Где-то в старом доме дедушкины часы пробили двенадцать протяжных, глухих ударов.
Джинни уже не притворялась спящей. Она выползла из отведенной ей крохотной комнатки и спустилась по скрипучей лестнице дома под номером двенадцать на площади Гриммо. Блуждания привели ее в гостиную, окна которой выходили на улицу. Джинни дернула за ручку одного из них и подняла створку — в комнату ворвался прохладный ветерок. Некоторое время она просто стояла с закрытыми глазами, вдыхая свежий воздух, и изредка открывала их, чтобы понаблюдать за патрулирующими внизу фигурами в масках.
Вот уже несколько месяцев ей не позволяют выходить на улицу — с тех пор, как битва за Хогвартс закончилась дорогостоящим поражением. Джинни не прекращала возмущаться по этому поводу, хоть она и понимала, что опасность реальна. Однако Орден был непоколебим и не позволил ей передать свое бремя кому-либо другому. И она знала почему. Она считалась наименее полезным членом Ордена для оперативной работы. Если кого-то и нужно спрятать для блага остальных, так это ее — все еще несовершеннолетнюю и абсолютного ребенка в глазах всех.
Какая уже разница? Все ее жалобы и обиды меркли, как звезды на рассвете, в свете осознания предыдущего утра. Она стиснула зубы при воспоминании, до боли сжав кулаки.
Ее глупость, полнейшая глупость всплывала в памяти сотни раз, а она ничего не могла с этим поделать. Ничего, кроме… Нет. Обняв себя руками, Джинни попросила у себя прощения за то, что даже посмела подумать об этом варианте.
Снаружи раздался треск аппарации, за которым последовал стук в дверь. Избавившись от навязчивых мыслей, Джинни бросилась вниз по лестнице как раз вовремя, чтобы застать своего брата Чарли в холле. Свет мерцающих газовых фонарей освещал его широко распахнутые глаза, испачканное кровью и грязью лицо. Шеклболт, открывший дверь, поймал Чарли и не дал ему упасть на пол.
Джинни охватила паника. Она чуть не споткнулась, сбегая по последним ступенькам лестницы.
— Мерлин, что произошло? — воскликнул Шеклболт. — У тебя сегодня не было запланировано никаких заданий.
— Мама, — выдохнул Чарли, — они схватили мою маму.
Ноги Джинни стали ватными; она рухнула на пол.
«Нет». Это слово крутилось в ее голове как заезженная пластинка.
Она повторила это вслух:
— Нет, ты ошибаешься. Папа ведь хранитель тайны. Он бы никогда… никогда не предал ее. — Она с трудом сглотнула, сдерживая истерику, но ответ брата не помог ей успокоиться. За всю жизнь она не видела его таким потерянным.
— Не знаю. Я ничего не знаю. Сегодня вечером отец был на задании. Я решил проведать ее, а когда приехал, они уже были во дворе. Я пытался, но н-не смог их остановить.
Заметив влажный блеск в глазах брата, она не смогла сдержать слез. Другие члены Ордена уже толпились в узком коридоре и что-то бурно обсуждали, но Джинни никак не могла сосредоточиться на их речах. Ее внимание приковала темная жидкость, растекшаяся на полу у ног Чарли. Не успела она позвать на помощь, как мадам Помфри уже подскочила к нему.
— У них было для нас сообщение, — прохрипел Чарли, пока мадам Помфри разрезала его пропитанную кровью одежду. К горлу Джинни подступила тошнота, но она не могла отвести взгляд.
— Если это может подождать, тебе лучше не торопиться, парень, — предупредила мадам Помфри.
Чарли покачал головой.
— Я буду жить. Они оставили меня в живых, — с горечью закончил он.
— Тогда что за сообщение? — спросил Шеклболт.
Чарли собирался ответить, но заметив Джинни, сразу закрыл рот. Понимая, что сейчас будет, та вызывающе посмотрела на присутствующих.
— Джинни…
Она быстро перебила Шеклболта:
— Она и моя мать тоже. Я заслуживаю знать.
