки трепещет в этот момент. Потому что слышать и видеть нежность от Драко Малфоя — сродни сладостной пытке. Гермиона слабо улыбается его словам и понимающе кивает. Ей больше ничего не надо знать или слышать, потому что она чувствует, что Малфой не будет рушить их жизни. Он поможет.
Генри 6 лет
По прошествии двух лет многое изменилось. Драко стал частым гостем в доме Грейнджеров и даже спокойно стал общаться с родителями Гермионы. Каким образом он оправдывал свои исчезновения дома, Гермиона понятия не имела, но и интересоваться не торопилась. По сути ей было всё равно, потому что каждый раз видя счастье на лице Генри, она готова была закрыть глаза даже на самые страшные преступления.
На то, чтобы полностью вылечить драконью оспу и её последствия ушёл целый год и непосредственные силы лекарей семьи дома Малфоев. Драко каким-то магическим образом уговорил тех не говорить родне о существовании ещё одного ребенка, соглашаясь с тем, что сейчас ещё будет небезопасно разглашать информацию о его происхождении. Стоит избегать крупного скандала, если они хотят спокойной жизни. А Гермиона грезила о тишине и покое! За эти два года она неплохо продвинулась по службе, потому что теперь страх за сына пропал. Тайна о сокрытии Генри от Драко свалилась с плеч, и теперь она могла полностью отдаться работе в необходимое для этого время.
Это было жаркое лето в Британии, одно из немногих, когда постоянные ветродуи со всех сторон их острова отступают, позволяя погреться всем на солнце. Гермиона была в отпуске и решила провести его на южном побережье, в небольшой деревушке близ Брайтона. Погода здесь была прекрасная, а графство Восточный Суссекс радовало глаз многообразием развлекательных программ для всех возрастов и завораживающий природой. Драко неизменно прилетал сюда в выходные, либо аппарировал уже с метлой, катаясь вместе с сыном на небольших холмах недалеко от пляжа. Он не пропускал ни одного выходного, иногда появляясь и посреди недели. Всякий раз сердце Гермионы замирало от страха. Но она доверяла Драко сына, потому что видела насколько он сам им дорожит. К слову, теперь схожесть Генри и Драко становилась всё более явной. Мальчишка перенимал повадки отца в мгновения ока! И это только усиливало переживания девушки о будущем ребёнка. Таких не особо жалуют, если у тебя в родословной не прописан целый ряд великих и влиятельных волшебников! А у Генри их не оглашали.
— Ребята, вы есть собираетесь?! — слыша радостные вопли в разном регистре, Гермиона вышла из небольшого домика, что арендовала на время отпуска прямо на самом побережье, и сейчас, бурча себе под нос об упрямом и бестолковом мужском роде, была вынуждена взбираться по отвесному холму, чтобы эти двое её услышали. Хотя так думала только она, потому что на деле что сын, что отец очень чётко расслышали её ворчливый голос. И уже в следующую секунду Гермиона оказалась подхвачена и посажена на метлу с испуганным визгом. Она сама не поняла, как вцепилась в шею Малфоя железной хваткой, но полёты на метле никогда не вызывали у неё восторга, а скорее пугали. Даже в школе она выполняла не больше необходимого, а иногда и вовсе мадам Трюк делала ей поблажки по причине её отличного аттестата в остальных предметах. Летала Гермиона по факту на «тролля» и улучшать свои отметки не горела желанием. И даже шестилетний Генри умел кататься на метле куда лучше неё. Сразу видно, что этим талантом пошёл в отца.
— Ты что делаешь? Мерлин! — прижавшись с такой силой, Гермиона испуганно смотрела вниз, слыша бархатистой смех прямо над ухом. Ветер растрепал её волосы мгновенно, но она даже не обратила внимания на сорвавшуюся вниз заколку. Слишком напугана.
— Даже не думал, что ты настолько по мне скучаешь, Грейнджер! Я же женатый человек, но тебя даже это не смущает? — ехидно замечает Драко, а видя насколько близко теперь его лицо, Гермиона чуть не срывается вниз сама, но уже от испуга. Крепкие руки вовремя её перехватывают и прижимают к сильному телу, перекрывая всякий доступ к кислороду. — Эй! Аккуратно! Не хочу отскребать твои конечности от камней. Это же просто шутка! — но серые глаза блестят таким порочным светом, что Гермиона понимает, Драко не шутит.
