Статус: "Замужем"Проблемы в отношениях накапливаются медленно, тягуче и масляно, будто дикие пчёлы строят улей — ярус за ярусом. Потревожишь его — и конец. Если быть осторожным, то всё будет в порядке. Временно. Угроза всё равно повиснет над головой и будет нагнетающе гудеть, пока не улетит последняя пчела.
Можно пустить отношения на самотёк, и в один прекрасный день любая мелочь (даже намотанный на ручку чашки хвостик от чайного пакетика) может стать началом конца, а иногда всё случается за пятнадцать минут.
***
— Ты столько лет в мире волшебства и всё никак не привыкнешь, что ты одна из нас, Герми! Зачем ты всё это тащишь, книги нужно левитировать! — Рон взмахнул палочкой, и книги, которые несла Гермиона, унылой стайкой потянулись вслед за парой.
— Рон, прости, — Гермиона машинально попыталась вытереть пальцы, запачканные чернилами, о мантию.
— О чём я и говорю… — Рон заметил этот жест. — «Эванеско» я освоил в пять лет!
Гермиона смолчала, имея собственное мнение об аккуратности мужа.
Противная сентябрьская морось портила настроение и кудрявила и без того неопрятные волосы волшебницы.
— Мне стыдно за тебя! Твои привычки тебя же и выдают, — продолжал ворчать Рон. — Потом мне сделают замечание, что я тебе снова не помог! Меня всё это достало…
— Прости.
Они шли от аппарационной зоны к Норе. Мокрая трава намочила подол мантии, добавляя тяжести и неприятных ощущений.
Оправдания, оправдания и оправдания. Последние два года брака с Роном оказались для Гермионы сущим кошмаром. Тотальное непонимание, агрессия, вечное недовольство с его стороны не способствовали укреплению их союза. Если в начале отношений её скрупулезность и правильность импонировали его семье, то со временем эти её качества стали раздражать всю когорту Уизли. Молли терроризировала невестку, стимулируя её к продолжению рода, а Рон всё чаще не бывал дома. Только Джинни, с радостью выпорхнувшая из гнезда, поддерживала подругу как могла.
Рон сгрудил книги на крыльцо, пригладил на бок волосы и бросил:
— Дальше сама. Буду поздно.
— А ужин? — прилетело ему в спину.
— Без меня.
Таких внезапных отлучек становилось всё больше. Задавать какие-либо вопросы у Гермионы не было желания — он всё равно соврёт. Она гнала от себя дурные мысли, но здравый смысл брал своё. Почти полгода Рональд то и дело исчезал. Поначалу он хоть как-то объяснялся и придумывал повод для отлучки, а последние недели уже не считал нужным что-то говорить… Вывод напрашивался очевидный.
***
Вкусно пахло выпечкой, но плюшки остались нетронутыми. Напряжение пудовой гирей висело в воздухе, в доме было непривычно тихо. Будто все Уизли ожидали чего-то.
Сухо хлопнула дверь. Из прихожей послышалась возня, вернулся Рон — явно подшофе — и с порога выпалил:
— Семья, прошу меня понять, но счастье мне составит другая ведьма. — Из-за спины Уизли показалась неизвестная девица с губами бантиком. — Прости, Гермиона. Тебе придётся покинуть Нору, — закончил он свою речь.
Стало ещё тише. Щёки Грейнджер вмиг покраснели, ноги затряслись. Такого поворота и без того отвратительного сюжета она не ожидала. Она оказалась недостойна даже человеческого разговора и элементарных объяснений. Её женское «я» летело в пропасть. Она непонимающе смотрела на мужа, не решаясь перевести взгляд на нежданную гостью.
— Вижу, ты долго готовился, — Гермиона постаралась сказать это как можно безразличнее, чтобы не показать, как ей больно.
— Лучше рубануть сразу, чем отлеплять в час по чайной ложке, — выпалил Рональд. — Ну, скажите ей! Мы же обсуждали!
Девица снова скрылась за его спиной.
Гермиона затрясла головой, отказываясь принимать происходящее. Что всё это значит? Вся семья была в курсе, возможно, поддерживала его, и никто ей не сказал?!
