Глава 1Он просыпается от звука льющейся воды.
Перевернувшись на спину, он открывает глаза и глядит в потолок.
Цвет потолка - терракотовый. Это она убедила его покрасить потолок, сказав, что здесь нужен цвет потеплее. "Твоя квартира слишком холодная, - сказала она, - её нужно оживить".
Он уступил. Потолок перекрасили. Теперь, глядя на потолок, он представляет его в зелёном цвете. Терракота наводит на него тоску. Он не такой уж большой её поклонник. Терракота кажется ему слишком приземлённой. Ему не нравится, что его потолок теперь похож на красную глину.
Он перекатывается на другую половину кровати, зная, что её там нет. В ванной всё ещё шумит вода. На подушке, где лежала её голова, осталась вмятина. Придвинувшись, он нюхает вмятину. Пахнет её шампунем - мандариновым.
"Мандарин, - размышляет он, - мандариновый цвет..." Он снова смотрит на потолок. Нет, нет. Слишком кричаще.
Он всё-таки тоскует по зелёному.
Поднявшись с кровати, он набрасывает старую мантию поверх пижамных штанов. Она по-прежнему в ванной. Он вздыхает. На его взгляд, она слишком долго не выходит из ванной. Он думает, не постучать ли в дверь перед тем, как спуститься завтракать, но всё же не делает этого. Он знает, что это не поможет.
Он ест в одиночестве. В одиночестве ест хлопья. Магловские хлопья.
Он морщится, глядя на странные разноцветные кусочки, которые сыплются в чашку. На коробке написано их название: "Трикс". Он предполагает, что это означает "Трюки". Наверное, маглы используют какой-то упрощенный вариант написания этого слова. Хлопья "Трикс" не так уж вкусны, но зато ярко окрашены. Секунду он пристально смотрит на них. А может, синий цвет более подошел бы к его спальне?
Но тут же отрицательно качает головой. Он предпочел бы тёмно-синий или, к примеру, индиго. А она уж точно настоит на чём-нибудь более... женском. Ему невыносима даже мысль о ярко-голубом потолке в своей спальне. Одна лишь мысль об этом кажется посягательством на его мужественность.
Когда после завтрака он поднимается по лестнице, она спускается ему навстречу. Ее поцелуй в щеку - короткий и торопливый. Он не может вспомнить, оставил ли ей хоть немного "Трикса". Надеется, что оставил. Она сердится, когда он съедает всё и ничего не оставляет.
Войдя в свою комнату, он на секунду останавливается, чтобы взглянуть на потолок. Изумрудный. Цвет силы. Изящества. Тайны. Это, безусловно, самый совершенный цвет из всех существующих. Он в этом абсолютно уверен.
Но его потолок не изумрудного цвета. И не цвета шалфея. Не ярко-зелёного, не лесной зелени и не тёмно-зелёного. А терракотового. Как и стены. И покрывало на кровати. Смятое, валяющееся на незаправленной постели покрывало, которое ей просто необходимо было иметь. То самое, за которое он отвалил кучу денег.
Она не заправила постель.
Стоя на верхней ступеньке лестницы, он громко окликает ее по имени. Она появляется внизу. Вид у нее удивлённый и слегка обеспокоенный. Она спрашивает: "Что случилось?"
Он отвечает: "Ты не заправила постель".
Она глядит на него, медленно поднимаясь по ступенькам. Вид у неё ошарашенный.
"Почему это я должна заправлять постель?" - спрашивает она.
Когда она доходит до верхней ступеньки, то замечает, что он ухмыляется. Усмешка портит его лицо. Раздражённо вздохнув, он отходит. Потом, распахнув дверь, заходит в спальню. Через дверной проём ей видно, как он сидит на кровати, скрестив руки на груди, и угрюмо глядит в пол.
Она не знает, что делать. Поэтому решает почистить зубы.
Пройдя в спальню, а затем - в прилегающую ванную, она дрожащими руками наносит пасту на зубную щётку. Она надеется, что он этого не заметит. "Медленными круговыми движениями, - говорит она себе. - Нужно чистить зубы медленными круговыми движениями".
Когда, сплюнув в раковину, она поворачивается, то видит, что он стоит в дверях ванной, прислонившись к косяку, и сердито смотрит на неё. Это застаёт её врасплох. Она вздрагивает, хватает полотенце и нервно вытирает рот. Не хватало только, чтобы он увидел, как она отплёвывается.
"Драко, - говорит она, - я не понимаю, почему ты злишься".
"Ты не заправила постель", - отвечает он.
"А почему, - с вызовом спрашивает она, - я должна это делать?"
"Это твоё покрывало", - отвечает он. В его голосе мертвенное спокойствие.
"Наше", - поправляет она.
"Твоё", - возражает он.
Она выходит из ванной, чтобы взглянуть на покрывало, о котором идет речь. Оно чрезвычайно измято. "Но все-таки, - рассуждает она, - ведь мы оба спим на этой постели". Почему только она должна всегда застилать ее?
Когда она поднимает взгляд, он уже сидит на краю кровати. Его руки сжимают терракотовую ткань покрывала так, что побелели пальцы.
"Заправь постель, Гермиона", - приказывает он.
Она смотрит на скомканные простыни, смятые одеяла. Она не совсем понимает, как они могли стать причиной ссоры. Кроме того, она не совсем понимает, ссора это или нет. По правде говоря, она ничего не может понять.
"Да в чем дело, Драко?" - спрашивает она.
Голос ее печален.
Разумом он понимает, что она спрашивает не о том, почему он хочет, чтобы она заправила кровать. Но другая часть его существа упрямится.
"Что за вопросы?" - холодно отвечает он.
Она даже не меняется в лице, и это вызывает у него беспокойство.
Она качает головой.
"Но я хочу понять", - настаивает она.
"Ну..." - бросает он в ответ. Почему-то это короткое слово выражает больше презрения и сарказма, чем он сам ожидал.
"Мне нужно понять", - шепчет она тихо.
"Это ещё зачем?" - спрашивает он.
"Неужели всё дело только в этом?" - тихо говорит она, протянув руку к складкам на простыне.
Она берётся за простыню и слегка тянет её. Он видит, как складка расправляется под её руками.
Он чувствует себя паршиво. Он отводит глаза, чтобы не видеть её лицо. Его взгляд падает на потолок.
"Пожалуй, - думает он, - я не имею ничего против терракоты".