Она лишь молчит, прислушиваясь к своим ощущениям, как его руки скользят по её телу и не может сопротивляться. Потому что боится упасть… или всё же она просто не хочет сопротивляться?
Генри 9 лет
Потакая капризам сына, Драко уговорил Гермиону купить латунный телескоп к девятому дню рождения сына. Всего за пять золотых галлеонов. Хотя девушка и не понимала смысла в этом, ведь он потребуется только на первом курсе Хогвартса, до которого ещё ждать два года! Но слушать её никто не желал.
В итоге в день Рождества и одновременно дня рождения сына, она снова вынуждена куда-то лезть, точнее взбираться по лестнице на крышу родительского дома, потому что Драко сидел там с Генри и рассматривал звёзды, рассказывая сыну все законы астрономии.
— Пап, тебе снова надо уйти раньше? Ты не сможешь остаться? — мальчик с тоской смотрит на мужчину, и в его светлых глазах светится не по-детски мудрая грусть.
У Гермионы сердце сжимается от понимания, что её малыш страдает. Даже несмотря на то, как тесно и часто Драко общается с ним, Генри всегда будет мало! Мужчина же мягко погладил ребенка по голове, поправляя на ней шапку и слабо кивнул.
— Прости. Мне надо успеть поздравить и Скорпиуса тоже.
Мальчик тяжело вздохнул, пальчиком рисуя непонятные узоры на снегу рядом. Он понимал многое, куда больше, чем дети его возраста. Ведь Гермиона никогда и ничего от него не скрывала. Рассказывала всю правду в том формате, которую ребёнок способен воспринять.
— Я знаю. Было бы здорово, если бы я мог с ним познакомиться. Пап, а нельзя, чтобы мы с братом встретили Рождество вместе? Совсем нельзя? Хотя бы в следующем году. Когда я смогу с ним познакомиться?
У Гермионы снова перехватывает дыхание. Её малыш понимает даже больше, чем она рассчитывала.
Малфой оборачивается, явно услышав её шокированный вздох, в его глазах сверкает ничуть не меньшая боль, потому что он уже давно просил рассказать всю правду его семье и познакомить детей. Но Гермионе было слишком страшно от мысли, что её сыну могут сделать больно. А по факту, больно делала она сама.
— Думаю, папа может привести Скорпиуса утром, на Рождество. Как думаешь? Мы откроем подарки все вместе, — тихо предложила она, поравнявшись с Малфоем и присев по другую сторону от сына.
Глаза Генри сразу засверкали счастьем:
— Правда?! Но мам! У нас же нет подарка для Скорпиуса! Что же нам делать?
Гермиона слабо рассмеялась над этим ужасом в любимых глазах сына и просто обняла ребёнка, целуя в висок:
— Не переживай, мы что-нибудь придумаем.
Генри 11 лет
Знаменательный возраст для любого волшебника — это одиннадцать лет. Из-за того, что день рождения у Генри было на Рождество, то по факту в Хогвартс он поехал на год позже большинства. И Гермиона отлично понимала сына и то с какой настороженностью он рассматривал других первогодок на платформе 9¾. Прижимаясь к боку матери, мальчик сильнее сжимал её пальцы и настороженно осматривал всех вокруг. Они не так часто выбирались в магический мир и от этого видеть такое скопление волшебников было для Генри в диковинку, особенно учитывая привычку каждого второго оглянуться и ткнуть пальцем в Героиню Войны, которая вела за руку светловолосого мальчика. Никто в магическом Лондоне не слышал о том, что у Грейнджер есть сын. И от кого он, гадали практически все окружающие.
— Мам? А меня точно не возненавидят? — взволнованно тянет мальчишка, он не привык отлучаться от дома надолго, даже несмотря на его самостоятельность.
Гермиона остановилась, отодвинув тележку с чемоданами в сторону и присела на корточки перед ребёнком.
— Всё будет прекрасно, Генри. Я даже не сомневаюсь, что ты встретишь настоящих друзей, которые тебя полюбят!
— А ты встретила?