— Ты урод, братец! — выпалила Джинни и пулей выскочила из гостиной.
— Пойми, мы не одобряем Рональда, но это его решение… Если тебе некуда пойти, ты можешь ещё пожить у нас какое-то время, — в своей типичной участливой манере слащаво предложила Молли.
— Перебьюсь, — сказала она сквозь зубы.
***
— Рассказывай…
Джинни вытащила Гермиону прогуляться по центру магического Лондона и съесть чего-нибудь вкусненького.
Несмотря на предательство Уизли, подруги сумели сохранить тёплые отношения. Сказать, что Гермионе было тяжело — ничего не сказать. Год насмешек, сочувствия, поисков работы и снисходительного отношения. Разведённая магглорождённая ведьма в чопорном волшебном мире — неудачное сочетание.
Масло в огонь подлил очередной послевоенный указ Министерства магии об «Обязательном замужестве ведьм до тридцати пяти» (будто после этой даты жизнь прекращается и женщинам старше семья не нужна). Мир казался серым, а ненавистная осень нагоняла на Гермиону ещё большую тоску и уныние.
— Почти нечего рассказывать. Мы встречаемся в субботу после четырёх, обедаем в каком-нибудь кафе, заходим в книжный. Вечером посещаем магический театр или какую-нибудь выставку, возвращаемся, расставляем купленные книги, а после каждый идёт к себе в комнату. Утром вместе завтракаем. Обычно готовлю я, иногда он. Дальше он читает до вечера, а потом прощается со мной и аппарирует в Хогвартс.
— И так полгода?
— Да. Он даже ни разу не попытался со мной заговорить. А когда к нему обращалась я, то он сухо отвечал и просил его не беспокоить без особой надобности. По закону положено проводить выходные вместе, и он чётко соблюдает предписание, но там не указано, что муж обязан разговаривать со своей женой.
— А когда вы не дома?
— Он ждёт, когда я закажу еду или напиток, мы молча едим или перебрасываемся парой дежурных фраз о Хогвартсе. Он расплачивается, и мы идём куда-то, я тебе уже говорила. Предвосхищая твой вопрос, отвечу: иногда он сухо делится впечатлениями, но абсолютно не интересуется моими.
— Веселье бьёт ключом, как я посмотрю, — Джинни вкусно причмокнула коктейльной трубочкой.
— Всё могло быть гораздо хуже. А когда приняли «Закон», вспомни, я была почти в отчаянии.
— Помню… Ты тускло выглядишь, подруга, — Джинни сочувственно погладила Гермиону по плечу. — Коричневый цвет мантии тебя убивает. Хоть бы шарфиком разбавила…
— Не хочется. Пока не хочется.
***
Наступившая в этом году осень уже не казалась Гермионе отвратительным серым месивом, как две предыдущие: появилась багряная листва, сочные закаты и шоколадные дорожки из мокрой от дождя земли.
— Ты совсем пропала!
Подруги снова встречались в кафе в центре магического Лондона. Джинни очаровательно выглядела в свободной мантии в горошек и задорно теребила выбившийся локон. Гермиона улыбнулась: она снова начала замечать милые мелочи.
— Северус попросил помочь ему с проверками домашних заданий. У меня теперь вообще нет свободного времени.
— А его не волнует, что ты тоже работаешь?
Гермиона закатила глаза:
— Будто его когда-то что-то волновало… Джинни, ты прекрасно знаешь, что у меня нормированный график, а у моего мужа каждый день растягивается на двое суток: и зелья, и подготовка студентов к СОВ, и Защита, и деканство, и дополнительные занятия, и отработки…
— И любовница.
— Не знаю. Мне нет до этого дела.
— Так и живёте в разных комнатах?
— Да, — Гермиона потеребила рукава полосатого свитера, пряча в них пальцы. — Мы особо не стремимся сближаться. Хотя Северус иногда стал появляться в середине недели, всегда с полным пакетом фруктов. Я как-то бросила фразу, что он стал ещё бледнее прежнего, так он демонстративно поглощает витамины.