Люпин сочувствующе посмотрел на нее.
— Дитя, я понимаю, ты беспокоишься, но…
— Я уже не ребенок! — вскричала Джинни. — Я тоже могу сражаться, если вы мне позволите!
По суровому выражению лица Шелкболта она поняла, что потеряла всякую надежду завоевать их расположение. Но прежде чем она успела выслушать нотацию, Люпин мягко вмешался:
— Ты имеешь полное право расстраиваться, Джинни. Тебе, должно быть, очень неприятно осознавать, что ты не в состоянии помочь, но помни, что у тебя не менее важная роль во всем этом. Порой бездействие не менее важно и столь же трудновыполнимо. Ты жаждешь того же, что и все мы — а именно, положить конец насилию Сама-Знаешь-Кого.
Безусловно, она этого желала, но иногда задавалась вопросом: а стоит ли возвращаться в этот мир, когда все кончится?
— Мы должны сделать все возможное, чтобы победить в войне, и мы не можем позволить себе рисковать. Мне жаль, Джинни, но я надеюсь, что ты сможешь понять.
Она без лишних слов развернулась и поплелась вверх по лестнице, пока остальные не увидели капающие по щекам слезы. Мало того, что они держали ее взаперти, так еще и в полном неведении. Только на этот раз речь шла о жизни ее матери, и она ни за что не останется в стороне.
Вернувшись в свою тесную комнатку, Джинни наложила на дверь запирающее заклинание и звукоизолировала помещение. Отодвинув сундук, она вскрыла расшатанную половицу, которую тот прикрывал. Просунув руку в темное пыльное пространство, она трясущимися руками вытащила небольшой деревянный ящичек. Джинни положила его на кровать и села рядом, скрестив ноги.
Ей не стоило его хранить; нужно было разбить его тогда же, когда все остальное разлетелось вдребезги. Орден обязательно уничтожил бы его. «Не рискуй» — таково было правило, которого теперь придерживались все.
Она по глупости не могла избавиться от этой вещицы — последней связи между ними, несмотря на то, что пообещала себе никогда больше с ним не встречаться. Горький смешок Джинни нарушил тишину. Какой же наивной она тогда была, а после поняла, что они связаны более существенным, необратимым образом. Но это уже не имело значения.
Сделав глубокий вдох, она потянулась к коробке, сняла крышку и отбросила ее в сторону. Серебряная пудреница внутри коробки блестела так же, как в тот день, когда она ее получила. Джинни всеми силами старалась справиться с эмоциями, но пальцы предательски дрожали.
«Все кончено», напомнила она себе. Черта проведена кровью, безвозвратно. Отныне это просто деловая сделка. Члены Ордена не рассказали ей, но он все знает. И если он замешан в этом, она возненавидит его каждой клеточкой своего существа.
Собравшись, Джинни открыла пудреницу. На нее смотрело собственное отражение — бледное и изможденное. Скорее призрак, чем девушка.
Снова набрав в легкие побольше воздуха, она поднесла зеркало ближе к лицу и прошептала:
— Драко Малфой.
С минуту ничего не происходило. Джинни почувствовала себя очень глупо: сама мысль, что он всё ещё хранит второе зеркало у себя, была нелепа.
Ты чертова идиотка, Джинни Уизли.
Но тут зеркало затуманилось, и сердце ее подскочило к горлу. Ее отражение сменилось на лицо, больше похожее на рептилию, чем на человека. Джинни вскрикнула и уронила пудреницу.
Раскрытое зеркало мягко упало на простыни, а Джинни все пятилась к изголовью. Свистящий голос ее кошмаров просачивался из пудреницы и обвивался, словно настоящая змея.
Этот смех предназначался ей. Он насмехался над ней с явным злорадством.
— Я знал, что ты не устоишь, — прошипел голос.
Он. Это был он.
Ее дыхание участилось.
«Успокойся, — сказала она сама себе, — это всего лишь зеркало. Его здесь нет».
Когда прошел первоначальный шок, другие мысли лихорадочно сменяли одна другую. Зачем ему это зеркало? Что это значило для Драко? Что, черт побери, ей теперь делать?