Девушка запинается, понимая, что её дружба развалилась, как карточный домик, и от неё не осталось ничего, кроме тёплых, но болезненных воспоминаний. Но она заставляет себя выдавить улыбку.
— Конечно. У мамы были самые лучшие друзья, которых только можно было найти!
— А ещё самые тупые из всех возможных вариаций, — едкий комментарий за спиной мог принадлежать только одному человеку. Гермиона тяжело вздыхает, ощутив увесистую руку Малфоя на своем плече. А потом с неохотой и неодобрением поднимает взгляд на мужчину, который стоял рядом с ними. Чуть поодаль стояла Астория со Скорпиусом, который счастливо махал рукой, едва подпрыгивая от нетерпения подбежать.
К всеобщему удивлению, Скорпиус и Генри сдружились за пару минут и с того самого Рождества были неразлучны. Даже сама Астория приняла факт ещё одного сына Драко спокойно, что удивляло Гермиону до сих пор. Леди Малфой грустно улыбнулась, а Грейнджер показалось, что выглядеть она стала ещё более бледной, чем прежде.
— Всего через три года Скорпиус пойдет в Хогвартс, и вы обязательно там повеселитесь. Я даже не сомневаюсь, что вы оба окажетесь на Слизерине.
— Драко! — Гермиона предостерегающе покачала головой. Эта привычка с враждебностью факультетов не выводилась из Малфоя даже спустя столько лет.
— Не имеет значения, где вы будете учиться, Генри. Вы всё равно братья, — с мягкой улыбкой поправила она, замечая нетерпеливость сына. — Ладно. Иди попрощайся со Скорпиусом.
Мальчик радостно улыбнулся и быстро убежал в сторону Астории, оставляя матери припасённую заранее книгу об истории квидича в Хогвартсе. А сама Гермиона поворачивается к Малфою. Настороженный червячок копошится внутри.
— С Асторией всё в порядке? Она бледнее обычного… и похудела ещё.
От её взгляда не скрывается тень, скользнувшая по лицу Драко, но мужчина тут же нацепил свою знакомую маску и ощетинился.
— Всё в порядке. Внешний вид моей жены уж точно не твоя забота, — слишком резко отвечает он, что даже зазнайка Грейнджер теряет дар речи.
— Но я просто.
— Не надо Грейнджер! — громче положенного воскликнул он и тут же нервно сглотнул, вытирая пот выступивший на лбу. Гермиона видит, что ему тяжело, но не решается больше настаивать. — Не надо…
Генри 15 лет
Это было первое Рождество спустя много лет, когда Малфой не появился в их доме. Несмотря на то что Генри делал вид, что всё в порядке, Гермиона видела, как он нервничал и постоянно посматривал в окно или на камин. Он ждал отца, но в последний месяц, проклятый Малфой как в воду канул. Гермиона начинала тихо ненавидеть нерадивого отца за его игнорирование и пренебрежение старшим сыном.
— С Рождеством, милый, — стараясь хоть как-то скрасить гнетущую атмосферу, Гермиона купила сыну лучший котёл из всех возможных. Увлечённый искусством зелий Генри делал невиданные успехи для пятикурсника и уже мог поспорить со старшекурсниками в знаниях и умениях. Но даже идеальный набор не заставил его лицо проясниться. Подросток только неловко улыбнулся и обнял мать:
— Спасибо.
У Гермионы сердце разрывалось от звука хриплого голоса сына, который был уже с неё ростом и отличался от большинства удивительно вытянутыми чертами лица и конечностями. Тощий и неуклюжий из-за быстро растущих конечностей — он всё равно был красив, так как во внешности проявлялась смешанность Малфоя и Грейнджер. Светлые волосы имели удивительный объём, а серые глаза обрамляли чёрные ресницы, россыпь едва заметных веснушек на бледной аристократической коже и заострённые скулы делали его похожим на эльфа. Только высокого не по годам эльфа. Не прошло и дня, чтобы Гермиона не любовалась своим сыном!
— Скорпиус до сих пор не ответил на письмо. Может что-то случилось? Мам? Я волнуюсь, — такие слова сказанные ломающимся и скрипящим голосом, словно ребёнок переросток, и Грейнджер не сдерживается, притягивая Генри к себе, крепко обнимая. Она чувствует, как он напряжён, и как впиваются его пальцы ей в спину, а материнское сердце в очередной раз напоминает, на какую судьбу она обрекла своего ребёнка с самого рождения.