— Какие перемены… — скептически заметила Джинни. — О чём вы разговариваете?
— О зельях, о школе, о новом министре. Недавно обсуждали Драко — он же его крестник.
Гермиона одёрнула мантию цвета морской волны, ища одобрения в глазах Джинни.
— Да, подруга. Навертела ты с этим замужеством, но выглядеть ты стала значительно лучше! — она отсалютовала чашкой кофе.
— Это лучше, чем скулить по углам, жалеть себя, ненавидеть половину твоей семьи, быть изгоем и слоняться в поисках подработки.
Джинни хмыкнула и спросила:
— И как это — быть его женой?
— Стабильно, — ни секунду не думая, ответила Гермиона.
Джинни внимательно уставилась на подругу.
— С Роном я всегда сидела на пороховой бочке: когда он вернётся (и вернётся ли), трезвый или успеет перехватить пару кружек по дороге, выдали ли ему премию или нет…
— Ты же знала, какой он.
— Многие нюансы всплыли уже после замужества. Я никак не думала, что Рон, промотав всю свою зарплату, полезет ко мне в кошелёк, даже не спросив.
— А Снейп?
— Совсем другой. Во-первых, он сразу сказал, что его не интересует моя зарплата: «Оставьте себе на ваши женские штучки», во-вторых, он анонсировал, что его официальный доход будет общим, а вот средствами, полученными за подработку, он будет распоряжаться по своему усмотрению — я не в обиде. Он стал чаще бывать дома, а не оставаться в Хогвартсе. Я всегда знаю, во сколько он вернётся; выпивает он только у Малфоев, иногда, правда, крепко, но он сразу ложится спать, извинившись, если я увидела его в таком состоянии.
— Это круто! А Гарри, даже если будет ползти, никогда не признает, что выпил… — она промокнула уголочки губ салфеткой. — А в быту, в быту, какой Снейп? — подруге не терпелось расспросить Гермиону о никому неизвестной стороне бывшего учителя.
— Незаметный: он не мусорит, заправляет свою постель, сам ухаживает за своей одеждой, поправляет накидку на кресле, моет за собой посуду. Иногда он готовит ужин. Завтрак — моя обязанность. Каждую вторую субботу мы куда-нибудь ходим — театр, опера, парки, — иногда ещё как-то развлекаемся.
— Никогда бы не подумала, что Снейп театрал.
— Как раз к спектаклям он почти равнодушен, больше любит впечатления. Он мне сказал, что всегда старался выбираться куда-то хотя бы раз в месяц.
— Надо же. Мы его совсем не знали… Я думала, он интересуется только ядами и уродцами.
Гермиона засмеялась:
— Отличная шутка, подруга!
— А расскажи ещё что-то о профессоре. Ты мне будто другую планету открываешь.
— Даже не знаю. Он читает, забравшись с ногами на диван, любит эклеры, любит кормить уток, — она широко улыбнулась.
— Это всё не интересно. Какие-то личные моменты… — Джинни нетерпеливо поёрзала на стуле.
— Их нет. Хотя… пару раз я видела его после душа с полотенцем, обмотанным вокруг бёдер, — сказала Гермиона почти шёпотом.
— О! И как он? — бывшая Уизли намекающе поиграла бровями.
— Джинни, я не буду делиться с тобой подобным!
— Ну, я так не играю! — она демонстративно отвернулась, прищурив один глаз.
— Ладно-ладно, расскажу; он не смутился, но пробурчал: «Я тоже здесь живу, и мы не в Азкабане: не надо сверлить меня взглядом», — и исчез в своей комнате.
— И это всё?! Любишь ты заинтриговать и обломить! Вы так и не спите вместе?
— Нет, то есть да, в смысле, не спим. Эта тема, по-моему, его не интересует. Я уже давно не против, привыкла к нему, а он словно не замечает меня как женщину.
— Прояви инициативу…
— Уже. Я даже пару раз попадалась ему на глаза в одном белье…
— Ого! И ты молчишь, тихушница!
— А нечего рассказывать, никакой реакции!