— Не тот, кого ты ожидала, да? О, он все еще жив. Но не думаю, что ты захочешь его увидеть, когда услышишь всю историю.
И снова этот жуткий смех. Джинни тяжело сглотнула.
«Ради мамы. Я должна это сделать ради мамы».
— Пусть гниет, мне плевать. Это относится и к остальным подонкам, верным тебе. Что ты сделал с моей матерью? Мне известно, чего ты хочешь. И если ты причинишь ей боль, то клянусь — я унесу это с собой в могилу. — С каждым словом ее голос становился все уверенней, но пудреницу Джинни оставила там, где она лежала.
— А ты дерзкая девчонка, не так ли? Вот тебе совет, дитя: ты можешь вести переговоры только в том случае, если твой оппонент считает, что у тебя есть, чем ходить. У меня куча карт в руках, а у тебя нет ни одной. Не сомневайся, — голос Темного Лорда начал резать острее отточенного ножа, — рано или поздно я выиграю.
— Тебе меня не одурачить, — ответила Джинни, направляя всю свою ненависть на монстра. — Ты все еще можешь проиграть, и ты это знаешь. Иначе зачем все эти усилия?
По ту сторону зеркала раздался рев. Джинни съежилась; Темный Лорд заговорил снова, и его голос был предельно спокоен:
— Можешь обманывать себя сколько угодно, Джиневра Уизли, но не сомневайся: дни повстанцев сочтены. Я предлагаю тебе прекрасную возможность, так что слушай внимательно. Мне известно, что ваша сторона представляет меня неким кровожадным чудовищем. Но своим сопротивлением вы в равной степени виновны в продолжении этой ненужной, кровопролитной войны.
— Да как ты…
— Обратный отсчет жизни твоей матери уже пошел. Если будешь упрямо меня перебивать, это только отнимет у нее драгоценное время. Тебе выбирать.
Ей ничего не оставалось, как прикусить язык и молча злиться.
— Отлично. Я знал, что ты взглянешь на вещи с моей стороны. На чем я остановился? Ах да. Моей целью всегда было спасение волшебного мира от ужасного пути, на который он встал. В связи с этим, я бы предпочел, чтобы все закончилось как можно раньше. Ты не согласна? Подумай хорошенько, дитя. В чем смысл, если все, что тебе дорого, все, кого ты любишь, будут мертвы?
Эта мысль всплывала в ее подсознании каждый раз, когда они получали сообщение об очередной жертве войны. Из его уст она звучала еще гаже. Он говорил об отвратительной правде, и она не могла больше ее отрицать. В кошмарном мире, в котором им приходилось находиться, честь и доброта, правильное и неправильное начали терять смысл. Их границы расплылись и стали менее четкими, но она цеплялась за убеждение, что существуют границы, которые пересекать не следует.
Будто прочитав ее мысли, Темный Лорд продолжил с напускной снисходительностью:
— Девочка, не будь дурочкой. Добро и зло — лишь болтовня, к которой прибегает ваша сторона, дабы убедить своих последователей в необходимости сражаться за ошибочное дело. Надеюсь, что ты выше этого. Вот что я предлагаю — и это одноразовая сделка: ты выдаешь тайну о местонахождении Гарри Поттера и о его планах, а я, в свою очередь, дарую всей твоей семье амнистию и тебе в частности. Несмотря на их преступления против правительства, ни им, ни тебе не будет причинен вред, пока не наступит конец войне. Если самые упрямые из вас будут настаивать на сражении, их возьмут в плен, но не тронут и пальцем, а после победы не будут преследовать.
— Ну да, будто я поверю тебе, — огрызнулась она.
— О, это будет магическое соглашение. Не беспокойся об этом.
— А если я откажусь?
Невероятно, но когда он ответил, казалось, от пудреницы повеял холодом:
— Тогда твоя мать умрет, и это будет непосредственно твое решение. Помни, если война продолжится, то все дорогие тебе люди тоже умрут. Думай, у тебя три дня для принятия решения, — с этими словами его голос затих.