— Ну что ты? Всё будет хорошо. Они просто заняты. Обязательно приедут.
Тяжёлый вздох парня был сродни стальному мечу в её сердце. Она уже готова была убивать Малфоя! Но стук в гостиной перечеркнул весь прежний пыл. Гермиона с сыном быстро сбежали на первый этаж, в шоке смотря на пьяного вдребезги Малфоя, который подпирал плечом камин и рассматривал нелепые колдографии из детства Генри и Грейнджер на его полке. Летучий порох запутался в его растрёпанных волосах и осел пылью на плечах, в руках почти пустая бутылка с огневиски, а на ногах только один ботинок. Что, Салазар его дери, случилось?
— Мерлин, Драко! — Гермиона первая бросается к мужчине, успевая его перехватить прежде, чем своим неуклюжим и пьяным движением он снесёт нужную полку, и сразу отводит его к дивану, толкая в мягкие подушки.
Малфой плюхается туда, как мешок, и тихо хрипит, скорее просто так, чем от боли. И такое его безалаберное поведение приводит Грейнджер в бешенство. Как он смеет пропадать на месяц, а возвращаться в день рождение сына таким… таким!
Сжав кулаки от досады, Гермиона не сдерживает себя, со всей силы приложив Малфоя подушкой по голове, и ещё пару раз для профилактики, причитая о его безответственности и хамстве.
— Её нет, Грейнджер. — его болезненных хрип останавливает её экзекуцию, Гермиона в растерянности смотрит на валяющееся пьяное тело и не может поверить в то, что перед ней Драко Малфой.
— Что?
— Астория умерла. Потому что родила Скорпиуса тогда и... — Малфой нервно вздохнул, он не был силён достаточно, чтобы держаться. Мать всегда для него была самым близким человеком, и он не мог поверить, что этого близкого человека лишился его сын. — И её больше нет…
Гермиона замирает. Она не хочет понимать, почему это произошло и есть ли в этом её вина? Она была первой, кто родил от Малфоя, и мерзкая совесть начала закручивать узлы в её душе. Но совершенно другая часть оказалась куда более громкой и навязчивой.
— Где Скорпиус? — мальчишка был один с известием о смерти матери? Этот Малфой совсем не умеет думать? — Мать твою! Малфой, где твой сын?! — гневно встряхнув мужчину за грудки, Гермиона чувствует, как бешено колотится её собственное сердце от страха, что мог чувствовать одиннадцатилетка после похорон матери.
— Он в Малфой-Мэноре, с родителями.
— Ты псих, Малфой, — презрительно фыркнула девушка, хватаясь за горшочек с летучим порохом. — Генри, присмотри за отцом. Я заберу Скорпиуса.
Сын, наблюдавший всё это с лестницы только кивнул. Не так часто ему удавалось видеть мать в гневе, и это его только радовало. Как показывала практика, Гермиона Грейнджер в гневе — то ещё удовольствие.
Хлопок летучего пороха стал самым громким звуком в хранившем гробовое молчание Малфой-Мэноре. Гермиона не была здесь с того самого дня, когда Беллатриса пытала её на холодном полу, поэтому и ожидала снова увидеть мрачные тени. Но, на удивление, её встретила вполне уютная и светлая атмосфера. Под удивлённые взоры старших Малфоев Грейнджер ступила на мраморный пол.
— Мисс Грейнджер? Какой неожиданный… визит, — Люциус состарился, сильно состарился. Его залысины стали только больше, а волосы давно были собраны в низкий и тонкий хвост. Малфоевские черты только больше заострились, но взгляд всё ещё разил презрением. Мужчина сжал свою трость сильнее, и Гермиона заметила, как дрожат его иссушенные руки, выдавая отсутствие внешней подпитки. После падения Тёмного Лорда, Малфоя лишили любых магических хитростей, давая разрешение только на тот минимум, что был необходим для жизни.
Нарцисса сидела чуть поодаль, но стоило гостье появиться, как аристократка встала по давней привычке. Где-то рядом с ней Гермиона и заметила светлую макушку Скорпиуса.