— У него, наверное, кто-то есть…
— Думаю, да. Но он ни разу не дал повода заподозрить его в неверности.
Официант принёс два огромных десерта. Подруги воодушевлённо попробовали. По довольному причмокиванию десерт Джинни оказался особенно вкусным.
— А если ты заведёшь любовника?
— Даже в мыслях нет. Я сейчас тебя огорошу, но, похоже, мне нравится мой муж. Он как-то сказал: «Грейнджер или как вас там сейчас величать, у нас обоих есть прошлое и настоящее. Я поверхностно знаю ваше, пока не готов рассказывать о своём, у вас могут быть любовники, но никто не должен об этом знать. Марку надо держать». Я спросила, если у него кто-то? «Про вас не будут думать плохо», — ушёл от ответа профессор.
— Как витиевато, — хмыкнув, прокомментировала Джинни. — Скорее всего, у него есть любовница. Иначе он бы чётко ответил «нет».
— Приходит он вовремя, духами или маслами от него не пахнет. Каких-то трат я не замечала. Да и не похож он на влюблённого мужчину: почти всё время он либо что-то пишет за столом, либо читает. Задумчивый, грустный, сосредоточенный. Ночует всё чаще дома, а не в Хогвартсе, как в начале.
— А зелья?
— Постоянно варит и изобретает новые. В школьной лаборатории.
— Ну вот! — заликовала Уизли. — Оттуда он и исчезает. Просто работает быстрее или с меньшими объёмами.
— Какая разница, Джинни?! Он и так прикрыл мой зад. После этого идиотического указа меня, разведённую, никуда бы не взяли, а теперь я уважаемая ведьма.
— Несчастная ведьма…
— Вот и нет! — ноздри Гермионы возмущённо раздулись. — Считаю, мне повезло. К тому же, Северус — прекрасный собеседник!
— Когда отрывается от своих пергаментов или в перерывах между работой и любовницей, — продолжала приземлять подругу Джинни.
— Прекрати! Это только твоё предположение. И не навязывай мне свою точку зрения! — она положила на стол несколько галлеонов. — Мне пора!
Гермиона решила, что пора ретироваться. Поругаться с лучшей подругой было не лучшей идеей. Она искренне считала, что ей повезло числиться замужней. Пусть это и не настоящий брак, но важна бумажка, а она у неё была.
***
Гермионе надо было успокоиться. Она почти час бродила по узким улочкам, прежде чем вернуться домой. Пускай их со Снейпом брак всего лишь формальность, но ей почему-то стала невыносима мысль, что он может любить другую женщину.
Небольшой домик, который они получили как пара, сложившаяся в результате министерского указа, выглядел скромно, но весьма сносно. Северус был рад не появляться в Тупике Прядильщиков, а Гермионе до смерти надоело мыкаться по съёмным квартиркам. Не сговариваясь, они обставили свои комнаты в нейтральной серо-белой гамме, а гостиная вышла у них в цветах Слизерина — Северусу нравилось, а ей было всё равно.
Северус как всегда сидел на диване, поджав ноги, и читал. Даже дома он оставался верен чёрному: черная футболка и чёрные свободные штаны подчёркивали его мрачность. Он не обратил внимания на возвращение жены. Гермиона бросила дежурное «я тут», он сухо кивнул и уткнулся обратно в книгу.
В какой-то момент в окно постучалась сова. По её недовольному виду Гермиона сразу решила, что это по душу Снейпа. Она отвязала от лапки послание, угостила всклокоченную птицу печеньем и протянула записку мужу.
Через какое-то время она заметила, что он не переворачивает страницы, а смотрит в одну точку.
— Что-то случилось, Северус?
Он не сразу отреагировал. Потом медленно перевёл взгляд на Гермиону, будто вышел из ступора:
— Она избавилась от него…
— Не поняла?.. — она непонимающе пожала плечами.
— Она избавилась от моего ребёнка, — он скомкал записку и швырнул в сторону.
Ноги тут же стали ватными, и Гермиона облокотилась о спинку стула, чтобы не упасть. Услышать от Снейпа что-то о нём самом, да ещё и такое… От изумления Гермиона забыла выдохнуть.