Ошеломленная, Джинни откинулась на спинку кровати. Несколько минут спустя после того, как она спрятала пудреницу, страх, ужас, отчаяние привели ее в ванную и склонили у унитаза.
— Джинни?
Она подняла глаза на обеспокоенного Чарли. Он молча намочил полотенце и протянул ей. Когда она закончила вытирать рот, он опустился на колени, сел рядом с ней и обнял.
— Не волнуйся, Джинни. Мы сделаем все, чтобы вернуть маму.
Но она знала, что это ложь. У них было всего три дня, а они даже не имеют представления, где искать их мать. Теперь ей известно о сообщении Чарли, и она догадывалась, каким будет решение Ордена. Орден никогда не поставит под угрозу общее дело ради одного человека.
Черное. Белое. Добро. Зло. Правильное. Неправильное. Что это все значит?
— А что на счет папы? — спросила Джинни, уткнувшись лицом в плечо брата.
Он отстранился и закивал:
— Есть хорошая новость. Он в порядке. То есть, не совсем порядке, но он внизу, обсуждает план действий с остальными членами Ордена Феникса. Знаю, ты терпеть не можешь, когда тебя не пускают на собрания, но я расскажу, что мне позволено. Поскольку отца не схватили, они беспокоятся, что Упивающиеся Смертью нашли способ обойти заклинание Фиделиус, однако, если это правда, они бы уже ворвались сюда. Вот что еще странно. Мы только что узнали, что отец был на задании по спасению от налета. После окончания битвы он нашел в кармане своей мантии записку, в которой говорилось о предостережении — об использовании одного из Уизли в качестве Хранителя тайны. Так что, возможно, это как-то связано с тем, что добрались до мамы — если предупреждение исходило от того из них, кто на нашей стороне. Или это попросту ловушка Упивающихся Смертью. Несколько членов Ордена хотят на всякий случай перенести штаб-квартиру в другое место, но другие считают, что это уловка, которая поможет им заполучить тебя во время переезда. Все так запутанно.
Мягко сказано, но можно не переживать хотя бы за одного члена семьи.
— Спасибо, что навестил меня, Чарли, но я справлюсь. Иди и сделай для мамы все, что в твоих силах.
Он кивнул, но настоял на том, чтобы проводить ее в комнату. Джинни позволила Чарли уложить себя в постель, словно она вновь маленькая девочка, но она вскочила, как только дверь за ним закрылась. Три дня. Столько времени ей дано, чтобы найти способ избежать необходимости делать невозможный выбор. Но с чего начать?
Чем больше она старалась сосредоточиться, тем труднее было бороться с усталостью. Мысли путались в голове. Слова ускользали, пока, наконец, она не поддалась воле сна, и впервые за несколько месяцев ей не приснился он.
Пряди платиновых волос обрамляли бледное, угловатое лицо. Глаза, при свете свечей отливавшие серебром, яростно уставились на нее.
— Почему ты позволила ему себя поцеловать? — потребовал Драко.
Она вздохнула. Не самая мудрая идея поднимать эту тему прямо сейчас.
— Я не позволяла. Это произошло внезапно. Я не могла просто оттолкнуть его на глазах у всех. Некоторые уже подозревали, и моя реакция только подтвердила бы слухи. Я тебе говорила, что для меня это ничего не значит. — Она придвинулась ближе на кровати и поцеловала его в надежде успокоить. У нее нет сил на очередную ссору сегодня вечером.
Некоторое время он охотно отвечал на поцелуй, а потом внезапно отстранился.
— Позволь мне напомнить тебе: я ни с кем не делюсь. Если ты когда-нибудь меня предашь, я отплачу тебе в десятикратном размере. Обещаю.
— Мило, что ты имеешь наглость мне угрожать. Напомнить, что привело к этому поцелую?
— Да почему…
Она рассмеялась, когда он повалил ее на кровать, заглушая ее смех собственническим поцелуем.
Сцена растворилась в тумане. Она снова оказалась в похожем на пещеру зале, бежала и спотыкалась по луже крови. Голос Тома предательски шептал в голове.