— Я пришла за Скорпиусом, — без приветствий и прелюдий. Она никогда в их глазах не будет им ровней. Гермиона давно это поняла и приняла. Но как же она наслаждалась той едкой мыслью, что они даже не знали о существовании внука полукровки. — Иди сюда. Я тебе помогу, — она видела какой болью сквозили глаза ребёнка и каких сил ему стоило сдерживать себя от эмоций, сковавших горло.
— Он никуда не пойдет! Малфои не водятся с грязнокровками, — презрение и ненависть сопровождались жёстким ударом трости о пол.
Гермиона не могла сдержать ухмылки, почти такой же, какой её всегда одаривал Драко. Эта была его привычка, которую она переняла себе с радостью:
— Как интересно. Сломали жизнь своему сыну и пытаетесь сделать это ещё и с внуком? Может, тогда расскажете это его отцу, который сейчас спит на моём диване?! Я не позволю вам и вашим патологическим принципам сломать Скорпиусу психику. Не стойте на моём пути, Люциус.
— Да как ты смеешь? — палочка, поднятая к самому лицу, заставила мужчину замолкнуть, с опаской смотря на Героиню Войны. Гермиона давно и всем доказала чего она стоит.
— Скорпиус? Милый, иди сюда. Генри ждёт тебя дома.
— Тётя Гермиона! — мальчик больше не стал сдерживаться и под шокированными глазами бабушки и деда, бросился в объятия неожиданной гостьи, которая сразу присела, обнимая мальчика в ответ и успокаивая его рыдания.
— Тихо, мой милый, всё хорошо. Всё будет хорошо. Поплачь. И тебе станет легче. Обязательно станет, — мягко целуя мальчика в висок, Гермиона чувствовала к нему невероятную тягу. Словно он тоже был её сыном, и она должна была защитить его от боли любой ценой! Даже если она не была его матерью физически. Этот мальчишка так же рос на её глазах, и она не могла игнорировать его боль и чувства. — Пойдём домой.
Малфои не стали препятствовать, когда девушка завела мальчика с собой в камин, дав ему загрести пороха в ладошку и зачерпнула не меньше сама. И так было понятно, что сын скрывал что-то от них. И изменить уже что-либо было поздно.
Генри 18 лет
Последний год в Хогвартсе. Генри вырос и принял решение, что после сдачи ЖАБА уйдёт в науку и скорее всего уедет изучать растения в Китай, где магия зелий и снадобий была на самом высоком уровне. Толкая тележку с чемоданами по платформе, парень очень боялся опоздать на поезд, осталось только пересечь стену между 9 и 10 платформой, чтобы выйти к поезду. Но времени было в обрез!
— Поторопись, братец. Отец будет в бешенстве, если мы снова опоздаем и заставим маму волноваться, — Скорпиус бежал рядом, постоянно поправляя лямку длинной сумки на плече, в которой позвякивали новенькие галлеоны. Этот маленький проныра умудрялся заработать их из воздуха, на пару со своим дружком Альбусом, эти двое проныр всегда были при деньгах. Но ещё и влипали во всякого рода ситуации, которые заставляли их отца рвать и метать. Известие о дружбе с сыном Поттера вызвала целую бурю негодования со стороны родителя, в то время, как Гермиона восприняла этот концепт с юмором.
— Сам поторопись. Осталось пять минут до закрытия прохода!
Они успели в последние полминуты пересечь проход, почти сразу натыкаясь на отца, который ожидал их по ту сторону с очень строгим видом, посматривая на часы, мужчина только предостерегающе приподнял бровь.
— И что я вам, двум оболтусам, говорил? Что я сделаю, если вы опять опоздаете, не вернувшись из своего маггловского города?
— Брось, пап. Не опоздали же? — Генри счастливо улыбнулся, стараясь оставаться милым ребёнком, пусть и переростком. Потому что магическим образом стал выше отца. Рядом с ним, понурив голову, стоял Скорпиус, скрывающий свою счастливую улыбку. Любовь к приключениям у него отнять было невозможно никакими наказаниями.
— В этот раз, — строго заметил Драко, готовясь снова начать свои нравоучения, но быстро закрыл рот, когда его под руку взяла жена.