— Четыре года назад я познакомился с женщиной, у нас случилась связь, которая впоследствии перестала быть только сексом. Она внезапно вышла замуж, а мне не сказала, — Снейп встал с дивана и подошёл к окну. — Когда я об этом узнал, то, разумеется, порвал с ней и, ни минуты не раздумывая, согласился на просьбу Минервы прикрыть вас. Все эти игры в любовь не мой вариант. А потом она снова нарисовалась, умоляла простить, я дал слабину и… Недавно я узнал, что она беременна, — он сглотнул. — Теперь этого ребёнка нет. Это был мой ребёнок. Понимаете, Грейнджер? Мой! — эмоции на мгновение вырвались наружу, но через пару секунд горькое пламя обернулось ледяной глыбой. — Не знаю, зачем я вам это всё рассказываю, это неправильно, у вас полно своих проблем. Простите. Я был с вами почти честен, по крайней мере, в интимном плане.
Гермиона за секунду осознала, что слова Джинни «мы его совсем не знали» — это одна сотая от реальности. Почему-то Гермионе в голову не пришёл более умный вопрос, чем банальное:
— Вы её любите?
Снейп скривился:
— Вы это читали? — он протянул книгу, которую пяти минутами ранее будто бы читал.
Даже ребёнку стало ясно, что он не намерен откровенничать и дальше.
Гермиона взяла себя в руки, подошла к Северусу и вместо того, чтобы взять протянутую книгу, обняла его за голову, инстинктивно притянув к своему животу.
— Всё образуется, — она погладила его по щеке. — Давайте лучше выпьем кофе, Северус.
Он взял её руку в свою и поцеловал. Медленно. Это было необычно, нетипично и человечно. Гермиону словно парализовало; она боялась дышать и шевельнуться. А Снейпу было горько. Мысленно он ругал себя за откровенность, он не планировал что-либо рассказывать. Он узнал новость и не сдержался, самоконтроль на мгновенье пал.
— Мне кажется, это наш самый длинный разговор за все года, что мы знаем друг друга, — в её глазах наконец-то блеснул огонёк. — Сводите меня в зоопарк! — перевести тему ей показалось самым правильным.
— Не горю желанием навещать Уизли…
Гермиона рассмеялась. Она только что заметила, что до сих пор стоит рядом с Северусом и обнимает его, поглаживая по плечу. Их взгляды встретились. Она потянулась к его губам, но Северус отвернулся. Она почувствовала досаду, но решила не обижаться и пошла на кухню, размышляя, что Снейп и так перешагнул через себя, открывшись. Для перемен нужно время.
— Простите, я не готов. Мне надо закрыть предыдущую историю. Нет, не так… она закрыта; мне надо договориться с собой.
Гермиона загремела дверцами и чашками:
— Кофе кончился. Будет чай! Кстати, я не замечала, что у вас отношения на стороне… — её как магнитом тянуло продолжить разговор.
— К моменту регистрации нашего внезапного брака их уже почти не было. Некоторое время назад она объявилась, случился короткий отрезок бурных встреч, потом мне стало противно — всё же я ориентирован на моногамные отношения. Удивлены?
Она пожала плечами:
— Мы супруги лишь на бумаге, вы мне ничего не обещали.
— Знаю. Дело не в подписях, бумагах или людских кривотолках. Есть определённые устои, порядки. Вы достойны уважения, Гермиона.
— Рон так не считал…
— Я не он…
— Да. Именно поэтому, узнавая вас день ото дня, меня тянет «читать» вас, открывая всё новые и новые главы. Книга обещает быть интересной.
Снейп оглядел её с ног до головы и с нарочитой театральностью скомандовал:
— Делайте уже обещанный чай, женщина, и не заговаривайте мне зубы, — он откинулся на спинку дивана, закинул ногу на ногу и улыбнулся.
Пожалуй, Гермиона впервые видела его улыбающимся, ей показалось, что профессор для себя что-то решил. Она поставила чашки на поднос и поняла: у неё всё будет хорошо.
У них всё будет хорошо.