— Выхода нет.
Джинни повернулась на голос, но это оказался не Том.
— Драко! Ты не обязан этого делать, — взмолилась она.
Он покачал головой и шагнул ближе; рука крепко сжимала поблескивающий нож. Странные у него глаза. Слишком широкие, слишком темные. Пара зияющей пропасти.
— У нас давно отняли выбор, — прошептал он. Его голос оглушительным эхом разнеслось по залу.
Она попыталась подняться и бежать, но ноги стали ватными, крепко удерживая ее на месте. Когда он оказался всего в футе от нее, мир вокруг перевернулся. Внезапная боль пронзила живот, она с криком схватилась за него, а в глазах потемнело.
Утренняя заря прервала мучительный сон; Джинни резко проснулась, ловя ртом воздух. Всего лишь сон. Это всего лишь сон. Она помнила все слишком явно, и по мере того как образы неустанно повторялись в голове, ею овладела совершенно безумная мысль. Конечно, сомнительная, но других подходящих вариантов не было.
Джинни бросилась в библиотеку и позвала Кричера. Он явился в одно мгновение, в последнее время рьяно желая чем-нибудь помочь.
— Кричер, ты не знаешь, есть ли у Блэков книги о защитных чарах, касающихся кровных уз? Из тех, что имеют отношение к черной магии. Но не общеизвестные.
Домовой эльф горячо закивал головой:
— Да, Кричер знает.
Он щелкнул пальцами, и с полок cлетели несколько пыльных томов.
Она поблагодарила его и понесла старые книги в свою комнату. Остаток утра прошел за изучением их содержимого. К полудню Джинни в отчаянии швырнула в стену последний том.
— Кричер! — снова позвала она. Когда эльф появился, она простонала: — Тебе еще о чем-нибудь известно? В некоторых текстах были ссылки на необходимое, но мне нужные конкретные заклинания.
Опустив взгляд, он закивал головой:
— Кричер знает, но не может достать.
Сердце Джинни бешено заколотилось в груди.
— Что? О чем ты?
— Хозяйка спрятала их, чтобы никто не забрал. Только Блэки могут открыть печать.
— Н-но, если человек — Блэк, ты знаешь способ, чтобы он заполучил книги?
— Да, Кричер знает.
— Тогда покажи мне, пожалуйста.
— Но вы не можете этого сделать, мисс.
— Во мне есть кровь Блэков. Может сработать.
— Кричер полагает, что нет. В прошлом может быть, но сейчас ваша кровь слишком «разбавлена».
Джинни боролась с разочарованием, зная, что расстраиваться из-за этого — себе дороже.
— Ты все равно покажи, пожалуйста, — сказала она.
Кричер скептически уставился на нее, но, в конце концов, пожал плечами и повел ее обратно в библиотеку. Оказавшись там, она последовала за ним к ничем не украшенной части стены между двумя книжными шкафами.
— Что теперь?
— Эта часть очень грязная. Кричер не думает, что вам следует это делать.
Она проглотила свое раздражение.
— Со мной все будет в порядке, Кричер. Продолжай.
Он скривился и произнес:
— Вы должны порезать руку до крови. Приложите ее к стене и произнесите семейный девиз.
Джини вздрогнула. Это вполне похоже на Блэков: спрятать тайник под самой черной кровной магией. Без дальнейших колебаний она порезала ладонь волшебной палочкой. Чувствуя себя совершенно нелепо, она прислонила окровавленную ладонь к стене и пробормотала: "Toujours Pur".
Ничего не произошло, тогда Кричер исправил ее произношение, и она попробовала еще раз. С тихим треском на облупившихся обоях появились очертания прямоугольной панели, обрамляющей ее ладонь. Секундой позже панель полностью исчезла, открыв глубокое пространство.
Кричер посмотрел на нее с благоговением.
— Вы сделали это, мисс! Дом признает вас истинной Блэк!
Слова не принесли ей утешения. Исцелив руку, она потянулась к книгам, сложенным в углублении.