Весь Магический Лондон целый год гудел о новости об этой свадьбе. Драко Малфой и Гермиона Грейнджер — вопреки всяким законам и традициям женятся! И, о, Мерлин! Сын Гермионы — наследник Малфоев!
После смерти Астории Драко потребовался год, чтобы оправиться от потери. Он считал, что его жена умерла из-за того, что ранее появился Генри, так считала и сама Гермиона, но в один из вечеров сестра усопшей поделилась известием о семейном проклятии, которое настигло именно Асторию. Виновных не было, её судьба была неизбежна.
И вот по прошествии ещё двух лет, Драко осознал и принял для себя ещё одно весьма важное чувство. Что он влюблён. Нет, это не было великой любовью, о которой пишут в книгах, это не было чувством, раздиравшим его грудную клетку — это было что-то иное. Тёплые воспоминания о Гермионе с того самого дня на приёме, и потом когда увидел Генри в первый раз. Столько времени они провели вместе, бок о бок, помогая и поддерживая, давая советы. За время взросления Генри они стали друзьями, а потом и более того. Когда Астория ушла из этого мира, только Гермиона утешала его и Скорпиуса, только она оказалась достаточно сильной, чтобы стать ему той опорой, в которой он так нуждался. И потом, когда сам уже оправился, Драко понял для себя, что нет никого прекраснее Гермионы Грейнджер, женщины с сильным духом и таким нежным сердцем. Отдать её кому-то другому — сущее преступление.
— Милый, не ругайся на детей. Всё же это выпускной год Генри. Очень важный день, — ласково протянула женщина, мягким движением погладив предплечье мужа.
Драко мгновенно расслабился, всё напряжение ушло из его тела, а лицо смягчилось:
— Хорошо. Ты права. Мальчики, идите сюда, — открыв свои объятия, Драко впервые за столь долгое время добровольно обнял сыновей, не смущаясь показать свои чувства на публике. Все последние два года Гермиона почти ежедневно капала ему на мозг о том, какой он бесчувственный и каменный по отношению к детям. Поэтому он и сдался. Нет больше сил терпеть её нравоучения! — А теперь живо в поезд! И, Скорпиус? Чтобы никаких проделок! Если директор Макгонагалл снова нам напишет!
— Пап, всё будет прекрасно! Как всегда! — счастливо улыбнувшись, парень быстро подбежал и к Гермионе, целуя её в щечку. Он давно принял её для себя как вторую мать. — Пока, мам. Береги себя.
Парни быстро убежали в сторону поезда, левитируя за собой чемоданы и клетки с животными, а пара только молча за ними наблюдала. Драко сделал небольшой шаг ближе к жене и мягко приобнял её за талию, оставляя едва ощутимый поцелуй на виске.
— Как думаешь, они уже знают о возможном брате или сестре? — тихо спросила Гермиона, накрыв руку мужа, которая покоилась на её ещё плоском животе. Это известие сразило не только её, но и всё семейство Малфоев, которые хоть и скрепя зубами, но приняли их с Генри в свою семью. Драко тихо засмеялся, вспоминая лица родителей от известия, что скоро в Малфой-Мэноре появится ещё один ребёнок. Такого количества детей этот дом не помнил уже давно.
— Мне кажется, что они догадываются, но ждут, пока мы сами признаемся. Хитрые засранцы, — хрипнул мужчина, наконец-то он чувствовал себя совершенно свободным и счастливым.
— Конечно, они будут хитрыми. Ведь их отец — слизеринский хорёк.
Гермиона тут же выскочила из рук мужа и стала быстро уходить посмеиваясь, потому что прекрасно знала, как это прозвище действует на её мужа. Он всё ещё люто его ненавидел!
— Да как ты можешь?! Эй! Грейнджер, а ну стой! Грейнджер!
— Я уже год как не Грейнджер, Малфой. Смирись! — всё хохотала она, путая свои следы в толпе.
Это было её чудо на Рождество восемнадцать лет назад, что изменило её жизнь. Маленькая жизнь в её руках. Она хотела вырастить Грейнджера, но, увы, вывести Малфоя из Малфоя — задачка непосильная даже для Гермионы Грейнджер.