Она читала весь обед и останавливалась только для того, чтобы попросить у Кричера бутерброды, когда голод слишком отвлекал. Как обычно, все были заняты делами Ордена, и никто ни разу не побеспокоил ее и не справился о ее состоянии, чему она в кои-то веки была рада.
К середине дня Джинни нашла четкие инструкции к заклинанию, но была вынуждена поспешно прерваться, так как непрошеные слезы градом капали на рукописи, грозя размазать чернила. Оставив попытки сопротивляться, она свернулась калачиком на постели и выплеснула эмоции наружу. Это будет в последний раз.
Она до конца не осознавала, что все кончено, пока доказательство этому не предстало перед ней в виде аккуратно выведенных строк, написанных много веков назад. Джинни никогда бы не подумала, что ненависть может так сильно ранить.
Когда последние слезы высохли, она поняла еще кое-что: часть ее безвозвратно утеряна. Того сероглазого парня, которого она любила, больше нет. Она приняла этот факт, и он засел в ее животе, то ли приземляя, то ли закапывая ее. Та наивная Джинни Уизли, по глупости полюбившая Драко Малфоя, исчезла.
Новая Джинни вытерла последние липкие слёзы со своих щек. Чувствуя себя в чужом теле, она едва сумела переписать необходимое заклинание. Требуемые материалы были самым худшим в свете последних событий. Даже «кровь врага» нетрудно найти, невзирая на то, что они были в разгаре войны. Нет. Самой запретной частью являлась предпосылка заклинания — кровь, предающая кровь. По своей природе его исполнение нестабильно и ненадежно с высоким риском непредвиденных последствий для заклинателя. Книга предупреждала о таких побочных эффектах как безумие, фантомные боли и постоянную душевную боль.
Но выбора нет. Джинни Уизли была винтиком в механизме хранения Тайны. Ни больше, ни меньше.
Она намеренно не переписала предупреждения о побочных эффектах и вернула книги в библиотеку. Вечером за ужином Джинни представила записи присутствующим членам Ордена. После ее объяснений за столом пронесся шквал вопросов.
— Но это невозможно! Если бы это работало, такой обход заклинания Фиделиуса был бы известен многим, — уже в десятый раз воскликнул ее брат Джордж.
— Но магия со связями в целом мало изучена, — сказала Макгонагалл.
Следующим свое мнение добавил Люпин:
— Если заклятие действительно существует, то работает аналогично магии, касающихся волшебных долгов, за исключением того, что обстоятельства в конкретном случае крайне редки. Семья, как правило, не предает своих близких, когда речь идет о жизни и смерти, и магия не сработает, если чувство предавшего изначально враждебно. Поэтому те, кто склонен к предательству своих родственников, не будут использовать заклинание. Это также не сработает, если к заклинанию принудили, что тут особо подчеркнуто. Но Джинни, не хочешь же ты сказать, что кто-то из твоей собственной семьи предал твою мать?
Она покачала головой и ответила каменным голосом:
— Это была я.
Ее отец протянул руку и притронулся к ее лбу.
— Джин, ты хорошо себя чувствуешь?
Она стряхнула его ладонь и продолжила объяснение:
— Ненамеренно, но это из-за меня.
Лица вокруг нее выражали обеспокоенность. В разочаровании она провела рукой по волосам. Нет ни единого способа смягчить эту новость. Если они ей не поверят, то не станут выполнять предложенный ею план.
— В этом замешан Драко Малфой. Между нами есть необходимая связь. Я заговорила об этом в первую очередь только потому, что мы можем пойти ва-банк и использовать это против него. Я знаю идеальную цель, которая даст нам необходимый козырь, и мы сможем вернуть маму.
Крайнее удивление отразилось на лицах вокруг, и Джинни почувствовала, как сгорает от унижения под пристальным взглядом дюжины пар глаз, уставившихся на нее.
— Я не совсем понимаю, — начал Чарли, — как у вас с Малфоем могли возникнуть необходимые семейные узы?
Она глубоко вздохнула и призналась:
— Некоторое время мы… встречались. Тайно, конечно. Еще до того, как началась вся эта неразбериха с войной.
— Вполне может быть, но все же, как…
Осознание медленно пришло к остальным присутствующим, их удивление сменилось на жалость. Несколько пар глаз почти одновременно перевели взгляд с ее лица на ту часть стола, которая скрывала ее живот. Джинни больше не могла вынести этого ни минуты.
— Наша цель — Нарцисса Малфой. Приходите за мной, когда соберете команду и все необходимое, — с этими словами она резко встала и ушла к себе, оставив еду на тарелке нетронутой.
Несколько минут спустя в ее комнату отправили поднос с подогретым недоеденным ужином. Ее отец, братья и пару других членов Ордена приходили один за другим, чтобы заверить ее, что она ни в чем не виновата, что никто ее не осуждает, и что она не должна быть слишком строга к самой себе. Джинни принимала их объятия и неловкие похлопывания по спине, успокаивая их пустыми заверениями в собственном благополучии, но единственное, что было важно для нее в данный момент — сколько еще времени пройдет, прежде чем они выдвинутся в путь.
Все было готово к девяти вечера. Некоторые члены Ордена Феникса были против плана, опасаясь, что для Джинни подстроена ловушка, но она переубедила их, напомнив, что и ей не предоставили выбор, когда назначили хранителем Тайны. Если бездействовать, Молли Уизли погибнет. В свою очередь, она согласилась на дополнительные меры предосторожности, включая тщательную разведку местности людьми из Ордена под оборотным зельем с ее лицом, когда она будет использовать связь, чтобы подтвердить местоположение Нарциссы Малфой. В сопровождении десяти бойцов ее мгновенно доставили на место под скрывающими чарами, где она могла применить необходимое заклинание. Как только защитные чары были разрушены, а ловушки демонтированы, всех обитателей коттеджа, одну ведьму и домового эльфа, быстро обезоружили. План прошел без сучка и задоринки, и Джинни с уверенностью могла сказать, что Драко никогда бы не ожидал предательства с ее стороны. Она все ждала угрызения совести, но их не последовало. Та Джинни исчезла, напомнила она себе, да и стоит ли называть это предательством, если он сам так поступил с ней?
Остаток ночи она провела в постели, сжимая в ладони серебряную пудреницу. Она не проинформировала Орден об этой детали. А какая разница? Не имеет значения, как он вступит с ними в контакт, если, в конечном счете, будет искать ее.
На рассвете пудреница зажужжала у Джинни в руке, выводя из полудремы. Она аккуратно открыла крышку, из которой на нее уставилась пара сердитых серых глаз, хотя в первый момент, когда они встретились взглядами, на его лице промелькнула совсем другая эмоция. Она задалась вопросом, а каким было ее выражение лица, но момент прошел, оставив лишь гнев.
— Как ты могла? — прошипел он.
— Ничего из того, чего ты не сделал сам, — рявкнула она в ответ. — Перейдем к делу, Малфой. Верни мою мать в целости и сохранности и получишь свою.
— Сколько раз тебе повторять? — Она никогда не видела его на грани потери контроля над эмоциями. — У меня нет выбора, ни малейшего.
Когда-то давно она настояла бы на своей правоте, указала бы на правильный и неправильный пути, подталкивая его к выбору. Но стоит ли теперь?
— Как и у меня. Найди выход или это будет самая тупиковая ситуация, которую нам обоим придется пережить.
Он покачал головой, и она была готова поклясться, что увидела пелену слез, застилающий его глаза.
— Все, что я мог, я сделал ради тебя. Ты не должна была пересекать эту черту. Я никогда не хотел, чтобы дошло до этого, но слишком поздно.
— Что? Что ты сделал, Драко? Что может быть хуже, чем… — она услышала крики и взрывы из этажа под ней.
— Ничего я не делал. Твой тупой Орден сам навлек это на себя, когда привел в свои ряды Блэка. С магией крови шутки плохи, но ты будешь в безопасности. Они мне пообещали, и если ты меня послушаешься, то и твою семью не тронут. Останови их, пока можешь, Джинни. Оно того не стоит.
По мере того, как звуки борьбы становились все громче, ее смех принимал звук истерического хохота. Раз все так должно кончиться, то она без сомнения знала свое дальнейшее решение.
— Если они погибнут, то я умру вместе с ним, бессердечный ты ублюдок! — закричала она на него. Пудреница взлетела в воздух и ударилась о стену. Осколки стекла разлетелись во все стороны с криками Драко:
— Не будь дурой, Джинни! Джинни, остановись! Послушай, черт побери!
Крепко сжав в руке палочку, она заставила комнату замолчать и выскочила с коридор.
* * *
— Малфой? Я думал, ты в этом не участвуешь.
— Мама в порядке? А девчонка Уизли, ты ее видел? Ее схватили?
— Девчонку я не видел. Потому все на взводе. Твоя мать потеряла много крови, чтобы разрушить чары Фиделиуса, но с ней все в порядке. В общем, наши люди сейчас прочесывают дом. Если девчонка сбежала или мертва, Темный Лорд получит наши головы.
— Вот дерьмо! — выругался Драко. Он бежал по дому как сумасшедший, паника охватывала его тело каждый раз, когда ему попадалось бездыханное тело с копной рыжих волос Уизли. Их слишком много.
«Не она. Не она. Это не может быть она».
Громкая ругань донеслась из конца очередного коридора.
— Кто наложил Смертельное проклятие? Кто? — Драко узнал в этом разъяренном голосе Долохова.
— Н-никто. Никто из нас. О-она сама это сделала.
О, нет. Он наткнулся на комнату, в которой собралась горстка Упивающихся Смертью. Стены загромождали полки с книгами, а в самом углу, вдали от фигур в мантиях и масках, на полу лежала стройная фигура, ее блестящие волосы красными прядями рассыпались по телу. Он рухнул на колени рядом с ней, крик застрял у него в горле.
Его руки не нашли ни дыхания, ни пульса. Оглядевшись в поисках чего-нибудь, что опровергнет реальность, он заметил раскрытую книгу рядом с вытянутой рукой. Заголовок страницы привлек его внимание, он взял том и начал читать с нарастающим ужасом.
Воспоминание всплыло на передний план.
- Сделай это для меня, Драко, и я ее пощажу. Ты же знаешь, что ее сторона неизбежно обречена.
Тот самый случай, когда Темный Лорд почти просил его о чем-нибудь. Он не из тех, кто просит, он нуждался только в приказаниях. Однако Драко не осмелился усомниться в его искренности.
— Но, милорд, как это сработает?
— Не беспокойся о деталях. Я предложу только раз, а ты сделай выбор с умом. Конечно, она возненавидит тебя, но тем самым ты позаботишься о ней, не так ли? Что ненависть, если дело касается ее жизни?
Так и есть. Все, что зависело от его сил, Драко сделал для нее. В конце концов, он связал свою судьбу с Темным Лордом не только ради семьи, но и ради нее. Он не глуп, он знал, кто в конечном счете победит.
— Я сделаю это.
Там, на рукописной странице, он узнал все до мелочей о заклинании, которое его заставили выполнить, но впервые узнал о механизме, который тот скрывал.
Темный Лорд говорил, что это сработало из-за особой связи между Драко и Джинни, но Драко никогда не вдавался в подробности. А теперь он знает достаточно.
Мир вокруг него будто застыл и раскололся на миллион незначительных кусочков. Он почувствовал себя таким пустым, таким ничтожеством, и в то же время терзаемым непостижимой болью, пронзающей до глубины души. У него сперло дыхание, он схватился за горло, утопая от наплыва всего, что осталось невысказанным, что пыталось вырваться наружу. Нечеловеческий крик пронзил его слух, минуту хватило его сознанию понять, что звук исходил из него, и он замолк.
Он слышал бормотание других голосов, но не мог разобрать ни слова, кроме собственного безумного шепота. Драко вцепился в распластанное тело и продолжал:
— О, Боже, нет. Джинни, нет. Я не знал. Прости меня. Пожалуйста, прости.
